Westerville Abbey (Аббатство Вестервилль)

Сентябрь 1915, близ французской коммуны Лос Себастиан — Капрал Смайт, надавите руками на рану! Не хочу, чтобы он истёк кровью, пока я не наложил марлю. — Есть, сэр! Себастиан смотрит на солдата, надавливая сильнее. Какое облегчение, что пациент без сознания. Невыносимо видеть их лица, искажённые ужасом. Наконец марля охватывает солдатскую ногу. — Уноси его! Скажи на сортировке, что ему нужна неотложная помощь. — Есть, сэр! Себастиан с другими санитарами потащили раненого вдоль окопа. Здесь всё ещё звучит огонь канонады, поэтому он низко склоняет голову, осторожно обходя солдат, палящих из орудий. Нечаянно Себастиан наступает в лужу и чувствует, как ботинок наполняется водой. — Чёрт подери! Хоть что-то может пойти не наперекосяк, — бормочет он себе под нос. БУМ! Рядом взрывается бомба, и они валятся с ног, роняя носилки. Себастиан опускает голову между коленей, чтоб защититься от грязи, которая сыплется в окоп. Дышать тяжело, но он старается замедлить вдохи, пока снова не накатил приступ паники. Он слышит тяжёлую поступь своего командира. — Порядок, капрал Смайт? — Наверное. Да, порядок, — Себастиан открывает глаза и видит, что сержант проверяет солдата, которого они уронили. — Он умер, — констатирует сержант. — Из-за того, что мы его уронили? — дрожащим голосом спрашивает Себастиан. — Ногу всё равно пришлось бы ампутировать. Сомневаюсь, что он перенёс бы операцию. Разражается новый виток пулемётного огня немцев, и прямо на глазах у Себастиана солдат падает замертво. Не в первый раз за всё время на фронте он думает, хоть бы оказаться где угодно, только бы подальше от этих проклятых окопов. — Уберите тела с дороги! Вперёд, капрал Смайт! — Есть, сэр! Спустя двенадцать часов перестрелка стихает. Себастиан считает, что проку от неё никакого, потому что ни та, ни другая сторона не продвинулась на позиции. К тому моменту, когда он взялся за носилки в последний раз и отнёс их в полевой госпиталь, к нему подошёл сержант. — Это последний пациент для вашей смены. Садитесь в грузовик и отправляйтесь в полковой лазарет. — Так точно, сэр, сержант Карофски. По прибытии в лазарет остальные санитары немедленно направились в спальное помещение вздремнуть, но Себастиан понимает, что сейчас слишком взвинчен, чтобы заснуть. Он берёт свой ранец и отправляется на кухню выкурить папиросу и выпить чаю. Как только вскипает вода, он наполняет жестяной чайник и садится за один из пустых столов. Скидывает сапоги и протирает ноги тряпкой. Он достаточно навидался окопных ступней, чтобы сознавать, насколько жуткие вещи могут приключиться, если он не будет держать ступни в сухости. Себастиан наливает себе кружку чаю, отпивает глоток и прикрывает глаза. — А вы уютно устроились, капрал Смайт. Себастиан оборачивается и видит перед собой сержанта Карофски. Он мигом вскакивает, вытягивается в струнку и отдаёт честь. — Вольно, капрал. На сегодня всё. Себастиан берёт жестяной чайник. — Хотите чаю, сэр? У меня есть сгущёнка и сахар. Сержант Карофски кивает. — Не буду спрашивать, как вы это достали. — Я знаком с одним человеком, а тот — ещё с одним… — усмехается Себастиан. — Не сомневаюсь. Пока сержант Карофски готовит себе чай, добавляя сгущённое молоко и две чайных ложки сахара, Себастиан как следует его рассматривает. Он выглядит немного старше его самого — может, чуть за двадцать. Порой сержант ведёт себя неприветливо, но он определённо своё дело знает. Он превосходно оказывает первую помощь на поле боя и организует носильщиков так, чтобы они быстро доставляли раненых на санитарные посты. Себастиан решает завести беседу: — Не поверите, но, находясь на родине, я думал, что в Медицинском корпусе не особо опасно служить. И как же я был неправ! Сержант Карофски хмыкает: — Думаю, тут как повезёт. Если вам суждено поймать пулю в бою, то ничего не попишешь. Если нет, тогда слава Богу, что вы живы остались. — Ах, но выжить в окопах? Сомневаюсь, — язвительно отмечает Себастиан. — Хорошая новость в том, что скоро нас сменит другое подразделение. Одна неделя отводится на тренировки и работу в полевом госпитале, неделю будем на передовой, а затем — славная неделька отдыха. — Жду не дождусь, — вздыхает Себастиан. — Откуда вы, сержант Карофски? — Из Эссекса. Бросил школу в шестнадцать и устроился санитаром в местный госпиталь. Меня интересовала медицина, но выносить горшки и тому подобную мерзость я терпеть не мог. Спустя пару лет Королевский Медицинский корпус стал вербовать новобранцев в наших краях. Они пообещали выучить меня на медика, так что я вступил в армию. Это случилось за пару лет до войны. — Теперь мне ясно, почему вы так хорошо работаете на передовой. Если бы меня ранило, хотел бы я, чтобы вы оказались рядом и оказали первую помощь. Когда щёки сержанта Карофски порозовели, Себастиан сообразил, что его замечание вышло похожим на заигрывание, но сержант не сердится. Как интересно… — Ну, а у вас какая история, капрал? — хрипло спрашивает сержант. — А я из Девона. Как и вы, в шестнадцать бросил школу, но стал прислугой. Начал с помощника лакея и добрался по карьерной лестнице до должности первого лакея. Если бы не война, меня бы повысили до камердинера. — Хорошая семья? — спрашивает сержант. — Насколько вообще может быть хорошей семья из высшего общества, наверное. Я работал на графа Вестервилльского. Дворецкий требует полной отдачи, но он справедлив, надо признать. Сержант Карофски поводил по столу пустой кружкой. — Пойду-ка на боковую. Спасибо за чай. Раз уж теперь я знаю, что вы лакей, впредь буду отставлять мизинец, когда будем чаёвничать с вами в следующий раз. Себастиан рассмеялся над шуткой, и сержант Карофски с ним заодно. Он заметил, как морщинки собрались в уголках глаз сержанта, как его лицо смягчилось, а тело вздрагивало от искреннего смеха. Себастиан задумывается, таков ли истинный характер сержанта, полная противоположность тому, кто отдаёт приказы в окопах. Себастиан точно знает одно: ему хочется больше узнать о сержанте Карофски.

