***
Добравшись до своего дома, Дио обнаружил, что его ждёт довольно неприятный сюрприз. Сам человек, обычно, не был тем, кого Дио избегал, но в этот момент он был последним, кого он хотел видеть. — Иисус взял сегодня выходной? — Служба закончилась десять минут назад, — сообщил Пуччи мрачным, холодным, серьёзным голосом. И чем холоднее становился его голос, тем жарче горел огонь в его глазах. Он поднялся по лестнице к входной двери, полностью игнорируя двух других. Он открыл рот, чтобы заговорить, но быстро закрыл его, потрясённый резким запахом алкоголя, который ударил ему прямо в нос. — Что… Почему ты воняешь, как средневековая таверна в… — он сделал паузу, чтобы проверить время. — В 9.45 утра? — Ты здесь, чтобы ругать меня, Энрико? Дио вздохнул. У него не было сил на большее, чем раздражение, хотя если бы это было так, он бы ударил Пуччи прямо в лицо. Лицо более святое, чем ты. — Я здесь, чтобы вбить в тебя этот чёртов здравый смысл, — прорычал молодой человек, протискиваясь мимо трёх жильцов и вбегая в спальню Дио. — Проклятые католики, — фыркнул Дьяволо. — Они всегда ведут себя, как твои родители. — Разве ты не католик? — спросил Кира, на что Дьяволо ответил, подхватив киллер Квин и бесшумно исчезнув в своей спальне. Дио ни при каких обстоятельствах нельзя было назвать человеком, склонным к конфронтации. Всё, что он делал, он делал за спиной людей. Но не с Пуччи, никогда с Пуччи. Пуччи никогда не давал ему роскошь даже иллюзии выбора. Он ворвался в комнату Дио, оставив дверь открытой, и сел на кровать, нетерпеливо ожидая. Дио вошёл в свою комнату и сел напротив Пуччи. Тусклый дневной свет просачивался сквозь щель в занавесках, освещая лицо Пуччи. Как он красив, как царственен! Ах, если бы он был чуть постарше, не такой ханжа, не такой строгий. Но опять же, будет ли он самим собой? Было что-то милое в красивых религиозных шлюхах. Наконец-то он смог понять одержимость Дьяволо Валентайном. — О чём же ты хочешь поговорить? — Ты серьёзно задаёшь мне этот вопрос? — прошептал Пуччи. — Разве ты сам себя не видел? То состояние, в котором ты находишься всё это чёртово время? Ты всегда пьян, а когда не пьян, то под кайфом! Неужели ты действительно намерен продолжать в том же духе после рождения ребёнка? И вот оно снова нависло над его головой, как Дамоклов меч. Малыш. Ребёнок. Его ребёнок. Его плоть и кровь. Несуществующий человек, о котором он был вынужден заботиться. Кто его заставил? Призрак матери, без сомнения, и его мучительное чувство вины за неё. Он сжал кулаки на бёдрах, сжимая челюсти так сильно, что мог бы поклясться, что его верхние зубы впились в десны. — Ты убиваешь себя. — Ох, отъебись, — проворчал Дио и встал. Ему удалось открыть дверь, но Пуччи быстро захлопнул её перед его носом. — Ещё есть время остановиться. Теперь, прежде чем это слишком поздно. Получить помощь. Помощь. Одного этого слова было достаточно, чтобы Дио схватил Пуччи за воротник рубашки от Prada и швырнул его в стену. Молодой человек, хотя и был явно поражён, сохранял хладнокровие, пристально глядя в горящие глаза Дио. — Мне не нужна помощь. Твоя или чья-то ещё. Это сознательный выбор. — Так ли это? — Пуччи хмыкнул. — Разве медленная и унизительная смерть — это выбор? Разве превращение в твоего отца — это выбор? — Заткнись! — закричал Дио. — Ты думаешь, что ты лучше меня? Ты думаешь, что знаешь меня лучше, чем я сам себя знаю?! — Ты совсем себя не знаешь, Дио! Если бы ты это сделал, то остановился бы. Ты думаешь, что ты сильный, но это не так. По крайней мере, ты не настолько сильный, чтобы подняться. Тебе нужна помощь. Будучи чрезвычайно удачливым человеком, Дио нашёл бутылку Джека под своим столом. Он швырнул его в стену, едва не задев голову Пуччи. Стеклянная бутылка разлетелась на миллион осколков, упав на пол в лужу янтарной жидкости. Дио тяжело дышал, а Пуччи задыхался. — Уходи, — прорычал Дио низким и угрожающим голосом. — Убирайся отсюда нахуй и не показывайся, если не захочешь извиниться. Пуччи несколько секунд стоял неподвижно, глядя на Дио так, словно смотрел трагическую кульминацию фильма. Он тупо кивнул и ушёл по просьбе Дио. У подножия лестницы он увидел Дьяволо, который стоял над миской с едой Киллер Квин и снова наполнял её. Поначалу выражение его лица казалось таким же безразличным, как и всегда, но Пуччи уловил едва заметный самодовольный блеск в его глазах, которого было более чем достаточно, чтобы заставить