***
— Абонент, которому вы позвонили, в настоящее время недоступен. Пожалуйста, оставьте сообщение после сигнала или повторите попытку позже. — Эй, Дио. Это… Это Джонатан. Слушай, я знаю, что заспамил твою голосовую почту, но нам действительно нужно поговорить. В последний раз я видел тебя у себя дома. Я немного волнуюсь. Пожалуйста, перезвони мне, когда у тебя будет такая возможность. Люблю, пока. Джонатан опустил руку на колени. Его глаза болели и были сухими. Его голова готова была лопнуть. Он схватился за переносицу и застонал. Ему нравилось думать, что он очень оптимистичный человек, но в данный момент он был уверен, что эти голосовые сообщения не были услышаны. Дио не общался с ним уже больше месяца. Джонатан винил в этом промежуточные экзамены, университетскую работу или, возможно, личные проблемы, но он начинал беспокоиться. Очень. Сначала он был очень зол. Разъярён. Печален. Он чувствовал себя преданным и обиженным из-за того, что Дио просто выболтал что-то подобное его отцу. Затем его гнев немного поутих. Это никогда не длилось слишком долго. Он попытался рассуждать здраво. Должно быть, Дио проговорился или совершил ошибку, ведь он ни за что не стал бы намеренно причинять боль Джонатану и его семье. После того, как все его приглашения встретиться и поговорить были отвергнуты — или, скорее, проигнорированы, — Джонатан пришёл в бешенство. Он ненавидел быть надоедливым и обузой, но ничего не мог с собой поделать. Он ужасно волновался, и это было заметно. Он мог думать только о Дио. Его местонахождение, состояние, в котором он находился… — Ты, должно быть, шутишь. Джонатан поднял глаза и увидел, что перед ним стоит Джотаро с двумя бумажными стаканчиками кофе в руках. Нет ничего лучше этого ужасного, разбавленного, безвкусного больничного кофе. Джонатан напрягся при виде своего младшего брата. Напряжённость его взгляда заставляла его чувствовать себя неуютно. Он точно знал, почему Джотаро так пристально смотрит на него. — Ты всё ещё пытаешься поговорить с ним? — Хотя это прозвучало как вопрос, Джонатан знал, что это было утверждение. Обвинение. — Я просто волнуюсь… — По какому поводу? О нём? Разве ты больше не беспокоишься о том, что он сделал с тобой? — Проходящие мимо медсёстры бросали на них свирепые взгляды. Ясно, что родильное отделение не было идеальным местом для двух чуваков, которые хотят провести громкую беседу. — Этот человек пытался разлучить нашу семью! — Ты этого не знаешь! — прошипел Джонатан в ответ. — Я всё ещё не разговаривал с ним. Я всё ещё не знаю его части истории! Джотаро прищурился. — Я всегда знал, что ты наивен. Но только не такой, блять, идиот. — Джонатан прикусил язык. Джотаро, плюющийся ядом в гневе, не был чем-то необычным. — Ты всё ещё оправдываешься. Совпадение за совпадением, а мы всё ещё, блять, называем их так. — Я не оправдываюсь, я просто делаю то, что считаю справедливым. Он заслуживает шанса объясниться. Я не могу осуждать его, не выслушав сначала его точку зрения. Несколько секунд Джотаро пристально смотрел на Джонатана. Он усмехнулся и выпил первую чашку, как рюмку текилы, совершенно невозмутимо. — Тебе не кажется странным, что его брат ненавидит его? Что все его друзья — скрытные ублюдки? Что у него есть претензии ко всем? Что он всегда только доставляет неприятности? Что он одет в Gucci с головы до ног и ездит на Audi R8, несмотря на то, что живёт в арендованной квартире с двумя другими чуваками? Да, это было странно. Чертовски странно. Джонатан подозревал кое-что, но у него так и не было возможности спросить об этом Дио. Их отношения, даже после стольких месяцев, находились в тупике. В болоте. Один шаг вперёд и два назад. — Я стараюсь не судить людей по тому, с кем они общаются и как ведут себя на людях, по крайней мере, я знаю их лучше. Если бы это было так, я бы давно порвал с тобой все связи. — Какого чёрта это должно означать? — Т-ты много ругаешься, куришь в местах, где это запрещено, иногда выходишь из ресторанов, не заплатив, кричишь на нашего отца без всякой причины и бьёшь людей просто потому, что они тебе не нравятся. Ты узнал, что собираешься стать отцом, но, похоже, не горел желанием участвовать во всём этом процессе, пока мы не подтолкнули тебя. — Он встал. Он не хотел показаться пугающим. Просто чтобы посмотреть брату в глаза. — Несмотря на это, у тебя всё ещё есть люди, которые любят тебя. И мы делаем это не из чувства долга или потому, что кто-то нас заставляет, а потому, что ты того стоишь. Ты дал нам шанс узнать тебя получше. Так почему же ты судишь о Дио только по тому, что видишь? Ты его совсем не знаешь. — И ты тоже не знаешь. — Я пытаюсь это сделать. Я предлагаю тебе сделать то же самое. Я бы хотел, чтобы он ещё немного побыл здесь. Напряжение в этом залитом белым светом зале было невыносимым. Джонатан почувствовал комок в горле, который в любой момент мог превратиться в слёзы. Он повернулся, чтобы уйти, подышать свежим воздухом, нагло покурить. Всё, что угодно, лишь бы успокоить его нервы. — Почему он? — спросил Джотаро. В его голосе не было злости, скорее искреннее недоумение. Джонатан сделал паузу. Действительно, «почему»? Что привлекло его в этих глубоких янтарных глазах? В этом бледном лице, которое казалось фальшивее маски? — Не знаю, — пожал он плечами, выдавив из себя лёгкую улыбку. Влечение — странная вещь. Джонатан не знал, когда и как он так влюбился в Дио. Но это случилось. Этот человек занимал его мысли, монополизировал его интерес. С ним всегда что-то происходило, хорошее или плохое. Даже во сне Джонатан мог думать только о Дио, о его пронзительных