Ангел-Хранитель

      Хлоя быстро запрыгнула в машину. С её шеи соскользнул изящный платочек, который опустился на землю возле колеса. Удивлённый водитель оглянулся назад, глядя на девушку, сидящую на заднем сидении. Блондинка яростно вытирала кулаками глаза, пока они не высохли и покраснели. — Чего уставился?! Вези меня домой! — рявкнула Хлоя, опешившему водителю. Как назло это был молодой парень, недавно устроившийся на работу. Тот безропотно повернулся и завёл мотор.       Машина с визгом колёсных шин двинулась с места, разбрызгав на тротуар грязь из лужи. Мужчина в высоких болотных сапогах подошёл к обочине после отъезда машины. Его лицо скрывал козырёк чёрной кепки, губы плотно сжаты, а нос выдыхает горячее дыхание паром. Рука в кожаной перчатке подняла с земли платок, тот был забрызган грязными каплями. Мужчина поднёс платок к лицу и вдохнул сладкий запах женских духов. Его взгляд с удаляющейся машины переместился на окно кафе. Там за стеклом стояли женщина и девушка, о чём-то грустно переговаривающиеся, из-за двери вышли девушка и парень. Тот самый парень, на котором мужчина задержал взгляд. Светловолосый, зеленоглазый юноша с свободолюбивым характером. «Он копия своей матери» Мужчина улыбнулся, всё также продолжая изучать парня, затем он скомкал платок и засунул в карман куртки. Тяжёлыми шагами он ушёл прочь. К своей новой жертве.       Хлоя судорожно листала список контактов в телефоне. Пыталась найти номер мамы. Девушка не знала почему хотела позвонить именно ей. Ведь мама всегда вела себя с ней холодно и равнодушно. Ей наверняка будет плевать на её проблемы. Да и что она скажет своей «любимой» доченьке? Что она сама виновата. Только это и ожидала услышать от матери Хлоя. Но всё равно хотелось просто выплакаться кому-то. Адриан отверг её при всех. Унизил и открыто заявил, что его интересует только Маринетт. «Маринетт…» — мысленно повторила это ненавистное имя Хлоя. «Да кто она вообще такая?» Пустышка, серая мышка. Она никому не была нужна. Тогда почему всё достаётся именно ей? Что имел ввиду Адриан, говоря о том, что именно Маринетт заслужила? Блондинка явно не так представляла этот разговор. Она думала, что он её поддержит, извинится за своё исчезновение и может либо уедет назад вместе с ней, либо возьмёт Хлою с собой. Но никак не того, что произошло на самом деле. Что он нашёл в этой Маринетт? В ней нет ничего особенного! В ней нет вообще ничего! Тогда чем она лучше? Хлоя набирала уже в сотый раз номер мамы, она с надеждой смотрела на улыбающуюся маму с фотографии, на которую уже начинали падать новые капли слёз. Но снова и снова ответом ей был нежный голос автоответчика. Хлоя уже начинала думать всякое про то, где сейчас мама и чем занимается. Зная, что особо у мамы и нет никаких дел — она ведь у неё «домохозяйка» — блондинка предположила, что мама снова увлечена очередным кавалером. Снова больно. Но только теперь из-за мамы, которой всегда было важно соблюдение своей личной и семейной жизни, а Хлоя была всего лишь помехой её любовным утехам, про которую мама старалась и вовсе не вспоминать.       Машина резко затормозила возле небольшого знака, оповещающего сколько миль осталось до следующего города. — Почему мы остановились? — спросила Хлоя уже более спокойно, поспешно вытирая очередные слёзы с глаз. — Что-то пробежало перед машиной, — взволнованно ответил водитель, растерянно оглядываясь на пассажирку. Парень вышел из машины и встал перед капотом, осматривая землю. Но никаких признаков того, что только что было совершенно убийство или обычное нарушение не было. Перед машиной на асфальте остался лишь грязный след обуви большого размера — что как раз и осматривал водитель. — Всё в порядке, можем ехать, — облегчённо вздохнул парень и махнул рукой девушке.       