Искупление

Павлина хлопотала вокруг Катерины, но та не видела ничего, что творилось вокруг неё. Казалось, во всё тело в один момент ввели острые иголки и она не имела права их вытаскивать. Её длинные ресницы скрывали покрасневшие глаза, на лбу выступила испарина, а губы потрескались от того, как сильно Катя кусала их. То, в каких условиях проходила беременность сказалось на ней сейчас. Гриша позвал лучшего лекаря из Нежина, приказав не медлить ни секунды. Он боялся за жизнь Кати и за жизнь ребенка больше, чем за свою жизнь ещё на войне. Нет, он не может их потерять. К его же удивлению, Вербицкая крепко сжимала его руку, не отпуская от себя. — Григорий Петрович, выйдете, — настойчиво произнёс доктор. Катя уже пришла в себя, теперь испугано смотря на Гришу. Она покачала головой, не в силах что либо сказать пересохшими губами. Нет, пусть он останется. Катерина желала его присутствия лишь потому, что он был отцом этого ребенка. Он должен быть в этот момент рядом, не смотря на все неурядицы и ссоры, на всю боль, которую они делили на двоих. Но Гриша всё же вышел, оставляя Катю. ...она кричала, сжимая руками простынь под собой. Павлина только и поспевала, что менять горячую воду и марлевые повязки. Доктор подбадривал Катерину, но ей казалось, что она не переживет этого. Умрёт, как и её мать, подарив ребёнку жизнь. Она ещё раз закричала и откинулась на подушки, облегчённо выдыхая и улыбаясь. Она повернула голову, видя широкую спину докторской жилетки. В груди закралась тревога от тишины в комнате. Катя слышала своё дыхание, слышала, как мурашки бегут по телу табуном. Ей не хватало воздуха. — Катруся, ты молодец, — со слезами на глазах сказала Павлина, целуя руки Кати. — Дочка. — Павлуся, — прохрипела Катя. — Почему... почему она не кричит? Павлина не ответила: откуда же ей знать? Так ведь не должно быть. Ребенок должен плакать. Почему её не приложили к груди сразу же? Катя хотела встать, совершенно лишена сил, но дверь в тот час открылась и на пороге появился Гриша. А вместе с тем, девочка заплакала, своим плачем доводя до слёз и Катю. В этот раз Вербицкая плакала от радости. Едва ли не впервые за несколько месяцев. Доктор передал сверток Грише и тот засмеялся, не смея сдерживать свою радость в узде. Его маленькая девочка. Мужчине не верилось, что у него есть дочь. Так дико было осознавать, что отныне он в ответе и за её жизнь. За её счастливую, радостную жизнь...Уже сейчас в нём просыпались до сих пор неизведанные чувства. Нежность. И любовь. Ещё никогда в его сердце не было столько любви — к маленькой и её маме. Гриша медленно подошёл к Кате, видя как её лицо тут же светлеет улыбки. Она смотрела на него и на ребенка и сквозь слёзы смеялась. — Она очень красивая, — Гриша передал дочку к Кате и та приняла её. Её движения были бережны и естественны и Григорий не мог оторвать взгляд. Катерина стала выглядеть вовсе иначе в новой роли. — Назовите её, — прошептала Катя, обращаясь к Грише. Она чувствовала, что у отца и дочери была связь. Безмолвная, но крепкая. — Катя, я... — Я хочу так. Он помедлил, а после, взяв одну руку Кати в свою и поцеловав, сказал: — Елизавета. Катя кивнула, не задумываясь. Пусть будет так. Гриша же смотрел в глаза Катерины, видя в них бесконечную грусть на перевес с счастьем. Она, как и любая другая, была рада что стала матерью, но...Катя хотела бы себе иное счастье, с иным мужчиной. Она неловко освободила свою руку и погладила дочь по голове. Каждое прикосновение было едва ли уловимым, совсем бархатным. И в мыслях Катерины крутилось: Можно ли любить кого-то так сильно?

