Endgame

Когда Клинт падал в бездну, то думал, что поступает правильно. Да, он погибнет, да, расстроит семью в очередной раз, но зато миллионы людей получат второй шанс. Сердце рухнуло куда-то вниз не когда земля ушла из-под ног, а когда Наташа схватила его за руку и не дала разбиться о безликие скалы. Вот тогда Бартон почувствовал, что он и правда не знает, что делать. Она висела над пустотой, сдерживаемая только его пальцами, как в тот раз, когда он не нажал на курок пистолета. И так хотелось сейчас припомнить ей, что он спас ее тогда, рискуя своей жизнью. И надо бы ей ради него сохранить свою, да только язык стал тяжелым и отказывался поворачиваться. «Что б тебя» - он и не заметил, как мысли вырвались наружу. Наташа улыбается, а у него внутри все рвется на части. - Отпусти меня… - Нет, пожалуйста… - слова звучат, как детский лепет, и Клинт ругает себя за то, что не может ничего сделать. Совсем ничего. - Я уже все решила. А других ты не забыла спросить? Ты-то решила, а что делать остальным? Как смириться с жуткой реальностью? Будь проклят Танос, вселенная, этот чертов Камень Души! Видно, в этом и есть вся суть человечества. Даже самое святое, что есть у нас – Душа – требует самой страшной жертвы, самого жуткого греха – смерти дорогого человека. Те же мысли отражаются в глазах бывшей разведчицы, когда она улыбается ему. Также, как много лет назад, в Сибири, на военной базе, или потом, в Будапеште, среди летящих пуль, или в 2012, когда он очнулся от гипноза, или когда Заковия падала с небес, а они мчались на чьей-то машине и обсуждали ремонт в его доме. Наташа беззвучно шепчет такие знакомые, но неузнаваемые слова и отпускает руку. «Нет» - все, что вырывается у него, когда тень исчезает внизу. Он, слабак, отворачивается, чтобы не видеть, как тело ударяется о плиты, превращаясь из живого существа в ничто. Он смотрит, как она лежит на холодных камнях в красном ореоле и не может сдержать звериного рева. Если бы на проклятом бездушном острове кто-то жил, то сейчас точно бы содрогнулся. Он приходит в себя и ощущает что-то холодное в руке. Ледяное, как остывшее сердце. Бартон разжимает кулак, и ему в глаза бьет обманчиво яркий и теплый цвет. Янтарный, как ее глаза, когда в них отражалось солнце или отблески взрывов. Клинт с силой сжимает Камень, надеясь раздавить его к черту. Но на руке лишь остаются следы, а Душа будто сверкает еще ярче. Не было похорон, они даже венок не заказали. Просто сидели на заднем дворе штаба Мстителей, что был для нее домом, и пытались молчать. Но нет, опять разговоры, споры, даже в такой момент нельзя посидеть тихо. Клинт раздраженно встает и уходит. Он стоит на крыше и смотрит вниз. 20 метров. Вполне достаточно. Но зачем? Она спасла ему жизнь и вряд ли обрадуется, если он так ее потратит. Хотя…она не узнает, а ему придется мучиться. Все было бы иначе, если бы… «Это я должен был умереть». Да, он должен был, он! Но что теперь сделаешь. Лучник со злостью пинает цветок в горшке, и он летит вниз, вдребезги разбиваясь о плитку перед домом. Да, достаточно. Он покачивается на носках, ходит по грани, как всегда делал, как она всегда делала. Просто один шаг, одно небольшое движение, ну давай же, Клинт. Ты же разжал пальцы, отпустил ее. Говоришь, уже умер? Что же тогда боишься умирать во второй раз? Бартон срывает кулон с шеи, маленькая стрелка из русского фарфора, подарок за спасение жизни. Держит ее двумя пальцами, будто проверяет равновесие. Идеальное. Отличная работа, тонкая, с завитками, сделана на заказ. Стив находит его и забирает обратно, в плен огней, духоты и чужой боли. Клинт сжимает пальцы, чувствует, как стекло режет пальцы, и разжимает руку над бездной, не смотря, как осколки падают вниз.