Проще Пареной Репы (ХИАТУС)

      Дьяволо ахнул, когда его глаза распахнулись, не видя ничего кроме темноты потолка. Он был уверен, что умер в этот момент; он лежал на кровати совершенно неподвижно, глаза и рот раскрыты, дыхания нет. Единственным признаком жизни был пот, который покрывал всё его тело. Он медленно закрыл свой пересохший рот и заморгал, привыкая к темноте. Лунный свет лился из окна, бросая свои серебряные лучи на устланный коврами пол. Ночь была тихой и спокойной. Он был в центре ночной тьмы, прямо как и его сердце. 3 часа утра. В этот час он должен был крепко спать, а не находиться на грани сна и бояться упасть в объятия Морфея, бояться, что ждёт его там. Вернее, кто.       Дио тут не было. Скорее всего, он был в комнате Джонатана, продолжая трахать его мозг. Киры тоже нет, что было немного странно, ведь он был парнем, который непреклонно желал получить свои полноценные восемь часов сна, несмотря ни на что. Нарушение его драгоценной повседневности было лишь доказательством того, насколько он разочарован. Дьяволо мог объяснить отсутствие своих друзей, как разрешение судьбы уступить его желанию или как простое совпадение. В мире Дьяволо не было никаких совпадений. Только то, что он считал победой.       Он сел на кровати, сбросив одеяло с потного тела. Мягкое и очень приятное пуховое одеяло душило его, обвивалось вокруг его зудящего тела, словно змея. Он посмотрел вниз на свои боксеры, остановившись взглядом на своём пульсирующем члене. Тёмно-красная ткань уже была испачкана предэякулятом, указывая на непреодолимое желание Дьяволо. Пыхтя, он откинулся назад, теперь полностью обнажённый и открытый для прохладного воздуха комнаты. Он закрыл глаза, пытаясь вернуться к своим прежним фантазиям. Продолжение сна наяву было таким неприятным, но Дьяволо заставил себя продолжать. Эти сны — всё, что у него было.       В этих снах он был дома, где бы он ни был. Это была середина дня, как раз когда золотые лучи проливались из открытых окон, омывая два измученных тела на кровати. Занавески колыхались на ветру, который пах жасмином, а цикады стрекотали ленивую песенку жаркого летнего дня. Тело рядом с Дьяволо шевельнулось и он увидел голубые глаза, кристально чистые и глубокие. Он увидел пару улыбающихся губ, сладкие и покрасневшие от его поцелуев. Его голодный взгляд прошёлся ниже, скользя по следам оставшимся от их предыдущих актов любви. На его губы лёг поцелуй, и мягкие руки направились к нему, слегка надавливая на плечи. Валентайн оседлал его, глядя сверху вниз с ленивой улыбкой, когда он потёр член Дьяволо между своими ягодицами.       — Возьми меня, — скомандовал он и кто такой Дьяволо, чтобы ослушаться его?       Внезапно его глаза распахнулись. Он посмотрел вниз на свой сжатый кулак, обхвативший член, яростно двигавшийся вверх-вниз. Нет, этого было недостаточно, даже близко. Ничто не могло удовлетворить его, кроме реальности, хотя бы её маленькой крошки, как тот поцелуй на днях. Дьяволо убрал руку, будто бы она горела. Он сел и стал искать что-то, что могло бы помочь ему. Наполненный непривычным отчаянием он потянулся к одной из подушек и неуверенно встал на колени. Он положил её между бёдер и опёрся на спинку кровати. Сейчас, он бы сделал это.       В своих мечтах Дьяволо положил руки на бёдра Валентайна, мягко направляя его на свой член. Валентайн простонал, когда в него вошли, наполнили до краёв и растянули. Дьяволо помог ему двигаться, устанавливая медленный, удобный темп, чтобы его любовник успевал следовать за ним. Валентайн двигал своими бёдрами на члене Дьяволо, чувствуя как он двигается внутри него, как головка приятно прижимается к его сладкому месту. Он чудесно застонал, когда Дьяволо начал делать маленькие толчки, проникая глубже, чем когда-либо до этого. Его тело было выгнуто дугой и раскрашено золотом, разные приятные звуки вылетали из его рта. Его руки переместились на плечи Дьяволо и его грудь, остановившись прямо над сердцебиением.       В реальности Дьяволо отчаянно теребил подушку. Он безостановочно двигал бёдрами, неистово подёргивался, потираясь своим истекающим членом о ткань. Он даже не пытался сдержать стоны. Наслаждение овладело всем его телом, а также способностью мыслить. Его руки яростно вцепились в спинку кровати, пока бёдра продолжали бешено двигаться, представляя Валентайна на месте подушки. Он изогнул свою шею к тёмному потолку, вскрикивая в удовольствии.       