Проще Пареной Репы (ХИАТУС)

      Кира проснулся в ледяном поту: всё его тело было мокрым, хлопковая пижама липла к нему, как вторая кожа. Он тяжело дышал, а дыхание вырывалось туманными клубами в холодной, тёмной комнате. Он поднёс дрожащую руку ко лбу, смахивая потные пряди. Кира попытался сфокусировать своё зрение где-то в комнате, но всё было погружено в темноту; утончённое и мягкое, лысое тело Киллер Квин было освещено городскими огнями. Кира медленно откинул одеяло, подставляя своё необъяснимо горячее тело холодному воздуху. Одну за другой он опустил свои босые ноги на деревянный пол, вцепившись руками в край кровати, чтобы не упасть. Его лихорадило, тошнило и бросало в жар, голова раскалывалась от сильной, расплывчатой боли. Одним резким движением, от которого всё его тело заныло, Кира включил свет. Киллер Квин не заметила перемены, всё ещё посапывая на своей удобной кроватке. Он достал чистое полотенце, нижнее бельё и пижаму. Держа вещи в руках, Кира выключил свет и покинул комнату.       Остальная часть дома была тихой и тёмной, окутанной безмятежностью ночи. Комната Дио на другом конце была тихой. Снизу тоже не доносилось ни звука. Дьяволо, скорее всего, был у себя, как и каждый день за эту пару недель: то ли размышлял, то ли спал. Пересекая коридор, Кира вошёл в ванную и запер за собой дверь. Как и весь дом, их большая ванная была скромной и стильной. Аквамариновая и белая плитка покрывали стены и пол, дополняя голубую раковину и туалет. Кира оставил свои вещи на белом табурете у ванны и быстро избавился от потной одежды, небрежно бросая её в угол. Он забрался в ванну и залез под душ. Парень включил воду, делая её настолько горячей, насколько это было возможно, позволяя обжигающей воде ошпарить кожу, смыть его пот. Потоки лавы стекали по его телу, заставляя почувствовать себя опустошённым, а голову начать кружиться.       Кира никогда не оставался под душем слишком долго. Он ненавидел тратить воду впустую. Но на этот раз он несколько минут простоял под дождём обжигающей воды, низко опустив голову и закрыв глаза. Его веки медленно распахнулись, и первое, что он увидел, была его рука на кафельной стене. Он моргнул. Его ногти, прозрачные от воды и жара, были длинными, слишком длинными за последнее время. Ошеломлённый и потрясённый этим зрелищем, Кира поднёс пальцы к глазам, внимательно наблюдая за ними впервые за несколько недель. Слепо потянувшись назад, он выключил воду, стоя в облаке пара. Всё ещё восхищённый зрелищем Кира даже не заметил, когда он начал замерзать. Капельки воды капали с его волос, тела, с насадки для душа на мокрый пол, и этот звук доносился до Киры издалека. Несколько минут его взгляд был прикован к своим длинным пальцам, будто бы намагниченный.       Он задыхался.       Желание бросаться на людей медленно убивает его, заставляет гнить плоть, будто бы какой-то вирус завладел им. Каждый раз, когда он входил в комнату, наполненную руками, великолепными, ухоженными руками, ему казалось, что он умирает тысячу раз. Это чистая пытка. Но хуже всего была Шинобу. Шинобу, которая недавно начала ухаживать за своими ногтями и краситься розовыми румянами или мягкими оранжевыми. Когда он ложился ночью в постель, сознание наполнялось образами Шинобу Каваджири, её изящных рук и длинной бледной шеи. Кира мог так легко обхватить руками это чудесное горло и задушить. Она бы впивалась своими прелестными ногтями в его пальцы, яростно отбиваясь от него, отрицая ту судьбу, которая постигла её. И Кира смотрел бы, как жизнь покидает глаза, как она улетучивалась, высасывая все краски с её лица. Кира продолжил бы душить, пока её челюсть не отвисла, а язык не вывалился бы изо рта, вялый и безжизненный. И… На следующей мысли его кожа покрылась мурашками. Он отрезал бы одну из её рук — самую красивую — и облизывал бы мягкие пальцы, твёрдые ногти, как конфеты, мягко бы пожёвывал кожу. Он обхватил холодными пальцами свой член и провёл ими вдоль всего твёрдого ствола, доводя себя до грани оргазма. Он остановился, только чтобы представить пальцы в своём рту, наполнить себя буквально и метафорически. Недостающей частью была Шинобу. Она приведёт его к совершенству и завершённости, утолит его вечно растущую жажду.       