***
Тёплый вечер в середине апреля — настоящая редкость в Йокогаме. Чуя стоял под ярким фонарём около парка и ждал Агату, которая опаздывала уже на пятнадцать минут. Это выводило его из себя: недавно они и без того поссорились в пух и прах. Они должны были сегодня прогуляться по парку и обсудить их отношения на данный момент. Накахара, прислонившись спиной к холодному столбу, смотрел в смартфон, пытаясь хоть как-то снять напряжение. Посмотрев вдаль, он увидел, как на горизонте маячила знакомая фигура. Кристи вплотную подошла к Чуе, на что второй кинул на неё оценивающий взгляд и раздражённо фыркнул в сторону. — Могла бы ещё позже прийти, чего уж там, пошли, — махнув рукой, Накахара устремился в сторону парка, тем самым показывая, что он не собирается её ждать. Агата оглянулась и побежала за ним, вскоре догнав. Несколько минут они шли просто в тишине, наслаждаясь холодным вечерним воздухом, но никак не обществом друг друга. — Прости меня за вчерашнее, — первой начав разговор, робко проговорила Кристи. — Простить? Ещё скажи мне, что я должен встать на колени перед тобой. Радуйся, что не врезал за опоздание. Где ты шлялась? Уже всё, поскакала, да? — если сначала он говорил более-менее спокойно, то сейчас перешёл на крик. По Агате было видно, что он не раз так динамил её, и от любого повышения голоса она чуть ли не отскакивала. — Мне это уже надоело, ведёшь себя, как шлюха. Хотя о чём это я? Ты же и есть она! — громкое высказывание Чуи вызвало блестящие во мраке слёзы ненависти и беспомощности. — Н-нет, это не так, с чего ты взял? — заикаясь и побаиваясь, спросила Кристи. Лицо Накахары было немо для неё — так сразу и нельзя было понять, что было у него на душе: он то кричал, то был уже спокоен. Несколько секунд тишины, а затем резкий звук хлопка. Чуя редко бил Агату, но слёзы и нытиков он попросту не выносил и мог всякий раз дать пощёчину, как и сейчас. На ошеломленном лице Кристи виднелся свежий красный след от его ладони. Опустив голову, девушка продолжала тихо хныкать, боясь вызвать ещё больший гнев. В её голове сейчас крутился вихрь мыслей и, более-менее уняв его, Агата приняла решение, которое в будущем спасёт её психику. Она резко отвернулась и, не отрывая глаз от пола, убежала из парка. Раньше Накахара бы побежал за ней, а догнав, хорошо бы отругал, но сейчас он конкретно осознал, что между ними снова возникла каменная стена, которую на этот раз выстроила Кристи. Вернувшись домой, молодой человек в беспамятстве провалился в дрёму, желая забыть этот случай, а лучше весь этот день. Всю следующую неделю Чуя звонил и писал на все номера девушки, иногда с угрозами, а иногда с просьбами вернуться. Не получив ни одного долгожданного ответа на свои мольбы, он окончательно понял, что их «отношения» уже не вернуть, да и вряд ли они когда-нибудь встретятся, разве что в суде.***
Неизвестно, сколько времени прошло, пока Накахара лежал на постели, устремляя свой взор в белоснежный потолок. Единственное, что заставило его оставить раздумья —неприятное и изнуряющее чувство голода, которое всё-таки заставило молодого человека пойти на кухню и взять что-нибудь съестное. Полы в доме Осаму не были скользкими, и лишь крутая лестница со второго этажа отличалась этим. Сделав пару шагов вниз по лестнице, Чуя, находясь в одних носках, не весьма удачно ступил, тем самым поехав нижней частью тела по ступенькам. Не очень приятный спуск, конечно, зато быстрый. Но и тут без травм не обошлось. Накахара, сидя на полу, потирал ушибленную лодыжку. Пощупав её, он облегченно выдохнул: ни растяжения, ни перелома — просто ушиб. Кое-как добравшись до кухни, мужчина, порывшись в верхних шкафчиках, нашел пачку овсяного печенья, а затем сел за стол. Поедая печенье, Чуя снова впал в раздумья. Уж было в нём что-то такое, задумчивое. Он мог часами обдумывать свои действия и реплики, или же просто вспоминать прошлое и корить себя. Вернуться в реальность Накахару заставил лязг ключей в дверном замке. Подскочив со стула, мужчина почувствовал резкую боль в ноге, заставившую его уменьшить темп ходьбы. Всё же добравшись до дверного проёма в коридор, он, облокотившись