Валентайн лежал сверху, его влажные губы были совсем близко к губам Дьяволо. Они обменялись вздохами и не сводили глаз друг с друга, пока занимались любовью. Руки Дьяволо обхватили задницу Валентайна, раздвигая ягодицы ещё сильнее. Валентайн усмехнулся и что-то прошептал. Слова рассыпались, бессмысленное бормотание потерялось в его влажном поцелуе.       Веки Дьяволо дрогнули и распахнулись, подгоняемые крошечной надеждой, что, может быть, только может быть, он всё-таки посмотрит в свои любимые бледно-голубые глаза. Вместо этого, Дьяволо увидел, как далеко зашло его отчаяние. Матрас заскрипел под его тяжестью, спинка кровати ударилась об стену вновь. Он повернул шею, задыхаясь от стонов. Он кончил с именем Валентайна на своих губах, изливаясь на измятую ткань. Удовлетворение было только плотским. Ничего, абсолютно ничего не могло удовлетворить его.       Абсолютно опустошённый Дьяволо перекатился на спину, грудь его тяжело вздымалась, он жадно хватал ртом воздух. Одно было ясно: Дьяволо долго не протянет. Он был измучен, волоча своё сухое и никчёмное умирающее тело по пустыне, не в состоянии получить и глотка воды, которая была в пределах досягаемости. Так или иначе, он должен был заполучить Валентайна.       Вслепую он потянулся за телефоном, ощетинившись на яркость экрана.       Ты: ты проснулся?       Затаив дыхание и широко раскрыв глаза, боясь упустить сообщение, Дьяволо ждал. Он увидел, как на экране появились три магические точки.       Фанни: Да.       Фанни: Что-то не так?       Ты: нет, я просто хотел поговорить с тобой       Ты: это очень важно       Фанни: Иди вниз и жди меня.       Фанни: Встретимся через пару минут.       Дьяволо вскочил. Жизнь снова забурлила в его жилах. Он привёл себя в порядок так быстро, как только мог. Стоя перед зеркалом и умывая руки, Дьяволо прищурился, глядя на своё отражение. Стратегия Дьяволо по завоеванию сердца Валентайна заключалась в том, чтобы показать себя как изменённую, взрослую, ответственную версию себя. Но было ясно, что если он хочет удвоить свои шансы, ему придётся поработать над своей внешностью. Ничего радикального, просто попытка носить чистые вещи и принимать душ чаще, чем дважды в неделю.       Как и обещал, Валентайн ждал его в главной гостиной. В этот час ночи поместье Джостаров погрузилось в жуткую тишину, источая ощущение чего-то призрачного. Шаги Дьяволо по полу эхом отдавались в пустых залах. Он заглянул в гостиную и увидел Валентайна, который стоял на коленях около камина и подкидывал поленья в огонь, который только что развёл. Он поднял глаза и улыбнулся, что Дьяволо не смог сдержать натянутой улыбки.       — Привет, — поздоровался Валентайн.       — Привет.       Блондин сел в кресло около камина, а Дьяволо — напротив, любуясь тем, как оранжевое сияние ласкает лицо Валентайна.       — Что ты делаешь здесь так поздно?       «Думаю о тебе, как всегда», Дьяволо не сказал этого.       — Думал о всякой всячине. — Он пожал плечами. Валентайн кивнул. — Что ты делаешь здесь так поздно?       Услышав это, Валентайн удивлённо поднял голову. Он неловко улыбнулся, пытаясь скрыть своё недоумение за кашлем.       — Был занят. — Сердце Дьяволо слегка дрогнуло. — Не будем обо мне. О чём ты хотел поговорить? Ты сказал, что это важно.       — Верно. — Дьяволо прочистил своё горло. Он сжимал и разжимал свои кулаки, которые лежали на его бёдрах. Он чувствовал на себе обеспокоенный взгляд Валентайна. Как он может сказать такое? Как он найдёт нужные слова? Пламя танцевало рядом с ним, и в его сияющих изгибах Дьяволо видел Валентайна, который звал его подойти поближе, сгореть для него. Он сделал глубокий вдох и поднял глаза. — Я хочу растить ребёнка. Моего ребёнка, — добавил он, и слова застряли в его горле, как желчь.       Реакция Валентайна последовала лишь секунду спустя. Он поднял брови и широко раскрыл глаза. Он открыл свой рот, чтобы сказать что-то, но не смог произнести и слова. Его лицо превратилось в маску удивления и оставалось таким несколько мгновений.       — Что? — удалось произнести ему наконец.       — Я хочу растить своего ребёнка. Дио с Джонатаном, Йошикаге нашёл Шинобу и ты… Ты женишься. Каждый живёт своей жизнью, меняется, растёт. Кроме меня. — Ещё один глубокий вдох. Его руки дрожали от возбуждения. — Это шанс изменить мою жизнь, стать человеком лучше и сильнее. Чтобы, наконец, очистить свою совесть и прожить жизнь так, как она должна быть прожита.       