А это точно хорошая идея?

Было нечто грустное в том, как отчаянно Гарри и его друзья пытались секретничать посреди визуального центра общей комнаты. Даже из портретного проёма Эд понял, что у троицы идёт какая-то острая дискуссия, которую другим нельзя слышать. Естественно он просто побрёл к ним и с лёгкостью уловил окончание приглушённого разговора,— о том, как плохо они его знают. И если честно… они действительно почти ничего не знали о нём. В этом безусловно не его вина. Они знают его не так давно, да и не то чтобы у них было время для глубоких сердечных разговоров. И не то чтобы он особо хотел. Но разговоры о возможностях алхимии и их сравнение с магией? Это он с радостью обсудил бы. — Так что ты думаешь, алхимия не может сделать? — спросил Эд у вытаращившейся на него троицы. Вопрос выдернул их из шокового состояния. Гермиона встрепенулась и ответила: — Есть ли… способны ли алхимики создать перо, которое при письме использовало кровь вместо чернил и вырезало написанные слова на руке пишущего? — Перо, которое может что? — с прибытия Эда в Великобританию его английский значительно улучшился, но Гермиона говорила быстро, а предлоги и времена путали. — Что оно пишет? Кровь? Гарри заёрзал и, потеребив рукав, отвернулся. Гермиона метнула в него взглядом. — Перо, которое использует кровь как чернила и вырезает слова на руке, — выплюнул Рон, не дав Гермионе ответить. — Как Тёмная магия, только с алхимией. Нет мыслей насчёт такой штуковины? Тёмная магия, но с алхимией? Мысли Эда сбились. Он с трудом разбирался, какие именно аспекты магии причислялись к “Тёмным”, но было просто заметить, что большая часть, если не вся Тёмная Магия, до неприятного напоминает некую форму человеческой трансмутации. А теперь школьники спрашивают его об этом? — Почему вы хотите знать? — он бы с бóльшим комфортом обсуждал табу, если бы… Руку Гарри вытолкнули под дрожащий свет. На ней было что-то нацарапано, неаккуратное и еле читаемое под плохим освещением вдобавок к тому, что надпись показали вверх ногами. — Из-за этого! — сказал Рон с испепеляющим взглядом. Гарри попытался вырвать руку, но Рон не позволил ему. Эд понял, что Рон хотел ему показать не сами слова, а как они написаны. Они были вырезаны на его руке. Блондин отбросил свои книги на край дивана и перехватил руку Гарри своей из плоти. Собственный почерк мальчика. — Что это? Как? — Насколько я знаю, оно называется Кровавым пером, — сказала Гермиона. — Пользоваться им должно быть незаконно. И тем более им нельзя наказывать в школе! Когда Гарри попытался высвободить свою руку в этот раз, Эд позволил ему. — И? — буркнул он, потирая рубцы. — Она из Министерства, вряд ли они что-то предпримут. — А это работа Эда, — отрезал Рон, повернувшись лицом к Эду. — Верно? Ты же должен охранять Гарри! — Тсс, Рональд! — прошипела Гермиона. — Это, вообще-то, секрет! Эд простонал. — Тяжело быть секрет, когда говоришь посередина комнаты. — Н-ну, не можем же мы пойти в библиотеку после отбоя! — сказала Гермиона. — Как бы то ни было, как ты считаешь, нам необходимо поступить? Пойти к МакГонагалл? Или сразу поговорить с Дамблдором? Хотя Эд пробыл здесь только неделю, он знал, что оба этих варианта помешают Амбридж делать лишь эту конкретную вещь. К сожалению, люди вроде неё всегда находили, как испортить жизнь другим. К тому же, она из Министерства, и Эд мог предположить, что она знала достаточно