💉💉💉

— Прошу, скажите, что эта коробка последняя! Спина сейчас отвалится, — стонет Себастиан. Сержант Карофски проверяет багажник грузовика: — Да, это последняя поставка. Сейчас перерыв на десять минут для всех, потом встречаемся в столовой. Будем отрабатывать наложение повязок. Несмотря на то, что Себастиану больше по душе работа в полевом госпитале, нежели в окопах, дни всё равно тянутся долго и утомительно. На них возложена обязанность доставлять раненых в госпиталь на носилках и транспортировать их оттуда, доставлять новые припасы. А всё свободное время занято тренировками. Себастиан посещает общественный туалет, прежде чем отправиться к палатке, служащей столовой. Он усаживается на одну из скамей рядом с остальными медиками. Капрал Уилсон, военный врач их подразделения, начинает занятие. — Время имеет существенное значение. Вы должны оказать первую помощь быстро, чтобы инфекция не попала в рану, чтобы пострадавший не истёк кровью. Выживут ли пациенты зависит от того, насколько быстро вы доставите их к медикам узкой специальности или имеющим специальное оборудование. Ранения живота, например, необходимо прооперировать в течение шести часов, чтобы сохранить жизнь пациенту. Себастиан оглядывается вокруг и замечает, что многие не обращают внимания, что не редкость во время многословных лекций капрала Уилсона. — Мы переняли французскую систему сортировки. Проще говоря, сортировка — это система, которая позволяет службам экстренного реагирования расставлять приоритеты в лечении раненых. Наша задача — разделить раненых на три группы. Легко раненым солдатам вы оказываете первую помощь, а затем отправляются в бой. Тех, кто нуждается в особом уходе, вы перемещаете на носилках и доставляете в один из полевых госпиталей у линии фронта. Последняя группа раненых это те солдаты, которым, как считается, уже нельзя помочь. Себастиан подавляет зевок. Вечно капрал Уилсон начинает лекции с объяснения сортировки. — Смирно! — гаркает сержант Карофски. Все медики тотчас же вытягиваются смирно, руки по швам. — Некоторые из вас клюют носом, я погляжу. Это обучение может спасти жизнь. Я хочу, чтобы вы внимательно посмотрели на человека, который находится рядом с вами. — Есть, сэр! — раздаётся крик. Себастиан смотрит на медика справа от себя. — Этот человек может стать тем, кто спасёт вашу жизнь. Нравится вам, что он спит на тренировке? — Никак нет, сэр! — раздаётся крик. — Ещё раз увижу, что кто-то сачкует, всех на неделю лишу пудинга. Вольно! Капрал Уилсон вмешивается: — Спасибо, сержант Карофски. Достаньте материалы и будем практиковаться в наложение повязки на ногу с огнестрельной раной. Сержант Карофски быстро пересчитывает присутствующих: — Нас нечётное количество. Капрал Смайт видел, как я накладывал такую повязку в последний раз, когда мы были на передовой. Я присоединюсь к нему и посмотрю, много ли он помнит. Себастиан берёт материалы, прежде чем подойти к сержанту, который лежит на полу в ожидании помощи. — Первым делом я должен разорвать ваши брюки, чтобы обнажить повреждённый участок, и использовать карболовый раствор, чтобы промыть рану. — Представим, что это уже сделано, — отвечает сержант. Себастиан делает вид, что смачивает марлю карболовым раствором. — А что вы будете делать при массивном кровотечении? — выкрикивает капрал Уилсон. Себастиан обеими руками надавливает на верхнюю часть бедра сержанта. Он чувствует, как от его прикосновения напрягаются хорошо развитые мышцы. Себастиан не может удержаться мягко поглаживает это место большими пальцами. Девять месяцев минуло с тех пор, как он вступил в Корпус, девять месяцев без секса. Одному Богу известно, насколько ему хочется, насколько ему это необходимо, но содомия в армии считается серьезным преступлением. — Теперь оберните марлей повреждённый участок. Убедитесь, что накладываете повязку достаточно плотно, чтобы остановить кровотечение, но не слишком туго, чтобы не пережать кровоток, — поучает капрал Уилсон. Их взгляды встречаются, и Себастиан осторожно наматывает марлю на бедро сержанта, следя за тем, чтобы при каждом туре она ложилась ровно. Если его рука соскользнет и двинется дальше по ноге сержанта, никто не заметит. Хотя выражение лица сержанта непроницаемо, Себастиан видит, как напрягается под брюками его член. Он улыбается, выяснив о сексуальных предпочтениях сержанта Карофски всё, что ему нужно.