глазах и о том единственном разе, когда он занимался с ним любовью. Он вышел в холодную зимнюю ночь. На балконе почти никого не было, кроме нескольких курильщиков. Джонатан прислонился к перилам и вздохнул. Он занялся тем, что стал смотреть на город. В этот час он был ещё жив. Люди входили и выходили за ворота, смеялись, спорили, шли молча. Едва слышный стук каблуков заставил его поднять голову, как нетерпеливого пса. Дио звучал похоже, когда шёл, но не совсем. Его шаги были гораздо более грациозными, мощными и уверенными. — Джонатан? — Джозеф стоял у лестницы, едва видимый за жёлтым плюшевым мишкой размером с Джостара и его весом в воздушных шариках. — Что такое? — Я просто вышел подышать свежим воздухом, — пожал плечами Джонатан. Джозеф с минуту изучал его лицо. Он знал или, по крайней мере, подозревал. — Ты уверен? — Да. Джозеф кивнул. Джонатану никогда не было трудно обсуждать свои проблемы. Когда он решил, что что-то не стоит упоминать, он справился с этим в одиночку. Джотаро был единственным, кто страдал эмоциональным запором. — Окей. Посмотри, что я приготовил для ребёнка! — Джозеф возбуждённо улыбнулся. — Я не знал, какой цвет ей может понравится, поэтому решил выбрать жёлтый. Жёлтый неплохой, верно? Яркий и весёлый. — Да, это очень красивый цвет. Я уверен, что ей это понравится, Джозеф. Джозеф улыбнулся. — А что ты ей подарил? — Я купил ей маленького единорога, — ответил Джонатан немного самодовольно. — Эй! Твой подарок лучше, чем мой! Где ты его взял? — Я заказал его в парижском магазине. Там же, откуда папа взял наших. — Я ожидал, что ты будешь таким же милым, — поддразнил его Джозеф. — Эй, тут немного холодно. Хочешь зайти внутрь? — Немного. Я устал сидеть и ничего не делать. — Ладно, круто. — Джозеф ушёл, изо всех сил пытаясь запихнуть плюшевого мишку в дверь. Джонатан порылся в кармане. Он ненавидел иметь секреты, но некоторые вещи неизбежно держал при себе. Он сунул в рот сигарету и закурил. Сделал несколько затяжек на холодном ночном ветру. Он почувствовал дым в лёгких, почувствовал горький вкус, заполнивший его рот. Возможно, лучше было бы переключиться на вейп. Может, нет. Ужасный горький вкус сигареты, по крайней мере, помог ему не курить в течение более длительного периода времени. Меньше всего ему хотелось пристраститься к арбузному никотину. Кроме того, вейпами пользовались только придурки. Он посмотрел на часы. Шесть минут первого ночи. Он прикусил губу и стряхнул немного пепла. Стоит ли ему попробовать? Это было немного рискованно в такой час, и он ненавидел быть назойливым. Он вздохнул. Самое худшее, что могло с ним случиться — это если на него накричат. Хотя Валентайн, будучи чересчур вежливым, скорее всего, просто ответит, а потом начнёт нести чушь, как только звонок закончится. Джонатан подождал несколько секунд. Валентайн снял трубку после второго гудка. — Алло? — Фанни? Это Джонатан. Правда сожалею за звонок в такой час. — Ох, всё нормально. Я смотрел телевизор. Что случилось? Джонатан выдохнул. Он сделал ещё одну затяжку, позволив дыму улетучиться вихрем. — Я… Ох… Я хотел спросить тебя о Дио. Я не видел его и не разговаривал с ним с тех пор, как вы были у меня дома. Он тоже не отвечает на мои звонки. Что-то происходит? Валентайн глубоко вздохнул, и Джонатан приготовился к худшему. — В последнее время он занимается кое-какими личными делами, — объяснил Валентайн. — Я знаю, что он тебе небезразличен и что ты искренне переживаешь, но лучше бы он сам сказал тебе об этом. — Да, я понимаю. — Дио очень скрытный человек, Джонатан. Он не привык делиться своими чувствами или делать себя уязвимым. Он вовсе не избегает тебя. Он просто… Такой. Это было большим облегчением. То, что Дио был одиноким волком, а не мёртвым в канаве, определённо сняло тяжесть с плеч Джонатана. У него были свои подозрения. Дио на самом деле не подпускал его близко, его защита всегда была на высоте. — Так ты знаешь, где он сейчас? Вы с ним уже говорили? — Да. Он в порядке. Он свяжется с тобой, когда почувствует себя готовым. — Спасибо, что дал мне знать. Я позвонил тебе только потому, что знаю тебя немного лучше и потому что ты студент. — Я понимаю. Я бы сделал то же самое. — Валентайн что-то ел. Это звучало хрустяще. Как картофельные чипсы. — Ты? Ты в порядке? Ты звучишь нервно. — Ну… Я нахожусь в пределах больницы. Мой брат вот-вот станет отцом… — О! Это волнующе! Поздравляю, дядя! Джонатан улыбнулся. — Спасибо. Эй, ты увидишь ребенка на крестинах. — С нетерпением жду этого момента! — Ещё раз спасибо и очень сожалею, что побеспокоил тебя в столь поздний час. Спокойной ночи. — И тебе. Джонатан завершил вызов. Он сунул телефон в карман и докурил сигарету. Дерьмо. Возможно, запах пепельницы не был идеальным во время его первой встречи с племянницей. Он поспешил в больничную столовую за жвачкой и дезинфицирующим средством для рук. И кофе тоже. Что же случилось с ним? Когда он присоединился к своим братьям в родильном отделении, то обнаружил там Какёина, Полнареффа и Абдула вместе с их яркими и красочными покупками. Какёин купил малышу огромную лягушачью плюшку и несколько ползунков. Полнарефф, утверждая, что лучше всех разбирается в том, что касается маленьких девочек, купил очень мягкого на вид плюшевого щенка в комбинезоне. Абдул отправился за более драматичными вещами, а именно за одним из тех чучел говорящих попугаев. Это никогда не было хорошей идеей. — Разве ты не должен быть в родильной палате? — спросил Какёин. Джотаро оглянулся. Он был напряжён, даже хуже того. Его руки слегка дрожали, тело было напряжённым и нервным до малейшего