его кровь закипеть. Он дал пощёчину более крупному, известному своей агрессивностью молодому гангстеру, не понимая, что натворил. Лысый кот испуганно убежал. — Ты грёбаный мудак, — прошипел Пуччи, когда Дьяволо оправился от шока, вызванного пощёчиной маленького церковного мальчика. — Ты даёшь ему возможность, ты… — Che cazzo fai? — рявкнул Дьяволо, обхватив сильными руками шею Пуччи. — А? Che cazzo? — Пуччи впился своими тупыми ногтями в пальцы Дьяволо, но это, казалось, только усилило его гнев. — Dimmi! — Эй! — Кира прыгнул на Дьяволо, оттаскивая его от Пуччи. — Какого чёрта ты делаешь? Энрико, уходи ради своего же блага! — Пуччи вскочил на ноги и выбежал за дверь. — Ты что, совсем спятил? Дьяволо! — Отъебись! Кира отступил, сжав губы в тонкую неодобрительную линию. — Наша компания превратилась в полное дерьмо, не так ли? — Он потянулся к своему лысому ребёнку, схватил пальто и направился к двери. — Куда это ты собрался? — К Карсу! — сердито объявил Кира. — Он единственный здравомыслящий человек в этой неразберихе! К сожалению, миска Киллер Квин встретила гнев ноги Дьяволо. Выйдя на улицу, Пуччи сел в машину и отъехал на несколько кварталов от дома Дио. Не теряя времени, он потянулся за телефоном и заглянул на страничку Джонатана в Instagram. Когда-то в прошлом, в смутные месяцы, они следили друг за другом. Пуччи глубоко вздохнул, чувствуя, как вдох стекает по его шее, словно горячая вода. Он начал печатать сообщение. «Привет, Джонатан. Мне нужно поговорить с тобой как можно скорее. Речь идёт о Дио.» Он остановился, нависнув большими пальцами над экраном. «Это серьёзно.» Через несколько секунд он увидел, что Джонатан прочитал его послание. На экране появилось слово «печатает». «Что случилось?» «Я не могу объяснять через СМС.» Прошло несколько секунд, медленных и мучительных. «Я в общественном саду с моей племянницей. Мы можем встретиться здесь, если ты не возражаешь.» Лёгкая улыбка тронула губы Пуччи. «Я не против поболтать с ребёнком.»***
Как и было велено, Пуччи нашёл Джонатана сидящим на скамейке возле клумбы с замёрзшими цветами. Он создал очаровательную картину, гигантскую и красивую, как любая греческая скульптура, воркующую над сладко хихикающим ребёнком. За это на Джонатана пялились соседские мамаши, которые тащили за собой ворчливых малышей. Пуччи подошёл к скамейке, выкрикивая имя Джонатана. Он затаил дыхание, когда эти удивительно яркие голубые глаза остановились на нём. Пухлые грешные губы Джонатана расплылись в широкой улыбке, обнажившей идеальные зубы. Он встал, возвышаясь над всеми остальными живыми существами в районе трёх штатов, и задушил Пуччи своими мощными мускулистыми руками и грудью. Боже правый, этот человек был ещё более сексуален, чем просто сексуален, но он также был бойфрендом его лучшего друга, яростно напомнил себе Пуччи. — Рад снова тебя видеть, — просиял Джонатан. И действительно, его волнение было искренним, хотя до этого он видел Пуччи всего пару раз. — И я тоже, — улыбаясь, ответил Пуччи. Его радость была заразительна. Пуччи наклонился над коляской и увидел, что маленькая дочь Джотаро смотрит на него своими большими глазами. Вообще-то Пуччи не любил детей, но ему приходилось притворяться, что они его гордость и радость, поскольку он был католиком и скоро должен был стать священником. — Кто эта чудесная маленькая леди? — Это Джолин, — представил её Джонатан. Малышка посмотрела на него снизу вверх. Он пощекотал ей животик. — У нас ещё один на подходе. — Он вздохнул и пожал плечами. — У моих братьев… небрежный образ жизни уже стал достоянием общественности. Но, по крайней мере, у меня есть дети! — Пощекотав и поворковав с племянницей ещё немного, Джонатан откашлялся и сел. Выражение его лица полностью изменилось, став серьёзным и явно обеспокоенным. — Пожалуйста, садись. Скажи мне, что происходит. Пуччи сел рядом с Джонатаном и глубоко вздохнул. Он посмотрел на тихий парк. Пейзажу недоставало мрачности зимы; свежее весеннее солнце омолаживало неподвижную плантацию, согревая каменные дорожки, подготавливая сцену к прекрасному дню, которым мог наслаждаться каждый. С чего начать? — Когда ты в последний раз видел Дио? Джонатан на несколько секунд замолчал. — Давненько не виделись. Чуть больше недели, я бы сказал. Он сказал, что занят учёбой. — Пуччи озабоченно кивнул. — Что такое? Он…он в порядке? — Это зависит от того, что ты считаешь под «в порядке». — О, ради