💉💉💉

На закате члены медицинского Корпуса усаживаются в грузовик, что повезёт их на передовую. Этой ночью пехота планирует сделать ход, чтобы продвинуться на позиции. Себастиан сидит рядом с сержантом Карофски на скамейке и чувствует, как его крупное мускулистое бедро прижимается к его собственному. — Часто получаете весточки из дома? — спрашивает сержант. — Нет, мои родители не умеют ни читать, ни писать. Я регулярно получаю посылки и письма из аббатства Вестервилль. Теперь вы знаете, откуда я беру сгущёнку и сахар. Даже не верится, что аббатство превратилось в санаторий для идущих на поправку солдат. — Готов биться об заклад, что графиня учит их пить чай, отставив мизинчик, — усмехается сержант Карофски. — Сержант, мне вот что интересно. Как думаете, смогу ли я когда-нибудь попасть обратно в госпиталь при аббатстве, с учётом, что это будет работа на благо фронта? — спрашивает Себастиан. Он пытался придумать, как бы улизнуть с передовой, и госпиталь при аббатстве мог бы стать выходом. Прежде чем ответить, сержант Карофски задумался. — Что ж, сперва вас должны комиссовать с фронта. А затем вам придётся потянуть за пару ниточек. Но нет, пока с вами что-то не случится, вы не сможете просто так отбыть с фронта на работу в аббатство. Грузовик останавливается, и солдаты выходят наружу. Себастиан надевает каску и забрасывает на спину ранец с укладкой первой помощи. Бой пока не начался, так что медики занимают позиции вдоль линии окопов. Себастиан находит укромное местечко и подкуривает папиросу, тишина и ожидание начинают действовать на нервы. Может это вообще его последний день на Земле. Если английские войска предпримут наступательные действия, то перегнут палку — вылезут из окопов и станут держаться долу, пока не достигнут передней линии противника, где пойдут на врага в атаку с винтовками или штыками. Себастиан уже через это проходил, и многое может пойти не так. Как только солдаты перепрыгнут через насыпь, они окажутся в зоне вражеского обстрела. Немецкие пулемёты могут мгновенно косить людей сотнями. Также попадаются сложные сети из колючей проволоки, которые трудно увидеть в темноте. Себастиан содрогается при мысли о количестве раненых, которых он пытался освободить от колючей проволоки с помощью ножниц, которые лежат в его ранце. Он слышит свист автоматной очереди в вышине. Совсем скоро ему придётся взобраться наверх, чтобы отыскать раненых и оказать им помощь. Он уже представляет их жалобные крики, их испуганные лица и изуродованные тела. И, как обычно, он сам станет лёгкой безоружной добычей. Пулемётам неведом белый крест на рукаве его шинели. Себастиан вздрагивает, когда мимо него мчится крыса в поисках крошки, которой можно поживиться. Чёртов кошмар! Я больше так не могу! Он вынимает очередную папиросу и зажигалку. Прежде чем высечь пламя, он ловит себя на мысли. Может она и безумная, но если он так поступит, ему больше не придётся отправляться сюда, и он сможет вернуться в Вестервилль. Если он зажжёт зажигалку и поднимет так, чтобы пламя виднелось над линией укреплений, то враг уж точно выстрелит. Рука будет повреждена, и Себастиану придётся покинуть Медицинский корпус. Его пальцы дрожат, и чтобы разжечь пламя, ему требуется несколько попыток. Он медленно поднимает руку и… — Не надо, — шипит сержант Карофски. — Знаю, что ты чувствуешь, мы все рано или поздно поддаёмся искушению. Но это того не стоит. Ты важен, и я не позволю тебе сотворить с собой такое. Тело Себастиана напрягается, и он еле-еле подавляет всхлипы, от которых перехватывает горло. Никто раньше не называл его важным. Когда его дыхание возвращается в норму, он смотрит на сержанта Карофски и говорит: — Спасибо. — С вами всё будет нормально, капрал? Себастиан кивает. Он слышит, как вдалеке уже звучит приказ первому подразделению взобраться наверх. — Оставайтесь в окопах и принимайте раненых здесь. Ни при каких обстоятельствах не поднимайтесь наверх. Понятно? — Есть, сержант Карофски.