спиной о косяк, увидел Дазая, в бежевом плаще и с растрёпанными от ветра волосами. Не говоря ни слова, Чуя доковылял до врача и в прямом смысле упал в его объятия, заставив возлюбленного покачнуться и опереться спиной об входную дверь. Неизвестно, сколько они так простояли, но вопрос Осаму прервал тишину: — Соскучился? — взглянув на мужчину, спросил врач; Накахара был намного ниже его — его рыжая голова упиралась ему в грудь. — Угу, ещё скажи спасибо своей крутой лестнице — она является спонсором моей хромоты сегодня, — когда молодой человек озвучил это, в коридоре разразился смех Дазая, лёгкий и задорный, казалось, совсем не свойственный ему. Подняв голову вверх, Чуя устремил свой взор в самую гущу кофейных глаз собеседника. Иногда казалось, что когда они были рядом друг с другом, цвет радужек Накахары становился чуточку светлее, словно озаряясь надеждой на счастливое будущее для них обоих. Наклонившись, Осаму подарил ему ещё одно лёгкое соприкосновение их губ. И отстранившись, посмотрел на него с ухмылкой. — Ну раз ты у нас сегодня маленький инвалид, то мне придётся понести тебя на руках, —легко взяв мужчину на руки, проговорил врач, с улыбкой посматривая на него. — Прекрати, ты же знаешь что меня бесят шутки по поводу роста, — раздражённо проговорил Чуя, не выпуская его из кольца рук. Теперь уже без происшествий, Дазай поднялся на второй этаж и положил возлюбленного на постель, а сам отлучился в соседнюю комнату, видимо, за бинтами или мазью. Буквально через пару минут доктор в радостном расположении духа вернулся в комнату к пострадавшему и принялся за лечение его лодыжки. Чуя, согнувшись в коленях, подсел поближе, наблюдая за тем, как худощавые пальцы Осаму ловко скользили по его ушибленному месту, втирая мазь в кожу. Естественно, в конечность отдавало резкой болью, но плавные движения рук легко устранили её. Закончив с мазью, мужчина принялся за перематывание лодыжки бинтами. Завязав маленький и аккуратный узелок, Дазай полюбовался своей работой и натянул носок на повреждённую ногу. — Спасибо Осаму, — покраснев поблагодарил его пациент. Посмотрев на него, Дазай хотел было отмахнуться, но резкое движение Накахары в его сторону не позволило ему этого сделать. Тёплые губы мужчины снова делились своим теплом и любовью с ним. Их языки во рту Осаму вели борьбу за лидерство; Чуя плавно и слепо касался партнёра в порыве страсти, нащупывая сначала его ладони, а потом плечи. Покрепче ухватившись за них, Накахара опрокинул Дазая на спину, полностью владея им. Они могли бы и дальше наслаждаться друг другом, только сбившееся дыхание мешало им. Глядя на мужчину сверху вниз, молодой человек увидел в нём слабого и беззащитного Осаму, совсем не того, которого он видел раньше. Это был человек, который без колебаний подчинится ему и продолжит показывать свои чувства в простых взглядах и поцелуях. Но одного поцелуя им явно было мало, что виднелось по их возбуждённым зрачкам. Дазай, обвив разгорячённого Чую руками, притянул его к себе, вновь соединяя уста, пытаясь покорить неприступного для него возлюбленного. Тот оттянул и прикусил его нижнюю губу, заставив испытать врача не самую приятную порцию ощущений. Воспользовавшись моментом, Осаму окончательно притянул к себе Чую, вынудив его снова отстраниться. Мужчина упал ему прямо на грудь и не шевелился; лишь иногда было слышно его тяжёлое дыхание. Дазай лежал на белой, смятой постели и пытался перевести возбуждённое дыхание, пока рыжие волосы Накахары лежали на его груди. Часы в дальнем углу комнаты показывали четыре часа дня, мерно тикая и отсчитывая секунду за другой. Хоть Чуя и был лёгким, его вес давил на грудь, не давая доктору вздохнуть. Уложив пациента около себя на кровати, Осаму повернулся на бок и положил руку на его рыжую шевелюру, поглаживая её и перебирая каждую прядь, чем доставлял немалое удовольствие. — Мы же собирались вечером прогуляться, или ты уже передумал? — прервав тишину, спросил Осаму. — Нет, конечно, просто с тобой хорошо лежать даже в тишине, — улыбнувшись краешком губ, проговорил Накахара и прижался всем телом к партнёру; он даже не