Я слышу зов, неслышный вам, Гласящий: — В путь иди! — Я вижу перст, невидный вам, Горящий впереди.
Данте. Вергилий не знал, сколько он уже идет по бесконечной пустыне с именем брата на устах. В аду не было ни времени суток, ни времен года, и все для Вергилия слилось в одно сплошное бесконечное отчаяние. Он не видел выхода и не ждал чудесного спасения. Все, что он делал, это шел вперед без единой остановки, порой расправляясь с демонами, учуявшими сына Спарды. Пусть Ямато давно покинула его, Вергилий все еще мог за себя постоять, пусть давалось это тяжело. Однако от огромных сильных демонов ему приходилось прятаться, и Вергилий быстро перестал ненавидеть себя за это. Ему нужно было выжить. Он должен был. Он не мог умереть здесь, в адской пустыне, посреди ничего. Ему пришлось научиться признавать себя тем, кто слабее, и избегать драки. Он останавливался лишь ради этих пряток, скрываясь также от редких, но разрушительных адских гроз. Когда они начинались, то в аду появлялось понятия неба, которое грохотало так, что закладывало уши, и изредка Вергилий мог слышать визг демонов, которым не повезло не успеть спрятаться. Гроза разрывала их на части. Пейзаж вокруг почти не менялся. Порой Вергилию казалось, что он десятилетиями просто идет, стоя при этом на месте, и ему казалось, он сходит с ума. Он не мог позволить себе спать и, благо, как только он начинал проваливаться в сон, кошмары тут же выдирали его из этого сна и подталкивали бежать дальше. Однажды Вергилий упал и не сумел подняться. Он немного повернул голову, чтобы не дышать пылью, которой адская бесплодная земля была припорошена везде. Каждую мышцу тела сводило болезненными бесконтрольными судорогами, и он мог только лежать, принимая эту боль, тяжело дыша носом и крепко сжав зубы и губы. Организм требовал сна. Вергилий не помнил, когда спал в последний раз, но на такую роскошь он не имел права. Поэтому он просто лежал, пережидая волну боли за волной, надеясь, что скоро это пройдет и он сможет встать, чтобы пойти дальше. Просто вперед. Некуда больше было. Без цели, без смысла, но он знал, что если остановится, то умрет. Но он не мог умереть, ведь у него было незаконченное дело. Данте. Мысль о нем не покидала Вергилия, она выедала его разум кислотой от невозможности добраться до Данте прямо сейчас, но еще она давала Вергилию опору, за которую он хватался, чтобы не умереть. О нет, он не умрет раньше, чем Данте. Скоро Вергилий услышал тяжелые шаги. К нему подошел демон, по меркам ада небольшой. Он был похож на огромную ящерицу с очень длинной крокодильей мордой. Вергилий не предпринял попыток подняться и защититься. Демон склонился к нему, обнюхал, сильно пихнул мордой в бок и раскрыл пасть. Зубы пропороли одежду и впились Вергилию под кожу, едва не вырвав у него громкий вздох. Он сдержался. Демон поднял его, отрывая от земли, давление на раны усилились. Вергилий выждал еще секунду и вырвался в триггер, распахнувшимися крыльями и своими увеличившимися размерами разрывая пасть демона. Тот взвизгнул, заскулил, шарахнувшись назад, но Вергилий поймал его когтями и проломил копьем хвоста череп. Демон грузно упал, и Вергилий вгрызся в жесткую горькую плоть клыками. Кровь обожгла ему горло. Он почти подавился, но и не подумал о том, чтобы замедлиться. Единственным желанием, таким правильным для демона, было поглощать, и впервые Вергилий не отказывал себе в исполнении своего желания. Вкус был тошнотворным. Обглодав демона до кости, Вергилий ощутил себя чуть лучше. Его перестало так сильно трясти от усталости, и он заставил себя встать и пойти дальше, впервые за долгое время чувствуя силы шагать. Куда? Он не знал. У него не было конкретной цели. Он жил лишь мыслью о том, что не имеет права умереть