Кира открыл глаза внезапно, задыхаясь, как раз вовремя, чтобы словить оргазм. Сперма брызнула на безупречную плитку. Кира стоял, затаив дыхание, наблюдая, как субстанция становится липкой на его коже и на стене. Он закрыл глаза и нерешительно пошевелил рукой, заставляя себя думать, что это была Шинобу. Используя большой палец, он вытер сперму с бедра и поднёс её к губам, надавливая на язык, пробуя горькую жидкость, воображая, что Шинобу была той, кто кормил его.       Кира быстро схватил душевую насадку и ещё раз умылся, видя, как сперма стекает в сток. Он вышел из душа и вытерся, прежде чем надеть чистую одежду. Парень приоткрыл окно, чтобы выпустить пар и лишнюю влагу, предотвращая появление плесени. Перед уходом он остановился около зеркала, чтобы посмотреть на своё отражение. Когда Кира был возбуждённым, он был так красив. Его скулы были острее, все резкие линии лица более заметны. Его глаза, всегда яркие и невинно голубые, были темнее, наполненные похотью и первобытным желанием. Желанием охотиться и подчиняться своей природе, делать то, что он должен был делать.       Когда он вышел из ванной, то дом оказался таким же тёмным и тихим, каким он его и оставил. Кира спустился по лестнице и пошёл на кухню. Сон совсем покинул его, но он всё ещё нуждался в нём. Он понадеялся, что сможет сделать себе стакан тёплого молока с мёдом и корицей, как делал Валентайн. Пока он готовил напиток, сзади послышались шаги, тяжёлые и мрачные. Дьяволо вошёл на кухню, и Кира обернулся, чтобы поприветствовать его. Парня не удивило то, что он увидел: сальные розовые волосы, лежащие на макушке Дьяволо сплошной завесой, размазанный макияж, слипшиеся ресницы, фиолетовые мешки под глазами, облупившийся лак для ногтей, грязная одежда, глубокий хмурый взгляд.       — Что ты делаешь тут так поздно? — спросил Дьяволо. Он неаккуратно, но в каком-то смысле он всегда был таким, волочил стул по полу, издавая ужасный звук, а после упал на него, как мёртвый груз.       — Я собирался спросить тебя о том же. — Кира взял чашку и сел рядом с Дьяволо. Он сделал глоток и почти обжёг язык, но это было всё ещё вкусно. Напиток был тёплым и сладким, скатывался вниз по его внутренностям.       — Я первый спросил.       — Не мог уснуть, — ответил Кира, и это было правдой. Дьяволо знал, как беспокойно Кира мог обходиться без убийств так долго. Он больше не задавал вопросов, вместо этого ограничился кивком и уставился на орхидеи, стоявшие в центре стола.       Но любопытство Киры не было удовлетворено. Дьяволо выглядел действительно ужасно, хуже, чем он когда-либо выглядел за всё время, что Кира знал его. Но на этот раз не было Валентайна, чтобы уговорить его пойти в душ. Дьяволо оторвал взгляд от цветов и злобно посмотрел на чашку Киры. Неужели он действительно был в таком плохом настроении из-за ссоры? Неужели Валентайн был так дорог ему? Вообразить, что Дьяволо с кем-то связывают особые узы, было сверхъестественно. Будет ли он так реагировать, если у него возникнут проблемы с Кирой? Он не ревновал, просто ему было любопытно.       — Почему бы тебе не попробовать поговорить с ним? — он не должен был этого говорить. При обычных обстоятельствах Кира явно бы не сказал этих слов. Возможно, молоко подействовало, и он начал засыпать.       Дьяволо посмотрел на него так, что можно было назвать только враждебностью. Нет, Кира знал его достаточно хорошо, чтобы понимать. Дьяволо был не просто зол. Он был смущён, ему было горько и грустно. Вихрь эмоций терзал его и без того шаткий ум.       — Не лезь не в своё дело, — прорычал он, всё глубже погружаясь в пучину своего недомогания и печали.       