лазеек, чтобы всё оставалось хотя бы технически легальным. Или знала, кому подмазать, чтобы люди закрывали глаза. В своих путешествиях Эд увидал полно военных чиновников вроде Амбридж, — людей, которые из кожи вон лезут лишь бы навредить другим. Иногда их мотивировала желчь, иногда — алчность. В любом случае, Эду было противно видеть, как они сидят довольные, уверенные в своей безнаказанности. Если он находил повод, чтобы избавиться от такого человека, он считал, что провёл день отлично. На последней встрече с Амбридж Эд грезил, как будет дирижировать её крах. Увиденная рука Гарри закрепила растущую в груди Эда решимость. В конце концов, должен же он чем-то заняться, пока торчит здесь. Эд передвинул книжки Гермионы, чтобы освободить место для себя. — Думаю, — медленно произнёс он, — я говорю с профессор МакГонагалл. Она отвечает за вас здесь, да? — Да, она — декан Гриффиндора, — сказал Гарри. — Но что она может сделать? — Если Гермиона права, она, может быть, избавиться от незаконное перо. Без порезы на руке уже хорошо. — Я не хочу, чтоб она подумала, будто достала меня, — Гарри опять уставился в камин и избегал чужих взглядов. Эд приподнял бровь. — Ты думаешь, она достанет только ты? Гермиона ахнула, а Гарри оторвал взгляд от камина и вытаращился на Эда. Рон наклонился вперёд: — Ты, что думаешь, она это сделает и с другими? — А почему нет? — Ну, она явно ненавидит Гарри… — Рон затих. “Поэтому она с большей охотой пытает его” осталось недосказанным. — Рон! — Гермиона оторвала взгляд от Эда и зыркнула на своего друга. — Это правда! — возразил Рон, когда Гермиона пихнула его в руку. На лице Гарри промелькнула тень веселья. Эд гадал, как часто Рон таким образом провоцировал Гермиону, чтобы разрядить обстановку. — С… с такими людьми обычно не важное кто, — Эд говорил медленно, осторожно выбирая слова. Объяснить это было бы куда проще, знай он, какие из слов несут какого рода намёки. Он не хотел потратить всю ночь, описывая методы людей вроде Амбридж, но и не желал, чтобы у них сложилось совершенно неправильное представление из-за всяких двойных значений, которые могут попасться в этом безумном языке. — Говоришь, издевательства над Гарри это только дебют для неё? — спросил Рон. Он нахмурился и, стуча пальцами, выводил странную схему на одной из книг Гермионы, приземлившихся рядом с ним. Эд кивнул, благодарный, что хотя бы один из этих детей что-то понимает в стратегии. — Да. От Гарри легко начать. Кто знает, куда она лезет дальше. — Донесём мы на неё, и чем это поможет? — Гарри аккуратно обвёл порезы рукой. — Она просто продолжит в том же духе или вдруг ещё больше разойдётся. — Возможно… — Рон скользнул пальцем по диагонали, от одной стороны книги к другой. — Если мы введем фи.. кого-то её уровня, это заблокирует её. Немного. — Правильно, — указал Эд на пацана. — Хотя бы что-то. — Ну и правда, Гарри, вещи вроде Кровавого пера донельзя незаконные, — добавила Гермиона. — Это не может сойти ей с рук! … А если сойдёт, Эду будет нужно поискать, насколько же всё-таки вне закона Кровавые перья, чтобы понять уровень политического влияния Амбридж. Но он ни за что не собирался заводить такой разговор посреди грёбаной общей комнаты. Ещё и в такую позднь. Он встал. — Да. Значит, решено, мы говорим с профессор, — он подобрал несколько рукописей по алхимии, которые ему разрешили вынести из библиотеки. — Но завтра. Спокойной ночи.