раньше, чем его брат. А жив ли он вообще? В любом случае, Вергилий обязан проверить. Оказалось, что триггер в аду можно поддерживать бесконечно, и Вергилий забыл о своей человеческой форме, бесполезной и слабой. Будучи демоном, он чувствовал себя куда защищеннее и сильнее, хоть и это тело тоже было измотано и держалось на одних лишь внутренних не бесконечных ресурсах. Скоро Вергилий заметил, что за ним следят. Он не знал, возможно, случайный демон выбрал его своей добычей. Или это Мундус послал ищейку. Но иногда, оборачиваясь, Вергилий видел большого демона вдалеке, идущего по его следам. Он нервировал, но держал большую дистанцию, не нагоняя, даже если Вергилий останавливался. В какой-то момент демон пропал из виду, и теперь Вергилия нервировало то, что эту угрозу он просто упустил, и теперь она может ударить в любой момент. Хотя ландшафт вокруг был плоским и пустынным, так что подкрасться незаметно здесь было бы просто нереально. Когда вдалеке, в красноватой дымке, показались скалы, чьи нечеткие контуры едва-едва приподнимались над горизонтом, разразилась гроза. Грозы в аду боялись все, но Вергилия она не слишком волновало, хоть здесь ему негде было спрятаться, а потому он остановился, сел и спрятался под собственными крыльями, слушая ненормальный грохот черного неба. Поднявшийся сильный ветер взметнул пыль и каменную крошку, которая била, подобно пулям. Ему повезло, и эта гроза была не такой сильной, чтобы разорвать его ветром и пылью, но зато она скрыла приближение охотника, который следовал за ним. Вергилий сумел услышать частые шаги, лишь когда демон оказался к нему слишком близко. Он дрогнул, распахнул крылья, но гигантские когти успели задеть его по нижнему правому крыло, сразу же раздирая до крови. Вергилий зарычал, взмахивая крыльями, чтобы набрать между ними расстояния. Движение сразу же отозвалось болью. Регенерация давно не работала так быстро, как ему хотелось бы, и на заживление повреждений теперь требовалось время. Непозволительно много времени. Демон, следовавший за ним все это время и наконец напавший, был похож на огромную ящерицу, и не был намного больше Вергилия. В другой ситуации Вергилий бы расправился с ним, даже не взглянув. Но сейчас они были практически на равных, а наверху грохотал оглушающий гром. Кровь Вергилия привлекала других демонов, поменьше. Они неожиданно повылезали неясно откуда, несмотря на грозу, отвлекая и умудряясь кусаться и резать. Их было слишком много, чтобы уследить за каждым, и Вергилий старался сделать так, чтобы его не окружили окончательно. Демон, охотившийся за ним так долго, схватил за крыло зубами и рванул. Рык Вергилия сорвался на краткий взвизг, когда в чужих зубах громко треснули его кости, и крыло стало отходить от тела. Он сумел извернуться и наконечником хвоста пробил длинную морду демона. Послышался хруст и неприятный чавкающий звук. Челюсти разжались. Демон рухнул, Вергилий почти упал вместе с ним, дыша с хрипами. Крыло бесполезно повисло, мешая при каждом движении. Вергилий встал. Перед глазами было бело от боли. Он несколько раз взмахнул хвостом, чтобы окончательно отбить мешающее теперь бесполезное крыло, и устало застонал. У него не было времени, чтобы прийти в себя. Прорубаясь через стайки мерзких мелких демонов, он пошел дальше, несмотря на продолжавшуюся грозу. Он не знал, сколько времени прошло, прежде чем она закончилась, но труп охотившегося за ним демона к тому моменту уже нельзя было разглядеть с такого расстояния. Когда скалы были уже почти перед ним (или это была лишь иллюзия, он не знал, пространство здесь было искажено точно так же, как и время), Вергилий почувствовал холодок, пробежавший под чешуей. Он дрогнул и резко остановился, застыл, оглядываясь лихорадочно, будто