Кира больше не настаивал. У него были свои проблемы, и у него не было времени копаться в чёртовом мозгу парня. Дьяволо и Валентайн были взрослыми людьми, хотя один из них был более разумным, чем другой. Этот шторм, как и любой другой, сначала был резким и сильным, но со временем утихал. Они могли бы решить это между собой, надеясь, что это решение не разрушит их группу друзей окончательно. Совершенно неожиданно Кире понравилось иметь союзников.       Дверь в спальню Дио открылась и закрылась довольно резко, раздражённое шарканье его тапок по полу сигнализировало о его приходе. Он, казалось, удивился, обнаружив двух своих соседей, сидящих на кухне. С телефоном в руке, нахмурившись, Дио прошёл на кухню и сел на стул, раздражённо пыхтя.       — Не можешь уснуть? — устало спросил Кира.       Дио вновь нахмурился. Он бросил последний взгляд на телефон, прежде чем кинуть его на стол и сложить руки на груди.       — Да, — выплюнул он. — И всё из-за него. — Кира кивнул. Дьяволо оставался безразличным, его глаза смотрели вдаль, а веки слегка подёргивались. Дио бросил на них ядовитые взгляды. — Ты не собираешься спросить меня, что случилось?       Кира глубоко вздохнул.       — Что случилось, Дио?       — Джоджо! — воскликнул Дио. Его раздражение было подобно динамиту, заставляя его вскочить со стула, как будто в пламени, и начать ходить взад и вперёд. — В последнее время он игнорирует меня, даёт односложные ответы или не отвечает вообще! Джонатан! Кто раньше забрасывал меня сообщениями «Доброе утро»! Не говоря уже о том, как он избегает встреч со мной. — Дио остановился и прислонился к стойке, надув губы и скрестив руки на груди. — Вот и грёбаный джентльмен…       — Может, у него есть другие проблемы, — предположил Кира. Он решил поиздеваться над Дио. Возможно, проблемы парня заставят Киру забыть о его собственных.       — Нет ничего важнее меня!       — Дио, этот человек не доставил тебе ничего, кроме неприятностей. Ты действительно думаешь, что это стоит твоего времени?       — Да, — был непреклонный ответ Дио, который зашипел сквозь стиснутые зубы. Для парня это больше не было вопросом получения денег от глупого богатого мальчика, нет. Это была чёртова война против всех. Он увидел Джонатана, пометил его, как свою добычу, и как только он сделал это, то не было больше никакого спасения. Дио будет охотиться, утомлять себя больше, чем обычно. Он пойдёт на всё, чего никогда не делал раньше, но он определённо выиграет его. Джонатан принадлежал ему по праву.       — Чем больше он колеблется, тем больше я его хочу, — пробормотал он. — Теперь, когда я избавился от этой тупой сучки, мне будет легче. — Он надменно поднял голову и самодовольно ухмыльнулся, глядя на Дьяволо с превосходством. С отчаянием человека, желающего разрушить других, чтобы подняться самому. — По-крайней мере, я знаю, как завязать с чем-то, пока не стало слишком поздно.       — Какого хера это должно означать, а?! — рявкнул Дьяволо, вскочив на ноги и швырнув стул на пол.       Из-за отсутствия Валентайна вмешаться должен был Кира, хотя он был не так праведен, как тот, и ему определённо было плевать. Тем не менее, он встал между двумя своими соседями, чувствуя себя карликом по сравнению со значительно большими парнями.       — Иди в свою комнату, Дио, — попросил он.       Удивительно, но Дио послушался его. Он отошёл от стола и неторопливо зашагал вверх по лестнице. Тело Дьяволо напряглось, кипя от гнева, желая наброситься на кого-нибудь или на что-нибудь. Кира положил руки на сильные плечи Дьяволо и посмотрел ему в глаза, стараясь изо всех сил подражать Валентайну, чтобы предотвратить разрушение.       — Не позволяй ему дразнить тебя, — проворчал он, пытаясь вытолкнуть Дьяволо из кухни. — Ты же знаешь, какой он.       Дьяволо лишь бросил на него разъярённый взгляд. Он стряхнул руки Киры и вышел из кухни в свою спальню. Парень захлопнул дверь с такой силой, что весь дом задрожал. Кира вздохнул. Из-за того, что его разум гудел от тревожных мыслей, он хотел, чтобы хотя бы в его доме было спокойно и тихо. И очевидно, что его соседи сделают это невозможным. Дио был под контролем Пуччи. Кира мог бы что-то сделать с Дьяволо. Хотя бы попытаться.

