Westerville Abbey (Аббатство Вестервилль)

Август 1914 Блейн — Ты же скоро напишешь? — спрашивает Памела. — Конечно. Я напишу, как только приеду в учебный лагерь, — отвечает Блейн. Сопроводив бабушку на улицу к главному входу в аббатство, Блейн заключает её в долгое объятие. — Я буду по тебе скучать, бабушка. Он слышит, как вдовствующая графиня всхлипывает в кружевной платочек, прежде чем прошептать ему на ухо: — Блейн, я буду скучать по тебе сильнее, чем ты можешь себе представить. Не волнуйся о Курте. Со мной он будет в безопасности. Поцеловав бабушку в щёку, он отпускает её и поворачивается, чтобы помахать на прощание Куинн, кузине Рэйчел и матери. Когда Блейн собирается пожать отцу руку, он с удивлением обнаруживает, что тот его обнимает. — В добрый путь! — произносит граф низким сиплым голосом. Блейн переключает внимание на прислугу, которая выстроилась в очередь, чтобы попрощаться с ним. Первый из них — Хаммел, одетый в официальный костюм дворецкого. — Хаммел, только не говорите, что в тот же миг, когда я уеду, вы собираетесь снова приступить к работе, — Блейн делает дворецкому замечание. — Нет, мистер Блейн, но я не мог дать вам уехать, не попрощавшись официально. Я был на этом самом месте, когда вы отправлялись в Сандхёрст, и почту за честь быть здесь, когда вы уходите на войну. Блейн прощается со слугами по очереди, уделяя каждому время для разговора. Многие из них работали в аббатстве в ту пору, когда он ещё был малышом, и наблюдали, как он рос. Они — часть семьи Блейна, и неразрывно вплетены в его детские воспоминания. — Мистер Блейн, нам лучше отправляться, если хотите успеть на восьмичасовой поезд, — напоминает ему Хадсон. Курт гордо стоит возле Рено и открывает дверь сзади, чтобы Блейн мог сесть в машину. Как только автомобиль трогается, Блейн смотрит в заднее окно и не отводит взгляд, пока машущие фигуры не исчезают за горизонтом.

ℐℐℐ

Блейну едва удаётся усидеть смирно на своём месте в вагоне первого класса — он слишком взволнован тем, что остаток дня проведёт наедине с Куртом. Он сбрасывает со счетов возможность провести день на улицах Лондона. Им придётся либо сыграть роли господина и лакея, либо ему придётся переодеться. Так или иначе, они не смогут вести себя естественно и быть самими собой на людях. Имея в распоряжении лишь сутки до того, как ему придётся встретиться с кавалерийским полком, он предпочёл бы провести время с Куртом в более приватной обстановке. Он бросает взгляд на Курта, который глядит в окно купе, мягко напевая себе под нос. Блейн не узнаёт песню, но начинает притопывать ступнёй в такт мотиву. Он останавливается, когда чувствует ладонь на своём бедре. — Блейн, ты сегодня такой беспокойный. Меньше, чем через полчаса мы уже будем в Лондоне, — говорит Курт. — Ничего не могу поделать, Курт. Я лишь хочу, чтобы следующие сутки, проведённые с тобой, были идеальными. В моей голове столько мыслей крутится, что кажется, будто я вот-вот взорвусь. Курт ласково сжимает его бедро, и Блейн практически представляет себе как искры вспыхивают в его венах. — Блейн, честное слово, мне больше не хочется ничего, кроме как позаботиться о тебе и твоих нуждах, прежде чем ты уедешь. Мне не нужны никакие грандиозные планы, которые ты настроил у себя в голове. Блейн замечает любовь и искренность, написанные на лице Курта, и влюбляется в него снова и снова. В тот момент как поезд прибывает на станцию Паддингтон в полдень, они планируют, как провести следующие несколько часов. Блейн отправится в Хэрродс забрать сапоги, а Курт откроет особняк. Блейн опрометью бросается в Хэрродс и приходит в восторг от новой обуви. Кожа не такая мягкая и эластичная, как у сапог для верховой езды, но он знает, что зимой в них будет тепло. Он решает взять такси от Найтсбриджа (1) до Белгравии, так чтобы не терять ни минуты без Курта. Входя в особняк Андерсонов, Блейн замечает, что с мебели у входа и в гостиной сняты чехлы. Блейн кладёт коробку из Хэрродс и оглядывается в поисках Курта, но нигде его не видит. — Курт, ты где? — зовёт Блейн в коридоре. — Подойду через минутку. Я завариваю чай, а потом присоединюсь к тебе в