бога, Энрико, — взмолился Джонатан. — Пожалуйста, скажи мне, что происходит, прежде чем я умру! Пуччи теребил расстёгнутую пуговицу своего пальто. Не было простого способа сказать это, ничего из этого. — У Дио будет ребёнок. Сначала воцарилась тишина. Пуччи чувствовал, как падает температура, слышал, как по телу Джонатана стекает замёрзшая вода. Призрак нырнул прямо ему в грудь, заморозив внутренности. Он поднёс руки ко рту, чтобы согреть их под ярким солнцем. — Что? Голос Джонатана звучал глухо и недоверчиво. Пуччи медленно повернулся к нему, не уверенный, что хочет встретиться с ним лицом к лицу. — …да. Джонатан наклонился вперёд, положив руки на колени и запустив пальцы в корни волос. Пуччи проглотил комок вины, застрявший у него в горле. Будь на его месте кто-нибудь другой, он велел бы ему уйти, убежать и не оглядываться, искать кого-то другого, кого-то получше. Но Дио нуждался в нём больше, чем когда-либо, и в обязанности Пуччи входило следить за тем, чтобы всё шло именно так. — Когда это случилось? — тихо спросил Джонатан, всё ещё глядя в землю. — Когда должен родиться ребёнок? Пуччи колебался. — Через два месяца. Джонатан медленно поднялся, по-прежнему ничего не говоря. Его молчание убивало Пуччи. — Он изменил мне? — Джонатан, — взмолился Пуччи, поворачиваясь к нему и протягивая руку. — Джонатан, дело не в этом. Дио нездоров. Джонатан фыркнул невесёлый, горький звук, который должен был заставить его звучать жёстче. Это не сработало. — Ты хочешь сказать, что он был сбит с толку? — Он алкоголик, Джонатан. — Новое откровение достигло Джонатана, как волна электричества. Его глаза расширились, полные замешательства. — И мало-помалу становится всё хуже. Дьяволо давал ему кокаин, и это тоже вошло у него в привычку. Его отец был алкоголиком, — продолжил Пуччи, воспользовавшись ошеломлённым молчанием Джонатана. — Я не могу сказать тебе больше, я уже сказал достаточно, но Дио вырос в чрезвычайно токсичной среде, полной наркомании и насилия. — Да… — Джонатан справился. У него пересохло в горле. — Он рассказал мне кое-что. Джолин заскулила, размахивая маленькими сжатыми кулачками. Джонатан взял её на руки и тут же потянулся за бутылочкой. — Тогда ты знаешь. Тебе может быть больно, но, пожалуйста, не бросай его. Дио нуждается в тебе, ребёнок нуждается в тебе. Он неплохой человек. — Ложь. — Он просто хорошо умеет разрушать свою жизнь. На этот раз Джонатан выдавил из себя смешок. Он покачал головой. — Вот дерьмо, — вздохнул он. — О, нельзя ругаться при ребёнке. — Проблемы Дио не твои, но… — …но я люблю его. Мне понадобится некоторое время, чтобы обработать всю эту информацию, Энрико. Спасибо, что сказал мне. Правда. Дио никогда ничем не делится, и из него так трудно что-то вытянуть. Теперь Джонатан знал, почему. У Дио были довольно впечатляющие проблемы. — Спасибо, Джонатан. Я знаю, что ты заботишься о нём, и ты единственный положительный человек в его жизни. — Почему ты так говоришь? Что насчёт тебя? А как насчёт Фанни? — О, все католики двуличны. А Фанни — это настоящая Регина Джордж, ты же знаешь. — Джонатан рассмеялся. — Пожалуйста, будь аккуратен. — Не волнуйся, Энрико. Я разберусь с этим, как только буду…спокойнее. Я не собираюсь оставлять Дио и его ребёнка одних. Мне просто нужно время подумать. Это было естественно. И всё же Пуччи был удивлён, что Джонатан не собирается покидать Дио. О, если бы он только знал всю историю.***
Сделанное на заказ кожаное рулевое колесо Maserati блестело от пота. Дьяволо вытер ладони о джинсы и стал ждать. Часы на приборной панели сообщили ему, что это было 18:47. Его машина была припаркована на безопасном расстоянии от дома Валентайна. Он наблюдал за движением внутри дома, как в кино. Шторы были задёрнуты, но свет горел. Тени играли за окнами, приходя и уходя, продолжаясь в течение нескольких секунд. Как и ожидалось, дверь открылась через несколько секунд. Скарлет вышла, одетая в спортивную одежду и несла свою спортивную сумку. Перед уходом она остановилась в дверях, чтобы поболтать с женихом. Валентайн закрыл дверь, когда Скарлет ушла. Дьяволо подождал, пока она сядет в машину и уедет. Даже после этого он ждал. Как только часы показали 18:50, он вышел из машины. Солнце село всего несколько минут назад. Сиреневые и синие сумерки окрашивали небо в завораживающие цвета. Вдали показалась слабая тень луны. Он был похож на полумесяц. Дьяволо поднялся по лестнице к входной двери