прикосновения. Холодный пот покрыл всё его тело. Его губы были бледными и поджатыми, и он нервно покусывал их, когда никто не смотрел. — Я недостаточно храбр, — тихо признался он. Взгляд Джонатана смягчился. Он подошёл к младшему брату и опустился рядом с ним на колени. Он нежно обхватил ладони Джотаро, ожидая, примет ли тот его прикосновение. Джотаро посмотрел на него. Он был напуган, в его глазах светился детский страх. Он сжал тёплые, пахнущие клубникой руки Джонатана. Они не обменялись ни единым словом. Джотаро всегда это нравилось. Шли минуты. Они превратились в часы. Полнарефф уснул на Абдуле. В какой-то момент к нам заглянул Цезарь. Он принёс им еду, сытную, приготовленную еду, а не мусор из столовой. Во всяком случае, он так сказал, чтобы его услышал персонал. Джотаро откусил всего несколько кусочков, и то только для того, чтобы порадовать Джонатана. Прошло ещё немного времени, и в этот момент сон казался невозможным подвигом. Они либо сидели, либо ходили по комнате, стоя и тихо переговариваясь, чтобы не разбудить малышей. Джотаро сидел, как приклеенный, на том же самом неудобном стуле, на котором он сидел последние два часа, его пальцы вцепились в чёрные локоны, слегка дёргая за корни. Его взгляд был прикован к полу, он бесчисленное количество раз пересчитывал одни и те же пятна на линолеуме. Двойные двери открылись. Доктор вышел из комнаты. Джотаро застенчиво посмотрел на неё. Время и пространство ощущались как желе. Почему он снова оказался там? — Мистер Куджо? — Это я. Она улыбнулась. — Поздравляем. Это девочка! И очень большая! Мир вокруг него рухнул. Забавно. Когда люди так говорили или когда он это читал, это казалось дрянным, нереальным. Но вот он стоит посреди больницы, и под ногами у него ничего нет, только пустота вокруг. Его друзья разразились радостными восклицаниями и медвежьими объятиями, но всё это доносилось до него издалека. Кто-то поднял его и крепко обнял. Это было ужасное объятие. Что-то мягкое было под его пальцами. Красное. Какёин. — Ага, — пробормотал Джотаро. — Я так и думал, что это будет девочка.***
Было что-то бесспорно освобождающее в том, чтобы гулять по ночам. В этой части города улицы были почти пусты, но не так оживленны, как остальные. Кира и Шинобу шли рука об руку, глядя на магазины, наслаждаясь спокойствием. Шинобу вздохнула, и её дыхание превратилось в маленькое облачко в холодном воздухе. Её щеки и кончик носа покраснели, а глаза блестели в темноте. — Ты когда-нибудь чувствовал, что тебе чего-то не хватает в жизни? — вдруг спросила она. Кира изогнул бровь. — Иногда, — пробормотал он. Обычно, он чувствовал себя неловко и опустошённо, когда приходило время удовлетворить свои желания. Прошло уже немало времени, но он чувствовал себя вполне удовлетворённым. В мире с самим собой, как всегда. Она кивнула. — А ты? — У меня есть ребёнок, замечательный парень, друзья… Я не должна быть прикована к кому-то, кто не любит меня, потому что я больше не нуждаюсь в деньгах. Моя жизнь вернулась в прежнее русло, лучше, чем когда-либо. — Но? — Но… Я чувствую, что мне чего-то не хватает. У меня есть все эти удивительные вещи, но есть ещё что-то, чего я хочу. — Она сделала несколько шагов вперёд и развернулась вокруг уличного знака. Она спрыгнула, и шест резко дёрнулся, угрожая упасть. — Я хочу волнения. — Волнения? — повторил он. Эта мысль была ему совершенно чужда. Волнение. Обычно это означало привлечение нежелательного внимания, выход из-под контроля, чтобы что-то сделать. Большинство людей связывают волнение с вызывающей адреналин или даже преступной деятельностью. Его преступная деятельность не подпадала под эту категорию. Это был просто зов природы. — Да. Я хочу совершать спонтанные поездки по дорогам, коротко стричь волосы, раздавать всю свою одежду и покупать новую, попадать в неприятности, напиваться до потери сознания. Я хочу иметь истории, Йошикаге. Я бы ни за что на свете не изменила своего малыша, но я не могу быть полноценной мамой и домохозяйкой. Во всяком случае, не сейчас. Я хочу делать вещи, о которых буду вспоминать позже в своей жизни. Весёлые вещи. Дурацкие вещи. Шинобу вновь вздохнула. Кира вспомнил Валентайна и то, как он говорил, что с каждым вздохом всё больше и больше радости покидает его. «Южная мудрость», — сказал он. Шинобу шла на несколько шагов впереди, как будто что-то искала. Она свернула в переулок и быстро выбежала оттуда, на этот раз держа в руках кирпич. Прежде чем Кира успел спросить, что она собирается с ним делать, Шинобу швырнула его в стеклянную витрину магазина, разбив вдребезги. Стекло упало на землю, как водопад. За этим звуком последовал звук охранной сигнализации, наполнивший всю округу своим неистовым визгом. Кира был полностью заморожен, он окаменел. Из квартиры над магазином открылось окно. — Эй! — закричал на них человек. — Бежим! — закричала ему Шинобу. Кира почувствовал, как кто-то схватил его за запястье. Следующее, что он почувствовал, — он побежал. Его ноги горели огнём, двигаясь сами по себе. Густые рыжеватые волосы Шинобу развевались перед ним, как знамя. Для человека её габаритов она определённо была сильной, легко волоча Киру за собой. Они бежали и бежали, уходя так далеко, куда только могли унести их ноги. Кира не мог припомнить, чтобы когда-нибудь так бегал. Только не тогда, когда убегаешь с места преступления, никогда. Они остановились. Они добрались до другой части города. Усталость одолела их, и они рухнули на землю, прислонившись спиной к стене и жадно глотая воздух. Их лица раскраснелись, вспотели, холод растаял на кончиках пальцев. — Зачем