***

Прошёл месяц Катя засмеялась, когда маленькая Лиза впервые осознанно улыбнулась, и смех её разносился по поместью трелью веселой. Она была счастлива в роли матери, с каждым днём всё больше любив свою дочь. Вербицкая совсем не обращала внимания на то, что маленькая девочка была полной копией своего отца, ведь считала её только своей дочерью. Катя пыталась оградить дочь от всех негоразд, которые преследовали её с самого рождения: родители всё время находились в ссорах, а крепостные только и пытались уколоть ядом Катерину, вовремя затыкаясь лишь тогда, когда видели Гришу. — Хорошая ты моя, — сказала Катя, целуя дочь в маленький носик. Она заснула быстро и сладко и Катерина отошла от неё кроватки, беря в руки книгу. Читая, на некоторое время Катя забывала о том, что уже через несколько дней ей придется стать под венец с ним — человеком, который ломал её, разбивал мечты, приносил одно лишь горе. И перечеркнул всё это, вдруг подарив самое важное в её жизни. Последние недели Катя часто думала о жизни. За свои восемнадцать ей пришлось пережить множество потерь, не сломиться под тяжестью тиранши. И чтобы вновь оказаться здесь, в Червинке. Из её рук выпала книга и Катя вернулась в реальность — холодную и несправедливую — когда послышался стук в дверь. Она тихо встала, отворяя его. Но на пороге была всего лишь Дарина, с подносом грязной посуды в руках. — К тебе портниха пришла. Платье принесла. — Спасибо, Дарина, — Катя кивнула ей и крепостная ушла, хмыкнув. Вербицкая же убедилась, что дочь всё ещё спокойно и крепко спит, вышла из комнаты, идя к портнихе. Гриша отдал Катерине комнату покойной Анны Львовны, но та не переехала в нее. Более того, Катерина даже боялась заходить туда. Но все примерки проходили только там и Катерина не могла внятно объяснить, почему так. — Катерина Степановна, добрый день. Рада видеть вас в добром здравии. — Благодарю вас, Валентина Федоровна, — Китти присела в поклоне. ...платье сидело на ней, как влитое. Светлая ткань обтекала тонкий стан, вышивка на рукавах играла вельветовыми нитками. Пышная юбка была в кружевах, которые создавали форму цветов, но даже такая красота не радовала Катю, как должна была. Платье душило её. Её мнимая свобода исчезнет в тот же день, как только она наденет его вновь. — Вы самая красивая невеста, которую мне только доводилось видеть в нашем уезде. — Мне приятно, — тихо ответила Катерина. Портниха делала последние стежки и Катя невольно дернулась, от чего рука женщины дернулась и иголка упала на пол. Вербицкая испугано выдохнула и тут же подняла её, вот только острая игла кольнула нежную кожу. Несколько капель крови окрасили светлую ткань в бордовый. — Что же вы, Катерина Степановна, аккуратнее быть нужно. — Я...простите меня. — Ничего страшного, — женщина махнула рукой, пытаясь казаться все больше беззаботной. Только вот не к добру это. — Всё уберем, к свадьбе будет как новое. Но Катя молчала. А за окном начинался дождь.

***

Тот день был солнечным, без единого шороха ветра. В церкви не было ни единого человека, ведь в день этот венчался Григорий Червинский и Катерина. Все проходило без гостей, без зевак и чужих глаз — лишь они вдвоём. Держа свечу перед собой, Катя слушала только слова священника, его напутствия на счастливую жизнь. Григорий рядом с ней так же выглядел сосредоточенным, но поводов для радости у него было больше. Вот, ещё несколько минут и Катерина будет его. Отец начал свою молитву и Катя только тогда начала слушать его, поднимая глаза, полные слёз. — Венчается раб Божий Григорий рабе Божьей Катерине, во имя Отца и Сына и Святаго Духа. Аминь. Господи, Боже наш, славою и честию венчая я! — Венчается раба Божия Катерина рабу Божиему Григорию, во имя Отца и Сына и Святаго Духа. Аминь. Господи, Боже наш, славою и честию венчая я! Они поцеловали венцы, переплетая свои руки и после этого посмотрели друг на друга. Григорий сжал губы, увидев, как по щеке Кати прокатилась одна едва ли заметная слеза. Он крепче стиснул её руку и девушка вскрикнула, приблизившись к нему. В тотчас его губы накрыли её и они поцеловались. Катя просила прощение здесь, стоя у алтаря рядом со своим мужем. Отныне она Червинская — и это её собственный грех.