Хлоя крепко вцепилась пальцами в спинку переднего сидения, она выглянула вперёд. Несмотря на слова водителя, она продолжала осматривать местность перед машиной. Что-то было не так. Она буквально нутром чувствовала это. Парень тоже ещё раз осмотрел деревья и дорогу вокруг и поспешил вернуться на место. Но как только он подошёл ближе к машине, раздался громкий выстрел, разносимый эхом по округе. Блондинка, не веря своим глазам, смотрела в лицо парня, чьё бездыханное тело рухнуло на капот и, размазывая кровь, упало на землю. На лице бедняги так и застыло выражение полного испуга, а глаза так и остались открытыми, изо рта вырвались последние хрипы, а следом и поток крови, растекающийся за компанию по асфальту.       За деревом мелькнула тень. Она быстро преодолевала расстояние между стволами и проворно скрывала своё лицо. Всего несколько секунд и тень оказалась за деревом параллельно машине. Хлоя испуганно взвизгнула, отпрыгнула на сидении и выскочила через другую дверь автомобиля. Девушка пригнулась к земле и через стекло машины смотрела на ту самую тень, которая теперь уже вышла из тени. Мужчина крепкого телосложения в кожаной куртке и с шапкой натянутой на лицо с прорезями для глаз. Холодный ветер только усиливал её страх. Мужчина спокойно и размеренно приближался к машине, его палец нервно постукивал по пистолету, который смирно ждал своей новой жертвы. — Ты настолько грешна, Хлоя Буржуа, что я не могу пройти мимо, — послышался его хриплый низкий голос. За шапкой он слышался ещё более приглушённо, но убийца говорил чётко и громко, позволяя девушке услышать каждую букву в его словах. — Ты рушила жизни людей в родном краю, обманывала, лгала, предавала. Посмела посягнуть на чужое счастье, — последние слова он произнёс с большим нажимом, и голос его стал более тихим, словно он хотел скрыть ту ярость в собственных словах, иначе жертва может не так расценить его реплику. — Адриан, — стало последним его словом, которое он прошептал, и девушка никак не могла его услышать.       Хлоя опустилась на землю и на четвереньках поползла к багажнику, приглядывая за убийцей. Ей самой было непонятно чего она добивается, ведь у неё даже смысла бежать нет. Стоит ей только выскочить, как тут же пуля подарит ей кровоточащую дырочку в любой части тела. Что он там говорил, она слышала словно бы издалека, и не сразу до неё доходил смысл его слов. Грешна. С этими она уже просто не могла не согласиться. Хлоя Буржуа грешна. Но она вовсе не хотела замаливать свои грехи вот так. — Выйди и покайся, дитя божье! — раздался его крик. Мужчина остановился и будто даже не шевелился. Он застыл на месте, ожидая появления своей жертвы, так сказать, на ладони.       Хлоя замерла в своей весьма странной позе. В любом другом случае она бы посмеялась над собой и обругала обидчика всеми карами мира. Но сейчас обидчик не собирался делать ей простую безобидную гадость, он собирался убить её. И здесь уже не до шуток. Нет никакого спасения, нет никакой даже глупой надежды, нет вообще никого, кто мог бы помочь. Нет больше никого. Она одна. И помочь себе она должна сама. Рядом лежал её молодой водитель, ни в чём не виновный, он истекал кровью и смотрел бездумно куда-то вдаль глазами, которые уже успели наполниться смертной пустотой. Поборов себя мыслью, что всё равно он убьёт её и не важно как, она медленно поднялась. Её руки крепко держались за ручку автомобиля, словно бы это как-то могло ей помочь. Она старалась прямо смотреть ему в глаза, которых сама едва ли видела. Он всё ещё не двигался и не предпринимал никаких действий в её сторону. — Я грешна! — гордо заявила девушка, отбросив все страхи на задний план. Она смотрела на убийцу с высока, с улыбкой и без доли сожаления. «Если умирать так с улыбкой!» — Приятно слышать, что ты этого не отрицаешь, — мужчина незаметно для девушки улыбнулся, а через секунду и вовсе рассмеялся. Такая уверенность жертвы его забавляла. И стоит отметить, что она первая, кто так бесстрашно смотрит в лицо собственной смерти. — И ты даже не переживаешь из-за смерти этого парня? — он махнул рукой в сторону истекающего кровью водителя. — Он ведь умер из-за тебя. — Это его работа защищать меня, а значит, что и ценой собственной жизни он должен был заступиться за меня, — спокойно пожала плечами девушка. — Тогда я даю тебе возможность сказать ему это лично, — ответил мужчина и направил дуло пистолета в сторону блондинки. Хлоя тяжело вздохнула и закрыла глаза. «Что ж, время пришло»       Раздался автомобильный гудок, и последним перед Хлоей предстал образ мчащегося в их сторону огромного грузовика, гремящего строительными материалами в кузове. Она протянула к нему руку и закричала во весь голос, что было сил. Её тело сдвинулось с места всего несколько сантиметров, но…