***

Острая боль в руке выдернула Гарри из сна. Простыни как-то неприятно елозили по ещё не зажившим порезам. Просыпаться по той или иной дебильной причине — нежеланная, но обыденность для Гарри. Но хотя бы поэтому ему вполне комфортен план просто перевернуться и игнорировать угасающую боль, пока он снова не провалится в сон. Мальчик уже собирался так и поступить, как вдруг резкий вздох прорезался среди мягкого сопения в спальне. Гарри распахнул глаза, но видеть он мог лишь тёмные размытые края своей кровати. Он лежал и не двигался, прислушавшись, уловил чьё-то рваное дыхание. Кто-то плакал или испытывал такую боль, что звучало как плач. Звуки исходили со стороны комнаты Рона и Эда, поэтому Гарри суетливо потянулся за очками. Дошаркав до источника шума, он понял, что издаёт его Эд. Он был обижен, что Эд вынуждал рассказать МакГонагалл об Амбридж; мальчик не сомневался, что это обернётся, в лучшем случае, пустой тратой времени, но он не хотел, чтобы у парня случился какой-то припадок посреди ночи. — Эд, — прошипел он, не заходя за закрытые шторы. — Эд, ты как? Он как-то коротко ахнул, а затем послышался долгий дрожащий вдох. Гарри услышал шуршание одеял, и затем рука в белой перчатке раздвинула штору. Он выглядел ужасно. Его длинные волосы запутались вокруг плеч, а чёлка, мокрая от пота, прилипла ко лбу. Во мраке Гарри удалось разглядеть, что Эд настолько крепко вцепился в ногу, что одеяло заметно помялось и заслоилось. — Ты как, нормально? — повторил Гарри. Учитывая вид перед ним, это было оправдано. — Да. Нормально. Только… просто болеть нога. Иногда бывает. Как… когда мышцы схватывают. Когда мышцы схватывают? Когда… — А, когда мышцы сводит? Типа судорога? — Da. Да. Это. Я буду в порядке. Ложись обратно, — вопреки этим словам, сам Эд не сдвинулся. — Уверен? Мы можем пойти к мадам Помфри. Эд и правда выглядел довольно плохо, и Гарри тем более считал, что имеет право расспрашивать его, потому что, раз Эд собрался суетиться из-за него, то Гарри мог суетиться в ответ. Это ради здоровья, как-никак. Эд, в конце концов, закрыл штору. — Да, в утро буду нормально. Спать сейчас. Гарри отчасти ожидал услышать театральное плюханье, но прозвучал только едва заметный шелест одеяла, в которое заворачивались. — Ну, ладно, — вслух произнёс он и направился к своей тёплой постели. Если повезёт, у него получится уснуть и забыть напрочь это взаимодействие. Гарри понял, что у него это не выйдет, когда утром оказалось, что Эд забаррикадировался в ванной. Хотя Эд никогда и ни с кем не делил ванную, даже чтобы просто почистить зубы, по своей обычной схеме он ходил первым или последним и довольно скоро разбирался со своей рутиной. Сегодня утром Эд пробыл в ванной настолько долго, что Рон уже начал стучать по двери и кричать, что и другим нужна очередь. Гарри не был уверен, слышал ли его Эд сквозь шум бегущей воды. Когда он наконец вышел, его кожа всё ещё была красноватой после горячего душа. И он будто прихрамывал, пересекая комнату, чтобы закинуть пижаму в чемодан. Симус, ухватившись за шанс воспользоваться ванной, побежал туда и врезался в Эда на своём пути. Его колени подкосились и ударились о чемодан с громким глухим лязгом. — Эй! — рявкнул Рон в спину, ретирующего Симуса. — Да, он засиделся там, но так делать было ни к чему. Невилл подступил к так и не выпрямившемуся Эду. Он сгорбился над чемоданом, уперев в него руки. — Ты в порядке? — спросил Невилл. Его рука повисла над сгорбленной спиной Эда, тянулась к нему, но не касалась. — Да, да, в порядке, — махнул Эд рукой. Он встал и прошёл мимо вытянутой руки Невилла. — Не волнуйтесь. — Ты уверен? — спросил Гарри. — Ты говорил, тебя беспокоит нога, а тут ещё и Симус. Эд скривился: — Порядок. Ничего, что еда не исправит, — и понёсся из комнаты. Теперь он определённо хромал. А Гарри это устраивало. Если Эд хочет беситься, что другие хотят ему помочь, — подумал Гарри, — пусть бесится сам по себе, будь он охранник или хоть кто.