гостиной, — кричит Курт из кухни внизу. Войдя в гостиную, Блейн с любовью смотрит на фортепиано. Он сомневается, что на протяжении войны выпадет возможность сыграть, и он в самом деле будет скучать по этому. Его пальцы скользят вдоль гладких матовых клавиш, и он закрывает глаза, отдаваясь последнему концерту Рахманинова. Едва отзвучала последняя нота, он слышит аплодисменты и резко поворачивает голову в сторону, делая глубокий вдох, когда видит перед собой Курта. — Браво! Блейн, ты так чудесно играл. Твоё дарование тратится впустую на те частушки, которые ты играешь, аккомпанируя мисс Берри. От похвалы румянец заливает лицо Блейна. Он внимательно смотрит на Курта и нахмуривается. — Курт, с чего ты одет в форму лакея? Я не ожидаю, чтобы ты сегодня мне прислуживал. — А что подумают люди, если увидят лакея, одетого ненадлежащим образом? — Тут только мы с тобой! Я никого не жду. Я ни одной живой душе, кроме семьи, не говорил, что буду здесь. Когда они слышат стук дверного молотка у парадной двери, Курт вскидывает бровь: — Ой, неужели? Курт поправляет пиджак и проверяет галстук, прежде чем направиться к главному входу. Открыв дверь, он видит рассыльного, который держит в руках просто огромную плетёную корзину, спереди у которой жирно напечатаны чёрными чернилами буквы «F & M» (2). — Доставка для лейтенанта Андерсона. Рассыльный перемещает корзину ко входу, а Курт тащит её в гостиную. Глаза Блейна округляются от удивления. — Блейн, ты ожидал эту корзину? — Н-нет. Блейн замечает конверт, прикреплённый к корзине. Он хватает его и шустро вскрывает, чтобы посмотреть, кто же прислал ему столь дорогостоящий подарок. «Курт великолепный лакей, но, предположу, что сегодня у него на уме не только то, как подкрепить тебя с помощью пищи. «Фортнум и Мэйсон» сообщили, что этого будет достаточно, чтобы прокормить армию, но меня заботит лишь один кавалерист. Попроси Курта упаковать остатки еды в чемодан, чтобы, когда понадобится, у тебя была домашняя еда. С любовью, бабушка». Блейн читает Курту записку вслух, и они оба начинают хихикать. Бабушка у Блейна уж точно единственная и неповторимая. Её появление на свет явно разрушило все стереотипы. — Теперь ты можешь переодеться, Курт? В самом маловероятном случае, если кто-то постучит в дверь, я обещаю подойти. — Блейн награждает Курта лучшим щенячьим взглядом, который всегда срабатывает с миссис Сильвестр, когда тот просит добавки. — Блейн, и как ты можешь выглядеть настолько трогательным и очаровательным? С удовольствием бы переоделся, но я не захватил никакой повседневной одежды. Блейн неодобрительно выпячивает нижнюю губу, но внезапно находит отличную идею. — Раз мы никого больше не ждём, почему бы тебе не надеть брюки для сна, а я дам тебе майку (3) и джемпер (4). — Я не могу носить и пачкать одежду, которую ты берёшь на войну! — А если я хочу? Если мне хочется носить именно эти майку и джемпер, зная, что ты тоже носил их? Я смогу почувствовать, как твой запах обволакивает меня. Курт издаёт смешок и покидает гостиную, а, минутами позже, возвращается, одетый в более повседневную и удобную одежду. Не скрытый слоями лакейской формы, Курт выглядит мягче, беззащитнее, чем Блейну доводилось его когда-нибудь видеть. — Твоя очередь, — произносит Курт, передавая ему похожий комплект одежды. Блейн смотрит Курту прямо в глаза, снимая пиджак и рубашку. Его пальцы дрожат, пока он расстёгивает ремень и пуговицы на брюках. Когда он снимает брюки, глаза Курта темнеют, и вдруг этого становится слишком много, всё наступает слишком быстро и ощущается слишком всеобъемлюще. Он отворачивается, переодеваясь в пижамные брюки и удобный джемпер. Это совсем глупо — Курт много раз видел его голым в ванной. Но в тех случаях Курт исполнял роль лакея, забота о Блейне была его работой, а не способом оценить как мужчину, с которым он хочет переспать. — Извини, Блейн. Мне не следовало пялиться, пока ты переодеваешься. Блейн поворачивается и замечает, что улыбка Курта не соответствует его взгляду. — Курт, не говори глупостей! Я хочу, чтобы ты смотрел на меня… смотрел с вожделением. Я просто беспокоился, что тебе будет