ты это сделала? — прохрипел Кира, как только обрёл дар речи. Улыбка Шинобу растянулась от уха до уха. Это было в равной степени провокационно и по-детски. Она схватила его руку и поднесла к своей груди, зажав её между грудями. — Послушай, как быстро бьётся моё сердце, — выдохнула она, благоговея перед достижениями своего тела. Дыхание Киры застряло у него в горле. Сердце Шинобу билось ровным барабаном под кончиками пальцев. Это было похоже на двигатель, быстрый, беспокойный. Ощущение было странным, незнакомым. Он никогда не чувствовал биение чужого сердца на своей ладони. Кожа Шинобу была тёплой, мягкой и потной. Живой. Он никогда прежде не прикасался к живой женщине. У его ног всегда лежали мёртвые холодные тела. Он не возражал. Но этот вид, этот новый тип контакта был волнующим. Потусторонним. Шинобу наклонилась вперёд, одной рукой обхватив голову Киры и прижав его лицо к своему. Их губы встретились в безумном, небрежном поцелуе. Кира оставался безучастным, слишком застигнутым врасплох, чтобы действовать. Он позволил Шинобу вести его, задавать темп, показывать, что нужно делать. Её губы приоткрылись, посасывая его собственные, язык выскользнул изо рта, чтобы облизать и исследовать их. Она игриво покусывала его губы и улыбнулась, когда он тихо застонал. Они целовались и раньше, но никогда так, как сейчас. Кира вытащил свою руку из-под свитера Шинобу и обхватил обеими руками её лицо. Его прикосновение было нежным, большие пальцы скользили по её щекам. Они отстранились. Их губы были влажными, дыхание горячим, глаза блестели. — Пойдём, — подбодрила она его и встала. Шинобу подошла к ряду припаркованных машин и начала дёргать за ручки. Убедившись, что одна дверь заперта, она попробовала другую и так далее. Кира быстро огляделся вокруг, чтобы посмотреть, не наблюдает ли кто-нибудь за ними. Окна в основном были тёмными. Они были в безопасности. — Бинго, — воскликнула Шинобу. Она самодовольно придержала заднюю дверцу машины открытой. Это был чёрный «Citroen», принадлежащий кому-то по глупости забывчивому. — Залезай. Кира колебался. Но что же, чёрт возьми, она имела в виду? Кира осторожно приблизился к входу и заглянул внутрь. Он шагнул в машину и сел. Обычная семейная машина. С зеркала заднего вида свисал маленький плюшевый мишка, а под водительским сиденьем лежало чучело жирафа. В машине слегка пахло сосновыми шишками. Шинобу забралась внутрь и захлопнула за собой дверь. — Что… Кира так и не закончил фразу. Шинобу толкнула его к двери, забираясь на колени. Её губы двигались по его рту, руки теребили его одежду. Ногти царапнули его живот, и он поперхнулся воздухом. Её колено скользнуло между его ног, потирая его эрекцию. Рот переместился к его шее, оставляя прелестные маленькие отметины от самого уха. — Давай, — выдохнула она. Одним быстрым движением она стянула с себя свитер, оставшись только в лифчике. Её потные ладони лежали на груди Киры. Как же она изменилась. Как тепло и живо. Она провела ногтями по его коже, пощипывая розовые соски, и он застонал, его щеки вспыхнули ярким румянцем. Её ловкие пальцы потянулись расстегнуть его брюки. Она усмехнулась при виде его твердеющего члена. Она взяла его в руку и слегка провела. Кира откинул голову назад, уже тяжело дыша. Шинобу двигала рукой быстрее, доводя его до полной твёрдости. Покрасневшая головка выплеснула предэякулят на его белые брюки от Valentino, но он не возражал. Не в этот раз. Ничто не имело значения, кроме ощущения её тёплой, мягкой ладони вокруг его члена, её пальцев, так умело работающих с ним. — П-Подожди! — он запнулся. Он заскулил, когда Шинобу прекратила свои манипуляции. И всё же, её рука задержалась на его члене. Ну, это, конечно, было неловко. Кира никогда не чувствовал себя неловко из-за того, что он не довёл до конца ни одно из его отношений просто потому, что это никогда не было важно. По его мнению, этих великолепных рук, за которыми он ухаживал, было более чем достаточно. Но когда дело доходило до удовлетворения уже опытной женщины, он не мог не чувствовать себя неадекватным и не подготовленным. Заметив беспокойство на лице своего парня, Шинобу подвинулась и села на сиденье. — Что-то случилось? — Ух… Всё зависит от того, как ты на это смотришь. — Он вздохнул. Жизнь с Шинобу сильно отличалась от той, которую знал Кира. Она заставляла его переживать вещи, к которым он не был готов. И он даже не знал, как это сделать. — Послушай. Я никогда этого не делал… — У тебя никогда не было секса с девушкой? — Да, — выдохнул он. Это оказалось легче, чем ожидалось. Шинобу улыбнулась. — Всё в порядке. У меня есть всё время в мире, чтобы показать тебе, что делать, детка. Всё ещё улыбаясь, она наклонилась ближе. Кира прижал её руки к своей груди, останавливая её. — Пожалуйста, подожди минутку. Я бы предпочёл, чтобы наш первый раз был не здесь. Шинобу остановилась. — Да, пожалуй, ты прав. — Д-достаточно просто твоей руки. Кира сглотнул. Взгляд Шинобу был в лучшем случае пытливым. Она ласкала внутреннюю сторону бёдер Киры, выводя маленькие круги по всему его члену. Его ноги неудержимо дрожали, а глаза не отрывались от её руки. — У тебя ведь есть пунктик насчёт рук, не так ли? — пробормотала она, проводя кончиком указательного пальца от основания до головки. Он заскулил, когда её большой палец начал обводить ноющую головку. — Йошикаге. — Да, — выдохнул он. — Боже, да. Шинобу пробормотала. Один за другим она обхватила пальцами ствол. Её прикосновения были лёгкими, почти как порыв ветра. Он жаждал большего. Он выставил вперёд бедро, и Шинобу усмехнулась. Она начала двигать рукой, слегка