***

По прибытии в Большой Зал у Эда получилось взять под контроль хромоту. Нога ещё ныла, хотя не явственно, терпеть можно. Игнорировать. Он взял стопку блинов и попытался вспомнить, когда в последний раз выполнял физиотерапию. Он делал что-то на площади Гриммо, но не сказать, что регулярно, и даже не пытался во время пребывания у Дурслей. Жесть. Больше шести недель без регулярных упражнений. Неудивительно, что нога убивает его. Хотя бы рука не присоединилась. Радуемся, чему можем. Уинри убьёт его, если узнает. Она не добавляла в список неправильного владения автобронёй лекции о физической активности по той лишь причине, что знала — он достаточно упражнялся во время своих путешествий. А если нет, он мог побороться с Алом. Но Ала здесь нет, а эти волшебники не лезли из кожи вон, чтобы поупражняться. Эд хотел в покое поесть блинов, но это утро продолжило совершенно разочаровывать его: он почувствовал, как кто-то встал позади него. — Ты Элрик, верно? — послышался голос. Эд повернулся к мальчику со светлыми, почти белыми волосами, которого он смутно помнил с зельеварения. Он проглотил кусок перед ответом, потому что, по всей видимости, у этого пацана не хватало манер, чтобы подождать, пока человек доест, а потом начинать разговор. — Да. Ты кто? — Драко Малфой, — и Драко Малфой будто ждал, что Эду будет известно или вообще дело до этого имени. — Жаль, что тебя сгребли к Гриффиндорцам. Слизерин — вот где можно увидеть настоящий Хогвартс. — Правда? — Эд хотел вернуться к блинам, но в его бриффинге упоминалось, что Слизерин считался местом вербовки в ту террористическую группу. Если этот ребёнок предлагает информацию, завтрак может подождать. — Конечно! Все лучшие чародеи и чародейки заканчивали Слизерин, ибо мы более… взыскательный факультет. Каков запуск, таков и выпуск, как говорится. Эд безусловно знал. Всё это было в брифинге. Но ответил он только короткое “ясно”. Малфой продолжил, не особо заинтересованный в собственно словах Эда. — Уверен, мне удалось бы устроить, чтобы тебя перевели на достойный факультет. Мой отец состоит в Попечительском совете Хогвартса. Школьник болтал о своих связях, о том, насколько к нему прислушивался Снейп. По словам Малфоя могло сложиться впечатление, что вся школа пляшет под их с отцом дудку. Эд в этом сомневался, но такие домыслы, как ему известно, обычно имели какую-то почву. Этот школьник мог надавить на что-то, чтобы добиться реакции. Он не прекращал задаваться вопросом, почему Малфой готов поделиться влиянием, которым он, по своему мнению, располагал, с кем даже не говорил до сегодняшнего утра. — И, конечно же, — Малфой пропитал свой голос, как он, видимо, считал, дружелюбным тоном, — на Слизерине ты найдёшь людей с искренним интересом к дискуссиям об алхимии. Аааа, вот оно что. Кажется, Малфой хотел добавить ко своему развивающемуся репертуару алхимию или хотя бы престиж от общества новоприбывшего. Эд задавался вопросом, интересует ли его вообще алхимия или это какие-то игры по выбиванию преимущества над надуманным соперником. Он почти сразу же отринул эту мысль. Малфой хвастался собой не меньше, чем хвастался Слизерином и не совсем тонко оскорблял Гриффиндор. Он продавал себя настолько же, насколько и идеи об их дурацком соперничестве факультетов в Хогвартсе. — Ты чего делаешь там, Малфой?! — сердитый голос Рона пронзил утреннюю болтовню. Эд так быстро мотнул головой, что косичка прилетела ему по щеке, и увидел упомянутого подростка, мчащегося к ним с ярко-алым лицом. Малфой изо всех сил старался выглядеть невозмутимым, но Эд был достаточно близко, чтобы увидеть почти виноватое выражение промелькнувшее на его лице. Даже когда Рон добежал до них, он всё равно выглядел будто его поймали там, где ему не место. — Уизли. Я лишь представлялся нашему новому дополнению. Ты же не считаешь, что у вас монополия на него, только потому что