***
Следующие несколько дней времени на пользование Удлинителями ушей не оставалось, да и причины тоже. Миссис Уизли занимала их день уборкой, а ночью не проходили собрания Ордена, которые они могли бы подслушать; алхимики же были слишком заняты, чтобы общаться. Мистер Мустанг обычно держался сам по себе, захватив уже убранный кабинет. Время от времени он блуждал из временно присвоенной себе комнаты на кухню и, попивая чай, читал пачку бумаг, на которых была какая-то государственная печать. Эд язвил пару раз об отлынивании от работы и о том, как мистер Мустанг пожалеет, когда некто по имени Хоукай узнает. Мустанг всегда отвечал, что его одежда хотя бы не в пыли. Несмотря на его склонность слинивать, если в комнате имелись книги, Эда успешно мобилизовали в уборочные силы миссис Уизли. Хоть Гарри и знал, что Эду были ближе книголюбские замашки Гермионы, алхимик никогда не выказывал, насколько он недоволен тем, что его отрывают от «исследований». Вопреки его разочарованию, к концу дня карманы Эда были подозрительно набиты прямоугольными предметами, если знать, куда смотреть. Гермиона подолгу вслух рассуждала, каким образом в карманах Эда помещается столько книг и где она может достать такую же одежду, но только когда они оставались одни. Никому не хотелось, чтобы миссис Уизли услышала, как они говорят о вещах, которые не должны знать, и начала новый рейд на Удлинители ушей. На ужинах устаканилась несколько прохладная, нейтральная атмосфера. Миссис Уизли и Сириус придерживались лёгких бесед, и мистер Мустанг следовал их примеру. Эд ел каждый раз, как в последний, и в целом делал вид, будто игнорировал разговоры. Однако иногда он переставал жевать, чтобы добавить свои наблюдения на какую-либо тему или оскорбить рабочую этику Мустанга. Сегодняшний вечер ничем не отличался. Сириус расспрашивал Мустанга о его опыте пользования автомобилями, а Эд отрывался от десерта, чтобы унизить навыки вождения Мустанга. Миссис Уизли наложила моющее посуду заклинание и подошла к Гарри. Она сообщила ему, что утром он пойдёт в Министерство с мистером Уизли. Гарри не заметил, что наступила дата его слушания. Он со спокойной душой, наконец, отделается от этого, и, если его отчислят из Хогвартса, он сможет жить на площади Гриммо — Сириус поклялся ему. — Я хочу проводить его, — сказал Сириус, обрывая свой разговор с Мустангом. Миссис Уизли нахмурилась. — Ты не можешь, это слишком опасно. — Ясное дело, я пошёл бы не в таком виде, — сказал Сириус. Он встал со стула и продемонстрировал предлагаемую маскировку. Уже давненько Гарри не видел животный облик крёстного отца — большого чёрного пса, который не выглядел таким истощённым, как в прошлом году. Мустанг вскочил, резко прерывая дальнейшее обсуждение. Его глаза стали такими широкими, что Гарри было видно бело́к вокруг всей его радужки. — Что… Слева от Гарри раздался тяжёлый стук. Это было единственным предупреждением, которое он получил перед тем, как Эд закашлялся, хватая ртом воздух. Дрожащей рукой он схватился за воротник, пытаясь вдохнуть. — Stal’noy! — стул Мустанга упал, как и стул Эда, когда тот подскочил к ребёнку. Он хлопал Эда по спине и бормотал что-то на аместрийском, пока мальчик заходился кашлем, издавал ужасные удушливые звуки. Всё в комнате застыло, кроме них; за те короткие секунды все оказались на ногах, но сейчас им оставалось только смотреть. Эд неистово затрясся. Мустанг потянул его в сторону и наклонил вперёд, отворачивая от стола. Оказалось, как раз вовремя. Эда вывернуло недавно съеденным ужином. Миссис Уизли спокойно подошла, испарила месиво взмахом руки и подала Эду тряпочку, чтобы вытереть рот. Он принял её дрожащей левой