сжимая основание и потирая верхнюю часть. Голова Киры продолжала биться об окно, его горячее дыхание заставляло запотевать стекло. Его пальцы впились в мягкие сиденья. Его рот был приоткрыт, дыхание прерывистое, тревожное, тяжёлое. Он приоткрыл один глаз и посмотрел на пустую улицу. А что, если хозяин спустится вниз? А что, если кто-нибудь увидит их и вызовет полицию? — Б-быстрее, — поторопил он. То, что он хотел, было быстрым освобождением, но то, что он получил, было пыткой. Шинобу начала двигаться быстрее, дёргая рукой, а Кира откинул свою голову в сторону. Он закричал, кусая собственные пальцы, чтобы заткнуться. Всё его тело наклонилось навстречу этому прикосновению. Он весь дрожал. Его лицо пылало. Капли пота скатывались с его растрёпанных волос. Его дыхание учащалось с каждым движением, удовольствие свернулось клубком в глубине живота. Он мог чувствовать это, мог чувствовать оргазм, который был всё ближе и ближе, сладкая искра текла вниз по его позвоночнику. Он не мог удержаться от крика, когда кончил. Его тело непроизвольно дёрнулось, когда он выпустил весь кулак Шинобу. Она продолжала двигать рукой, до конца собирая сперму с кончика, собирая каждую каплю. Она полностью убрала руку, и Кира заскулил от потерянного контакта. Он смотрел из-под тяжёлых век, как Шинобу держит свою грязную руку перед своим лицом. Её язык выскочил изо рта, чтобы слизать лишнюю сперму. Она засунула пальцы за свои губы, облизывая их начисто. Кира почувствовал, как он снова становится твёрдым. Его кожа становилась всё горячее и горячее, ногти впивались в кожу полумесяцами. — Подрочить на заднем сиденье чужой машины — это точно что-то, что стоит запомнить, — пробормотал он с усталой улыбкой на лице. Шинобу фыркнула, озорно подмигнув ему. Она никуда не торопилась.***
Ключи одним быстрым движением повернулись в замке. Никаких признаков опьянения. Дверь легко открылась и осторожно закрылась. Звук щёлкающих каблуков становился всё ближе. Её шаги были уверенными, прямыми. Валентайн спустил ноги с дивана и выключил телевизор. В дверях показалось лицо Скарлет. Лёгкая хмурость появилась на её губах. Черты её лица посуровели. Она стиснула зубы, небрежно прошла в гостиную и тяжело опустилась в кресло. Она сделала над собой усилие, чтобы привести себя в порядок, но от Валентайна не ускользнули детали. Её маскировка была бы превосходной, если бы не цветущий синяк на шее и запах сигарет в волосах. Она даже носила туфли на шпильках, когда выходила куда-нибудь на ночь. Христос. — Почему ты не в постели? — небрежно спросила она. Она сняла неудобные туфли и принялась растирать ноющие ноги. — Не мог уснуть. Где ты была? — Хотите верьте, хотите нет, но я была в Императоре. Сегодня Дамский вечер, и мне нужно было немного бесплатно выпить, — сказала она с дерзкой улыбкой, гордясь своим достижением. Её весёлый, беззаботный тон сводил его с ума. Было очевидно, что она пытается снять напряжение, сделать всё немного легче, но он этого не принимал. Только не сегодня. — Я не придурок, Скарлет. — Что ты имеешь в виду? — Я думаю, что ты — да. Скарлет простонала. На этот раз она даже не пошевелилась, чтобы уйти. Она осталась сидеть, постукивая пальцами по подлокотнику и хмуро глядя на него. Значит, это всё? Начало конца? Улыбки превращались в хмурость в тот момент, когда их глаза встречались, их случайные встречи были скорее трудностью, чем порывом радости, оставаясь вместе лишь из-за паранойи и неискреннего интереса. Смерть доверия — Мы поженимся ровно через год, — напомнил ей Валентайн. Глаза Скарлет сузились. — Мы всё ещё придерживаемся этого плана? — Что? — В последнее время ты постоянно твердишь, что мы не хотим одного и того же в жизни. Разве не лучше, если мы всё отменим и пойдём каждый своей дорогой? Валентайн на мгновение замер. Его полностью закоротило. Он не был уверен, что правильно расслышал её слова. Он несколько раз моргнул, пытаясь осмыслить слова Скарлет. — Отменить все планы? — пробормотал он. Он никак не мог расслышать правильно. — Я просто говорю. Я думаю, это был бы лучший вариант. Или, может быть, мы могли бы сделать перерыв на некоторое время, — предложила она очень деловым тоном. — Ты себя слышишь? — прошипел он. — Твоё решение нашей проблемы состоит в том, чтобы мы расстались?! — А в чём наша проблема, Фанни? — рявкнула на него Скарлет. — Что же такое? Потому что я не думаю, что есть что-то плохое, кроме твоей неспособности понять, что я тебе не принадлежу! — О боже мой! — воскликнул он. — Так вот что ты думаешь об этом? Что я такой собственнический придурок? Скарлет, я думаю, что желание не иметь нескольких сексуальных партнёров у моей жены — это совершенно нормальная вещь! Неужели ты не понимаешь, какое влияние это окажет на нашу жизнь? Ты уже рисковала своим здоровьем, неужели ты должна рисковать и своим будущим тоже? Ты не можешь продолжать подкупать всех подряд. — Ох, чушь собачья, — хихикнула она. — Просто скажи, что ты не хочешь, чтобы какой-нибудь сексуальный скандал разрушил твою карьеру! — А ты хочешь? Почему… Почему же это так?.. Тебе это нужно? Почему ты продолжаешь это делать? Её взгляд дрогнул. Его голос из строгого превратился в сердитый и обиженный. Проклятие. — Я же тебе говорила. Я хочу попробовать что-то новое. — Разве меня недостаточно? Я могу это сделать. — Нет, ты не можешь. — Да, могу, — резко ответил он. — Ты даже не спросила меня! Неужели ты всерьёз думаешь, что я настолько неадекватен? — Скарлет простонала. Она откинула голову назад, только сейчас осознав свою усталость. — Я доверяю тебе и хочу попробовать с тобой что-то новое. Но