меня недостаточно. — Как ты вообще мог такое подумать, Блейн? Я люблю тебя. Блейн резким движением склоняет голову, поглядывает на Курта из-под длинных ресниц, и произносит с робкой улыбкой: — И я тоже тебя люблю. После их милой беседы воздух в комнате тяжелеет от предвкушения и страсти. Курт нарушает тишину нервным смешком: — Не знаю, как насчёт тебя, но завтрак, кажется, был давным-давно, и я умираю с голода. Кроме того, мне интересно, что внутри корзины из «Фортнум и Мэйсон». — Курт, отличная идея. Когда Курт шагает к двери в гостиную, Блейн спрашивает: — Куда ты идёшь? — У меня займёт несколько минут, чтобы накрыть для тебя в столовой. Сидеть в столовой за официальной трапезой — последнее, чего хочется Блейну. — А почему бы не сделать вид, что у нас пикник и не поесть прямо здесь? Уверен, тут есть старое покрывало, которое мы можем постелить на пол. Курт наклоняет голову и поджимает губы. — Моему отцу это не понравилось бы. — Сомневаюсь, что твоему отцу понравились бы многие другие аспекты нашего времяпрепровождения в Лондоне, — парирует Блейн. Курт смеётся и целует Блейна в щёку. — Уговорил. Неси покрывало, а я возьму посуду и приборы. Встретимся тут через минуту. Достав покрывало из бельевого шкафа, Блейн расстилает его на полу в гостиной. Курт возвращается с подносом, полным всего, что нужно для пикника, а также с двумя бутылками прохладного имбирного лимонада. Блейн открывает корзину от «Фортнум и Мэйсон» и изумляется тому, сколько вкусностей она вмещает: пирожки с дичью (5), яйца по-шотландски (6), сыр (7), копчёный лосось, ягнячьи бёдрышки и ветчина, кекс с сухофруктами (8), шоколад, бисквиты (9), джем, чатни (10), мармелад, и, разумеется, их фирменный чай. — «Фортнум и Мэйсон» не шутили, говоря, что корзины будет довольно, чтобы накормить армию. С чего бы нам вообще начать? — спрашивает Курт, когда Блейн достаёт содержимое. — Хлеб долго не протянет. Почему бы нам не съесть его с сыром и ломтиками ягнёнка? Курт аккуратно нарезает ягнёнка ломтиками, сыр и хлеб кусочками, чтобы разложить их по тарелкам. Тем временем, Блейн подходит к граммофону и рассматривает пластинки, которые оставила кузина Рэйчел, когда они, ранее в этом месяце, уезжали в спешке. Его сердце ускоряется при виде той самой пластинки, и он надеется, что позже появится возможность потанцевать с Куртом. Он вставляет ещё одну пластинку в граммофон и садится, готовый полакомиться на пикнике. Пока они едят, Курт пересказывает смешные истории о том, что творится среди прислуги Вестервилльского аббатства. Блейн хихикает над рассказом, как Хадсон посыпал Эпсомской солью еду, вместо того, чтобы добавить в воду для ванны, как положено. В свою очередь, Блейн рассказывает о выходках, которые он учинял с Ником и Джеффом на летних выездах в академию Сандхёрст. — Меня не радует осознание того, что на поле боя ты будешь полагаться на товарищей-офицеров, которые украли нижнее бельё директора и подняли его на флагшток. Тон голоса Блейна приобретает серьёзность: — Каждому из них я бы доверил свою жизнь. Не сыскать офицеров лучше, чем Ник и Джефф. Ник будет моим капитаном в уланском полку Её Величества, и ни о ком лучше него я не мог и мечтать. Когда речь идёт о военном деле, Ник умён, сообразителен и отважен. Я буду счастлив следовать каждому его приказу. Песня на пластинке заканчивается. Блейн подходит и выбирает ту самую, с особенной песней*. Едва игла касается пластинки, он подходит к Курту. — Могу я пригласить тебя на танец? Курт кивает и встаёт, обвивает руками Блейна и притягивает к себе. Руки Блейна тотчас тянутся, чтобы обнять его за шею. Курт выше на пару дюймов — Блейн считает, что тот идеального роста, чтобы Андерсон мог прильнуть к его шее. Поцелуй меня, мой милый, поцелуй, Скажи, что будешь, как и я, скучать. Люби меня, мой милый, люби, Будто звёзды над моею головой. Скажи, что будешь верен, пока вдали, А я буду думать о тебе **. Теперь, когда на Курте нет привычной многослойной формы лакея, Блейн чувствует, как к нему прижимается подтянутое мускулистое тело Курта. Пока они покачиваются под музыку, он ощущает, как близок к нему член Курта, и