***
Белл ещё раз осмотрела своё отражение в зеркале: балетки с тонкими застежками, простенькое и скромненькое, но довольно изящное белое платье с длинным рукавом, распущенные предварительно накрученные на бигуди локаны волос и глаза, которые больше не скрыты челкой. Кэти потратила почти час, чтобы заколоть белые пряди, ибо передумывала несколько раз, пока окончательно про себя не решила, что это только на один вечер, а потом гриффиндорка снова сможет носить челку и делать вид, что там, на балу, была не она. «Вроде ничего так…» — Белл кивнула самой себе и тяжело выдохнула. — Ты нам так и не скажешь, с кем идёшь? — Алисия подошла сзади, положив руки на плечи подруги. — Давай хоть тебя накрашу. А то ты на мертвую невесту смахиваешь. Кэти была согласна на что угодно. Руки так и тянулись распустить челку, а самой девушке казалось, что она сейчас просто потеряет сознание, поэтому сил спорить у неё не было. Алисия цепко ухватила её за подбородок, повернув личико к себе, и Кэти почувствовала кисточку от блеска на своих губах. Спиннет слегка подвела глаза подруги, добив её этим окончательно, добавила румяна на щеки, а то ведь Белл и правда выглядела, как инфернал, который только что восстал из могилы. Она ведь впервые идёт на бал с парнем. Правда, с кем именно, не говорит, только глупо краснеет и отводит взгляд в сторону. А сегодня девушка окончательно шокировала подруг тем, что убрала челку, аргументировав это фразой: «ему так больше нравится». Хотя, Кэти несколько раз её убирала и несколько раз возвращала обратно, что было очень забавно наблюдать. Белл вновь вздохнула, посмотрела на себя в зеркало и начала стирать салфетками подводку и румяна. Блеск нежно-розового цвета она все же оставила. Он красиво переливался на свету. Идти никуда не хотелось. Кэти нужны были крепкие объятия, сопливый роман и несколько коробок конфет. Но она уже согласилась. Ничего же плохого не случится, да? Они просто немного проведут время вместе, ничего такого. Мерлин Великий, тогда почему она так нервничает? — Может, тебе успокоительного? — осторожно спрашивает Анджелина, а Белл моментально становится стыдно. Она кладет салфетки обратно на стол, но от зеркала не отходит. Кажется, им придётся тащить её насильно. Да, у Кэти большие проблемы с самооценкой. Она просто адекватно оценивает себя с уровня дна. Это нормально. Или ненормально. Всё же она находит в себе силы отрицательно покачать головой. Правда, сдвинуть себя с места сил у неё нет никаких. — Кажется, мы здесь надолго… — Алисия вздыхает и переводит взгляд на Джонсон. — Зови близнецов. Мы её вдвоем дальше гостиной не протащим. Она же если вцепится в дверной косяк, то вырвет дверь. Кэти не сразу замечает пропажу Анджелины, а когда замечает, становится уже поздно… Фред и Джордж — самые весёлые и жизнерадостные люди во всей вселенной. По крайней мере, Кэти становится немного легче в их компании, и она без сопротивления покидает свою спальню, а затем гостиную Гриффиндора. Полная Дама желает им удачи, и, вроде, волноваться не о чем, но ловить на себе взгляды людей вокруг и видеть их без помех очень странно и непривычно. До такой степени странно, что Белл хочет обратно в спальню, но её уверенно ведут к лестнице, рассказывая весёлые истории и анекдоты. Кэти их, конечно, не слышит, но от голосов рядом немного уходит страх. Ох, ну почему Шляпа не определила её в Когтевран? И все же Белл преодолевает ступени, но её резко вытягивают из компании друзей и куда-то уводят. Кэти не сразу понимает, что происходит, она лишь чувствует как её осторожно держат за руку и уверенно ведут в сторону Большого зала. — Боул, ты вообще охуел?! — крик Алисии приводит девушку в чувства, и она с трудом, но начинает соображать. — Да. — Люциан подхватывает Белл на руки, потому что она еле тащится, и ускоряет шаг, оставляя её друзей позади. Кэти отчего-то совсем не против. Девушка отчаянно краснеет и жалеет, что заколола челку, потому что алые пятна на лице, по её мнению, выглядят отвратительно. Но все же её продолжают нести на руках в сторону Большого зала, как прекрасную принцессу из сказок. Ей нравится. Она чувствует себя особенной. Люциан ставит её на пол только, когда они входят в Большой зал. Кэти сразу же хочется провалиться сквозь землю, потому что