💉💉💉

Себастиан сидит в одиночестве за угловым столиком в бистро и цедит свою пинту пива. Его подразделению дали недельный отдых после участия в боевых действиях в битве при Лосе. Их высадили в каком-то невзрачном городке к западу от Лоса — там, где английские солдаты обычно проводят увольнительные. Набив животы не ахти какой пищей и выпивкой, добрая часть его сослуживцев отправилась в известный публичный дом. Когда они уговаривали Себастиана присоединиться к ним, он притворился усталым. Он знает, что там не найдётся шлюх, которые удовлетворили бы его сексуальные предпочтения. Сержант Карофски присаживается рядом и ставит перед ним непочатую пинту. Они чокнулись, прежде чем отпить из кружек. Сержант утирает рот тыльной стороной ладони. — Вкусно-то как! А остальные парни где? — У мадам Барбье за углом. Похоже, что никто не намерен помирать девственником, — отвечает Себастиан. — А что насчёт тебя? — Я на девственника похож что ли? — усмехается Себастиан. — Кроме того, у мадам Барбье нет тех, кого я ищу. А вы, сержант, к ребятам не присоединитесь? Карофски качает головой и делает ещё глоток пива. Себастиан решает, что сейчас самое время сделать шаг. Он подаётся вперёд и шепчет: — Тебе члены по вкусу? — А тебе какое дело? — угрюмо отвечает сержант. Себастиан облизывается. — Думаю, ещё какое. Особенно если твой член побывает у меня во рту или в заднице… Или и там, и там. Сержант быстро приканчивает остатки пива, отставляет пустую кружку и встаёт. — Комната 24, — шепчет он, прежде чем покинуть бистро. Себастиан прикуривает папиросу и выжидает положенные пятнадцать минут, чтобы никто не мог установить связи между ними с сержантом. Он возвращается в гостиницу и поднимается по лестнице. В коридоре тишина, Себастиан знает, что парни не вернутся до раннего утра, пока не просадят все деньги, и шлюхи попросту не вышвырнут их прочь. Он стучит в дверь с 24 номером. Когда дверь открывается, Карофски быстро втягивает его внутрь и прижимает спиной к двери. Одежда оказывается быстро скинута и приземляется на пол, а их сплетённые воедино тела плюхаются на кровать. Грубые руки блуждают по телу Себастиана и достигают задницы. Себастиан изнемогает от желания, ему кажется, что он вот-вот взорвётся. После быстрой и грубой подготовки, Себастиан на грани приятной боли чувствует, как головка члена Карофски резко проникает в него и выходит наружу. Никакой тебе болтовни — слуха Себастиана достигает лишь хриплое напряжённое дыхание, да то, как яйца Карофски шлёпаются о его зад. Сержант вбивает его в матрас, и эти толчки чувствуются так правильно. Карофски подхватывает Себастиана за бёдра так, что тот оказывается на четвереньках. Толчки становятся мощнее каждый раз, когда сержант задевает внутри Себастиана простату. Это именно то, чего Себастиан так жаждал. Он жаждал вычеркнуть из сознания образы войны и просто… чувствовать, каково это — быть живым. Сержант обхватывает член Себастиана рукой и принимается двигать ею в ритме толчков. Кончая, Себастиан сжимается, и сержант быстро изливается следом. Едва вытащив обмякший член, сержант отворачивается от Себастиана. Вскоре в комнате раздаётся храп как следствие того, что он погрузился в глубокий сон. Они оба достигли оргазма, и Себастиан понимает, что пора уходить. Он не какой-то глупый романтик вроде Курта и наивного мистера Блейна. Он быстро одевается и, прихрамывая, покидает комнату.