что-то услышал. Он пока не понял, что это было, что вызвало в нем такую тревогу, которая будто звала куда-то. Он еще раз лихорадочно огляделся, тяжело задышав, и вдруг понял, что чувство очень знакомо. Его будто что-то зовет… Ямато. Ямато! Вергилий не выдержал, срываясь на бег. Сердце заколотилось в горле, вызывая тошноту. Чувство так и звало. Тянуло вперед, дальше. Внутри у Вергилия дрожало от мысли о том, как давно он не держал свою катану в руках. И вот теперь… Но она ведь была сломана! Вергилий вспомнил об этом и затормозил, опять застыв посреди пустоши. Но он ведь чувствовал. Чувствовал так явно в биении собственного же сердца. Меч звал его, требовал, чтобы Вергилий подошел. Но куда?.. Он огляделся опять. Позади было плато. Впереди — скалы. И Вергилий понял, что ему нужно к ним. Никто бы не сказал, откуда Вергилий нашел в себе силы идти, и сколько времени это заняло у него, но теперь у него наконец-то была четкая оформленная цель. Он наконец видел то, как добраться до нее, знал, что делать, и это придало ему сил. Он шел, не зная, как отмерять время. Да и был ли смысл начинать. А перед глазами стоял лишь горизонт с неаккуратными скалами, которые увеличивались и приближались слишком медленно, мучительно медленно, но Вергилий шел, останавливаясь, лишь если на него нападали демоны, с которыми он всякий раз возился непозволительно долго, находясь на пределе собственных возможностей. Он отрывал от них куски черной плоти, давясь от горечи, к которой уже должен был привыкнуть, и брел дальше. Однообразие пейзажа давно вымотало его, выжгло все, что внутри было, оставив лишь манию, благодаря которой Вергилий до сих пор не упал. Скоро. Скоро он доберется до Данте. К тому моменту, когда он добрался до скальной стены, его оторванное крыло полностью отросло и совсем перестало болеть. Здесь не чувствовалось никаких мелких демонов, но зато скоро Вергилий увидел огромную тварь, наверняка считавшую это место своей территорией. — Кто посмел прийти во владения Харона? — спросил демон, голос его прозвучал гневно и громко, так мерзко резонируя в ушах. Вергилий подошел ближе невзирая на предупреждение. Демон был огромных размеров, его большое практически бесформенное белое тело расположилось в ложе из камней, которые напоминали собой разбитую лодку. От тела отходила ненормально длинная тонкая шея, с которой постоянно капала какая-то жидкость, и на ней была прикреплена непропорционально большая голова, похожая на оплавившийся череп. — Этот запах… — произнес демон, наклоняясь к Вергилию. — Спарда. Без страха Вергилий взглянул в огромные черные провалы глаз демона. Осколок Ямато пел для него. Вергилий не видел его, но чувствовал. Чувствовал так остро, что невыносимо было просто стоять. — У тебя есть то, что принадлежит мне, — сказал Вергилий. Он произнес что-то впервые за несчетное количество времени, и голос его звучал хрипло и тихо, а горло, отвыкшее от человеческой речи, задрало наждачкой. Слова были сильно искажены, и непохоже, что демон понял его. — Нет, ты не Спарда, — продолжал демон, изгибая длинную шею. Туловище его оставалось в подобии лодки. Вергилию подумалось, там должен лежать осколок. — Ты его потомок. Его выродок. Вергилий не обратил внимания на его слова. Его интересовал осколок. Ему нужен был осколок. Так сильно, что его будто ломало, как ломает наркомана без дозы. Но чтобы получить осколок, Вергилию нужно победить того, кто посмел забрать его, посчитав своим. Харон склонил к нему огромную морду, готовясь ударить, но Вергилий оказался быстрее. Он взмахнул крыльями, рванулся вверх и вцепился в его голову когтями. Она резко взметнулась вверх, и Вергилий с трудом удержался. Он забил крыльями, дезориентируя демона, забрался когтистой лапой в одну