Валентайн не находил слов. Он пару раз моргнул, недоверчиво глядя на Дьяволо.       — …ты серьёзно?       — Абсолютно. Не то, чтобы у меня не было на это денег или времени.       Валентайн откашлялся. Он покачал головой, пытаясь вернуть своему лицу нейтральное выражение.       — Ты же понимаешь, что это важно. Очень, очень важно. Это не хобби, это ребёнок, человек, который будет расти. Ты подумал обо всём, что это означает?       Дьяволо кивнул. Скоро у маленькой ошибки будет два папы. Эта маленькая счастливая семейная история продлится ещё какое-то время, достаточное, чтобы Валентайн увидел прогресс Дьяволо. Тогда, ребёнок погибнет в результате несчастного случая, как и все младенцы. Безутешный после смерти своего единственного ребёнка Валентайн будет искать поддержки в объятиях Дьяволо, где и останется навсегда.       — Я думал об этом уже какое-то время и да, я уверен. Я хочу этого.       Валентайн свёл свои брови. Дьяволо видел, как в его глазах проносятся сотни мыслей. Если бы он только смог прочитать их…       Он почувствовал, как две тёплые и мягкие руки обхватили его и успокаивающе сжали. Желание осыпать их поцелуями было слишком сильным.       — Что бы не понадобилось тебе или ребёнку, — начал Валентайн голосом, полным чувств и тихим восхищением своим другом, — знай, что я буду рядом. Всегда.       Мягко улыбаясь, Дьяволо прижал костяшки пальцев Валентайна к своим губам.       — Спасибо, — прошептал он.       Потрескивание огня, темнота комнаты, близость их тел, сентиментальная сцена — всё это было идеальной обстановкой для их первого (настоящего) поцелуя. Но сейчас было не самое подходящее время. Дьяволо смотрел, как Валентайн уходит, назад к своей невесте, один из последних разов, когда он будет делать это.       Вернувшись в комнату, Валентайн как можно тише закрыл дверь и вернулся в кровать. Он забрался на матрас и закрыл глаза, хотя сон уже не вернётся. Его голова гудела от бесчисленных мыслей. Он отчаянно пытался осмыслить то, что только что произошло. Он услышал шорох сзади себя, когда две руки обвились вокруг его талии, а нежное дыхание лизнуло его ухо.       — Где ты был? — спросила Скарлет, голос едва был похож на неясный шёпот.       — Внизу. Дьяволо хотел поговорить со мной.       Скарлет на мгновение замолчала.       — Теперь он решился поговорить? — Валентайн сразу же уловил горечь в её беспечном голосе. — О чём же?       — Он сказал, что хочет растить ребёнка.       — Что?       — Ага. — Валентайн перевернулся на другой бок, теперь уже лицом к Скарлет, в кромешной тьме их комнаты. — Сказал, что хочет изменить свою жизнь, очистить свою совесть.       — И ты поверил ему?       — Я не знаю, — вздохнул он. — Я хочу верить ему. Я хочу видеть, как он меняет свою жизнь. Если он и дальше будет так жить, он умрёт до тридцати лет. Может… Может, это его реальный шанс изменить свою жизнь?       На несколько секунд воцарилось молчание. Скарлет издала низкий смешок. При всей своей хитрости и остром уме Валентайн иногда был слишком наивен. Это было мило, как он верил, что этот бесполезный придурок мог бы эволюционировать, хоть и был пустым местом. Скарлет точно знала, во что играет Дьяволо. Поначалу были только смущённые взгляды и неловкое молчание, но потом она вернулась в их комнату и увидела своего жениха в стельку пьяного, полураздетого на кровати и всего испещрённого пятнами чёрной губной помады, что подтвердило её подозрения.       Она медленно забралась на Валентайна и оседлала его бёдра. Она взяла его за запястья и закинула руки за его голову. У него хватало сил протестовать, но он подчинился, как всегда. Усмехнувшись, она наклонилась и чмокнула его в пухлые губы.       — Я думаю, мы слишком заняты, чтобы волноваться о наших друзьях, правда?       Валентайн промедлил.       — Да, — всё-таки сказал он.       — Мы скоро поженимся, Фанни. Если только ты не передумал.       — Нет! — горячо заверил её Валентайн. — Я рад за будущее с тобой.       Скарлет промурлыкала, довольная его ответом. Её руки спустились ниже, лениво стягивая с жениха кашемировый свитер. Он ахнул от ощущения её ледяных пальцев на своей коже, а по животу пробежали мурашки. Ещё ниже, губы зависают над ухом, дыхание затуманивает его мысли, а волосы щекочут лицо.       — Я тоже рада провести свою жизнь с тобой, мой дорогой. Хотя, похоже, нам придётся внести некоторые улучшения.       — Что ты имеешь в виду? — спросил Валентайн.       — Ну… Я думаю, наша сексуальная жизнь немного… Скучная.       — Скучная?       — Разве ты не согласен?       Валентайн уложил её обратно на кровать и сел. Даже сквозь темноту комнаты Скарлет видела, как он нахмурился.       — Ты что-то задумала.       — Да.       — Тогда скажи это.       Скарлет кашлянула, чтобы скрыть смешок. Как она могла сказать это так, чтобы не шокировать своего бедного возлюбленного, который был таким благонравным и правильным молодым человеком, ванильнее, чем весь раздел мороженого в Вол-Марте? Лучше быть резкой и быстрой, будто бы отрываешь пластырь.       — Фанни, я хочу связать тебя.       Последовала пауза, как и ожидала Скарлет.       — А? — воскликнул Валентайн.       — Ты меня слышал.       Тишина.       — …ты серьёзно?       — Да. Я давно хотела попробовать это с тобой и я не вижу причин, чтобы не сделать это.       Скарлет увидела, как шевельнулась челюсть Валентайна. Он открыл свой рот, но промолчал.       — Сегодня?       — Нет, конечно, нет. Думай об этом столько, сколько хочешь. — Это, возможно, было ложью. Скарлет ни за что не продолжила бы жить с этой упругой задницей, разгуливающей по дому, не заставив его забыться с ней во время секса.       Валентайн кивнул. Он неуклюже поднялся на ноги и стал возиться с сигаретой и зажигалкой.       — Пойду покурю, — пробормотал он, когда уходил.       Скарлет не смогла сдержать улыбку, которая появилась на её губах. Каким же он был скромным, каким невероятно милым…

***

      — Джентльмены, — начал Джотаро, сцепив руки за спиной и расхаживая взад и вперёд перед своими друзьями. — Мы столкнулись с кризисом.       — Едва ли.       — Ты слишком драматичен, Джоджо.       Джотаро остановился. Он повернулся, чтобы посмотреть на Какёина, который в ответ просто широко улыбнулся ему. Он вздохнул.       — Дио нашёл способ вонзить свои когти в Джонатана, и я не потерплю этого.       — Единственное, что ты имеешь против него — это предчувствие, — заметил Абдул, и Какёин кивнул. — Я не говорю, что этот парень не излучает плохой ауры или что он не настолько подозрителен, — быстро добавил он, — но и ты тоже.       — Джотаро и близко не такой подозрительный, как Дио! — запротестовал Полнарефф. — Посмотри на друзей этого парня! Посмотрите на все его деньги, которые есть у него без каких-либо причин! Подумайте о предупреждениях Диего!       — Спасибо, Полнарефф, — пробормотал Джотаро. — Это его родина. Если и есть место, где я найду информацию о нём, то это здесь. И это именно то, чем я займусь.       — И что ты собрался делать, скажи на милость? Бегать вокруг и задавать вопросы про отвратительно одетого белого парня с зелёной помадой? Так выглядит половина Лондона!       — Я знаю, с чего начинать расследование, придурок, — рявкнул Джотаро, и Какёин нахмурился.       Рыжий вздохнул. Он сдвинул очки на нос и ещё сильнее вжался в диван. Он вновь погрузился в книгу и с ужасающим шорохом перелистнул страницу.       — Делай, что хочешь, — сказал он. — Я не собираюсь быть частью этого.       Джотаро сжал кулаки и открыл рот, чтобы сказать что-то, но быстро передумал. Ему оставалось всего лишь пара недель до того, как он станет отцом. Он поклялся, что дни, когда он огрызался на всех и вся, давно прошли. Он проглотил свои слова и съёжился от их горького вкуса. Какёин упрямо смотрел в сторону. Рядом с этим парнем всегда казалось, что он делает шаг вперёд и два назад.       — Я тоже пас, Джоджо, — извиняющимся тоном добавил Абдул, причём гораздо мягче, чем Какёин. — Кроме того, если мы все в один день уйдём, он точно заметит это. На самом деле будет лучше, если кто-то из нас останется в стороне.       — Ты прав… — Джотаро посмотрел на Полнареффа, своего единственного союзника в этой неправомерной войне. — Мы подождём, пока он уедет в Лондон, и последуем за ним.       — Просто будьте осторожны в этом своём светском крестовом походе, — вздохнул Какёин. — Хотя я не стал бы оплакивать твою несвоевременную кончину, Полнарефф.       Джотаро достиг своё желание достаточно быстро. Джонатан, кто невинно делился информацией со всеми, кто её запрашивал, передал ему, что Дио отправится в Лондон, «чтобы сделать какие-то покупки», как он сказал. Из страха быть обнаруженным, Джотаро не спросил, во сколько Дио уезжает. В сопровождении Полнареффа Джотаро прибыл на вокзал в 6 утра и терпеливо ждал прибытия Дио.