💉💉💉

На утреннем смотре, который проводит сержант Карофски, всё подразделение вытягивается по стойке смирно. — Не пойму, почему мы восстанавливаем мост. Это ж работа Инженерного корпуса, — замечает капрал Браун. — Радуйся, что на передовую не заслали, — шепчет Себастиан. Сержант Карофски подходит прямо к капралу Брауну. — Некоторые дороги и мосты, ведущие к передовой, разрушены. Королевские инженеры и так испытывают нехватку в людях, поэтому Медкорпус согласился помочь. Наши труды помогут получить боеприпасы и провизию для наших парней на линии фронта, которые бьются с врагом. Какие-то проблемы, капрал Браун? — Нет, сэр! — Хорошо. Монро, Браун, Томас, МакМёрфи, несите новые доски с грузовика на мост. Остальные начинайте отрывать старые доски от остова. Себастиан присоединяется к мужчинам, следующим к старому деревянному мосту. Не похоже, что по нему могут пройти хотя бы пони с телегой. Внизу болтаются доски, а в перилах с одной стороны — большая щель. Себастиан никогда не любил высоту, поэтому решает работать под мостом, прямо у кромки воды. Себастиан работает на протяжении нескольких часов, методично стаскивая с моста деревянные обломки и складывая их в кучу на берегу. Он останавливается, чтобы вытереть лоб —сказывается тяжёлая работа в солнечный осенний день. Внезапно он слышит треск, а затем чувствует, как его голова взрывается болью, а холодная вода просачивается сквозь его одежду, когда он падает в реку. Сильная рука перехватывает предплечье Себастиана. — Поймал. Просто расслабься, чтобы я смог тебя вытащить. Себастиан вскидывает взгляд и замечает беспокойство на лице сержанта Карофски, пока тот переходит реку вброд и вытягивает его обратно на берег. Себастиан закрывает глаза, и вдруг наступает темнота.

💉💉💉

Уловив какое-то движение подле себя, Себастиан медленно открывает глаза. Свет потолочных ламп слепит глаза, поэтому он снова их закрывает. Голова раскалывается, и, дотронувшись до неё, он чувствует, что лоб обмотан бинтом. Он стонет, и тут же рядом оказывается врач. — Капрал Смайт, с пробуждением. Вы были без сознания пять дней. Сколько пальцев я показываю? — Два… или три? Не знаю. Они… расплываются. Голова… раскалывается. Что случилось? Врач изучает карту Себастиана. — Ваше подразделение восстанавливало мост, когда один солдат случайно уронил доску вниз. Она ударила вас по голове, чем вызвала серьёзную травму. — Ого, — произносит Себастиан, по-прежнему чувствуя головокружение. — Со мной… всё будет нормально? — Да, но есть последствия, обладающие долгосрочным эффектом, такие как головная боль и головокружение, которые вы сейчас испытываете. Наиболее тревожным эффектом является отсроченная реакция. Вы должны проявлять стопроцентную бдительность, чтобы выполнять обязанности медика. Медкорпус уже оформил вам отставку с положительной характеристикой. Вы вернётесь домой, как только выздоровеете. Лёгкая улыбка появляется на лице Себастиана. Он больше никогда не вернётся на фронт.