он ночует в башне Гриффиндора? Рон захватил всё внимание Эда, но теперь он заметил, что Гарри и Гермиона не отставали от него. И Гарри выглядел таким же злым, а Гермиона подозрительно хмурилась из-за плеча рыжего. — Это наша сторона Зала, Малфой. Свали, — сказал Рон, скрестив руки. Малфой приподнял свою почти невидимую бровь. — Нет такого правила, что запрещало бы мне здесь находиться, Уизли. Рон насупился и глянул на Гермиону, которая поморщилась. — Технически он прав, Рон, — извинительно произнесла она. — Даже если так, тебя не звали, — вставил Гарри. Затем повернулся к блондину. — Так, Эд? Эд пожал плечами. — Я не говорил с его до сейчас. Так что, нет. Гарри обратил свой испепеляющий взор на Малфоя. — Так что катись, Малфой. Тебе здесь не рады. — Серьезно, Поттер? Ладно Уизли хватает наглости влезать в чужой разговор, но я-то думал у великого Гарри Поттера найдётся побольше манер. Я говорю, вообще-то, с мистером Элриком. — Я думаю, наверно разговор закончился, — сказал Эд. Кроме пустого самолюбования и желания изучить алхимию, за этим Малфоем ничего больше не было. А сейчас он просто хотел, чтобы эта раздражающая ругань прекратилась. — Теперь мне нужно доесть завтрак перед урок. Может, потом говорим про алхимия. Малфой триумфально ухмыльнулся и, драматично махнув полами мантии, отправился к зелёному столу. Как только он вышел из зоны слышимости, остальные накинулись на Эда. Гарри схватил его за плечо, потянув от блинов, которые он пытался доесть. — Чего хотел, Малфой? — потребовал Гарри, потянув за рукав Эда, чтобы он отвернулся от еды. Эд поднял руку и спихнул ладонь Гарри со своего плеча. Ему только не хватало, чтобы дергали его автоброню, когда его так мучает нога. — Слушать собственный голос, по-моему, — сказал он, не удосужившись подняться, хотя остальные стояли. Но от Гарри так легко не отбиться. — К чему это было? Про алхимию, — не унимался он. — В конце он сказал что-то про говорить про алхимия, — Эд вернулся обратно к своему в который раз прерванному завтраку. — Может, повод для него говорить, может, нет. — Ты же не будешь этого делать, да? — вмешался Рон. — Ты же не собираешься, ну, учить его алхимии или ещё чему? — Почему нет? — Потому что он — враг! — рявкнул Гарри. — Вся его семья на стороне Волдеморта! Эд отхватил кусок блинов, чтобы выиграть себе время. Между Малфоем и Гарри была очевидная вражда. Что спекулировалось в докладе, а теперь есть и подтверждение. Это неприязнь хоть и понятна, но раздражала. Если б он мог говорить свободно с Малфоем, он бы что-то слил. Этот подросток обожал звук своего голоса. Но, поступив так, он рискует отчуждить Гарри и его друзей. А это превратит его основную миссию в ад. Но он всё равно хотел выяснить, что получится у Малфоя. По такой границе придётся ступать осторожно. По тонкой, тонкой доставучей границе. У Ала намного лучше получалось любезничать. — Я не могу отказать без хорошая причина, потому что Малфой не мой враг, — наконец произнёс Эд, подчёркивая слова в надежде, что ребята подхватят. Он не хотел в открытую болтать о своём статусе телохранителя прямо в самом людном месте Хогвартса. Парни всё равно скривились. — Конечно он твой враг, — сказал Рон. —Ты вообще-то его- АЙ! За мантиями трудно разглядеть, но Эд деньги бы поставил на то, что Гермиона пнула его в лодыжку. — КО-нечно, — сказала она громче Рона, — мы не должны мешать межфакультетному товариществу. Особенно когда Эдвард даже не на нашем факультете. — Но Гермиона.. — начал было Гарри, но его остановила рука девочки, осторожно сжавшая его плечо. Она положила другую руку на плечо Рона и утянула их. Эд не слышал её шепота, но он не сомневался, что это было “потом объясню”. Тогда она отпустила парней и, махнув на их места, заняла одно рядом с Эдом. — Итак, — радостно сказала Гермиона, потянувшись за чаем, — ты правда не против немного поучить алхимии?