***

      Ещё одно холодное дождливое утро. Дио совсем забыл, как Англия привыкла к ним. Не то, чтобы Бостон был теплее, просто тут было что-то очень… Уникальное в плохой Британской погоде. Пастбища заснеженной зелени и квадратные городишки безжалостно хлестал стремительно падающий дождь. Молния то и дело вспарывала тёмно-серое небо, пугая ребёнка, сидевшего в нескольких рядах позади него. Тусклый свет наполнял кабину, делая лицо Дио ещё бледнее, чем был на самом деле, а запах влажной земли заполнял его нос и мозг. Петрикор*, вот как это называется. Запахи, звуки, достопримечательности. Воспоминания, головоломка, каждая часть которой впивалась в сердце Дио (кто бы мог подумать), вбивалась в череп и проникала внутрь. Это было отвратительно, как он чувствовал себя на обычной лондонской улице и в таком хорошо освещённым по телевизору шуме столицы. Мимо него пролетел голубь, и он мог поклясться, что однажды поймал такого ублюдка, чтобы впечатлить Диего.       Парки, мосты, здания и люди, казалось, говорили на языке, которого Дио не знал. Его собственный акцент давным-давно исчез из-за того, что не нужно было чему-то соответствовать. В наши дни он был густым, достаточно для того, чтобы заставить стариков впечатлиться его наследием. Диего был гораздо упрямее. Он цеплялся за свои корни, как детёныш коалы, и в результате он говорил в манере, подходящей для Мика Джаггера и Королевы Елизаветы.       Дио шёл мимо всего упрямо, шагая жёстко и быстро, подбородок был высоко поднят, а челюсти сжаты так сильно, что болела голова. Эта реальность была ничем иным, как декорацией хорошо поставленной пьесы. Он видел радость и беззаботность, и под этим всем он видел себя, стоящего чуть выше четырёх футов, притаившись за углом, смотря на всё своими янтарными глазами, не желая ничего больше, кроме как быть включённым. Это была ложь, жестокая ложь, и все эти люди были злы до мозга костей.       Его ноги, казалось, работали сами по себе, неся его мимо кварталов и дорожек, живописных мощёных улиц и оживлённых элитных районов, пока он не достиг своей цели. Внешний вид города постоянно менялся, уходя и приходя с потоком, оставалось лишь несколько элементов, оставшимися «исторически ценными». Однако, то, что оставалось скрыто за цветами, никогда не сдвигалось. Он всегда был неподвижен, вечно одинаковый, словно застрял в болоте. Вот что это было — болото. Тёмное, мокрое, грязное, кишащее всякими мелкими тварями, и ни один луч света не проникал сюда сквозь щели. Дио гулял около зданий и чувствовал, что они вот-вот обрушатся на него, похоронят его в этой выгребной яме. Он не мог представить худшей участи, даже если бы попытался.       (Как бы это плохо ни было, это было к месту, хотя Дио никогда этого не поймёт.)       Он резко остановился, его чувства внезапно вернулись к нему. Теперь, когда он вышел из автопилота, Дио обернулся, чувствуя, как воздух отяжелел от чужого присутствия. Его острые глаза осматривали скудное, разлагающееся окружение. Его кулаки сжались вокруг букета цветов, готовые заменить его кинжалом в любой момент. Он задержался на несколько минут, желая понять, следит ли за ним кто-нибудь или нет. Неважно. Это мог быть один из тех детей, которые благословляли Бога за то, что он послал этого хорошо одетого мужчину, чтобы ограбить его. Они могут попытаться. Дио знал, как избавляться от тел.       Наконец, он остановился. Перед ним раскинулось небольшое кладбище, расположенное на поляне между старыми зданиями. Тут не было даже забора, только оставшиеся металлические прутья торчали из земли, ржавые и изменённые от суровой погоды. Резиновые сапоги Дио от Chanel хлюпали, погружаясь во влажную болотистую почву. Он пробрался между рядами надгробий, в большинстве случаев на них даже не было имён, фотографий или других доказательств, что люди действительно похоронены там. Его глаза нашли случайный сухой цветок, извинения людей, слишком напуганных призраками, чтобы отпустить их.       Сжимая в руке своё собственное извинение, Дио остановился напротив могилы. Она выглядела как все остальные, но почему-то выделялась. Впервые за долгое время и без всякой причины Дио опустил взгляд, чувствуя, что его щёки пылают. Он не ходил вокруг да около, не пытался объяснить, что чувствует. Это был стыд, стыд и вина. Ничего не говоря, он положил цветы на могилу рядом с выцветшей фотографией молодой женщины со светлыми волосами и двумя младенцами на руках. Он задержался на секунду, проводя большим пальцем по её лицу в благоговейном страхе, разинув рот. Он быстро покачал своей головой, встал и подошёл к подножию могилы, сцепил пальцы в перчатках и выпрямился.       Она бы гордилась им. Она бы подошла к нему, выглядела такой же милой и нежной как всегда, обхватила его лицо ладонями и улыбнулась, удивляясь, как же вырос её мальчик. Она бы прокомментировала его хорошую одежду и, может быть, сказала бы про его безвкусную помаду. Но она бы гордилась.       Она не сделает этого, понял Дио. Как могла женщина, которая провела свою короткую, несчастную жизнь, проповедуя, что доброта и щедрость — это единственные способы провести жизнь, гордиться тем, что её сын был похотливым, жестоким чудовищем? Но посмотрите на неё. Она была лишь пищей для червей, а он был так близок к тому, чтобы стать миллиардером.       — Память о тебе делает меня слабым, — сказал он голосом, который будто бы исходил из сточной канавы, сухим и хриплым. — Я прихожу сюда лишь потому, что боюсь, что ты будешь преследовать меня.       