и позвонил. Шугар разразилась лаем. Сердце Дьяволо ёкнуло, когда он услышал голос Валентайна, приказывающего щенку успокоиться. — Опять забыла ключи? — Валентайн пошутил, но его небрежное выражение лица застыло, как только он понял, кто стоит перед ним. Время остановилось, а их глаза по-прежнему были прикованы друг к другу. Каждый день, который Дьяволо проводил, не видя глаз Валентайна, казался ему столетием. Их ясность, их яркий, насыщенный цвет, то, как они сверлили его душу, — всё было таким же. Всё. За исключением страха в них. — Что ты здесь делаешь? — Валентайн всегда говорил серьёзно и вежливо, но те, кто был рядом с ним, знали эти маленькие знаки, знали, как отличить его настроение и эмоции от нейтралитета. Он чувствовал себя уязвимым. — Я хотел поговорить с тобой. — По какому поводу? — О…о том, что случилось. Валентайн кивнул. Наверное, он хотел закрыть дверь, но он был против этого. Никаких резких движений, никакого враждебного поведения. В этот момент он имел дело не с другом и даже не с человеком. Он имел дело с животным. Опасаясь враждебности Дьяволо, Валентайн открыл дверь и впустил его в дом. Дьяволо вошёл в гостиную, тихо пробормотав «спасибо». Шугар, взволнованная его появлением, последовала за ним. Дьяволо сел на диван, а Валентайн прислонился к дверному косяку, скрестив руки на груди, словно защищаясь. Дьяволо бросил на него удивлённый взгляд. Хватит ли ему когда-нибудь этого потрясающего лица, этих золотистых волос и сладких розовых губ? Но дело было не только в этом. Валентайн предпочитал разгуливать по дому в длинном прозрачном халате кремового цвета с меховой отделкой и в таких же туфлях на меху. Халат был туго завязан вокруг талии, подчёркивая его тонкую, идеально вырезанную талию и прекрасный зад. Дьяволо пришлось напрячь всё своё самообладание, чтобы не пялиться на него, как озабоченный подросток. — Что случилось, Дьяволо? — спросил Валентайн. Его оборонительные позиции бесили его. Он, который обычно лежал с ним на одной кровати и прижимался к нему, относился к нему, как к чужаку, нежеланному и незваному. Честно говоря, он был и тем и другим. — Ты помнишь? Как ты стрелял в человека в упор, без колебаний, а потом начал… приставать ко мне? — Валентайн фыркнул и недоверчиво покачал головой. — Честно говоря, я удивлён, что помню всё это в мельчайших подробностях, но я помню, и ничто из того, что ты скажешь, не заставит меня поверить в обратное. — Валентайн подошёл ближе, решив нависнуть над Дьяволо. Поразительно, как кукла Барби в натуральную величину может быть такой пугающей. — Ты всё равно попытаешься защищаться? Найти оправдание убийству человека? Раздосадованный Дьяволо встал. Не в силах встретиться взглядом с Валентайном, он подошёл к камину. — Я не жду, что ты поймёшь, когда есть вещи, о которых ты не знаешь. — Тогда объясни мне их! Что происходит в твоей жизни, Дьяволо? Однажды ты говоришь мне, что готов стать отцом и привести свою жизнь в порядок, а на следующий день ты стреляешь в людей в тёмных клубах и пытаешься трахнуть своего лучшего друга! — Дьяволо зажмурился, пытаясь подавить бурлящий в нём гнев. Он слышал, как колышется ткань халата, когда Валентайн ходил взад и вперёд позади него. — Это моя вина, что я поверил, что ты можешь быть нормальным человеком. Ты не способен позаботиться о себе, не говоря уже о ребёнке. Ты не можешь заботиться ни о ком! — Как насчёт того, чтобы не лезть не в своё дело? — прорычал Дьяволо, резко оборачиваясь и впиваясь взглядом в невысокого мужчину. Валентайн не отступил, когда тот, что был повыше, встал прямо перед ним. — То, что я делаю с собой и с моим ребёнком, не имеет к тебе никакого отношения! — Если ты думаешь, что я позволю тебе разрушить её жизнь так же, как ты разрушаешь свою, то ты глупее, чем кажешься. Ты можешь умереть в канаве, мне всё равно. Но не сейчас. В тот день, когда я позволю тебе дышать рядом с этим ребёнком, я умру. Слова. Их так много. Наполненный ядом, ножами и всем смертоносным. И хотя они несли в себе силу быть смертью, несли ли они какую-нибудь истину? Они рычали и лаяли друг на друга, как бешеные псы, они смотрели друг на друга с такой ненавистью, что кожа плавилась. Дьяволо любил этого человека, кричавшего на него яростно, безумно, безнадёжно. Валентайна было труднее понять, его гнев ощущался почти как беспокойство матери, что ещё больше разозлило Дьяволо. Он поскользнулся и упал. При падении он переломал