Глаз Бога морозил бедро и тяготил одним своим присутствием – Кэйа бросал на него полные желчи взгляды, сжираемый чувством вины, но снимать не смел: это – безграничная плата за ложь, груз которой он был обречён нести через всю жизнь, напоминание о разбитой вдребезги семье. Лёд колол пальцы до болезненной ломоты, просился наружу морозными всполохами, покрывал инеем ладони, но Кэйа только кусал изнутри губы и щеки, остервенело рассекал воздух рваными движениями холодной стали.