Да и что тут говорить с мертвецом? Дио мог бы очень легко рассказать историю своей интересной жизни. В конце концов, он так давно её не видел. Вероятно, он был первым человеком, кто посетил её, когда они покинули Англию. Он навещал её каждый день, приносил ей свежие цветы и обещал, что он будет жить так, как она того заслуживает. Этот ублюдок всегда бил его за то, что он приходил на могилу, разъярённый тем, что его сын верил в эту чушь. Он ни разу не посетил её могилу, даже во время похорон. Он даже позаботился о том, чтобы на надгробии была её девичья фамилия, чтобы ему не пришлось тратиться на похороны. Многие удивлённо поднимали брови, поражаясь, как маленький мальчик может позволить себе похороны матери, но ничего не сказали.       Внезапно, он обернулся, уверенный, что за его спиной кто-то есть. И он был прав. Диего стоял в нескольких метрах от него, с широко раскрытыми от удивления глазами, держа в руках букет тюльпанов такого же цвета, как и у Дио. Он молча прошёл мимо брата, сжав челюсти и отведя взгляд, и аккуратно положил цветы рядом с цветами Дио.       — Она всегда любила этот цвет, — прокомментировал Диего. — Ты помнишь, как она одевала нас во всё жёлтое, когда мы были детьми? Мы были похожи на бананы…       Дио не разделял лёгкого настроения Диего и его желания отправиться в путешествие по воспоминаниям.       — Почему ты здесь? — спросил он голосом холоднее, чем воздух вокруг них.       Взгляд Диего метнулся к нему. У него были голубые, как у их матери, пытливые глаза.       — Почему? — он произнёс это не столько вопросом, сколько выражением чистого замешательства. — Мне следует спросить то же самое…       — Что ты, чёрт возьми, имеешь в виду?       — Я имею в виду то, что это удивительно, что ты навещаешь маму, когда ты исключаешь оставшуюся семью.       — Ты мне не нужен, — Дио фыркнул. — Ты тратишь моё время.       — Разве быть таким гандоном приносит тебе радость?       — Да.       — У тебя это хорошо получается.       — Я, Дио, не нуждаюсь в утешении от кого-то, вроде тебя! — рявкнул Дио.       — Ты можешь мне сказать, что я тебе сделал, раз ты так меня, чёрт возьми, ненавидишь?! — потребовал Диего. Глупый маленький человечек, который всегда быстро раздражается и у которого такая же чувствительная гордость, как и у Дио.       — Ты просто позорище. И я не позволю тебе стать препятствием на моём пути.       — На твоём пути к чему?       — На моём пути к получению того, что я заслуживаю.       — Что ты заслуживаешь, — повторил Диего. Он встал, хотя и был ниже своего брата, глаза Диего горели бесстрашием. — Знаешь, твоя жизнь была бы лучше, если бы ты позволил Джонатану научить тебя быть порядочным человеком, а не продолжил высасывать его кровь.       — Кто научил тебя всему этому? Монашка? — усмехнулся Дио.       — Да, — не задумываясь, ответил Диего. — Она делает меня более хорошим человеком.       — Она делает тебя слабым, — прошипел Дио. — Не то, чтобы ты когда-нибудь был больше, чем маленькая слабая капелька—       Диего хотел, хотя бы сейчас, стать хорошим человеком. Он потерпел неудачу, потому что Дио обладал сверхъестественной способностью выявлять плохих людей. Диего с силой ударил брата в лицо, вышибая весь воздух из его лёгких. Дио среагировал быстро, не теряя ни секунды на возню с повреждениями. Он схватил своего младшего брата за шею и потянул вниз, ударив его худым телом о мраморную могилу. Его сжатые, обтянутые кожей перчаток кулаки обрушивались на лицо Диего, подобно дождю, быстро и безжалостно, наполняя его рот кровью. Диего обмяк, не в силах защититься от шквала ударов. Он заставил себя сосредоточиться и сильно ударил коленом Дио в промежность. Старший Брандо закричал от боли, и Диего воспользовался этой возможностью, чтобы встать и начать пинать его в живот. Его нос и губы были разбиты, а правый глаз распух. Это был отличный шанс сбежать, но Диего предпочёл злобно пинать брата в живот, с каждым разом всё сильнее и сильнее впечатывая свой ботинок между его рёбер. Одна из рук Дио скользнула к лодыжкам Диего. Он обхватил его рукой и рывком сбил молодого человека с ног, быстро забравшись на него сверху. Он нанёс ещё один удар, точный и сильный, разбив нос Диего. Он остановился, тяжело дыша, грудь его вздымалась. Диего морщился от боли, но глаза его по-прежнему непреклонно блестели. И об этом тоже пора позаботиться. Дио обхватил своими большими руками шею Диего, почти закрыв всю поверхность, и крепко сжал. Диего вцепился в руки Дио, но тот не сдвинулся с места. Он упёрся коленями в грудь Диего, выбивая из лёгких немного воздуха. Диего слишком сопротивлялся, больше, чем думал Дио. Возможно, его младший брат не был таким жалким, каким его считал Дио. Но было уже слишком поздно. Движения Диего становились всё медленнее, пьянее, его лицо синело, а свет в глазах угасал. Его глаза, его детские голубые глаза мерцали хитростью и озорством ребёнка. Через них глаза их собственной матери взывали к Дио.       Он остановился, дыхание его вырывалось с хрипом. Диего перевернулся, упал с могилы и закашлялся на тёмной траве. Дио отстранился, широко раскрыв глаза, лицо его было бледнее, чем когда-либо прежде. Он посмотрел вниз на Диего, который был всего в нескольких секундах от смерти, прямо на могиле их матери. Рукой Дио. Дио почувствовал, как пот стекает с его светлых волос на водолазку от Armani, заливая всё его тело. Он посмотрел на свои руки, которые редко тряслись.       — Даже я не заходил так далеко, — прошептал ему на ухо голос, обладатель которого был, Дио мог предположить, сам Каин.       Он рванулся вперёд, словно преследуемый адскими псами, не оглядываясь ни на секунду, в исступлении проходя мимо людей и зданий, мимо Джотаро, который уже некоторое время наблюдал за ними.