я не могу этого сделать, если ты думаешь, что какой-то незнакомец любит тебя больше, чем я. — Никто не любит, — сказала она. — Даже моя собственная мать не любит меня так сильно, как ты. — И, возможно, это была их проблема. Возможно, он, иногда такой чёрствый и холодный, любил её больше, чем она когда-либо любила его. — Тогда пошли отсюда. Что ты хочешь сделать? Временами Валентайн забывал, каким пронзительным был взгляд Скарлет, как быстро её глаза загорались огнём. Она смерила его взглядом, склонив голову набок, чтобы лучше рассмотреть. Возбуждение бурлило в его жилах. Их сексуальную жизнь можно было бы назвать скучной. Годы спустя у них всё ещё был тот же секс, что и тогда, когда они впервые начали встречаться. — Иди наверх, — приказала она. Властно. Ему это нравилось. Единственным экспериментом, который они провели, было то, что Скарлет привязала его к кровати и оседлала его лицо, пока он не перестал дышать. Ему очень нравилась её холодная властность, заставлявшая его чувствовать, что он должен бороться за её любовь. Он сделал, как ему было велено, и встал. Он поднялся по лестнице в их комнату, ведя за собой Скарлет. Их драгоценный маленький щенок спал наверху лестницы, совершенно не потревоженный внезапным движением. Валентайн вошёл в комнату и сделал движение, чтобы включить свет, но Скарлет остановила его. Вместо этого она включила прикроватные канделябры, заливая комнату гораздо более мягким золотистым светом. — Раздевайся, — прошептала она ему на ухо, и он вздрогнул от её хриплого голоса. Возбуждение уже бурлило в нём. Но что именно она имела в виду? Скарлет села на край кровати, скрестив ноги и не сводя с него глаз. Валентайн ни в коем случае не был застенчивым, но всё же немного смущался… Старомодный. Немного робкий, когда речь заходит о сексе. — Медленно, — добавила она, и он кивнул. Одну за другой он расстегнул пуговицы своей атласной рубашки и позволил ей упасть на пол. Он засунул большие пальцы под резинку своих брюк и снял их. Его боксеры присоединились к куче одежды на полу, и он остался голым, стоя перед ней, как экспонат в музее. Скарлет секунду изучала его, слегка ухмыляясь про себя. — Иди сюда, сядь, — сказала она, и Валентайн сел на освободившееся место. Скарлет вышла в их ванную комнату, чтобы принести тюбик рубиново-красной помады. — Открой рот. — Валентайн приоткрыл губы, и Скарлет тщательно выкрасила их в красный цвет. Губная помада скользила по его губам, как масло, и по текстуре сильно отличалась от бальзама для губ. Гуще, быстрее высыхает. Она отступила в сторону, позволив Валентайну посмотреть на себя в зеркало во весь рост. Его губы были похожи на два бархатных лепестка розы, волосы блестели золотом в тусклом свете. Его глаза казались темнее, чем обычно, а кожа бледнее. Он наклонил своё лицо под разными углами. Его отражение казалось ненастоящим, как в кино. Такое совершенство, и он владел им. — У тебя такой красивый рот, милый, — вздохнула Скарлет, нежно поглаживая его шелковистые волосы. — Я могу только представлять, как он будет выглядеть вокруг члена. — Неужели? — пробормотал он. — Ты часто об этом думаешь? — Каждый день. — Они обменялись одинаковыми улыбками. Скарлет сбросила туфли и подтолкнула их к нему. — Примерь их, посмотри, подойдут ли они тебе. Однажды Валентайн подарил ей эти острые, чёрные, блестящие лабутены просто по прихоти. Это действительно была отличная покупка. Скарлет очень наслаждалась ими, и они казались божественными под его подошвами. Он болтал ногами в воздухе, не отрывая взгляда от идеального изгиба своих ног. — Я сейчас вернусь. Скарлет вернулась в ванную, оставив Валентайна наедине с его отражением. Блестящие туфли выглядели просто божественно на его алебастровой коже. Он перебросил волосы через плечо и провёл пальцами по шее. Возможно, ему следовало бы выставить себя более откровенным, конечно же, незаметно. Это его устраивало. В этот момент он был уверен, что всё ему подходит. Дверь ванной открылась, и оттуда вышла Скарлет. При виде её у Валентайна пересохло в горле. Она держала в руке хлыст для верховой езды и стояла почти голая, если не считать чёрного кружевного лифчика и фиолетового ремешка на бёдрах. Ствол был полностью выпрямлен и большой, больше, чем любой настоящий член, который Валентайн когда-либо видел. — О, — произнёс он одними губами, широко раскрыв глаза. — Давай, — промурлыкала Скарлет. — Всё не так плохо, как ты думаешь. — Это? — Мхмм. — Скарлет забралась к нему в постель сзади. — Коленно-локтевая, детка. Валентайн велел своему телу двигаться, но оно не слушалось. Он глубоко вздохнул, не зная, радоваться ему или чувствовать себя немного неуютно. Скарлет никогда бы не причинила ему вреда, но он всё ещё был немного напуган. Он подполз к краю кровати и встал на локти и колени. Скарлет опустилась на колени позади него, нежно лаская идеально круглую, бархатистую попку своего жениха. Честно говоря, жить с этой задницой, не трахнув её хотя бы раз, было бы преступлением. — К-как насчёт тебя? — спросил он. Боже. Его голос дрожал. — Это же настоящее наслаждение, дорогой. Чем сильнее я тебя трахну, тем быстрее кончу. Ах. Она хихикнула. Он напрягался из-за каждого её прикосновения. Это было невероятно мило. — Просто расслабься, — проворковала она. — Я позабочусь о тебе. — Хорошо, — выдохнул он. — Мы должны установить стоп-слово, то, что ты можешь сказать, когда почувствуешь себя неловко и захочешь, чтобы я остановилась. — Ммм, «жвачка»? — Ты уверен? — Да. — Я не остановлюсь, когда ты скажешь мне «стоп». Я остановлюсь только тогда, когда ты скажешь «жвачка». Окей? — Валентайн