все взгляды прикованы к ним двоим. Она неуверенно цепляется за руку слизеринца и делает глубокий вдох. Всё в порядке. Ей просто надо успокоиться и расслабиться. Чужая ладонь сжимает её руку в ответ. Белл очень благодарна за эту немую поддержку. Она делает ещё один глубокий вздох и растягивает губы в слабой улыбке. Девушка же всегда мечтала пойти на бал с кем-нибудь, так что сейчас, когда ей выпал такой шанс, она не должна стоять, как вкопанная, и стесняться всех этих взглядов. Пусть этот день станет её маленьким праздником. Кэти вдруг осторожно берут за подбородок свободной рукой и приподнимают вверх лицо. Девушка не успевает толком ничего сказать, потому что в следующие секунды… Чужие губы настойчиво касаются её собственных… И земля уходит из-под ног Белл. Сзади раздается чувственное нецензурное мнение Алисии по этому поводу, но Кэти почему-то никак это не воспринимает. Ей кажется, она тонет, а единственная мысль в ее голове — это: «Горько». Кэти чуть приоткрывает рот, собираясь хоть что-то сказать, остановить, но этим мгновенно пользуются и углубляют поцелуй. Её пробивает на дрожь. Люциан отстраняется внезапно, усмехаясь: — Сладко… — он рассматривает покрасневшие щеки Кэти и глаза, которая заволокла пелена. — Чур один танец, и валим. Надолго я здесь точно не задержусь. Слизеринец тянет Белл на танцплощадку, и она послушно идёт следом, пытаясь переварить произошедшее пару минут назад. Сердце неистово билось в грудной клетке, и девушке казалось: ещё немного и оно покинет Кэти. Зато все её страхи в один миг улетучились. Стало как-то все равно, что скажут и подумают другие. Потому что Белл все ещё ощущала горьковатый привкус табака на своих губах и находилась в какой-то прострации. — Ты всех девушек, которых приглашаешь на бал, целуешь? — интересуется она, когда чужая рука опускается ниже её талии, а музыка начинает заглушать голос Дамблдора. Кажется, она так далеко «улетела», что даже не услышала речь директора. — Я не приглашаю всех девушек на бал. — Боул ведёт плечами, усмехаясь. — Симпатичное платице… — Спасибо… — Кэти кивает, чувствуя странное тепло в груди. Наверное, ей просто приятно, что её платье похвалили. Оно было её любимым. Или это все же другое чувство? Тогда какое? Почему так странно? Боул делает вместе с ней обещанный круг по залу, а затем уводит в школьный двор. Звезды сегодня ночью очень красивые.***
Пить больше Маркус не рискнул. Не хотел наутро вместе с однокурсниками страдать от похмелья, да и алкоголь может повлиять на его сны. А это его вдвойне не устраивало. Он стоял недалеко от герба своего факультета и старался слиться с серой каменной стеной. Выходило как-то паршиво, но его на удивление никто не трогал, а это можно было считать полноценной победой. Вести с кем-то «светские беседы» ему точно сейчас не хотелось. Максимум, парень бы сейчас кого-нибудь очень далеко послал, но смельчаков пока не находилось, и это радовало. Слизеринец скучающе осматривал учеников Хогвартса, пытаясь выловить среди них мордредова Оливера Вуда. Обходить весь зал и выставлять себя дураком Флинт не стал. Тем более, парень мог снова попасться на глаза Фарли, а этого ему крайне не хотелось. Чревато не очень приятными последствиями. В зачарованном потолке виднелись звезды, и зловещий свет полной луны был направлен в центр зала. Маркуса это не особо волновало, но было как-то некомфортно, однако, кроме него свет никого не смущал. Многие парочки даже специально проходили сквозь эту лунную призму, нервируя слизеринца. Флинт осмотрелся. Майлз зажимал свою девушку в углу между колоннами, никого не стыдясь. Перегрин и близняшки Керроу о чем-то оживлённо спорили с сучкой Спиннет. Между ними стояла Джонсон, видимо, пытаясь предотвратить конфликт, но удавалось ей это так себе, ибо её подруга упиралась кончиком палочки в грудь Деррека, что-то яростно ему шипя при этом. Гестия и её сестра тоже хватались за палочки, но рука загонщика Слизерина, что удерживала за запястье Флору, не давала девушкам испортить личико красотке Гриффиндора. Люциана и его новую подружку не было видно на горизонте — видимо, свалили после первого же танца. Монтегю привычно сцепился с близнецами Уизли, пока Пьюси строил глазки Роджеру Дэвису или искусно делал вид, что флиртует, присматривая за