рукой. — Извините, — прохрипел он. Она цокнула и мягко погладила его. — Не за что извиняться, — сказала она. — Всякое случается. Особенно когда некоторые люди… — она бросила суровый взгляд на Сириуса, который всё ещё находился в образе собаки, — выпендриваются. Когда в поле зрения Эда попал Сириус, с опущенными ушами и хвостом, подбирающийся вокруг стола, чтобы проверить его состояние, его передёрнуло. — Что имеете в виду под «выпендриваются»? — спросил Мустанг, державший руку на плече Эда. По складкам ткани Гарри мог представить, насколько сильной была хватка. Сириус превратился обратно в человека и нахмурил брови. — Я так понимаю, у вас в Аместрисе нет анимагов? — Nyet. Нет, — голос Эда оставался хриплым после приступа кашля. — Не мочь… не умеют так двигать плоть, двигать кости и кровь в алхимии, — подтвердил Мустанг. — Мы… удивились, когда увидели это. — Оу, простите, что так переволновал вас, — извинился Сириус с небольшим поклоном. — Я не подумал, что вам об этом неизвестно. Мустанг отмахнулся от его беспокойства. — Нет проблемов. Я в порядке. Stal’noy… Эдвард в порядке, — он улыбнулся, однако его лицо было бледным, а улыбка не коснулась глаз. — Простите. За… — снова попытался извиниться Эд. — Даже не думай об этом! — заверила его миссис Уизли. — Надо обсудить более важные темы. Например, что Сириус завтра никуда не поедет.***
Гарри нужно было хорошенько выспаться перед утренним судебным разбирательством, но вот Гермионе нет. Именно поэтому после ужина она бродила по тёмным коридорам с Удлинителем ушей, когда парни уже легли спать. Она понимала, что Гарри и Рон расстроятся, узнав, что она пыталась шпионить без них, но Рон решил лечь спать вскоре после того, как удалился Гарри, в одном из порывов солидарности, которые вошли у него в привычку с первого курса. Может, если бы Гермиона делила комнату с ними, всё было бы иначе, но это не так, и она осталась без дел, но наедине с крайне интересной загадкой. Многим маглорождённым не было известно о существовании анимагов, когда они впервые приезжали в Хогвартс, но она сомневалась, что традиционная демонстрация профессор МакГонагалл на третьем курсе вызывала ту же реакцию, что этим вечером получил Сириус от полковника Мустанга и Эдварда. Что-то напугало их в превращении анимага, и, если она хотела узнать что, действовать нужно было сейчас. Она сомневалась, что Эдвард и Мустанг будут обсуждать, что позднее их так потрясло. Устроившись (в меру своих сил без мантии-невидимки) незаметно, Гермиона выпустила Удлинитель, который пополз к двери спальни, где тихо говорили на аместрийском. — …про то были брифинг, — фрагмент предложения, переведённый дословно. Для большинства чар перевода проблематично работать с неполными предложениями. — Нет. В моём не было упомянуто, тоже, — сказал Мустанг. — Если бы мы знали об этом раньше… — Эдвард остановился посреди предложения. Его голос звучал яростно: — Если бы мы нашли её до… — Стальной, — прервал его на полуслове Мустанг. — Уже ничего не поделаешь. Уж ты-то должен знать. — Я знаю, — огрызнулся Эдвард. — Я нашёл её… Я нашёл это. Тело. Гермиона застыла, прикрыв рот рукой. (Она отучила себя от ахов к концу второго курса — это было практично вдобавок к мантии — но от некоторых привычек сложно избавиться.) Смерть — это всегда трагедия, но разум Гермионы работал, заглушая эмоции. Им рассказали о способностях анимагов перед прибытием, с допущением, что это подразумевалось под «то самое», но как превращение анимагов связано с человеком, которого Эдвард нашёл мёртвым? И почему сведения об анимагах так огорчили их? Она потянулась вперёд, надеясь услышать больше, но после вспышки Эдварда была только тишина. — Я просто… Если бы мы знали, может, может… — Эдвард умолк. — Я понимаю, Эдвард, — вздохнул Мустанг.***