***

      Молодой юноша сидел на лавочке в парке. Его окружали голые, пустые и может даже некрасивые деревья. Листья под ногами больше не являлись тем прекрасным огненным ковром, теперь это была просто куча засохшего, грязного, скомканного мусора. Осень вышла из своей красивой поры, когда везде можно было найти что-то милое и невинное. Теперь города окутывал просто мороз, дожди и уродство природы. Но даже в таком, казалось бы, безысходном положение парень умудрялся находить что-то красивое. Но с некоторых пор даже эта особенность покинула его.       Его рыжие волосы развивал холодный, пронзающий ветер. Юноша морщился и иногда пытался согреть себя руками. На нём была тёплая куртка, которая спасала хозяина от физического холода, но вот ни одна вещь на свете не сможет спасти его от холода в сердце. Натаниэль уже не в первый раз приходит в этот парк. Раньше он часто видел здесь её — Маринетт — с книгой в руках. Он уже давно посчитал это место её любимым, хотя сам же понимал, что при той равнодушности, которой обладала его подруга, любимого места у неё в принципе быть не может. Но как ещё можно было объяснить её частые появления здесь? Он даже тайком раньше прибегал сюда, чтобы из кустов понаблюдать за ней. Он думал, что она его не замечает, хотя теперь понимает, что на самом деле она видела его всегда, просто молчала.       Натаниэль сжимал в руках альбом, тот самый, который полностью посвящён Маринетт Дюпен-Чен. Практически все листы были изрисованы её изображениями. Вот на одном из них она сидит на уроке в школе (Нат хорошо помнил, что это была физика, так как ему было скучно и нечего делать он и принялся её рисовать), на другом она в столовой с ложкой в руке, на следующем она сидит в том самом парке, а в руках держит книгу. На всех рисунках выражение её лица равнодушное, еле живое, холодное и точно пустое, но оно было таким… прекрасным для него. Натаниэль провёл пальцем по нарисованной щеке девушки, стараясь представить под собственным пальцем холод её настоящей щеки.       Сейчас он хотел снова нарисовать её. Он уже пытался. Несколько раз. Но вновь и вновь у него не получалось, и Нат разозлённый своей никчёмностью комкал лист и отбрасывал его в сторону. Даже сейчас вновь он пробовал нарисовать её лицо, только вот оно получалось не настоящим, не таким как у неё. Она была его музой. Эта мысль проскакивает в голове каждый раз, когда он думает о ней (а это получается, что всегда). Но его муза исчезла, сбежала, бросила его, потому что даже ей он не нужен. Какой же из него художник, если от него сбежала муза?       Агрест. Он ведь так и знал, что его появление ничем хорошим не кончится. Но чтоб таким! Маринетт сбежала с ним. «Почему? Почему? Почему?.. Почему ты ушла с ним?» Нат ненавидел Адриана. Теперь уже точно. Раньше он считал его просто выскочкой и даже не воспринимал всерьёз, ведь каким бы взглядом Маринетт на него не смотрела, она уж точно не пошла бы к нему. Хотя Натаниэль был бы не против, если бы Маринетт хоть раз посмотрела на него также. Кто он такой этот Адриан Агрест? Пришёл, поучился у них всего день и сбежал с Маринетт. Зачем он вообще пришёл? Может если бы он не появился, Маринетт так и осталась бы дома? И тогда он не сидел бы сейчас один.       Сам не понимая как, Натаниэль нарисовал лицо Адриана в уголочке листа, а затем яростно, давя пальцем с такой силой, что разорвалась бумага, он зарисовал лицо ненавистного соперника полностью и даже разодрал бумагу, желая сделать это с Агрестом не только на бумаге. Нат выдернул листок из альбома и, скомкав его также как и остальные, бросил в мусорный бак рядом. Перед носом неожиданно образовалась чья-то тень. Рыжеволосый даже не сразу её заметил, он продолжал тяжело дышать, сжимать кулаки и смотреть в землю на изящные чёрные сапоги, потревожившего его гостя. — Воу-воу, полегче, приятель, от тебя уже дети