Удержать позицию

      Джойс не могла сообразить. Время остановилось? — спрашивала она себя. Она шевелила руками перед глазами и понимала — что-то не так. Только она могла двигаться или все остальные оцепенели.       Она медленно, страшась чего-то, обернулась и увидела Джима. Он смотрел на неё с секунду, а потом перевел взгляд куда-то дальше по комнате. От чего-то он молчал, либо от удивления, либо ей показалось, что он оттаял. Но сейчас ружье смотрело в пол.       — Что за хрень? — Хоппер говорил едва слышно, или это такой эффект, Джойс не знала.       Она обвела комнату взглядом и поняла — пуля тоже замерла. Свинцовая убийца висела в воздухе в нескольких метрах от Оди. Но Джойс определенно помнила, что пуля достигла своей цели — сердца Оди.       Джойс вздрогнула. Ей необходимо было хоть какое-то объяснение того, что происходит. Это ад или такая изощренная пытка истязателя. Сердце колотилось так, что ноги сами сорвались с места и отнесли её к девочке. Она пыталась оттолкнуть ребенка, подвинуть, сделать хоть что-нибудь, чтобы спасти ей жизнь, но ничего не получалось.       Будто все уже решено.       Она чувствовала на плече чужую руку. Чувствовала дрожь. Хоппер сам пытается справиться с нахлынувшими эмоциями, и Джойс понимала — ему намного тяжелее. Ему не удалось спасти двух своих девочек.       Внезапная вспышка света озарила комнату лишь на несколько мгновений, будто шаровая молния ворвалась в помещение, она сделала несколько кругов вокруг Оди и материализовалась.       Терри Айвз собственной персоной. Она некоторое время рассматривала свою дочь, и только потом обернулась к ним.       — Я помогу закрыть портал, но мне нужна чистая энергия. — Терри вновь глянула на Оди.       — Это сделала ты? — у Хоппера тяжелый голос, которым, возможно, он хотел пригвоздить женщину к полу.       — Да. — Легко ответила она, убирая девочку со смертельной точки.       — У тебя такие же способности, как и у Оди? — Хоппер немного расслабился. Джойс чувствует это по руке, которая уже поглаживала её плечо.       — Я её мать. — Терри заправила прядь за ухо дочери и повернулась к Джиму. — Я остановила время, чтобы спасти Джейн и всех вас. — Она пошатнулась, но удержалась на ногах. — Но мне не хватит сил, чтобы обезопасить этот мир.       — Что тебе нужно? — Джим отстранился от Джойс и вышел вперед.       — Ты и сам знаешь.       Хоппер кивнул. И от чего-то Джойс ощутила тяжесть, будто сердцу подцепили дополнительно несколько тон. Внутреннее чутье её никогда не подводило, не с Уиллом, не с магнитиками, и она точно знала — сейчас не подводит.       — Нет, не иди туда. — Глаза наполнились слезами, а голос такой умоляющий.       Хоппер не мог уйти. Он замялся прямо перед крошечным порталом, который буквально таял на глазах. Он посмотрел в её глаза, и она поняла, что другого выхода просто не может быть. Опять стоял вопрос: дети или Хоппер. Хоппер или она. Конечно, он не мог позволить Джойс пойти на такой шаг — она понимает. Все понимает.       — Так нужно, — его голос сдавлен, едва слышен.       Она больше не могла так, не могла потерять его. Не могла остаться одна. Вой, настоящий, какой издают только морально израненные волчицы, буквально застрял у неё в горле. Ничто не могло пройти через плотный ком.       Джойс подошла — Джим пытался протестовать, но Джойс была решительна.       Хоппер тяжело дышал. Так, будто пробежал под палящим, летним солнцем, километров десять без остановок. Он смотрел обреченным, полным боли взглядом и внутри неё что-то сломалось. Впервые за столько времени она могла себе позволить. Позволить слабость. Жизнь научила её, что нельзя терять ни минуты и сейчас определенно тот самый момент, когда она не могла пойти против горького опыта.       — К черту! — прошипела она.       Джойс поддалась порыву. Возможно, последнему. Она сократила расстояние в считанные секунды, впиваясь в его губы страстным, глубоким, поцелуем. Она вздрогнула, когда почувствовала, как широкие ладони притянули её ближе. Хоппер буквально вжал её в себя. Сердце выпрыгивало из груди, её дыхание такое же, как и у него, сбивчивое. По телу пробежалась волна приятной дрожи.       У неё подкашивались ноги и, если бы не сильные руки Хоппера, она бы точно упала. Джойс позволила ему углубить поцелуй, приоткрыв рот и подпустив его еще ближе. Настолько, насколько это вообще бывает возможным. Она зарылась пальцами в его волосы и почувствовала, как он подхватил её за бедра и вжал в стену.       Внезапно, Хоппер замедлил поцелуй. Он медленно касался её губ и, проводя ладонью по её лицу, сказал хриплым голосом:       — Позаботься о детях.       Она не могла пошевелиться, только смотреть в бездонные голубые глаза.       Он провел рукой по своей шее, будто пытаясь что-то ослабить, и Джойс догадывается — удавку. Удавку, которая прочно обвивает его шею. Петлю, в которую он сунул свою голову, ради спасения остальных. Который раз. Он шагал как заключенный, которого несправедливо осудили на смертную казнь: грузно, едва переставляя ноги.       У Джойс перехватило дыхание, когда он обернулся, чтобы взглянуть на неё в последний раз. Она не могла видеть, как он смотрел тогда, у ключа, но могла точно поклясться, что это был тот самый взгляд. Он пытался вселить в неё надежду. Пытался сказать: «все хорошо, я вернусь».       Она покачала головой. Не согласна. Она никогда не согласилась бы с такой несправедливостью, никогда не смирится с этим. Слезы мешают видеть последние шаги Хоппера. Но она верит ему.