К тому времени, когда Эд спустился на кухню, Гарри уже отбыл на свой магический суд. Всё это казалось пустой тратой времени, но Мустанг хмурился, и, хотя он любил хмуриться на Эда, он редко позволял политическому давлению доводить его до такого состояния. Наверно, не так просто строить из себя невозмутимость, когда все его подчиненные почти в четырёх тысячах миль от него. А возможно, отчисление — или что там происходило с Гарри Поттером — было серьёзным делом. Вопреки возможности вернуться домой пораньше, Эд надеялся, что Гарри не исключат. Наказывать за самозащиту — поебень высшего разряда. И было ясно, что Эд не единственный, кто так считал. На кухне Гермиона и рыжеволосая девочка — Джинни, её звали Джинни — готовили завтрак. Или пытались. К этому времени они, судя пo всему, только вытащили хлеб с маслом, но остановились, так и не приступив, собственно, к готовке. Гермиона глядела в небольшое окно над раковиной и шевелила губами, она бормотала слишком тихо и быстро, чтобы Эд мог разобрать. Джинни так яростно таращилась на чашку, что Эду почти стало жаль посуду. Напряжённая обстановка, но он бывал в ситуациях и похуже. По крайней мере, эти девочки не пытались вышвырнуть его из города. Он двинулся к шкафчикам, открыл один из них, намереваясь найти себе завтрак и оставить девушек наедине со своими думами. Дверца со скрежетом открылась — такие мелкие-мелкие петли попросту не имели права издавать столь низкий звук. Эд чуть не закряхтел сам, увидев внутри кастрюли. Его изначальный план — не лезть в гляделки Гермионы и Джинни с неодушевлёнными предметами — провалился. Он понятия не имел, где что находилось. Поэтому он прокашлялся. — Извини. Гермиона дёрнулась и развернулась к нему. — Что? А! Эдвард, прости, что? — Где… — он замолк, пытаясь вспомнить слово на английском, которое лучше здесь использовать. «Завтрак» казался слишком прямым, а «еда» — туманной, — …что-нибудь? Джинни встала и полезла в буфет. — Присоединимся к тебе, чего бы и нет, — сказала она, доставая продукты. — Мы с Гермионой не особо голодные, но поесть надо. — Точно-точно, чем больше компания, тем веселее! — улыбка Гермионы была решительной. Словно, если она будет достаточно улыбаться, она в силах призвать к порядку саму вселенную. Эд насмотрелся на такое же выражение лица у Винри, чтобы знать: неосторожное действие — и в ближайшем будущем его впрягут в какой-нибудь проект. Взглянул на Джинни: она поджала губы и приподняла брови. Эд подозревал, она тоже опасалась приказного добровольчества. — …серьёзно, к чему нам скучать и слоняться туда-сюда, пока Гарри не вернётся, — услышал Эд, когда вернул внимание к Гермионе. — Как будто мы можем подействовать на судебное разбирательство в нашу пользу, если будем сидеть и хандрить. — Законно — нет, — сказала Джинни. Гермиона бросила на неё взгляд, но помимо этого демонстративно проигнорировала её вставку. — Ну что, завтрак! А потом… — она затихла. — Уборка? — предположил Эд. Логичная догадка. — Надеюсь, нет. Может, попробуем поискать новые книги, — впервые за это утро Гермиона обратила целиком своё внимание к нему. Это было более неуютно, чем он ожидал. В её глазах была странная напряжённость, которая вновь напомнила Эду о Винри — только этот взгляд напоминал, как Винри вычитывала о новой модели гаечного ключа или чём-то таком. — Я всё собиралась спросить, как ты вмещаешь столько книг в карманы плаща. Таким образом, завтрак перетёк в обсуждение швейного дела с помощью алхимии и сравнение с расширяющими чарами. К тому времени, когда появились остальные жильцы, у Эда набралось больше пары десятков