кивнул. — Используй слова, Фанни. — Да. — Что, «да»? Он судорожно сглотнул. — Да, мэм. — Хороший мальчик, — промурлыкала она. Держа в руке хлыст для верховой езды, Скарлет провела острием по персиковым ягодицам Валентайна. — Ты будешь считать до десяти для меня, да? — Да, мэм. Без дальнейших предупреждений она резко обрушила на него хлыст. Сила удара поразила Валентайна, и он вскрикнул, дёрнувшись всем телом вперёд. Кожаный наконечник рассек воздух и приземлился на его упругую кожу, оставив после себя ярко-красную линию. — Один, — прохныкал он. Скарлет нанесла ещё один удар. Каждый удар менялся по интенсивности, так что он не мог привыкнуть к этому ощущению. На третий удар Валентайн опустил живот на матрас и заскулил, когда Скарлет ласкала его раздражённую плоть. — Ч-четыре, — проскулил он. Этот удар оставил у него восхитительный ожог. Боль была невыносимой, не похожей ни на что, что он чувствовал раньше, но это было приятно. Даже слишком хорошо. Он навалился на кровать всем телом, крича всё громче с каждым ударом. Он просто лежал там, совершенно беспомощный, его единственной заботой было продолжать быть красивым, позволяя кому-то другому использовать его тело, как им заблагорассудится. — Восемь, — простонал он, и Скарлет, казалось, оценила этот звук. Она рванулась вперёд, кончик ремешка слегка коснулся измученной кожи Валентайна. Последний удар был почти горько-сладким. Скарлет успокаивала его, тихо воркуя и проводя ладонью по чувствительной, разгорячённой коже. Она стала такой ярко-розовой. Она чувствовала жар под кончиками пальцев, почти чувствовала, как он пульсирует. — И что теперь? — спросил Валентайн, с трудом приподнимаясь на локтях. Он пристально посмотрел на Скарлет через зеркало. Его глаза по-детски расширились, когда он увидел, что она принесла смазку. — Ох… — Ложись ко мне, милый. — Нежная рука толкнула Валентайна в живот. — Подними бёдра. Раздвинь ноги. Ещё чуть-чуть. — Скарлет остановилась на мгновение, чтобы просто насладиться великолепным видом. Эта гибкая, полная, покрасневшая задница, эти божественные длинные ноги, идеально изогнутая спина. Она прикусила губу, чувствуя, как её возбуждение поднимается к животу. — Прекрасно. Она открыла крышку и покрыла два пальца скользкой субстанцией, равномерно распределив её по двум пальцам. Валентайн подобрал одеяло и обхватил его руками. Он ждал следующего шага Скарлет, затаив дыхание. Она раздвинула его ягодицы и провела пальцем по краю входа. Валентайн вздрогнул от незнакомого прикосновения. Слава Богу, он заранее принял душ. — Просто расслабься, — успокаивала она, просовывая кончик пальца внутрь. Валентайн прошипел, зарываясь лицом в одеяло. Поначалу это чувство было немного неприятным. Он попытался расслабиться, немного расслабиться. Это сработало. Скарлет просунула палец ещё глубже, и Валентайн тихо застонал. Её движения были осторожными и медленными, позволяя ему приспособиться, прежде чем перейти к следующему шагу. Она прижала первый палец к другому, прежде чем надавить. Валентайн сглотнул. Он впился ногтями в одеяло, когда в него медленно и осторожно вошли. Скарлет сжала свои пальцы ножницами, растягивая своего партнёра ещё больше. — Ну и как тебе это? — спросила она. Он кивнул, затаив дыхание, не в силах произнести ни слова. Она просунула пальцы ещё глубже внутрь, задевая его простату. Валентайн вскрикнул, его глаза почти вылезли из орбит. — А это? — Скарлет прижала оба пальца к сладкому месту, и Валентайн застонал. Всё его тело дрожало, желая большего. Она продолжала массировать чувствительное место, посылая искры по всему его телу. Это было слишком тяжело для него. Его разум медленно пустел, он терял контроль над своими чувствами. Он отпустил все простыни с пронзительным вскриком. Движения Скарлет замедлились. Она продолжала двигаться по направлению к его простате, наблюдая, как он бесстыдно корчится и стонет от чрезмерного возбуждения. — Ты не продержался и минуты, милый, — пропела она, прижимая пальцы ещё сильнее. — П-Пожалуйста! — он захныкал. — Пожалуйста, что? Что ты хочешь? — Сильнее, — пробормотал он. Да, он хочет большего. Этого было мало. Даже близко нет. Она хотела наполнить его полностью, чтобы он был смелее и трахался до тех пор, пока не забудет своё собственное имя. — Пожалуйста, мне нужно больше. Нуждающийся. Скарлет ожидала, что ему это понравится, хотя и не так сильно. Он задыхался, неистовствовал, трясся от желания. Она вытащила свои пальцы, и он заскулил от потерянного контакта. Она схватила его за бёдра, почти до синяков сжимая, и выровняла кончик страпона со входом Валентайна. Она толкнулась вперёд, толкая кончик внутрь. Валентайн вздохнул и опустил голову на кровать. Дюйм за дюймом Скарлет заполняла его целиком, заталкивая член по самую рукоять. Это ощущение полноты, невероятной растяжки не могло даже сравниться с прикосновением пальцев. Силиконовая головка почти касалась его простаты. Скарлет медленно вышла и снова вошла, задавая медленный, чувственный темп. Матрас тихо скрипнул, сопровождая приглушённые стоны Валентайна. Скарлет ускорилась, выходя и входя обратно. Его голос стал громче. Один из их соседей что-то крикнул. Скарлет трахала его быстрее, хлопая бёдрами со всей силы, не давая своему партнёру ни секунды передохнуть. Он всё ещё был чувствителен после своего предыдущего оргазма, не в силах произнести ни единого связного слова. Он был пластилином в её руках, она могла использовать его по своему усмотрению. Каждый толчок ударял по его сладкому месту, приближая его ближе к краю. Она была неумолима, нашёптывая грязь ему в ухо. Она