***

Он не трогал её неделю. Не прикасался пальцем, практически не разговаривал, всё время находясь в работе — Петр удачно уехал с беременной Ларисой в Польшу. Катя всё так же спала у себя, всё так же называла Григория на "вы" и иногда кланялась при встрече. Её платья стали пышнее и богаче, украшений стало больше, но Катерина всё так же была и оставалась для себя крепостной. Отныне её все называли пани или мадам, но Вербицкой всё это не нужно было. Это не брак. Хуже только петля или каторга. Но Катя успокаивала себя каждую ночь, плача в подушку, что это только ради дочери. Для неё. Маленькая Елизавета должна расти в полной семье, получить должное образование, закончить лучший пансионат Благородных девиц. В конце концов, Катя не имела права лишать её этого. Но тот вечер был поистине странным. Галя, которая теперь исполняла роль личной горничной Кати, по обычаю принесла тёплую воду для умывания. Катя приветливо улыбнулась ей, едва ли держась на ногах — маленькая Лиза, которой было выделено отдельную детскую, не могла уснуть целый час. Она кричала, отказывалась от груди и плакала, а вместе с ней плакала и Катя. Ей не хватало сил с этим справиться в одиночку. Только когда в комнату зашёл Гриша, чтобы проверить дочку, та успокоилась. — Всё готово, пани, — проговорила Галя, трогая воду. Когда Катя уже захотела закатить рукава и умыться, Галя её удержалась и цокнула. — Ты, Катька, стерва редкостная. Замуж выскочила, дитя родила, а все равно цацу строишь и недотрогу. Сама себе ходишь да с таким лицом, что тебе и слова сказать нельзя, а то заплачешь. — Не суди, Галя, а знай своё дело, — сказала Катя, мысленно принимая правдивые, но обидные слова. — Да я то знаю, пани, только и вы знайте, — Галя ухмыльнулась. — Григорию Петровичу вы такая и не будете нужна. Как батько свой будет ходить ко всяким актрисам. — Нет! — Катя плеснула водой. — Иди себе. Я сама. — Шо, обидно? Галя закинула на плечо полотенце и показательно поклонившись вышла из комнаты. Катя быстро заморгала и вышла из комнаты. Если и не сможет она никогда полюбить Гришу, то хотя бы попытается стать хорошей женой. Верной, понимающей. Такой, как была Анна Львовна. Катя остановилась перед дверью, неловко переступая с ноги на ногу и не стуча открыла её. Гриша уже так же был готов ко сну, стоя в своём халате. Он нахмурился, видя перед собой Катю. — Катя? Что-то случилось? С Лизой что? — Нет, — она покачала головой, пытаясь улыбнуться. — Я просто хочу...не гоните меня. Гриша усмехнулся и вмиг подошёл к ней, неловко обнимая. Катя сжалась, но её руки так же легли на его плечи. Он вдохнул, прикрывая глаза от наслаждения просто быть рядом с ней, чувствовать её тепло. Гриша поцеловал её в макушку и отошёл в сторону, указывая рукой на пустую сторону кровати. Место, которое было уготовлено для Кати. Она прошла и легла, прикрывая глаза. Кровать прогнулась и Катя ещё сильнее сжалась. Но не смеет он её тронуть сейчас же? Но рука Гриши лишь накрыла её талию, прижимая к себе и Катя спокойно выдохнула. — Доброй ночи, Катенька. Катя провела рукой и её собственная накрыла руку Гриши поверх. — Доброй ночи.