слов в списке «Надо поискать», а также его одолевало растущее подозрение, что он положил начало новой эре в чародейской моде — по крайней мере, для этих двух. Блэк присоединился к разговору, упомянув некоторые предметы, которыми были наполнены его карманы в школьные годы. Это заинтересовало Джинни куда больше, чем Гермиону, и они с Блэком отделились в свою небольшую беседу, чему Эд был только рад. Он был в состоянии иметь дело с мужиком-собакой, но пока чем меньше он говорил с ним, тем лучше. В том, что дементоры разбередили воспоминания о случившемся с Ниной, нет вины Блэка. С момента его приезда кошмары даже начали отступать, но, если Эд был честен с собой, увиденное прошлым вечером превращение вернуло всё назад. Мустанг на удивление зрело воспринимал прерывание его сна, даже не упоминал, как Эда нужно было успокаивать, когда он вырывался из кошмара и сон с реальностью боролись за господство. Не раз и не два Эд просыпался под тихий шепот: «Это не взаправду, Стальной», — и безо всяких язвительных замечаний, которые он привык ожидать от командующего. Даже днём Мустанг, вынужденный отсыпаться в кабинете, не отпускал колких слов насчёт режима сна Эда. Эд надеялся, что больше не будет внезапных напоминаний о пиздеце из его прошлого, потому что ожидание издёвок Мустанга само по себе трепало ему нервы. Он чуть ли не надеялся, что тот уже покончит с этим. Как только Мустанг обвинит его в трусости, что он неспособный справиться с работой ребёнок, Эд сможет огрызнуться в ответ и доказать, что ему это точно по плечу, и всё вернётся на круги своя. Чем дольше продолжалось странное поведение Мустанга, тем больше Эду казалось, что он в долгу, а он уже задолжал ему более, чем достаточно. Суета в дверях прервала разговор — как о карманах, так и другой — и Эд добрался до коридора как раз вовремя, чтобы увидеть проскользнувших внутрь мистера Уизли и Гарри, опасавшихся встревожить жуткий портрет миссис Блэк. Миссис Уизли шушукалась с мужем, а Гарри прошёл вперёд. Аханье, радостная фраза на английском — и всё семейство Уизли ударилось в праздничное настроение. Джинни с близнецами что-то напевали в дополнение к их странному боевому плясу, пока Гарри пробирался дальше по дому мимо внезапных поздравлений. Эд протолкнулся из круга восторженной английской тарабарщины к Мустангу, который наблюдал за исходом с кружкой кофе в руке. — Похоже, Поттера не отчислят, — сказал он на аместрийском. — Вроде. — Блэк выглядит несколько расстроенным. — Мустанг осторожно кивнул из-за кружки. — Оно и ясно. Если б Поттера исключили, у него появилась бы компания. — А мне не пришлось бы оставаться здесь, — добавил Эд. Мустанг смерил его взглядом. — Нет смысла об этом рассуждать, — сказал он. — Поттер отправляется в Хогвартс, как и ты. — Ага, понял я, — отмахнулся от него Эд. — Пойду посмотрю, есть ли ещё те булочки. — Он развернулся, оставив торжество позади.***
Рой находил интересным то, насколько война коснулась этих волшебников. После войны в Ишвале он видел как травмированных солдат, так и алхимиков, усталость от войны в гражданских, вроде миссис Пинако, которая никогда не видела войны, но потеряла чересчур много. Согласно данным разведки, полученным перед миссией, магический мир Британии восстанавливался после собственной гражданской войны. Что было сложно заметить, сидя взаперти на площади Гриммо, однако, увидев человека перед собой, Рой был готов поверить в это. Северус Снейп не был солдатом. Никто из волшебников не был, Рой это знал. Большей схожестью обладал Аластор Грюм, да и тот скорее напоминал какого-то эксцентричного боевого госалхимика, чем настоящего солдата. Но очевидно одно — даже не будучи солдатом, Снейп