себе все кости, даже те, о существовании которых даже не подозревал. Это был не тот случай. Он схватил кирку и начал копать под землёй. Их крик был прерван звонком Дьяволо. Это был Вольпе, вероятно, недоумевающий, почему он мёрзнет на холоде в ожидании Дьяволо. — Возьми трубку, — прошипел Валентайн. — Нельзя, чтобы твой деловой партнёр ждал. — Dove sei? Mi sto congelando da morire qui! — Calma, calma. Sono alla casa di Фанни. — Perché? Дьяволо приостановился. Действительно, почему? — Senti, sto arrivando. Aspettami. Дьяволо повесил трубку, снова оказавшись в центре взрывоопасной сцены в доме Валентайна. Блондин смотрел на него с выражением крайнего разочарования, смешанного с оттенками страха и отвращения. — Иди, — рявкнул он. — Он ждёт тебя. Больше нечего было сказать или сделать. Дьяволо поднялся и направился к двери. — Я больше не хочу тебя видеть. Такие люди, как ты, приносят только разрушение. Такие люди, как он. Теперь он принадлежал к определённой категории в моральном мире Валентайна. Он был опасен, в самом низу, отброс земли, худший из худших. Он был из тех крыс, которые обитают в ночных клубах и фотографируют помолвленных женщин, когда те участвуют в оргиях, и посылают их будущим мужьям. Его больше не волновало, что Валентайн упадёт в его объятия. Он только хотел, чтобы ему было больно. Вольпе ждал его в обычном месте встречи, в переулке возле гавани. Дьяволо наблюдал за ним из машины, наблюдая, как он дрожит, как лист на холодном ветру. Он не знал о Вольпе, но определённо был в ужасном настроении. Строгий, упрекающий голос Валентайна отчётливо прозвучал в его голове. Его слова эхом отдавались в голове, повторяясь, как заезженная пластинка. Трясущимися от разочарования руками он полез в карман и достал пакетик. Он колебался. Нет. Валентайн ошибался. Он мог прекратить это в любой момент, когда захочет. Он высыпал размолотый порошок на лобовое стекло и фыркнул, чувствуя, как горит нос сильнее обычного. Он должен был сделать его ещё лучше. Он подождал, пока кокаин подействует, и продолжал сидеть, пока его не охватило очень знакомое чувство успеха. Он мог делать всё, что ему заблагорассудится, будь то воспитание ребёнка или создание собственной криминальной империи. Солёный воздух высушил угольно-чёрные губы Дьяволо, и до него донёсся далёкий шум разбивающихся волн. Он подошёл к Вольпе, который хмуро посмотрел на него, прежде чем сделать что-либо другое. Он не любил ждать. — Что у нас есть? — спросил Дьяволо, прежде чем Вольпе успел начать ворчать. Второй мужчина вздохнул. — Корабль из Турции прибывает через два часа. Всё шло прекрасно, пока на борту не обнаружили безбилетников. — Они испортили груз? — спросил Дьяволо, нахмурив брови. — Нет, к счастью. У меня только что появилась идея: с кризисом беженцев в полном расцвете, всё больше и больше людей начнут стекаться в США в поисках работы. Что, если мы облегчим им задачу? — Работорговля? — спросил заинтригованный Дьяволо. Торговля людьми определённо прибыльна, хотя для того, чтобы превратить её в полноценное предприятие, требуется множество связей. — Для этого нам нужна большая сеть. — Это правда. Нам нужно найти кого-то, кому мы доверяем, чтобы расширить наш бизнес. Но до тех пор, что ты скажешь об открытии нашего собственного заведения? Ночной клуб, которым мы управляем сами, с нашими собственными секс-работниками? Заманчиво, определённо заманчиво. Но не все могли заниматься сексом. Большинство клиентов предпочитали лучшее из лучшего, и Дьяволо был бы дураком, если бы не предоставил его, когда конкуренция была такой жёсткой. Сколько хорошеньких лиц может прятаться в толпе? А как насчёт остальных, тех, кого нельзя использовать для проституции? Дьяволо тоже заплатил за то, чтобы их привезли, и ему не хотелось терять деньги. — А как насчёт сбора органов у тех, кто не может заниматься сексом? — Не знаю, — задумчиво произнёс Вольпе. — Торговля органами сейчас в моде? — Кому какое дело до тенденций? Эй, и посмотри, всем этим миллиардерам почти по восемьдесят. Скоро им понадобятся новые почки. Единственная проблема — найти того, кто достаточно спятил, чтобы сделать это дерьмо. — О, я уверен, что в этом чёртовом городе достаточно сумасшедших. — тон Вольпе из ровного превратился в слегка неровный. Сначала Дьяволо даже не понял, что что-то не так. Ему стало любопытно только тогда, когда он увидел, как расширились глаза Вольпе. Позади них, возле