***

Когда весь завтрак надоедают люди, немудрено разворчаться, полагала Гермиона. И этого точно хватило, чтобы довести Эда, но едва ли удивляло, учитывая, как он любил свои трапезы. Вопреки плохому настроению из-за того, как часто его прерывали, он легко открылся разговору об алхимии. У него действительно была страсть к этому, и он часто забредал в незнакомую Гермионе лексику. Она попросила обучить её алхимии, но Эдвард дал ей лишь уклончивый ответ и буркнул что-то о том, как тяжело будет организовать уроки. Однако она сомневалась, что это будет тяжёлой задачей для Эдварда, если он правда захочет. Он явно был талантливым алхимиком. Девочка уже не раз видела его трансмутации даже без круговых диаграмм и рун, которые якобы основополагающие. Несмотря на его талант к алхимии, Гермиона признавала, что Эдвард здесь не для того, чтобы удовлетворить все её вопросы по этой области. Он здесь, чтобы защищать Гарри, и этой цели она не могла противиться. Но всё же ей хотелось узнать больше. Поэтому после уроков она принесла Эду, сидящему в Общей комнате, своё вязание. Перед ним лежала толстая книга по теории трансфигурации и разбросанные исписанные страницы. Когда она села рядом с ним, мальчик приподнял голову. — Да? Гермиона показала ему свою последнюю шапку в процессе. — Если я научу тебя вязать, научишь меня алхимии? — спросила она. — Это будет равноценным обменом? Эдвард удивлённо вздёрнул голову и посмотрел на неё, её рукоделие и снова на неё. Он раскрыл рот, затем снова закрыл. — Я ...— начал было он, но остановился. Сделал глубокий вдох и попытался снова. — Может, показываешь мне, а я отвечу на несколько вопросов. Это не конкретно та сделка, которую она хотела, но хоть какое-то начало положено. Гермиона подобрала спицы и намотала шерсть на пальцы правой руки. Она принялась медленно вязать, втягивала нитку через очередную петлю, аккуратно показывая завитки пряжи вокруг спицы, и нанизывала петлю на другую спицу. После нескольких таких стежков она подняла глаза на Эдварда, чтобы увидеть его выражение лица. Он не смотрел на её демонстрацию, а на свою правую руку, медленно сжимая и разжимая кулак. — Эдвард? — Извини, извини. Интересное. Я всегда хотеть знать, как это происходится. Но. Мне кажется, я не смогу это делать. Я всё равно отвечу на некоторые вопросы. — Ладно, — ответила она, опустив вязание на коленки. — Ты нашёл что-то полезное в этой книге? Гермиона не могла сказать, сколько они разговаривали, но её искренне завораживало увидеть отмеченные Эдвардом отличия между магией и алхимией. Иногда они сбивались, Эдвард пытался объяснить концепт в алхимии, для которого не знал слов на английском, но в целом она извлекла огромный опыт. Посреди объяснения тока энергии в алхимической матрице Эдвард поднял глаза на часы и оборвал себя. Он пробормотал что-то на аместрисском и, вернув взгляд к Гермионе, сказал: — Я опаздываю. Надо заняться важное дело. Парень встал, собрав свои записи в беспорядочную стопку. Затем он повернулся обратно к Гермионе и снова к своим заметкам. — Ты уходишь? Девочка покачала головой. — Хочешь, чтобы я присмотрела за твоими вещами? — Да, пожалуйста, — сказал он, слегка расслабив плечи, и понёсся через Общую комнату и сквозь портретный проём. Гермиона уже собиралась полистать книгу, которую читал Эдвард, когда он примчался обратно и схватил её за плечо. — Эдвард, что- — Скажи Гарри принести свою сумку на наказание сегодня, — сказал он. — Очень важное. Гермионе успела выдать слабый кивок и “конечно”, прежде чем он умчался вновь.