***

      Полнарефф сделал ещё один глоток своего дорогого, праздничного, солёного шоколада с карамельной помадкой и продолжил листать газету, которую держал в руках. Перед ним расстилались бесконечные кипы газет, а также несколько громоздких томов на местные родословные. Его голова поднялась, когда он безошибочно услышал звук гордой походки Джотаро, как раз вовремя, чтобы увидеть самого человека, такого же мрачного и задумчивого, как всегда, направлявшегося к его столу.       — Что ты нашёл? — хрипло спросил Джотаро, прежде чем Полнарефф успел что-либо сказать. Было очевидно, что настроение Джотаро было ещё хуже, чем обычно, а это означало, что Полнарефф должен был дать ему именно то, о чём он просил, не задавая вопросов.       Полнарефф указал на море бумаг вокруг себя и протянул Джотаро свои записи.       — Нам повезло, что фамилия «Брандо» не слишком распространена. Первое, что я нашёл, было объявлением о свадьбе родителей Дио, — объяснил Полнарефф, пока Джотаро, нахмурившись, просматривал записи. — Дарио Брандо в возрасте 34 лет женился на 18-летней Александре Стюарт 21 июня 1994 года, скорее всего, чтобы скрыть тот факт, что Александра была беременна своим первым ребёнком, Дио, который родился 15 марта следующего года. Их второй сын, Диего, родился через три года после Дио, 22 мая. Я немного покопался в истории матери и выяснил, что если бы она не вышла замуж за Брандо, то, скорее всего, уже была бы замужем за принцем.       — Как же так?       — Александра была первенцем и третьим ребёнком Мэтью Стюарта, графа места, которое я не могу выговорить, и его жены, графини Марселлы Гамильтон. Из того, что я собрал вместе, они были преданными католиками, следя за тем, чтобы все их семеро детей получили формальное христианское образование, а также изучали языки и игру на инструментах. Ты знаешь, всякие вещи для богатых людей.       — Я знаю, — проворчал Джотаро с жесткостью мальчика, которого тащат на уроки игры на фортепиано в 8 утра в субботу.       — Александра и её сестры посещали католическую школу-интернат, и, судя по всему, Александра была готова посвятить свою жизнь Богу.       — Где она познакомилась с Брандо?       — Я могу только предполагать, — пожал плечами Полнарефф. — Вся информация о ней касается первых восемнадцати лет её жизни. Это только теория, но я не думаю, что я далёк от истины: Александра была хорошей католичкой, встретившей парня, в которого влюбилась и от которого забеременела. Теперь её глубоко христианские родители никогда не могли решиться на аборт или на то, чтобы их дочь родила и вырастила внебрачного ребёнка, поэтому они говорили всем, что она стала монахиней и отреклись от неё, обрекая её на жизнь в нищете и страданиях. — Полнарефф протянул Джотаро ещё больше записей. — Что подводит меня к следующей теме — Дарио Брандо. Чертовски жутко, но этот парень женится на молодой девушке в возрасте 34 лет, но на этом всё не заканчивается. Я заглянул в старые полицейские досье и на этого парня было дело.       — Они позволили посмотреть тебе старые полицейские досье?       — Я показал им свой студенческий билет, сказал, что я из Гарварда для некоторых исследований, — Полнарефф пожал плечами, и Джотаро фыркнул, уголки его губ изогнулись в призрачной улыбке. — Ладно, вернёмся к нашему парню.       — Да.       — Началось всё рано, обычные вещи: штрафы за превышение скорости, нарушение общественного порядка, уничтожение общественного имущества… После этого он начал пить и водить машину, руководить незаконными игорными клубами, заниматься мелкой контрабандой артефактов и пытался открыть несколько предприятий, которые закончились для него тюрьмой за преступления, связанные с деньгами и долгами. Похоже, он был из тех парней, которые всегда пытались наладить свою жизнь, но в итоге всё пропивали. — Полнарефф на мгновение заколебался, пробегая глазами по бумагам в руках. — Затем… Есть ещё кое-что.       — Что же?       — Было несколько случаев, когда соседи сообщали о Дарио властям за домашнее насилие. Он сильно избивал свою жену и детей тоже.       Джотаро нахмурился ещё сильнее. Плохое детство не компенсировало нынешних злодеяний. Не сочувствуя явно трудному детству Дио, он не мог не посочувствовать Диего.       — Они остановились через какое-то время. Я думаю, что они перестали заботиться или так привыкли ко всему этому, что они просто больше не сообщали об этом.       — Это возможно.       — После смерти Александры оставшиеся члены семьи переехали в Нью-Йорк. После этого… Ничего.       — Нам придётся проверить и там.       — А ты не тратишь много времени и сил? — спросил Полнарефф доброжелательным и мягким голосом, сильно отличающимся от резкого, пытливого тона Какёина.       Взгляд Джотаро смягчился. Его рука нерешительно потянулась к Полнареффу.       — Спасибо за заботу, но всё в порядке. Я в порядке. Вообще-то, мне весело. — Полнарефф сморщил нос от того, что Джотаро называет весельем. — Я думаю, что обойти район Дио и задать несколько вопросов — это хорошая идея.       — О, всё в порядке. — Полнарефф игриво толкнул Джотаро локтём. — Ты можешь быть очень убедительным, Джоджо. — Джотаро снова фыркнул, слабый смешок слетел с его губ. — Что ты нашёл?       — Верно, — вздохнул Джотаро. Он выпрямился. — Я следовал за Дио от станции, как и сказал тебе.       — Верно.       — Я думал, что он здесь для того, чтобы сделать какое-то подозрительное дело. Оказывается, он посетил могилу своей матери.       — Ох. — Полнарефф наклонился вперёд, сцепил пальцы, его небесно голубые глаза светились сочувствием.       — Где он начал выбивать дерьмо из своего брата, — продолжил Джотаро, и сладость в глазах Полнареффа растворилась в замешательстве.       — Что?       — Ага. — Чтобы предоставить доказательства, Джотаро достал свой телефон и продолжил показывать Полнареффу довольно чёткое видео того, как Дио действительно избивает Диего на могиле их матери. — Он чуть не задушил беднягу до смерти.       — На могиле их матери? — Джотаро кивнул. — Этот парень чокнутый. — С каждым ударом на видео он излучал всё больше жестокости. Полнарефф содрогнулся от явной вульгарности всего этого, от непонятного отсутствия уважения. — Ты собираешься показать это Джонатану?       — Я покажу это Какёину для начала. Заткну его насовсем. — Полнарефф качнул головой. — Нет, я не думаю, что смогу вот так разбить ему сердце. — Чёртов ублюдок. За такое короткое время Дио удалось отравить Джонатана. — Я использую это как материал для шантажа.       — Я думаю, что это лучший вариант развития событий.       Джотаро тоже так думал, хотя было бы так приятно в одиночку разрушить всё, что Дио пытался построить. Терпение, напомнил он себе. Всё это стоило того, чтобы подождать. По крайней мере, у него были веские доказательства того, что Дио на самом деле подонок.       — Мы должны идти, — сказал Полнарефф. — Нет ничего, что мы смогли бы тут ещё найти.       — Ага. Ты знаешь, где его район?       — Да. Это недалеко отсюда.

***

      Когда Дио вернулся, дождь всё ещё шёл. В 5 часов вечера небо было чёрным, как смоль, а вдалеке оно растворялось, перетекая в оттенок индиго. Он не взял такси, не желая, чтобы его видели в таком состоянии. Его кровь кипела, а холодный дождь пойдёт ему на пользу. Может, он подхватит воспаление лёгких и умрёт, похороненный рядом с матерью. Он надеялся.       Он прошёл через ворота, как человек, преследуемый всеми силами ада. Он ворвался в особняк, более чем благодарный за то, что там было очень спокойно. Он слышал тихую болтовню, доносившуюся из большой гостиной, безошибочный звук вежливого смеха, звяканье изящного фарфора и извечную болтовню Валентайна о разных вещах. Дио проигнорировал всё это и побежал вверх по лестнице, желая только одного — пойти в свою комнату, наполнить ванну горячей водой и сварить себя заживо.       — Дио?       Его было, чёрт возьми, трудно не заметить, человек почти двух метров, мокрый насквозь, с лицом, которое было искривлено почти до неузнаваемости. Он замер на месте, в нескольких секундах от желанного убежища своей комнаты. Он обернулся и увидел Джонатана, стоящего в нескольких метрах от него и смотрящего на него с нежной заботой в своих милых глазах. Это было тошнотворно.       — Господи, — тихо выдохнул он. — Что с тобой случилось?       Дио, казалось, был не в состоянии думать в этот момент. Он преодолел расстояние между ними двумя большими шагами, впиваясь в губы Джонатана своими. Джонатан остался безучастным, застыв на месте, позволив Дио прижать его к стене и вонзить ногти в его крепкую задницу.       — Подожди—       — Мне нужна твоя помощь, — выдохнул Дио. Он прикусил нижнюю губу Джонатана, возможно, слишком грубо. — Джоджо, мне нужно, чтобы ты помог мне забыть.       — Ты хочешь поговорить—       — Нет, — прошипел Дио. Его раздражение росло, как и желание обладать этим божественным телом. Он направил всё своё разочарование туда, в очередной раз стремясь решить свои проблемы с помощью секса. — Я просто хочу, чтобы твой член был так глубоко в моей заднице, чтобы я почувствовал, как он входит в моё грёбаное горло.       — Боже, — резко выдохнул Джонатан. Он отстранился, чтобы посмотреть в тёмные глаза Дио, его собственные зрачки расширились от плотского желания. Дио знал его достаточно хорошо, чтобы понять, что внутренне он протестует против этого. Его руки скользнули под рубашку Джонатана и ущипнули за его соски, заставив парня тихо ахнуть. Улыбка Дио стала дикой, и Джонатану ничего не оставалось, как взять его за руку и отвести наверх, в свою комнату, чтобы помочь ему забыться.