***

      — Спасибо, что согласился встретиться со мной.       Услышав это, Валентайн посмеялся. У него был красивый смех, полный достоинства и ясности. Даже с бледно-розовыми волосами, окружавшими его лицо, он внушал уважение окружающим. Кира молча наблюдал за ним в течение секунды, и он обнаружил, что розовый ему идёт. Это определённо был его цвет: он подчёркивал его безоблачные глаза и фарфоровый цвет лица. Но, конечно же, Валентайн не собирался оставлять его.       — Ты говоришь так, словно мы разведённая пара, Йошикаге, — заметил Валентайн. — Мы ещё друзья, ты же знаешь это, верно?       — Конечно. — Кира прочистил горло. Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но в тот же миг появился Хол Хорс с заказом: виски для Киры и пиво для Валентайна, а также клубника и взбитые сливки.       — Я подумал принести тебе что-нибудь к твоим волосам, — сказал влюблённый бармен.       Валентайн взял одну клубнику с тарелки и обмакнул её во взбитые сливки, щедро покрыв ими. Его жемчужные зубы раскусили розовую мякоть, пухлые губы сомкнулись вокруг ягоды. Он что-то мычал. Валентайн выглядел усталым.       — Спасибо, Хол Хорс, — сказал он, и человек поклонился, прежде чем вернуться на своё место. — Ну. Что ты хотел обсудить со мной? Ты звучал очень серьёзно по телефону.       — Да. — Кира сделал глоток виски. — Речь о Дьяволо.       Реакция Валентайна была предсказуемой. Он закатил глаза и откинулся назад, скрестив руки на груди.       — Конечно, — вздохнул он. Парень фыркнул и обвёл глазами бар, возвращая взгляд к своему другу после. — Что он сделал на этот раз?       — Он не в порядке.       — Я знаю.       — Нет, не знаешь, он без тебя не в порядке, — подчеркнул Кира.       — Я не его мать, Йошикаге! — рявкнул Валентайн. — Я не могу продолжать убираться за ним. У него тупая голова, он не понимает ни одного из советов, которые я когда-либо давал ему!       Он не ошибался. Дьяволо всегда прислушивался только к себе, и это чаще всего приводило к катастрофе. Валентайн имел полное право сойти с ума, отказаться провести свою молодость, ухаживая за Дьяволо. Кира знал, что он не добьётся многого от этой встречи, но часть его всё ещё надеялась, что Валентайн, возможно, сдастся первым, окажется большим человеком и решит поговорить с ним.       — Он ужасно себя чувствует, Фанни.       — Какого чёрта меня это должно волновать?       Ужасная ложь. Ну, на самом деле, Валентайн был замечательным лжецом. Но в тот момент он явно лгал. Парень заботился о Дьяволо, и все это знали.       — Я думал, ты хочешь помешать ему разрушить свою жизнь.       — Я пытался поговорить с ним. И, как всегда, он не послушал меня. Есть ли смысл пытаться ещё? — Валентайн сделал глоток из своего стакана, выпив половину. — Я устал, Йошикаге. Я не могу смотреть, как он разрушает свою жизнь. Поэтому я решил перестать общаться с ним.       — Вот так просто?       — Да. У меня полно дел: стабильные отношения, общественная жизнь, карьера и любящая семья. Что есть у него?       — Только ты.       Валентайн широко раскрыл глаза. Для такого светловолосого парня у него были очень тёмные ресницы, очень густые, как перья. Его удивление длилось недолго, прежде чем растаять в хорошо отработанной маске веселья. Он улыбался от усталости, как будто раздражённый глупой шуткой, которую только что услышал.       — Это ужасно жестоко с твоей стороны, Йошикаге. Разве ты не заботишься о своём друге?       — Не так, как ты. — Кира наблюдал, как тонкие, ловкие пальцы потянулись за другой клубникой и обмакнули её в пушистые взбитые сливки. У Валентайна были красивые руки. Если бы мысли Киры не были переполнены Шинобу, жизнь Валентайна была бы в опасности. — Ты действительно хочешь сказать, что никогда больше с ним не заговоришь?       — Я не стану делать это первым, если ты об этом. — Валентайн потянулся за другой ягодой. — Если только он не захочет стать хорошим человеком и извиниться за своё детское поведение, а так мы никогда больше не станем разговаривать.       Справедливо. Валентайн, как всегда, был благоразумен. Дьяволо начал эту вражду, когда разбил машину Валентайна. Для парня было вполне естественно ожидать извинений, вот только Дьяволо скорее умрёт, чем извинится.       — Что ты собираешься делать с ребёнком? — спросил Кира после короткого молчания.       — Я отдам её в приют.       Кира кивнул. Скорее всего, это тоже была ложь. Валентайн никогда бы не пошёл на все эти неприятности только для того, чтобы отдать ребёнка незнакомцам. Он знал, что Дьяволо может сделать то же самое гораздо быстрее и эффективнее. Кира решил больше ничего не говорить. В любом случае, в этом не было смысла.       — Её? Значит, девочка?       — Да. Слишком рано, чтобы утверждать, но мы провели несколько тестов неделю назад — на болезни и прочее, — и мы на 90% уверены, что это девочка.       — У неё есть имя?       — Да, — сказал Валентайн. — Триш. Триш Уна.       Кира обхватил пальцами почти пустой стакан.       — За Триш.       — За Триш.       Тост за нерождённую, нежеланную дочь Дьяволо. Тост за ту, что заставляла глаза Валентайна светиться надеждой и радостью, которые, он никогда бы не признался, что мог испытывать. Даже посреди этого хаоса, между безумием Дьяволо и тем, что убивало Скарлет изнутри, Кира не пропустил, как эти драгоценные кобальтовые глаза светились, когда Валентайн упомянул Триш.       — Я должен идти, — пробормотал Кира, когда он допил свой напиток. Парень встал, закутавшись в тёмно-синее пальто и шарф.       — Ты точно не хочешь подождать, пока я допью? Я мог бы подвезти тебя.       — Нет, всё нормально.       — Ты уверен? Идёт снег.       — Со мной всё будет в порядке, — улыбнулся Кира. — Спокойной ночи, Фанни.       — Спокойной.       Он вышел из бара в холодную ночь. Вокруг него всё ещё кипела жизнь, проезжали машины и открывались двери магазинов. Кира прислонился к кирпичному фасаду «Императора» и потянулся к его перчаткам в кармане. Он тщательно расправил их и аккуратно надел, убедившись, что они идеально сели на руки.       Прежде чем он сделал первый шаг вперёд, его с силой ударили спиной о стену. Весь воздух покинул его лёгкие с выдохом, голова ударилась о холодную стену, и зрение Киры затуманилось: острая, мучительная боль распространилась по затылку. Он встревоженно посмотрел вверх, ища нападавшего. Парень увидел большую, похожую на клешню руку с чёрными ногтями, обёрнутую вокруг его горла, и взгляд встретился с двумя чёрными злыми глазами.       — Встречался с врагом? — прошипел Дьяволо.       — О чём, чёрт возьми, ты говоришь? — Кира прокашлялся. Дьяволо не держал его достаточно крепко, чтобы перекрыть дыхание, используя только необходимую силу, чтобы держать его неудобно прижатым к стене.       — Не прикидывайся идиотом! — пальцы Дьяволо сжались, лицо приблизилось. Хотя ощущение такой сильной руки, обхватившей его за горло, было мучительным, Кира не мог наслаждаться этим. От Дьяволо пахло, как от бродячей собаки, его дыхание отдавало тем же запахом, что и забытая, полная окурков пепельница. — Что ты, блять, с ним делал?!       — Это не твоё собачье дело! — закричал Кира и оттолкнул его. Он был не так велик, но всё же сумел заставить Дьяволо отшатнуться, сердито глядя на парня. — Я не обязан говорить тебе про людей, с которыми я общаюсь!       — Ты выбираешь его, а не меня? — спросил Дьяволо, не обращая внимания на Киру. — Его?       — Что… Никто так не говорил! — Кира поднял руки и покачал головой. Решив, что он имеет дело с неуравновешенным человеком, который никогда его не послушает, Кира пошёл прочь. Дьяволо остановил его. — Отойди.       — Какого чёрта? Ты ведь хотел поговорить с ним обо мне, да? Хотел сказать ему, что мне нужна помощь?       Кира ответил не сразу. Он посмотрел поверх обтянутого кожей плеча Дьяволо, скрестив руки на груди.       — Спроси его, — сказал он, прежде чем уйти в сторону станции метро.       Дьяволо обернулся и не удивился, увидев, что Валентайн стоит перед входом, натягивая на свои прелестные руки слишком дорогие перчатки. Это зрелище раздражало его как ничто другое, чистый гнев струился по его венам, питая бьющееся сердце. Мир вокруг него расплылся, и остался только Валентайн, одетый в хорошо сшитое розовое пальто и брюки, соответствующие цвету его длинных волос. Выражение его лица было холоднее, чем воздух вокруг них, голубые глаза походили на пару кубиков льда. У Валентайна было ужасно пронзительное лицо.       — Крутая причёска, придурок.       — Ага, — ответил Валентайн, широко взмахивая руками. — Я ходячая вечеринка по выявлению своего пола. Кстати, поздравляю с дочкой. Хочешь посмотреть её фотографию?       Дьяволо понадобилось два шага, чтобы оказаться прямо перед лицом Валентайна. Но в последнюю секунду он поскользнулся на скользком тротуаре, давая парню возможность толкнуть локтем Дьяволо прямо в лицо, яростно ударяя по нему, слыша громкий треск от его носа. Дьяволо откинулся назад с мучительным криком, и Валентайн быстро отошёл, не удостоив его даже взглядом. Парень осел на землю, чувствуя, как кровь хлещет из его сломанного носа, стекая ко рту, окрашивая его челюсть в алый цвет. Преследовать Валентайна было бы глупо, но он был на грани этого. Дьяволо сидел на земле, не обращая внимания на холод, боль и головокружение, наблюдая прищуренными глазами мстительного животного, как Валентайн забрался в свой новый Bugatti и уехал, превратившись всего лишь в точку на горизонте.