***

Придя в кабинет Амбридж, Гарри обнаружил там профессор МакГонагалл. Она стояла посреди розового океана в мантии разумного тёмного цвета без единой ленточки. — А, Поттер, — сказала она, коротко кивнув, и вернулась к Амбридж. — На чём же я остановилась, Долорес. Мне кажется, было бы… поучительно увидеть, как профессионалы из Министерства наставляют детей. Лицо Амбридж приобрело странную окраску. Почти всё её лицо было бледным, даже выцветшим, однако щёки пятнами розовели. — Конечно, — тем не менее она выжала щебет. — Но всё же, меня так внезапно оповестили... — Ну, что вы, Долорес, — ответила МакГонагалл. — Как я слышала, ваши занятия проходят как правило гладко. Когда мне ещё доведётся понаблюдать? Гарри никогда не видел человека, который так рассердился бы комплименту. Он хотел запомнить это навечно. — Вы действительно считаете, что было бы… уместно для вас наблюдать за наказанием Поттера? — спросила Амбридж. Её пальцы, сжимавшие пергамент, побелели на сгибах. — Он как-никак на вашем факультете. МакГонагалл улыбнулась. — Ваше беспокойство делает вам честь, Долорес, но, как декан факультета мистера Поттера, на мне лежит ответственность проследить, что он должно наказан. Деканам всё же нельзя… предаваться благодушию, когда необходимо раздавать наказания. — Конечно, конечно, — повторила Амбридж. Её мелкие зубы блеснули словно она хотела рыкнуть эти слова. — Присаживайтесь, мистер Поттер. Гарри, как по приказу, сел за стол, положив сумку на пол. Он дожидался, даст ли она ему сегодня перо. Гарри так и сидел несколько секунд, пока Амбридж не сорвалась. — Ну же, доставай перо и пергамент! — воскликнула она. — Ты знаешь, что должен писать. Он застыл снова, по локоть в своей сумке. Амбридж серьёзно сейчас? Может, Гермиона оказалась права, и перо действительно нелегальное. Но Амбридж же из Министерства. С чего бы ей волноваться, что её поймает МакГонагалл? Но Рон и Гермиона говорили, что у Дамблдора всё ещё осталась власть в Министерстве, хотя Пророк делал всё в своих силах, чтобы опорочить его. Скорее всего, Амбридж боялась, что замдиректора МакГонагалл доложит ему всё. Но это имеет смысл, только если Дамблдору по-прежнему есть до него дело, в чём Гарри сомневался после того, как директор все силы приложил, чтобы держать его в одиночестве и без связи с самого начала лета. — Кхе! — фальшивый кашель Амбридж напомнил Гарри, что он должен делать. Он всё-таки вытащил перо, чернила и пергамент. Мальчик поднял взгляд на Амбридж, которая нетерпеливо махнула ему, подгоняя к работе, так что Гарри взялся за письмо. Полузажившие рубцы на тыльной стороне ладони сочувственно покалывали, пока он раз за разом писал “Я не должен лгать”, но это была та же боль, что он ощущал, когда писал конспекты на уроках. Её не сравнить с вырезанием слов на собственной руке. Амбридж заняла себя каким-то обычным для неё вечерним занятием. Гарри услышал, как МакГонагалл тоже села, но он не осмелился посмотреть, что она делает. Мальчик не знал, как и зачем она здесь оказалась, но не хотел рисковать и снова остаться после уроков. Спустя полстраницы строчек он услышал недовольное хмыканье со стороны МакГонагалл. Тем не менее он не поднял голову. — Что-то не так, Минерва? — Нет-нет, — голос МакГонагалл ни разу не терял вальяжный тон. — Я лишь… разочарована. У вас на полках книги, на которые мне следовало взглянуть давным давно. — О! — впервые за вечер её жеманный тон перестал звучать натужно. — Я могла бы одолжить вам парочку? — Не сомневаюсь, насколько они будут просветительны. Но это разговор для другого случая. Опустилась тишина, и комнату наполнил скрип пера, выводящего “Я не должен лгать”.