из его пустых глазниц и наткнулся на плотную склизкую мембрану. Харон выл, пытаясь сбросить его, и держаться на его скользкой текучей шкуре было очень тяжело, но Вергилий не мог позволить себе упасть. Он порвал мембрану, толкнулся глубже и вонзил когти во что-то внутри. Демон взвыл громче, оглушая. Вергилий взметнул хвостом, вонзая его во вторую глазницу. Так держать равновесие стало еще тяжелее, но зато этот удар заставил Харона оборвать свой вой, и голова начала падать. Вергилий рванулся назад, зависнув в воздухе, наблюдая за тем, как обмякает белое огромное тело, и как его шкура начинает шипеть, растворяясь. Он окинул внимательным взглядом каменное ложе, увидел что-то, блеснувшее, и бросился вниз камнем. Вергилий упал на колени, схватился руками за осколок своего меча, сжимая так крепко, как только мог, и острые края впились в его ладони, пропарывая до костей, пробив твердую чешую. Как давно он не видел его! Как давно не держал в руках! Вергилий сжался, прижимая осколок к груди, склоняясь над ним и пряча от мира, потому что это принадлежит ему. По праву. Это… Это был подарок. Отцовский подарок. «Защищай мать и брата. Это твоя обязанность». Вергилий беспомощно и отчаянно завыл от досады, сгибаясь, стискивая осколок крепко, как мог, не обращая никакого внимания на боль. Вергилий зажмурился, и из глаз выкатились слезы, обжигая его чешую, принося ему только больше боли. Ему было плохо. Так бесконечно плохо. Он умирал. Он вдруг понял это так отчетливо, и это была первая осознанная и оформленная человеческая мысль, посетившая его за неизвестно сколько времени. Она не испугала Вергилия, она лишь заставила его понять, как мало у него осталось времени. Осколок ныл в его руках, как ноет застарелая рана, умоляя о том, чтобы достать меч, целый, крепкий, заточенный, сжать рукоять и… Вергилий встал на ноги. Они едва удержали его. Он крепко стиснул осколок обеими руками, задышав тяжелее, концентрируя всю свою оставшуюся энергию, думая о том, что умереть он может даже от этого. Порталы не требуют много энергии. Не требовали бы, если бы в его руках катана была целой, и если бы Вергилий не держался на грани последний отрезок своей жизни. Раскрывшийся портал отнял у него почти все силы. Он был крошечным, тусклым, сильно дрожал краями, грозясь захлопнуться. Но осколок звал его внутрь. Из портала Вергилий почти вывалился. Он споткнулся и упал на нечто зеленое и почти мягкое, схватился за это пальцами и глубоко вдохнул запах, пытаясь вспомнить… Трава. Вергилий не позволил себе лежать. Через силу он встал и выпрямился, тут же зажмурившись. Его ослепил яркий свет. Его окружило столько запахов, едва знакомых ему, что ему понадобилось несколько минут, чтобы привыкнуть и вспомнить, зачем он здесь. Ямато. Осколок рассыпался в его руках, но ощущение меча не исчезло. Он где-то здесь… Вергилий пошел вперед, не разбирая дороги, но застыл, как только вспышкой энергии его тело сменило форму на человеческую. Вергилий ощутил себя голым. Приступ паники пережал ему горло, и Вергилий просто стоял, застыв, пытаясь привыкнуть к этой вернувшейся хрупкости. Он посмотрел на свою руку, так и сжимающуюся осколок. Человеческая кровь медленно капала на землю. В глазах плясали черные пятна, но он все равно увидел сухую, серую, очень худую руку. Тонкая кожа потрескалась, подобно старой краске. Плащ выцвел и посерел. Вергилий втолкнул воздух в легкие сквозь такие же сухие и треснутые губы. Каждое движение причиняло ему боль. Регенерация уже не спасала его. Город вокруг казался ему смутно знакомым. Но Вергилий не мог поднять голову и разглядеть. Его глаза почти ничего не видели из-за слепящего света. Он знал, что будет делать, как только дотянется до Ямато. Он чувствовал: она совсем