видел и совершал ужасные вещи. Сириус Блэк, не без неприязни терпевший его присутствие, мог пролить свет на эти ужасные вещи. Он чуть ли не рычал сейчас на Снейпа, и Рой вполне понимал, почему на Блэка так легко повесили убийство тринадцати человек. — Это абсолютно обоснованный вопрос, — сказал Снейп. Темперамент Блэка не устрашал худощавого мужчину, и он презрительно ухмылялся тому, хотя его глаза и не отрывались от Роя. — Я уверен, что даже ты, Блэк, подвергаешь сомнению разумность этого решения: отправить подростка на охрану другого подростка. И Блэк подвергал. И по той причине, что у него было так много общего с мужчиной, которого он столь очевидно ненавидел, он так бесился. Было бы смешно, не будь они готовы убить друг друга на месте. — И я, — добавил Снейп, — здесь по поручению директора, убедиться, что все стороны этого соглашения готовы и в состоянии выполнить свои роли. Блэк смерил его негодующим взглядом. — Поэтому я и впустил тебя в свой дом. Мустанг, расскажи ему что нужно, и пусть он уходит. — Элрик — уважаемый Государственный алхимик, — объяснил Рой, как и на прошлом собрании Ордена. — Без всякого боевого опыта, — Снейп не задавал вопрос. — Официальные бои? Нет. Но вы, волшебники, не ведёте настоящая война, — отметил Рой. — Ваши тактики это скорее… уличная драка. Может, крупная схватка на крупное поле. Отчёты о схватки Поттера говорят, он не бывал в большие бои. Элрик бывал в достаточно драках, имеет достаточно опыта для таких драк. Это не убедило Снейпа. — Какой он имеет опыт, если он не участвовал в официальных боях? — спросил Блэк. — Недавно? Он разрешил угон поезда. Все террористы, как минимум двадцать, включая лидер, захватили пассажирский поезд. Элрик вернул поезд, поймал всех террористы живые, и ни один заложник не умер. Чёрные глаза Снейпа блеснули, и он уставился на Роя, словно пытаясь разглядеть в нём правду. Рассказ действительно звучал невообразимо, однако это было одним из более приземлённых приключений Эдварда. Мальчик обладал странным талантом совершать вещи, которые незнакомцам покажутся абсолютно смехотворными. Рой полагал, что отчасти поэтому он и стал таким народным героем; его подвигам было довольно просто разрастись с пересказами, когда они уже были где-то на грани басен о маленьком алхимике. — Тц. Если мальчик и вполовину так хорош, как вы говорите, зачем отправлять его в школу, где он не будет под рукой, чтобы подчищать за вами? — спросил Снейп. Рой приподнял брови от подобной фразы. Что этому чародею известно о политике Аместриса? Но всю свою карьеру он игнорировал и более оскорбительное поведение от людей, которые имели куда больше влияния на его цели, чем Северус Снейп. — Я расскажу, как обмен доверия. Вы показали ваш Орден, я знаю ваши проблемы с ваше правительство, поэтому я скажу это: есть убийца, который преследует Государственных алхимиков. Этот человек убивал много умелых алхимиков, которые дрались на войне, которые имеют опыт, умерли из-за него. — Как это касается Эдварда? — спросил Блэк. Его голос был ровным, но он стиснул подлокотники кожаного кресла до скрипа. Снейп наблюдал со своего места с чрезмерной невозмутимостью, что нельзя было считать настоящей беспристрастностью. — Перед ваше сообщение его последнее нападение было на Stal’no… на Элрика. Элрик один пережил этого человека, и он только жив, потому что целый отряд прибыл вовремя. — Вы считаете, что этот мужчина желает завершить начатое. — Брови Снейпа так и остались приподнятыми, но по сравнению с Блэком, который встал и шагал по комнате, он был олицетворением спокойствия. — Эдвард — всего ребёнок, — сказал он. — Сколько ему, четырнадцать? — Пятнадцать, — поправил Рой. — Когда я