машины Вольпе, кто-то пытался открыть дверь чем-то очень похожим на ржавый лом. Двое мужчин на несколько секунд замолчали, просто уставившись на предполагаемого грабителя с неподдельным недоумением. Просто…кто в здравом уме попытается вломиться в машину в присутствии двух свидетелей, один из которых — её владелец? Казалось, напряжённый взгляд мужчин насторожил незнакомца. Они вдруг замерли, как олень, пойманный фарами. В ограниченном освещении Дьяволо разглядел его маленький рост, худое, странно одетое тело и пурпурные волосы. — Только не это, — простонал Вольпе. — Вот дерьмо! — воскликнул незнакомец и рванул оттуда. Не раздумывая, Дьяволо побежал за ними. Вольпе и его героиновое тело изо всех сил старались не отставать. Дьяволо легко бежал за незнакомцем, который спотыкался даже о самые мелкие препятствия на своём пути. Он, как выяснил Дьяволо, был слишком долговязым, слишком хрупким, чтобы успешно убежать от 194-сантиметрового человека, накачанного кокаином. Через несколько минут Дьяволо загнал маленького вредителя в угол за закрытой пекарней. — Нет, пожалуйста! Не убивай меня! Маленький человечек в страхе съёжился на земле, закрыв голову своими тонкими руками. Дьяволо заметил, что он очень плохо одет. Его джинсы выцвели и порвались сверх того, что требовала мода, свитер был сшит из тонкого материала и имел вырезы в странных местах, его куртка была всего лишь тонким слоем дешёвой ткани, а ботинки имели дыры внизу. Он дрожал, как испуганная мышь, всё ещё умоляя Дьяволо тихим, неистовым голосом. — У меня… у меня жена… и дети! — умолял этот человек. Мужчина. Это был не мужчина. Он опустился на колени и стал пресмыкаться перед Дьяволо. Его лицо было молодым и свежим, несмотря на очевидные трудности, принесённые человеком годами употребления наркотиков. Глаза у него были большие, тёплые и тёмно-бордовые, на круглых щеках виднелись бесчисленные веснушки, а подбородок обрамляли фиолетовые пряди волос. Дьяволо прикинул, что ему не больше двадцати. Может быть, даже моложе. Это был всего лишь ребёнок. Дьяволо услышал резкий свист, мучительное сопение Вольпе, когда тот подбежал к нему. Измученный рыжий прислонился к стене и с раздражением посмотрел на молодого человека. — Опять с этим дерьмом, Доппио? — Доппио? — спросил Дьяволо. И ещё ему показалось, что у него странное имя. — Он занимается этим уже несколько месяцев, — объяснил Вольпе. — Он неоднократно пытался вломиться в мой дом и мою машину, сразу после того, как я его выгнал. — У меня есть деньги! — завопил Доппио. Его костлявые руки зарылись в карманы, отчаянно ища наличные. — Они у меня, Массимо! Я всё собрал! Просто дай мне то, что мне нужно, и я расплачусь с тобой! Вдвойне! Да, я заплачу тебе вдвое больше! Вольпе, казалось, не был убеждён. Он только закатил глаза и усмехнулся. Дьяволо не мог припомнить, чтобы когда-нибудь слышал что-нибудь об этом парне. Он был в отчаянии, умоляя их обоих дать ему хотя бы один грамм, даже меньше, всего лишь крупинку. — Оставь его в покое, — вздохнул Вольпе и повернулся, чтобы уйти. — Он умрёт скоро, во всяком случае. Ты не можешь заботиться ни о ком! — Не слишком ли ты резок? — выпалил Дьяволо. То, что он сказал, удивило его больше, чем остальных двоих. — Мы можем дать ему немного. — О, Спасибо, спасибо… — Он как собака, — заметил Вольпе и подтолкнул Доппио носком ботинка. — Брось ему кость, и он не оставит тебя в покое. Несмотря на предостережения Вольпе, Дьяволо предпочёл поставить Доппио на ноги. Вольпе бросил на него тот же мёртвый взгляд, что и всегда, но потом решил, что это уже слишком, и ушёл. Таким образом, Дьяволо остался один на один с грёбаной ошибкой. Доппио не умолкал, пока Дьяволо вёл его к машине. Он продолжал бормотать слова благодарности, даже несколько раз попытался поцеловать руку Дьяволо. Чем больше времени проводил с ним Дьяволо, тем больше он раздражался. Зачем он это делает? Просто назло тихому голосу в его голове? Этот тихий голосок, который он представлял себе одетым в отороченные мехом одежды, лежащим в постели и ждущим его с тоской? — Спасибо, спасибо, спасибо тебе… — О боже, ты когда-нибудь заткнёшься? — рявкнул Дьяволо, и его голос резонировал в пустом переулке. — Н-ну…не каждый день мне предлагают бесплатные вещи. — Глаза Доппио внезапно расширились. Он снова принял то же умоляющее выражение, что и несколько минут назад. — Я тебе всё верну! Я обещаю! В этом Дьяволо сильно сомневался. Во