рядом. Воспоминания приносили ему лишь боль. И Вергилий лишит себя их. Вергилий лишит себя памяти и этой жалкой человеческой части, такой слабой, отвратительной, ненужной. Он может умереть, сделать это, но разве это важно? Нет. Ни капли. Разве его жизнь важна? Вот такая? Нет. Вергилий бы сам себя удушил, не будь у него последнего дела. Было ненормально жарко, и люди встречались Вергилию редко. Наверное, они странно косились на него, но он не обращал на это никакого внимания, низко опустив голову и щуря ослепшие от света глаза. В одном из дворов сквозь черную пелену в глазах он с трудом сумел разглядеть большой кусок ткани, лежащий у крыльца, и Вергилий отвлекся на несколько секунд, чтобы забрать его. Эта была очень старая истрепанная ткань, которой, может, накрывали что-то в непогоду. Он набросил его на плечи, закрывая и голову, чтобы спрятаться от солнечных лучей. Ямато звала его к себе. Вергилий шел, не разбирая дороги и не видя перед собой ничего. Он ориентировался на ощущение своего меча совсем рядом. Солнечный свет слепил его, выжигал отвыкшие глаза, и Вергилий держал их закрытыми, прячась под импровизированным капюшоном. Ему не нужно было видеть, чтобы найти дорогу к своему мечу. Тем более, что меч звал его так отчаянно. Он подошел к зданию и остановился, за тонкой металлической пластиной двери чувствуя пульсацию, как будто у Ямато могло быть сердцебиение. Он хрипло вздохнул и, нагнувшись, поднял металлическую заслонку вверх. Она легко поддалась (Вергилий смог выпрямиться с огромным трудом), и слепящий свет, наконец, перестал мешать ему видеть. Вергилий не видел и не чувствовал перед собой человека, пусть он и говорил что-то, и, кажется, голос звучал мягко. О нет, он видел лишь помеху, еще одно препятствие на пути к мечу. Ямато звенела, выла у него в ушах, требуя взять ее в родные руки, сжать, прислонить к груди. Вергилий схватил за когтистую руку и рванул на себя со всей возможной силой, отбрасывая человека от себя. Тот ударился спиной о полки, вещи загрохотали, и человек закричал. Вергилий остро ощутил запах крови. Запах показался ему знакомым. Вместо оторванной руки он уже сжимал в руках свой меч. Свою Ямато. Рукоять так ладно легла в его изувеченную руку, осыпающуюся пеплом. Вергилий понимал, что у него очень мало времени, а потому он не мог даже постоять хоть немного, чтобы насладиться этим ощущением вернувшейся частички себя. Он взмахнул лезвием крест-накрест, чувствуя, как руку от плеча до пальцев прошивает таким знакомым зарядом энергии, и теперь это дается ему очень легко, ведь он открывает портал не жалким осколком, а целым лезвием. Вергилий торопливо шагнул внутрь, чуть не упав, когда вышел с той стороны. Он знал, куда ему нужно отправиться, даже не задумавшись о том, существует ли еще это место. Как оказалось, да, и взгляд обожгло. Чтобы не видеть, Вергилий опустил голову низко и пошел на ощупь, дрожа от каждого шага. Еще немного. Еще немного, и его мучениям и страданиям придет конец. Главное дотерпеть. Главное пройти эти несколько шагов. Не поднимая глаз, Вергилий прошел в разбитый обгоревший холл. Он остановился, глубоко вдыхая запах пыли. Благо, боковое зрение закрывала ткань «капюшона», но сердце все равно колотилось так быстро, что становилось больно. Вергилий сжал Ямато в дрожащих пальцах и слегка вынул лезвие из ножен. В отражении клинка Вергилий увидел свое его лицо. — Данте… Вырвалось само собой. Легло на язык почти сладко. Совсем немного. Терпеть осталось всего ничего. Он мог умереть. Он скорее всего умрет. Но разве это важно? Нет, конечно нет. Смерть его не пугала. Его пугала мысль о том, что он хотя бы не попытается. Ему нужен Данте. Его брат,5. Вергилий: Червяк прощает разрезавший его плуг
22 сентября 2019 г. в 09:00