позволил ему раздеться — тот до сих пор лежал в плаще и брюках. — Тогда думаю, нам стоит поторопиться, — бросил Дазай и решительной походкой направился в другую комнату. Чуя даже не стал спрашивать зачем, он и так прекрасно понимал цели его действий. Вернувшись, мужчина стоял совершенно в другом обличье — на нём были чёрные брюки, голубая рубашка всё с той же жилеткой и зелёным кулоном. На этот раз образ дополнял чёрный плащ, перекинутый через плечо. — Хм, а ты в нём покрасивее будешь, — держа руку у подбородка, вынес вердикт Накахара. — Спасибо, можешь переодеваться, а я пока съем чего-нибудь на кухне, — удалившись, проговорил Осаму, оставляя возлюбленного в одиночестве. Облачившись в привычные брюки и рубашку, Чуя проверил бумажник и спустился к Дазаю. Перед ним предстала картина того, как даже столь высокий человек, — по сравнению с ним, — не мог достать что-то с верхней полки. Не задумываясь, Накахара одним резким движением обнял его за пояс, прислонившись всем телом. Он не знал зачем, просто в тот момент им двигало желание вновь почувствовать тепло уже родного для него человека. Почувствовав чужие руки на своей талии, Осаму позабыл о полке и повернулся к Чуе, не убирая своих ладоней от его собственных. Накахара не любил нежности, но они оба не были против них, наоборот — такие ласки добавляли реализма их отношениям. Да, история их отношений куда больше похожа на сюжет для романа с плохим концом, вот только всё происходит наяву, и хорошая концовка обоим гарантирована. — Раз ты готов, думаю, нам стоит поторопиться. Да, и кстати, смотри, что я нашёл для тебя, — приблизившись к стулу, молвил Дазай. Оказалось, что всё это время на спинке стула висел чёрный плащ. Чего-чего, а их у мужчины нашлось бы на каждый вкус и цвет. Примерив его, Чуя понял, что он оказался ему в самый раз, да и вещь была пропитана приятным запахом Осаму. — Я бы встречался с таким, — оценивающе и с ухмылкой проговорил доктор. — Ага, а как ты назовёшь тогда наши отношения сейчас? — фыркнул Накахара. Мужчина не ожидал услышать от него ответа, ведь он был понятен им обоим. И не проронив больше ни слова, оба покинули дом, направляясь в центр города. Почти весь путь они шли непривычно молча, покуда в поле зрения Чуи не появился цветочный магазин. В глазах Чуи загорелся огонёк; попросив удивлённого Дазая подождать его здесь, молодой человек забежал в цветочный. Он с внимательностью рассматривал каждый букет, ряд за рядом выбирая единственно правильный. Находясь в доме возлюбленного, Накахара заметил, что в нём стояли маленькие вазочки с пионами. Они были буквально повсюду: ещё живые и цветущие, или уже высохшие и хрупкие, как струны их душ. Мужчина сбился со счёта, считая сколько букетов уже предстало его взору и было им же отвергнуто. Как вдруг он маленькие розовые бутоны, буквально созданные для Осаму. Быстро расплатившись, Чуя вышел на улицу, увидев порядком замёрзшего Дазая. Оглянувшись на звук дверного колокольчика, Осаму увидел перед собой счастливого Накахару с букетом его любимых пионов в руках. На лице мгновенно появилось смущение от происходящего; взяв цветы в руки, психотерапевт резким движением одарил возлюбленного благодарственным поцелуем — высшей наградой для его трепещущей души. Только этот поцелуй определённо был другим: более сочным и чувственным. Если раньше можно было задаться вопросом: "А не просто игра ли это?", то сейчас ответ для мужчин лежал на поверхности. Между ними свисала прозрачная нить слюны, а изо рта струился горячий пар, неспешно растворяясь в холодном воздухе. Дазай, подхватив по локоть ещё не пришедшего в себя Чую, двинулся вместе с ним дальше на мостовую. Выйдя на середину моста, они встали и зачарованно наблюдали за падением ярких листьев: некоторые из них устилали землю, другие медленно оседали на мост, а ещё парочка — на воду, создавая на ней разноцветный лиственный покров. Звук зажигалки и резкий дым сигарет, ударивший в нос, заставил Осаму отвлечься от столь интересного наблюдения. Позади него не менее заинтересованный Накахара стоял, прислонившись к перилам, и курил сигарету. Дазай чуть ли не с их первой