шарахаются, — прозвучал чей-то насмешливый голос. Нат поднял взгляд. Перед ним стояла девушка с длинными каштановыми волосами и длинной чёлкой, которую девушка элегантно смахнула с глаз рукой. На ней была чёрная, кожаная куртка и такие же джинсы. — Простите… — юноша тут же растерял всю былую уверенность и ярость и растерянно посмотрел на гостью, поспешив отвести взгляд. — Ой, да расслабься. Я тебя не ругать пришла, — девушка села рядом с ним и перекинула одну ногу через другую. Натаниэль продолжал смотреть вдаль на фонтан, возле которого играли дети. Незнакомка смотрел туда же, но, в отличие от Ната, её лицо озаряла улыбка, а не гримаса полной растерянности. — Твоя подружка смешная, — всё шире улыбалась гостья. — Бросила тебя и убежала с первым встречным. Разве это справедливо? — Нет, — сквозь зубы процедил Нат. — И ты это так оставишь? — на этот вопрос не последовало никакого ответа, что кстати и заинтересовало девушку. Натаниэль продолжал молчать, а она не стала ещё что-то спрашивать, давая ему возможность самому подумать. Если честно, ей было бы легче, если бы он сразу согласился. Но с таким тихоней, как Нат, ничего не поделаешь, поэтому собеседница притихла. — Знаешь, если ты так и будешь ничего не делать, то свою подружку никогда не вернёшь, — неожиданно заявила девушка, продолжая смотреть на детей и улыбаться. — Я и так не смогу её вернуть. Я ничего не могу, — ответил художник, так же не поворачиваясь к собеседнице. — Ошибаешься, — весело заметила девушка. — Ты много чего можешь. И вернуть твою ненаглядную музу — тоже не такая уж и тяжёлая задача, как ты думаешь. — Ты знаешь, где она? — Нат наконец повернулся к ней и посмотрел на неё с некой надеждой в глазах. Вот так ниточка к счастью сама пришла к нему. — Знаю, — невозмутимо ответила она, продолжая игнорировать взгляд парня. — И я могу помочь тебе вернуть её. Понимаешь ли, парень, с которым она сбежала, интересует меня, поэтому это в моих интересах отогнать её от него, — она наконец повернулась к своему собеседнику и улыбнулась ещё шире. — Так что если мы будем действовать сообща, то оба получим то, чего хотели.       Она протянула ему ладонь для пожатия, которое должно скрепить их взаимовыгодный союз. Но вот Натаниэль смотрел на неё с недоверием. Он открыто сомневался в её словах. Она казалась ему подозрительной, и с чего бы вдруг он должен ей верить? Да, перспектива есть, и он был бы не против вернуть Маринетт, но что если это просто надувательство, и его просто могут использовать. В своём желании вернуть любимую он не настолько слеп и глуп. — Почему я должен тебе верить? — задал вполне весомый вопрос Натаниэль, продолжая смотреть на незнакомку с подозрением. — А почему нет? Ты получишь Маринетт, а я Адриана, что здесь тебя не устраивает? — девушка всё также протягивала ему руку, не сомневаясь в свой правоте. — А если ты меня используешь? — Я тебя использую, чтобы получить то, что по праву принадлежит мне. Но это не значит, что тебе ничего не перепадёт. Если я уведу Адриана, ничего не будет мешать тебе забрать Маринетт, — всё также настаивала на своём девушка. — Ну так что?       Натаниэль смотрел на протянутую руку, как на последний шанс, на колосок счастья, за который буквально можно ухватиться. Если он и дальше будет сидеть в парках и рисовать её бездумный портрет, то скоро с ума сойдёт, он сам это чувствовал. Так почему бы не попытаться вернуть свою музу? Это несправедливо, что она его бросила, ради того, кого знала не больше дня. Предпочла сильного красавчика, талантливому тихоне. Он считал, что она не такая, как всё, и продолжает себя в этом убеждать. «Она просто запуталась. Он запудрил ей мозги, и она не знает, что делает» Но ведь всё поправимо.       Натаниэль протянул руку и крепко сжал ладонь девушки, та была этому несказанно рада, улыбаясь и точно также обхватывая его пальцы. Он вернёт её, потому что Маринетт Дюпен-Чен после всего, через что им пришлось пройти, должна быть с ним. Он всё исправит. Он поможет ей понять, что она ушла не с тем. Это он заслужил её, а не смазливый красавчик на один день. Маринетт будет принадлежать только одному человеку и никому больше…