всяком случае, здесь дело не в деньгах. Он запихнул Доппио в машину и сам забрался внутрь. — Всё, что тебе нужно, находится в бардачке. Ты можешь ширнуться здесь, а потом мы пойдём поедим чего-нибудь. — Конечно, босс! — Босс? — Дьяволо усмехнулся, изогнув бровь. — Ты очень похож на босса, — пожал плечами Доппио, готовя свою дозу. — Всё, что ты говоришь, сходит тебе с рук. Там, хотя Массимо и сказал тебе, что я безнадежен, ты поступил так, как считал нужным. Дьяволо промурлыкал. Ему нравилось, как это звучит, нравился вкус власти во рту, пусть даже только над хрупким ребёнком, который считал дыры в его руках, как звёзды. Доппио довольно легко нашёл свои вены, синие и толстые, как бульвары на чистом холсте его кожи. Игла вошла без всякого сопротивления, пробив тонкий барьер бледной кожи, и вошла в вену. Доппио резко ввёл вещество и застонал от глубокого удовлетворения, издав звук, похожий на оргазм. Он откинул голову назад, разинув рот и закатив глаза. Всё его тело сотрясала дрожь, от которой волосы встали дыбом. Тонкая струйка слюны потекла из уголка его рта и скатилась по подбородку. Он был в состоянии чистого блаженства. — Ты в порядке, ребёнок? Дьяволо лишь слегка встревожился. Что хорошего в том, что он убьёт ту единственную вещь, о которой он решил заботиться? Конечно, это было импульсивно и только назло его внутреннему Валентайну, но он всё равно был бы расстроен, если бы ребёнок пошёл за ним и умер. — …да. — Доппио вытер подбородок. Он одарил Дьяволо улыбкой, от которой его глаза казались ещё ярче. — Что мы теперь будем делать? Ёбаный сопляк думал, что он на экскурсии. Но да, это было на Дьяволо. Он заранее подготовил почву для таких ожиданий. Вздохнув, он завёл машину и поехал прочь от лабиринта почти неаполитанских аллей, окружавших гавань. — Я знаю отличное итальянское местечко неподалеку отсюда. Здесь подают настоящие итальянские блюда. Тебе понравится. — Это мы ещё посмотрим, — усмехнулся Доппио. — Здесь невозможно найти ничего похожего на настоящую итальянскую кухню. Дьяволо припарковал машину возле «Тонио» и вошёл в ресторан, ведя Доппио за собой. В это время дня ресторан был почти переполнен, посетители наслаждались восхитительной едой, романтической атмосферой и приятной музыкой. Тонио, как всегда сияя улыбкой, вышел из кухни, чтобы поприветствовать их. Он даже заключил Дьяволо в объятия, делая вид, что видит старого друга. — Добро пожаловать, добро пожаловать! — воскликнул он. — Как я рад снова тебя видеть! И ты привёл с собой друга! — Да… — Друг, бремя, ошибка, моральный долг. Называй это, как хочешь. — Доппио, это Тонио. Он старший брат Вольпе. Тонио, это…ух… Доппио. — А, ты знаешь Массимо! Несмотря на то, что все столики зарезервированы, в ресторане всегда будут рады друзьям моего брата. Симпатичный шеф-повар подвёл их к столику, спрятанному в каком-то тёмном углу ресторана, как и любил Дьяволо. Курить в ресторане было запрещено, поэтому Дьяволо занялся тем, что жевал зубочистку и разглядывал сидящего напротив него человека. Доппио, с его потрепанной одеждой и подростковой внешностью, торчал как больной палец в элегантном декоре ресторана. Его большие глаза блуждали по комнате, иногда останавливаясь на растении в горшке или на картине Неаполя в рамке. — Откуда ты родом? — спросил Дьяволо, когда подали антипасту. — Италия. — Угу. Какая часть? Доппио медленно жевал пищу. — Кальяри. Дьяволо вскинул голову. — Ты с Сардинии? Узнав диалект, Доппио просиял. — Да! Я там вырос! Я здесь всего три года. Ты тоже с Сардинии? — Это я здесь задаю вопросы, — напомнил ему Дьяволо, угрожающе размахивая зубочисткой перед его лицом. — Сколько тебе лет? — Девятнадцать. — Конечно. — Эй, я говорю правду! Я бы показал тебе своё удостоверение, но не думаю, что оно у меня есть. Дьяволо фыркнул. — Я тебе верю, — решил он. — А как же твоё имя? Это твоё настоящее имя? — Это действительно так. — Доппио ел так, словно к его шее приставили пистолет. Он запихнул брускетту себе в глотку, не обращая ни малейшего внимания на крошки и оливковое масло, испачкавшие почти всё его лицо. Поперхнувшись, он запил упрямые кусочки вином. Промыть и повторить. — Вообще-то меня зовут Винченцо, но американцы стали называть меня Винегар. Не знаю, почему. — Американцы странные, — пробормотал Дьяволо. Один, особенно, был самым странным из всех. — Как ты связался с Вольпе? Доппио сделал паузу, чтобы обдумать ответ, и всё это время