прибыл, было прекрасно понятно, что мужчину — мы называли Shram — не волнует это. Элрик — Государственный алхимик, цель для него. Бледные пальцы барабанили по столу, Снейп наклонился вперёд и сказал: — В этом году, значит, не одного Поттера защищают? Блэк развернулся, прервав свою ходьбу. — Ты не думаешь, что этот… этот Shram приедет сюда, в Англию? — Нет, не приедет. Поэтому заключён этот договор. Мы отправляем Элрика защищать Поттера, а взамен Stal’novo не убьёт Shram. На этот раз с кресла встал Снейп. Рой откинулся назад, худощавый мужчина, стоявший по другую сторону кофейного столика, возвышался над ним. — Тогда у вас и впрямь низкое мнение о нас, если вы отправили ребёнка противостоять Тёмному Лорду вместо какого-то серийного убийцы, — прошипел он. — Профессор Снейп, — Рой тоже наконец встал, — когда ваше Министерство запросило телохранитель для Поттера, было ясно, это только для вида. Когда запросил ваш Орден, вы просили настоящий телохранитель, который может избежать подозрения и противника, и Министерства. Отправлять солдата только для вида легко, — продолжил он. Рою тогда показалось, что Орден, отправляя своё послание, знал, что они просят помощь у человека, который не будет их наотрез игнорировать. Просьбу Ордена Феникса отправили без шума и сразу после просьбы Министерства Магии, после того, как на Роя повесили задание назначить кого-то на эту миссию. — Но я привёл вам Эдварда Элрика, известный как Stal’noy — Стальной — который может и будет помогать ваш Орден. Вы просите помощь у нас, и мы вам дали, но для должного обмена мы тоже должны получать помощь. Мы получаем то, что Элрика уводят от одного убийцы, ставя под удар другого. У Роя не ушло много времени на этот выбор, но он мучил его. Слишком часто политика заключалась в выборе меньшего из двух зол, и Рой давно научился не терять из-за этого сна. Но данный выбор не раз заставлял его таращиться ночью в потолок. К сожалению, Шрам был всё ещё на свободе, и отправить Эдварда заграницу — риск, на который Рой был готов пойти. Когда из Англии пришла просьба о помощи, Рой уже искал варианты, как сослать Эдварда туда, где было относительно безопасно. Карта Бриггса уже лежала на его столе, когда он прочитал оба письма. Вывезти Эдварда из страны было авантюрой, политически сложно выполнимой, но то было единственным верным ходом. Дело Шрама рисовало кровавое обещание того, что случится с Эдвардом, встреться они вновь, и Рою потребовалось лишь подчеркнуть это, чтобы получить необходимое одобрение на путешествие. Серийный убийца подобной жестокости разгуливал на свободе, и это плохо отражалось на правительстве; люди уже начали шептаться о его некомпетентности. Потеря самого популярного Госалхимика может стать искрой для чего-то большего, чем язвительные замечания. Таким образом, Стального отправили на задание в четырёх тысячах милях от Шрама, и сам мальчик не знал об откровенно очевидной причине его поездки, потому что совершенно игнорировал своё политическое влияние «Народного алхимика». Блэк рассмеялся могильным смехом. — Тоже мне помощь. Но, когда это преподносится так… — он замолчал, глядя на трепещущее пламя в камине. — Именно. По крайней мере, Элрика не убьёт Shram, и я уверен, зная это, вы сможете крепко спать по ночам, — с этой прощальной фразой Снейп схватил горстку порошка с каминной полки и бросил в огонь. Пламя с рёвом ожило, окрашивая комнату в неестественный зелёный цвет. Снейп шагнул в пекло — и исчез. Рой считал дни до возвращения в Аместрис. Там он будет разбираться с беспощадными чиновниками, жестокими политическими манёврами и угрозой быть застреленным Хоукай, но он, наконец, больше не будет иметь дела с чародеями.