Грехемом. Если он сейчас вляпается в драку, то Эдриану придётся разгребать, что не очень его радовало. Вдруг внимание Флинта привлек Седрик Диггори. В любом другом случае слизеринец мазнул бы по нему взгляду и забыл, но рядом с капитаном Пуффендуя стоял Вуд, что-то быстро рассказывая и активно жестикулируя при этом. Маркус уверен, что разговор — о квиддиче. Оливер способен трещать о нем без умолку, и обычно нормальные люди сразу отваливают от гриффиндорца, но Седрик продолжает улыбаться и внимательно слушать парня. Это начинает раздражать. Он не понимает, чем именно вызвано его раздражение, но оно комом встаёт в горле и от этого кулаки начинают чесаться из-за желания не очень мягко указать Диггори на выход из Большого зала. Флинт отрывается от стены, а в следующие минуты, преодолев расстояние в пол зала, впечатывает Вуда в ближайшую колонну под удивленный взгляд пуффендуйца. — Здравствуй, Маркус… — секудное замешательство Седрика быстро исчезает, и он уже улыбается подошедшему парню. Маркус только кивает на приветствие, смотря в широко распахнутые карие глаза напротив. Слизеринец сам не ожидал от себя такой реакции на происходящие, так что объяснять гриффиндорцу мотив своего поступка тоже не собирался. Только продолжал смотреть в глаза гриффиндорца напротив, судорожно думая, как ему послать Седрика куда подальше и поговорить с Дятлом. — Ты что творишь, Флинт?! — Вуд никогда не был терпелив, поэтому сразу же дергается, пытаясь освободиться. Идея пришла слишком внезапно. Маркус не успел даже задуматься, стоит ли она свеч, а уже открывает рот и произносит: — На танец приглашаю. — это выходит очень легко и уверенно. — Разве не видно? Ему кажется, что придурковатость заразна. И он случайно подхватил эту болезнь от Вуда. Иначе как по-другому объяснить все его действия? У самого Маркуса на это нет ответа. Оливер замирает, настороженно смотрит в лицо капитана Слизерина и хмурится. Видимо, ищет подвох в его словах. Это так забавно наблюдать, ведь гриффиндорец старательно отводит взгляд в сторону, хмурит брови и кусает губы. Маркус на себе чувствует все его сомнения. Он бы сам в себе сомневался. Поэтому слизеринец подается вперед и тихо выдыхает в ухо Вуда: — Боишься? Это просто шикарно срабатывает. Как по щелчку пальцев Оливер тут же дергается, заливается румянцем, воинственно вскидывает подбородок, сам берет его за руку и тянет в сторону танцплощадки. — Вот ещё! — его голос звенит от смеси всех тех эмоции, которые он сейчас пытается удержать в себе. Мордредов Гриффиндор. Храбрятся даже там, где не надо. По лицу гриффиндорца было видно, как он поздно понял, куда вляпался. Оливер смущенно осмотрел окружающие их парочки, не совсем понимая, что он здесь забыл, а главное, что парню теперь делать. Маркус не выдержал и прыснул. За это Вуд одарил его самым яростным взглядом, на которой был способен, и окончательно стушевался. Флинт был уверен: тот проклинает свою храбрость последними словами. — Ладно, Дятел. Ноги мне не оттопчи. — слизеринец криво ухмыляется и берет Оливера за руку, вторую же он кладет на его талию. — Оттопчу! — тут же мстительно обещает Оливер, прожигая чужую сильную руку на своей талии странным взглядом. — Клянусь, Флинт, я убью тебя… — Ты там определись, Вуд: любишь или убить хочешь? — за это Маркуса снова награждают ещё одним яростным взглядом. — Мордред с тобой… — гриффиндорец долго смотрит на своего партнера прежде чем устало выдохнуть. — Я тебе потом врежу… Флинт усмехается. Дятлом Вуд был — им же и остался. Слизеринец ведёт его в танце под удивленные взгляды учеников и учителей и особо ни о чем не парится. Зато очень сильно нервничает Оливер. Это чувствовалось по потным ладоням и было видно по тому, как гриффиндорец старательно пытался подстроиться под шаг слизеринца, не отрывая взгляд от пола. Было забавно за этим наблюдать. Они на удивление быстро прошли полный вальсовый круг, хоть Вуд несколько раз путался в ногах и чуть не падал, пытаясь утянуть Флинта за собой. Маркус честно пытался сдержать смех и не заржать в голос. Оливер его пару раз больно ущипнул за глупые подколы и три раза больно наступил на ногу. Слизеринец заслужил. Маркус наконец-то расслабляется и отдается полностью этому вечеру, мысленно надеясь, что его точно ничто не