тишину заполнял голос Пеппино Гальярди. Его пальцы подёргивались. Похоже, он тоже курил. — Так каждый встречает того, кто продаёт наркотики, — пожал он плечами. — За нашей встречей не стоит ничего особенного. Мне просто нужен был стафф, а у него оказался самый лучший. — Дьяволо кивнул. Вольпе действительно был лучшим. — Но у меня кончились деньги, и Вольпе внёс меня в чёрный список. Я пытался… импровизировал, но это явно не сработало. — Твоя идея импровизировать состояла в том, чтобы вломиться к нему в машину, пока он там был? — Эй, я вас не видел, ребята. В следующий раз пошумите немного. Или носите яркую одежду. Дьяволо расхохотался. Тонио принёс основные блюда: тарелку мечтательных спагетти путтанеска для Дьяволо и карбонару для Доппио. — Ты ведь Дьяволо, верно? — спросил Доппио, и Дьяволо подозрительно прищурился. — Я слышал, как другие говорили о тебе. — Неужели? И что они говорили? — О том, как новичок ходит вокруг и делает то, что должен. Вызывая зависть у начальства, Дьяволо был слишком осторожен и подозрителен, чтобы наслаждаться ею. То, что его считали потенциальной угрозой, означало, что он должен защитить себя. В данный момент его близкий круг общения в Пассионе состоял из Вольпе и каких-то неважных головорезов, которыми можно было бы пожертвовать. Он нуждался в большем, не в количестве, а в силе, в тех немногих, чьё присутствие имело значение. Элитная гвардия, самодовольно подумал он. Может быть, даже команда специализированных убийц. О, у его нервного подросткового я был полевой день. — Они думают, что ты опасен. — Мне всё равно, что обо мне думают другие. — Чушь собачья, — засмеялся Доппио. — Каждый заботится о том, как другие воспринимают его. — Как ты научился так хорошо говорить по-английски? — Отлично, — поправил Доппио. — И это не имеет значения. Я хочу сказать, что у каждого, даже у вас, есть по крайней мере один человек, чьё мнение имеет значение. Дьяволо нахмурился. Доппио, при всей его очевидной глупости, был прав. У Дьяволо был человек, чьё мнение имело значение, только оно постепенно становилось всё хуже и хуже. — У меня есть кое-кто. Он разговаривал с Доппио, рассказывал ему то, чего не говорил никому. По какой-то причине этот ребёнок заставил его заговорить, и на этот раз Дьяволо не чувствовал себя уязвимым. Он чувствовал, что с этим парнем его секреты в безопасности. — Но он не очень высокого мнения о вас? — Почему ты думаешь, что это «он»? — Ни один натурал не носит сетчатые рубашки в марте, босс. Да, хорошо. Дьяволо усмехнулся и покачал головой. — Это мужчина. Друг, с которым я очень хотел бы… — Переспать? В конечном итоге? Родить ему детей? — …быть больше, чем сейчас. Он потрясающий, талантливый и симпатичный, и у него отличное чувство юмора. Он очень чопорный, очень самодовольный и более Святой, чем ты. Вечно болтает о морали. Он ненавидит то, что я делаю. А ещё он помолвлен с самой ядовитой женщиной в мире. — Помолвки легко разорвать, — отмахнулся Доппио, махнув рукой. Трепещи от страха, Лана Дель Рей. — Изменить его мнение о вас немного сложнее. В подобных ситуациях честность — лучшая политика. Посмотрите, что случилось с Майклом и Кей Корлеоне! — воскликнул Доппио с неподдельным раздражением. — Если вы хотите, чтобы он был в вашей жизни… — Я хочу, чтобы он был в моей постели. — …вы должны объяснить ему, что на самом деле здесь происходит. Что вы на самом деле делаете и почему вы это делаете. Соврите немного, но не слишком много, покажите ему, что это не так уж и опасно. Разыграйте карту «грустного щенка», скажите ему, что его присутствие в вашей жизни действительно важно и что, несмотря на ваши недостатки, вы действительно хотите, чтобы он оставался рядом. Дьяволо слушал, делая в уме пометки. Эта тактика вовсе не казалась плохой, хотя требовала, чтобы он тащил свою задницу обратно к Валентайну в полном смирении. Что угодно. Не было ни одной вещи, которую он не хотел бы сделать, чтобы Валентайн хотя бы взглянул на него снова. — Это хороший любовный совет, Доппио, — похвалил его Дьяволо. — Похоже, тебе несколько раз разбивали сердце. — Ах, нет. Тренеры не играют. Я здесь только для того, чтобы помочь. И помощь он оказал. Что-то подсказывало Дьяволо, что это странное существо здесь надолго. Своего рода ангел-хранитель, хотя и облитый маслом и подожжённый. В конце концов, удача не покинула его. В тот вечер, в ресторане, его присутствие ощущалось сильнее, чем когда-либо.