запустила руку в его светлые локоны, яростно дёргая их. Она заставила его поднять голову, заставляя смотреть на их энергичный секс в зеркале, наслаждалась его потерянным выражением лица, слушала его грязные, распутные звуки. При виде отражения Валентайну стало ещё жарче. Он смотрел только на себя, на совершенно потрясающее существо в зеркале. Святой. Он кончил во второй раз, на самом деле плача, когда Скарлет не могла остановиться. Он был близок к тому, чтобы произнести стоп-слово, но вовремя остановился. Чрезмерное возбуждение было болезненным, его тело болело и протестовало против насилия. Он заставил себя идти дальше, быть полностью захваченным. Его рот был вялым, а глаза потерянными, расфокусированными. Скарлет перевернула его на спину, закинула его ноги себе на плечи и наклонилась вперёд. Она продолжала двигать бёдрами почти машинально, гоняясь за собственным удовольствием. — Я люблю тебя, — пробормотала она ему в губы. Она пила его похотливые звуки, сводя их покрасневшие губы вместе. Ноги Валентайна упали на кровать. Скарлет стояла над ним, тяжело дыша, измученная, удовлетворённая. Он лежал под ней в полном беспорядке. Его тело не реагировало, полностью онемело. Каждый раз, когда он пытался хоть немного пошевелиться, его чувствительные мышцы протестовали. Его разум был полностью расфокусирован, пуст, море пустоты. — Пойду принесу воды, — сказала она и спрыгнула с кровати. Валентайн даже не был уверен, что расслышал эти слова. Он закрыл глаза и после этого уже ничего не помнил.***
Первым делом Дьяволо обратил внимание на слишком хорошо знакомую ему Audi R8. Он подошёл к машине, держа руки в карманах. Теперь, когда у него было больше денег, он должен был подумать о том, чтобы получить их. Или, может быть, Maserati. Он открыл пассажирскую дверцу и забрался внутрь. Не самый просторный автомобиль, но определённо удобный. Он вздохнул, увидев открывшийся вид. Весь Бостон простирался перед его глазами, огни и здания города таяли в темноте Атлантики. Это была ясная, безоблачная ночь, позволяющая ему видеть далекие тёмные массы в воде, притворяться, что он дома. — Я люблю это место, — промурлыкал он. — Я позвал тебя сюда не для того, чтобы смотреть на звёзды, — усмехнулся Дио. — Верно. Конечно. — Дьяволо повернулся к своему соседу по комнате. Он знал, что Дио позвонил ему, потому что Дьяволо не собирался приставать к нему с расспросами о его местонахождении и текущей ситуации. Хотя ему было немного любопытно. — Что ты хочешь? — Последние несколько недель я пытался найти Харуку. Оказывается, я её недооценил. Я нигде не могу её найти. Это было ожидаемо. Маленькие крысы вроде неё умели прятаться в тёмных норах. — Полагаю, ты хочешь, чтобы я нашёл её для тебя. — Да. Я знаю, что она покупает у тебя наркотики. Или, по крайней мере, у Пассионе. Она не может долго оставаться чистой. Она выйдет, чтобы купить свою дозу, а потом исчезнет. — Я могу поспрашивать вокруг. Фотография была бы очень кстати. Большинство людей, которые покупают наркотики, не используют свои имена. — Я знаю. Я дам тебе фотографию. Дьяволо молча изучал лицо Дио, пока тот искал в своём телефоне фотографию Харуки. Он немного похудел, его лицо казалось ещё более вытянутым и измождённым. Под глазами у него были тёмные круги, а лак на ногтях облупился. Если бы он был его лучшим другом, то он спросил бы его об этом. — Вот. Эта должна быть достаточно хорошей. — Это была простая фотография с какой-то вечеринки, хорошая для её поисков. — Я пошлю это своему напарнику и скажу ему, чтобы он держал ухо востро. — Дио кивнул. — Но это тебе дорого обойдётся. — Я знаю. Я тебе заплачу. — Когда? — Когда ты найдешь её. — Ты тоже должен мне за кокаин. — Я заплачу тебе, — повторил Дио сквозь стиснутые зубы. — Следующая неделя. — Следующая? Ты получишь пятьдесят тысяч на следующей неделе? — К следующей неделе у меня будет в три раза больше денег. — Дьяволо уже собирался высказать свои сомнения относительно уверенности Дио, когда тот повернулся к нему. — Мне нужна еще одна услуга. Очень простая. — Какая? — Ударь меня в лицо. — Что? — Ударь меня в лицо. Сделай это. Дьяволо нахмурился. — Ты в порядке? — Что же, чёрт возьми, он делал все эти дни? — Да. Мне нужно, чтобы ты ударил меня по лицу. — Дио вышел из машины. Дьяволо последовал за ним. Ночной воздух был бодрящим. Холод освежал кожу Дио. Его тело было переполнено возбуждением. — Давай же. Представь, что я кто-то, кого ты ненавидишь. Есть кто-нибудь, кого ты действительно хотел бы ударить? — Скарлет. — Отлично. Погоди, почему ты хоч… Прежде чем Дио успел закончить фразу, кулак Дьяволо ударил его по носу, сломав его. Дио отшатнулся назад, глядя, как кровь стекает с его сломанного носа на землю. — Ах ты сука! — взвизгнул он. — Я не просил тебя ломать мне грёбаный нос! — Ты же сам велел мне ударить тебя по лицу! И я сделал это! — Ах ты, сукин сын… — Дио доковылял до машины и посмотрел на своё отражение в окне. Это было неплохо. — Снова. — Снова? — Да. На этот раз ударь меня прямо в глаз. Дьяволо сжал кулак и нанёс удар в левый глаз Дио. Блондин со стоном откинулся назад. Его глаз был полностью закрыт и уже распух. Через несколько часов он был весь покрыт красивыми фиолетовыми синяками. — Отлично! — воскликнул Дио, восхищаясь своим лицом, как будто Карс только что сделал ему макияж. — Великолепно… Он поспешно сунул руку в карман и вытащил телефон. Он набрал номер Джонатана и стал ждать. — Джоджо? — он тяжело дышал. — Дио? — Джоджо… Ох, Джоджо, — он чуть не зарыдал. Его голос дрожал. Его улыбка была непоколебимой. — Джоджо, мне нужно тебя увидеть.