встречи знал об этом пагубном пристрастии Чуи, но не имел ничего против, ведь он и сам иногда грешил этим. Поддавшись соблазну, мужчина тоже закурил, выпуская в воздух облако едкого дыма. После очередного выдоха Осаму увидел шляпный магазин; ещё при первой встрече с Накахарой врач приметил, что ему бы пошли шляпы. Затушив недокуренную сигарету, он без лишних слов потянул Чую за собой. На лице Накахары отразилось недоумение, но не сказав ни слова, молодой человек просто пошёл за ним, минуя порог магазина. Чуя, стоя рядом со стендом, крутил в руках старомодную и потрёпанную шляпу, пока Дазай с большим энтузиазмом выбирал ему подарок. Спустя пару минут мужчина подошел к нему и натянул на его голову чёрную и аккуратную шляпу, одновременно протягивая зеркало. В отражении молодой человек увидел совершенно нового Накахару, серьёзного и взрослого. Переглянувшись, возлюбленные без слов поняли мнения друг друга и теперь спешили на кассу. Расплатившись, из магазина, держась за руки, вышли Осаму и Чуя, который был уже в подаренной ему шляпе. Обмениваясь презентами, они и не заметили как забрели в центр Йокогамы, от которого им было условно полчаса дороги. Округлившиеся глаза Дазая смотрели на циферблат; психотерапевт решительно взял возлюбленного, и они направились по домам. По дороге пачка Накахары опустела, и поэтому остаток пути мужчины провели в наслаждении друг другом: то целовались, то обнимались, а иногда Осаму просто нёс довольного Чую на руках. "Если это не любовь, то что же это?", — периодически задавался вопросом молодой человек. Он сам не верил в такое быстрое развитие отношений между ними. Накахара показал спутнику пальцем на свой дом и, встав на порог, возлюбленные ещё долго не могли попрощаться. — Спасибо тебе за вечер, и за шляпу, — смущенно проговорил Чуя и взглянул на Осаму, поправляя шляпу. Дазай стоял и всматривался в букет любимых пионов, подаренных Накахарой. — И тебе спасибо, как ты узнал что я люблю пионы? — с интересом спросил он и прислонился всем телом к Чуе, одновременно с тем опуская руку на талию рыжика. — Твой дом сам сказал мне об этом, — игриво проговорил тот, глядя в кофейные глаза. — Пригласишь меня потом чаю попить? — расплываясь в улыбке, молвил Осаму и начал сокращать расстояние между ними. — Конечно, — поняв цель его действий, ответил Накахара и соприкоснулся с сухими устами возлюбленного, нежно облизывая их. Дазай заполонил своим языком полость рта партнёра, на что тот прикусил его губу и принял инициативу на себя. Между ними свисала прозрачная слюна, а в воздух поднимались облака пара. Несколько шагов, и шляпа Чуи скрылась за дверью. Добравшись до своего дома, Осаму открыл дверь, впуская холодный воздух. Мужчина повесил чёрный плащ на крючок и прошёл пару шагов прежде, чем почувствовал резкую боль, словно удар под дых. Врач согнулся пополам, затем из его горла вылетел хриплый кашель. На самом деле Дазая знобило уже который час и он пытался не показывать это Накахаре, но сейчас болезнь брала верх над ним. Дойдя до спальни, Осаму завалился на кровать, и чуть его голова коснулась подушки, он провалился в сон.***
Закрыв дверь на замок Чуя сполз на пол. Он был счастлив провести вечер вместе с Дазаем, но по возвращению домой ощущение одиночества заполнило его душу. Воздух будто тоже был пронизан этим чувством, впивая свои когти в его сердце. Накахара смог допустить Осаму к себе слишком быстро, заразив его той же одержимостью. Так много вещей теперь напоминало о Дазае: плащ, шляпа, а теперь ещё и ключ от его дома, который он забыл отдать. Это чувство слишком сильно ранило его и, не обнаружив выхода лучше, молодой человек решил заглушить его алкоголем. Казалось, почему бы и нет — раньше он только так и спасался. Жизнь Чуи изменилась, только привычки остались прежними. Ловко налив себе пару бокалов, мужчина влил их в себя, желая уснуть в беспамятстве. Алкоголь быстро распространился по телу, отдавая приятным теплом в кончики пальцев. Добравшись до спальни, молодой человек лег на спину и смотрел в потолок, задавая себе один и тот же вопрос, пока его глаза не закрылись, а разум не затуманился.