***

      Дио был великолепен. Во всех отношениях. Кроме, может быть, его терпения. Но Дио был так хорош, что этот маленький недостаток был омрачён его полным совершенством. А может и нет. Ладно, это было совсем не так. Он просто не мог замечать этого. Быть вспыльчивым — было определённо проблемой, которая преследовала его на протяжении всей его жизни. Он был расчётлив и умён, конечно, но когда Дио становился нетерпеливым, всё это шло к коту под хвост. И он быстро терял самообладание. После того, как он оказался таким успешным охотником за «тупым богатым мальчиком», реальность, что Джонатан так храбро сопротивлялся ему, была ещё более шокирующей. Хотя Джоджо на самом деле не сопротивлялся ему. Он просто был самим собой. И Дио абсолютно ненавидел это. Он не привык к такой утомительной охоте, он никогда не встречал человека, который сумел бы остаться неуязвимым для его сбивающего с толку очарования. Но был Джонатан с его застенчивыми речами о морали и терпении, привязанности и доверии. Он хотел Дио, возможно, так же сильно, как Дио хотел его, но он всё ещё держался на расстоянии. За последние несколько дней он даже начал полностью игнорировать Дио, переходя от односложных, кратких ответов к отсутствию их вообще. Глупая игра? Осознание чего-то большего? Новая, более захватывающая и подходящая любовь? Что бы это ни было, оно сводило Дио с ума.       Он ворвался в библиотеку, как человек, преследуемый по пятам, и оглядел комнату, полную студентов. Большинство не замечали его, полностью поглощённые своим напряжённым учением. Дио заметил Джонатана, который сидел за большим столом у окна, уткнувшись лицом в свои бесчисленные записи. Из него получился бы довольно очаровательный образ — милый ученик с телом Бога, которых он изучал, — если бы не раздражение Дио из-за его идиотских и совершенно неуместных древностей. Он подошёл к столу, обходя всех дураков, стоявших на его пути, и с силой ударил ладонями по дереву, заставив Джонатана подпрыгнуть почти до потолка.       — Дио! — воскликнул Джонатан, прижимая руку к бешено колотящемуся сердцу. — Господи… Ты меня до чёртиков напугал!       — Я требую объяснения твоего поведения! — сразу же к делу, нет смысла обсуждать это дальше. Джонатан продолжал смотреть на него с замешательством в своих милых невинных голубых глазах. Дио проклинал свою горячность. Маска, которую он так тщательно выстроил, та, что должна была околдовать Джонатана, маска красноречивого, обаятельного, знающего и, ох, такого бесстыдного Дио Брандо была разнесена, как башня из игральных карт, а всё из-за нескольких резких слов.       — О чём ты говоришь? — тихо спросил Джонатан. Он огляделся вокруг, впиваясь взглядом в любые другие назойливые глаза, направленные на них.       Дио уселся на стул напротив Джонатана.       — В последнее время ты меня игнорируешь.       — Что?       — Не говори того, что не знаешь! — прошипел Дио. — Все мои звонки, сообщения… Ты ни на что не ответил! Я как-то оскорбил тебя? — Джонатан открыл рот, чтобы заговорить, но Дио не позволил ему такой роскоши. Во всяком случае, пока что. — Ты дал мне понять, что ты джентльмен, Джоджо! Джентльмены так не поступают. Особенно с теми, кто связан с ними в романтическом плане!       Когда маленький монолог Дио был закончен, Джонатан откинулся на спинку стула. Он выглядел усталым, под глазами были мешки, жёсткие колючие волосы упали на щёки и виски. Он провёл рукой по своим густым волосам и глубоко вздохнул, пропуская воздух через нос.       — Я могу объяснить, — наконец сказал он тихо. — Но только не здесь. Пойдём куда-нибудь в укромное место.       Джонатан начал убирать свои записи, небрежно запихивая всё в сумку. Он встал и потянулся, его божественные мышцы спины напряглись. Он надел пальто и вышел из библиотеки с Дио позади. Они вышли в коридор.       — Джонатан? — раздался голос за их спинами.       Это был Джозеф, неловко стоявший в нескольких шагах позади, переминаясь с ноги на ногу. Он перебирал пальцы, глаза были полны вины. Вблизи он выглядел ещё лучше. Дио с интересом наблюдал за ним. Джозеф был очень хорош собой. Все эти твёрдые мускулы, детское, озорное обаяние и яркие зелёные глаза. Дио точно знал, что он не такой нервный, как Джонатан. Возможно, он поставил не на того… Ну ладно. Слишком поздно отступать сейчас.       — Не сейчас, Джозеф, — проворчал Джонатан и повернулся, чтобы уйти, говоря Дио сделать то же самое.       — Я просто хочу поговорить! — поспешно сказал Джозеф, делая шаг вперёд.       — Я же сказал — не сейчас! — рявкнул Джонатан. Джозеф отступил назад, моргая. Дио поднял глаза на парня, его гнев сменился замешательством. Вот такого тона он никогда не ожидал от него. Это было… Неприятно. И снова Джонатан выглядел человеком, а не просто мешком, полным денег. Дио это не понравилось.       Джонатан вздохнул, потерев переносицу.       — Мы поговорим, когда я вернусь домой, хорошо?       Впервые Джозеф взглянул на Дио с разочарованием и недоумением в глазах.       — Конечно, — пробормотал он и пошёл в противоположном направлении.       Дио последовал за Джонатаном из здания. По кампусу бродило несколько человек, несколько храбрецов, которые не боялись холода. Парень шёл молча, и Дио с любопытством наблюдал за ним. Брови Джонатана были нахмурены, он явно глубоко задумался. Дио сомневался, что если он что-то скажет ему в этот момент, то сможет вывести из состояния сосредоточенности. Наконец, Джонатан повёл Дио в приморский парк, где они сели на скамейку, глядя на море. Было всё ещё очень холодно, но сильный ветер был заблокирован окружающими деревьями. Джонатан сел рядом с Дио, положив ногу на ногу и держа руки в перчатках в карманах.       — И? — спросил Дио, выгнув бровь.       — Мне очень жаль, Дио, — искренне сказал Джонатан. — Да, действительно. Я никогда не игнорирую людей, особенно тех, кто мне нравится.       — И что же дальше?       Джонатан тяжело вздохнул. Он откинулся назад, вытянув шею, чтобы посмотреть на кристально чистый купол неба. Весь этот ветер прогнал облака прочь.       — Пожалуйста, обещай мне, что никому не скажешь.       — Конечно, Джоджо. — Карс будет первым, кто узнает об этом, ведь у него была своя история с Джостарами.       Ещё один глубокий вздох. При ярком дневном свете Джонатан выглядел ещё более усталым, немного грустным и просто не в лучшей форме. Он был бледен и явно очень нервничал.       — Мой… Эээ… Мой брат, Джозеф… У него забеременела девушка.       Дио поднял брови почти до линии волос. Была ли это эпидемия? Это был второй парень меньше, чем за месяц!       — Ох, — только и сказал Дио.       — Да.       Он прочистил горло.       — Если тебе станет от этого легче, то мой друг тоже станет отцом, хотя и не планировал этого.       Джонатан издал пустой, невесёлый смешок.       — Это действительно не так, — тихо сказал он. — Но всё равно спасибо. — Прежде чем Дио успел предложить ему что-нибудь ещё, Джонатан со стоном согнулся пополам. — Это плохо, Дио. Очень плохо. Я люблю детей, ясно? Я плакал, когда Джотаро сказал мне, что у него будет ребёнок!       — Джотаро размножается? — недоверчиво пробормотал Дио, и, к счастью, Джонатан не расслышал его слов.       — Я люблю детей, Джозеф любит детей…       — Тогда в чём проблема?       — Возраст. Ему двадцать один год, он ещё учится в колледже и понятия не имеет, как устроен мир. Мы выросли в очень защищённом месте, и его постоянно баловали из-за того, что он был средним ребёнком. Он всё ещё иногда ведёт себя, как ребёнок… И теперь у него будет собственный. — Ещё один глубокий вздох. — У нас есть деньги и силы, чтобы дать этому ребёнку любящий дом и семью. Но наш социальный класс — это всё сразу же всплывёт. Можешь ли ты представить, какой шум вызовет известие о том, что у Джозефа Джостара будет незаконнорождённый ребёнок? Наш отец… — Джонатан закрыл лицо руками. — Он не очень хорошо это воспримет. Совсем.       — Но ты сказал, что у Джотаро тоже будет ребёнок. — Джонатан кивнул. — Чем это отличается?       — Джотаро женат, — ответил Джонатан. — Конечно, это фиктивный брак. Они разведутся вскоре после рождения маленькой Джолин, они только недавно поженились, чтобы не создавать никаких проблем своим семьям.       — Так пускай Джозеф женится на матери его ребёнка.       — Он не может этого сделать. Цезарь — католик. Если Джозеф женится на Томоко, они не смогут пожениться.       Дерьмо. Дио откинулся на спинку скамейки и скрестил руки на груди. Он посмотрел вдаль, на едва различимые очертания кораблей. Советы и сочувствие были не совсем его специальностью, но на этот раз он был готов подставить Джонатану своё плечо. Последнюю часть тела, которую он бы отдал ему, но это всё же лучше, чем ничего.       — Это полный беспорядок, — фыркнул Джонатан. — Но мы что-нибудь придумаем. Мы должны. — Он выпрямил спину и потёр рукой шею. Некоторое время они сидели молча, просто глядя на бескрайние просторы Атлантики.       — Кстати, — начал Джонатан, — кто из твоих друзей станет отцом?       — Дьяволо.       Джонатан кивнул.       — Дьяволо… Я стараюсь видеть добро в людях, считаю, что в каждом есть что-то хорошее, но я действительно не думаю, что такие парни должны размножаться.       Дио фыркнул. Да, Джонатан был абсолютно прав.       Подождите.       Почему Джонатан прав насчёт этого? Он видел Дьяволо всего два раза, и оба раза Дьяволо был задумчив, угрюм, почти не разговаривал и не смотрел на людей. Основываясь на этом, мнение Джонатана о Дьяволо должно быть как об антисоциальном, резком эмо-неудачнике. И, конечно же, такой милый и благородный человек не сочтёт его неспособным иметь детей только потому, что тому не нравится общество. Если, всё же, маленькая птичка не пересказала историю о том, как Дьяволо ударил Полнареффа, слетев с катушек. Вернее, маленький дельфин.       — Почему ты так говоришь?       — Потому что я знаю, что ты и твои друзья сделали с моими, Дио! — рявкнул Джонатан тем же тоном, каким говорил с Джозефом. — И я надеялся, что ты сначала расскажешь мне, а не будешь вести себя так, будто это грязный секрет! Я не возражаю, что это произошло, каждый может быть раздражительным иногда. Мне просто не нравится, как ты с этим справляешься, Дио.       — Я не хотел, чтобы это было источником твоей злости! — Дио выпалил первое оправдание, что пришло ему в голову.       — И это всё? Или ты просто хотел привлечь меня ещё больше, скрывая свои поступки? Признайся, ты не хотел рассказывать мне о себе и Джотаро, Фанни и Джайро, Дьяволо и Жан-Пьере, потому что ты думал, что так ты мне больше понравишься. Так вот насколько ты мне доверяешь? Это та мысль, которую я тебе внушил? Что я разрываю общение с людьми из-за драки в баре?       — Тогда почему ты осуждаешь меня из-за этого прямо сейчас?       — Я осуждаю тебя не за это, а за то, что ты мне не доверяешь! Да я даже тебя не осуждаю! — Джонатан резко встал и схватил свои вещи. — Я думал, что мы были вместе и пытались построить что-то красивое. — Джонатан открыл рот, чтобы добавить ещё несколько слов, но быстро пожалел об этом, закрывая рот и качая головой. — Мне нужно о многом подумать, обработать новую информацию. Пожалуйста, прости меня, если я не отвечу на твои звонки и сообщения в течение некоторого времени.       С этими словами Джонатан пошёл прочь, слегка сгорбившись и засунув руки в карманы. Дио наблюдал за его удаляющимся неуклюжим телом, пытаясь прожечь дыру в его синем пальто. Он метнулся вперёд, как стрела, сжав руки в кулаки. Даже сквозь толстую кожу и густой лисий мех его тщательно наманикюренные ногти всё ещё пытались порвать перчатки. Его челюсть была сжата достаточно сильно, чтобы заставить зубы скрежетать. Джонатан обвинил его, заявил о своём разочаровании и отвернулся от него. Дио был разозлён, даже ничего не слыша. Он призвал на помощь свою логику, приказав ей сковать его цепями, не дать наброситься на Джонатана и задушить его.       — Я не виноват в неудачах твоей семьи, Джоджо! — крикнул он, и его голос гулко разнёсся по парку.       Джонатан остановился. Он медленно повернулся, и гнев Дио взлетел до небес. Он смотрел на него с искренним недоумением, удивлением и жалостью.       — После всего, что я тебе сказал, ты сосредоточился на этом?       — От меня никто никогда не уходит.       Судя по странной реакции Джонатана, Дио не следовало этого говорить. Но было уже поздно.       — Всего хорошего, Дио. Похоже, тебе нужно подумать о кое-чём своём.