испортит. Рядом с Вудом так хорошо и спокойно. Салазар Великий, хоть один нормальный вечер без всего этого странного, и Флинт обещает быть самым прилежным учеником! Он даже на уроки драной Кошки-Маккошки начнёт ходить, честное слизеринское! Лишь бы сейчас не было никакого намека на океаны и тайны. Капитан Слизерина устало вздыхает, утыкается носом в висок Оливера, притягивая его ближе к себе, и закрывает глаза. Он ему благодарен за то, что гриффиндорец просто рядом и позволяет ему сейчас забыться, не спрашивая ничего лишнего. Маркус ему все равно ничего не ответит. Все и так слишком сложно и запутанно. Перед закрытыми глазами отчего-то пляшут световые пятна, но он не предает этому значение. Это просто усталость. А ещё мордредовы светильники Джека, которые его так бесят. Но когда под ногами резко разворачивается бездна и весь пол заменяется тёмной водяной воронкой, Флинту становится страшно, и парень мысленно проклинает всю свою жизнь. Он все ещё ведёт Вуда в танце и не может отпустить: испуганные крики учеников, фразы заклинаний преподавателей и яростные вопли сирен оглушают его. Ноги оказываются по колено в соленой воде, из которой тянутся уродливые руки, и в нос бьёт запах гнили. Парню волей-неволей приходится распахнуть глаза. Они стоят прямо в центре этой воронки, что утягивает вниз все скромные предметы мебели в Большом зале. Всё происходит так быстро, что ни Оливер, ни Маркус не успевают сообразить. Слизеринец смотрит вниз, прямо в бездну, и видит верхушки мачт старого фрегата. Крики вокруг резко утихают, и на их место приходят чужие голоса: — Шестнадцать человек на сундук мертвеца! Шестнадцать душ морскому дьяволу! Цена невелика! Цена невелика! Дьявол доведёт тебя до конца! Цена невелика! Цена невелика! Сила семи морей в твоей крови! Кровь — сила! Сила! Маркус моментально жалеет, что посмотрел вниз, но уже поздно было отступать. Бездна тянет к себе. Хочется уйти ко дну, прямо к Моржу, протянуть руку к штурвалу и… — Флинт! Уверенно взять к северу, поставив курс к Острову Череп, увидеть, как с мачт заструится парус, а затем раскроется и позволит скользнуть черному флагу вверх… — Отдайте приказ, капитан… Услышать шум прибоя, крики чаек, взглянуть на закатное солнце, когда вокруг ничего кроме неба и воды… —Маркус! Присесть на бортик корабля, свесив ноги вниз. Там, на самом дне, легко покачиваются водоросли, рыбки плавают наперегонки, поднимая песок вверх… — Деяния лукавого! Знамение беды! Цена невелика! В крови сила семи морей! Морей! Морей! — Нужно только протянуть руку… — Пожалуйста… Что-то тёплое и влажное касается губ Флинта и он закрывает глаза, позволяя видению раствориться в этом до ужаса отчаянном поцелуе. — А сейчас по твоему какой век? Звуки возвращаются на место. Глубокая воронка под ногами исчезла также внезапно, как и появилась десять минут назад, и только мокрая одежда учеников и их страх в глазах становятся единственным доказательством её пребывания здесь. Флинт хватает Оливера за воротник рубашки, притягивает ближе. Он отвечает яростно, со всей той страстью и со всеми теми недосказанностями, что вечно тлели между ними, со всеми этими мордредовыми чувствами. Вуд и не против. Маркус чувствует, как тот зарывается пальцами ему в волосы, слегка оттягивая их назад, целует совершенно неумело, но настойчиво, и не собирается отстраняться. Маркус тоже не хочет, чтобы он отстранялся. Ему кажется, что сейчас именно Оливер его воздух, его антидот от всего этого дерьма и его же проклятие одновременно. Он не хочет его отпускать. Нет, Флинт просто не может его отпустить. Он слишком отчаянно цепляется за него и слишком жадно целует. Большой зал погружается в звенящую тишину, что бьёт по вискам и заставляет чувствовать себя некомфортно. Флинт спиной ощущает сотни пар глаз, что сейчас смотрят на них с удивлением и непониманием. А потом все это разрушается одним знакомым до боли голосом: — Сука, это канон! — Пьюси не стыдясь вопит на весь зал. — А я говорил, что между ними что-то есть! Всё, Монтегю, теперь точно поцелую! С другой стороны зала Грэхем не очень мягко советует Эдриану сдохнуть где-нибудь в Запретном лесу. Дамблдор вежливо откашливается в стороне, надеясь привлечь их внимание. Вот только Флинту было на это плевать. Впрочем, как и Вуду.