это самое восхитительное чувство на свете. Как бы не хотелось Блейну, чтобы их члены соприкоснулись, он сдерживается. Позже для этого будет достаточно времени. А сейчас он наслаждается этим романтическим моментом. Не вешай нос, голубчик, Сияй и радуйся, Ну же, дорогуша, пока я здесь, Иди-ка поцелуй меня, (Поцелуй-поцелуй), Милашка, я люблю тебя. Когда песня заканчивается, Блейн отстраняется ровно настолько, чтобы взглянуть на Курта, своего прекрасного Курта, в глазах которого стоят слёзы. — Любовь моя, я не хочу, чтобы ты грустил и плакал в наш последний день вместе. — Прости, Блейн. Ничего не могу поделать, всё думаю, что, может быть, это последний раз, когда я обнимаю тебя. Не дай Бог тебе погибнуть в бою. — Конечно, есть такая возможность, но я уверен, что способен выжить. Я всю жизнь тренировался для службы в кавалерии, — напоминает ему Блейн. Курт терзает нижнюю губу зубами, и Блейн может судить, что у того на уме больше, чем он говорит. — Что ещё тебя беспокоит? — Откуда мне знать, что я не стану лишь бледным воспоминанием, как только ты отбудешь на континент? — Поверить не могу, что ты так плохо обо мне думаешь, что я так быстро о тебе позабуду. Я кое-что хочу показать тебе. Давай присядем на диван. Когда Курт садится на диван, Блейн извлекает маленькую коробочку из кармана пиджака, который аккуратно сложен на ближайшем стуле. Блейн усаживается рядом с Куртом и с любовью смотрит ему в глаза. Он медленно открывает коробочку, и Курт ахает при виде серебряного кольца, похожего на то, что носит он сам. Блейн вспоминает речь, которую репетировал с тех пор, как купил кольцо в Эксетере на этой неделе. — Знаю, это всего лишь кольцо, но для меня оно значит куда больше. Это символ моей любви и серьёзных намерений в отношении тебя. Узор на наших кольцах бесконечен, как моя любовь. Блейн вынимает кольцо из коробочки, но когда он собирается надеть его на палец, Курт слегка хлопает его по руке: — Позволь, я это сделаю, — просит он. Курт берёт кольцо и надевает Блейну на палец. — Кажется, я припоминаю, что ты дал мне определённые обещания, когда подарил кольцо. Сейчас моя очередь. Неважно, кем мы станем, даже когда мы в разлуке, мы всегда будем принадлежать друг другу. Обещаю, я буду ждать, когда ты снова вернешься в мои объятия. Я обещаю всегда любить тебя. На глаза Блейна наворачиваются слёзы, когда он опускает взгляд на их переплетённые руки с парными кольцами на них. — Курт, не знаю, что я такого сделал, чтобы заслужить тебя. Хотелось бы, чтобы на мне не лежал вес стольких обязательств. Дело не только в войне… Дело ещё и в невыносимой ситуации, которая требует найти жену и завести семью. — Ш-ш-ш… Однажды ты сказал, что мы вместе разберёмся с этим, потому что наши отношения того стоят. Наша любовь того стоит. Курт наклоняется и целует в губы, сначала нежно, а затем с настойчивостью, от которой у Блейна в тапочках аж пальцы на ногах поджимаются. Когда Курт облизывает пространство меж его губ, Блейн охотно открывает рот, желая ощутить вкус своего милого возлюбленного. — Я хочу подняться наверх, — шепчет Курт Блейну на ушко. Разум Блейна будто в тумане, и он не может понять, почему эти губы — эти нежные, дивные губы — больше не целуют его. — Чтобы внести ясность: я хочу подняться наверх в твою спальню и показать, как сильно я люблю тебя. В голове у Блейна вдруг прояснятся, и теперь-то он понимает намерения Курта. С любовью и желанием, отпечатанными во взгляде, Блейн отвечает, чуть дыша: — Хорошо. ~~~ *В моём воображении, когда Курт и Блейн танцуют, звучат эти строки: And darling I will be loving you 'til we're 70 And baby my heart could still fall as hard at 23 And I'm thinking 'bout how people fall in love in mysterious ways Maybe just the touch of a hand Oh me I fall in love with you every single day And I just wanna tell you I am So honey now Take me into your loving arms Kiss me under the light of a thousand stars Place your head on my beating heart I'm thinking out loud Maybe we found love right where we are (Ed Sheeran — Thinking Out Loud) ** «Kiss me my honey, Kiss me» Ирвина Берлина (1910). Перевод Sim0rena.