Асгард. Город в небесах

Несколько дней спустя Айка, Бруно и Хищник достигли ложа Аральского моря. Оно расстилалось перед ними во всей красе - белое, как погребальный саван и настолько блестящее, что было больно смотреть. Заросли джузгуна и саксаулов исчезли, уступив место жирным красно-зелёным побегам солянки; впереди, в центре солончака, не было и их. То тут, то там были разбросаны ржавые туши давно погибших кораблей. Останки морских тружеников казались ужасно нелепыми и неуместными на фоне голой пересохшей долины. Под ногами хрустели пустые ракушки и соль. Соль была повсюду - застывала на песке похожими на волны натёками, облепляла остатки свай и сухие кустарники, поднимающиеся из низких луж, ползла трещинами по мёртвой ядовитой земле.... — Как статуэтка, - Бруно нагнулся и поднял что-то с земли. Это оказалась мёртвая стрекоза-бродяжка. Попав в смертельную ловушку, она уже не смогла взлететь, и друзы розовато-белых кристаллов, похожие на снег, превратили насекомое в странный слепок самого себя. — Нам бы такими же не стать, - Айка вновь укутала лицо платком так основательно, что открытыми оставались только глаза, и её голос теперь звучал приглушённо. Бруно тоже обмотался спасительной тканью; могучий ветер, гуляющий по голой равнине, нёс с собой едкую соляную пыль, в мгновение ока убивающую растения и животных по берегам. — Давай пойдём. Вернув стрекозу на место, Бруно кивнул и взобрался на спину Хищника вслед за девочкой. Зверь двинулся вперёд, но стоило ему пройти несколько шагов, и обманчиво мирная соляная пустошь явила ещё одну из своих тёмных сторон. Мухи. Неисчислимые орды насекомых, - маленьких и серых, как ожившие хлопья золы, - бегали по соляной корке, ныряли в едкие лужи, одеваясь в серебристые пузырьки воздуха и тучами поднимались в небо, вспугнутые проходящим Хищником. Роясь вокруг, они мгновенно облепляли все открытые участки тела и покрывали одежду шевелящимся ковром. Мухи лезли в глаза, набивались в ноздри, садились на руки, слизывая хоботками капли пота. Даже Хищник недовольно зарычал и принялся хлестать воздух широким хвостом, почувствовав на себе сотни мерзких шевелящихся лапок. Только птица-часовой радостно хватала одну муху за другой, щёлкая клювом и оголтело вращая головой в разные стороны. — Чрево Геи! - Бруно выругался, тщетно пытаясь отогнать хотя бы часть крылатой орды. — Это невыносимо! — Придётся потерпеть, - процедила Айка сквозь сжатые под тканью губы. — И лучше рот не открывай. *** Нио сидел во врачебном кресле посреди тёмного подвального помещения, освещаемого мертвенным бледным светом, и усиленно отводил взгляд от многочисленных небольших, но глубоких разрезов посреди собственной левой руки. Конечно, за такую сумму Нио мог заказать операцию в куда более престижном заведении… Зато здесь никто не спрашивал клиентов, зачем им понадобился ядовитый стилет, выскакивающий прямо из запястья, или два ряда острых зубов в весьма нетривиальном с точки зрения анатомии месте. Впрочем, перед походом сюда Нио всё равно коротко остриг изумрудные волосы и постарался выбрать максимально неприметную одежду. На всякий случай. — Готовы? - человек в заляпанном кровью, некогда белом халате, опустил крючковатые пальцы в перчатках на предметный столик. Взяв с него длинную тонкую иглу, похожую на жало скорпиона, он опустил её в чашку Петри и вопросительно глянул на Нио. — Готов, - священник сглотнул и зажмурился. Благодаря действию анестезии кожа практически не ощущала прикосновений, но он живо представил, как искусственные химерные клетки встраиваются между его собственными, становясь одним целым. Нио очень боялся, - но не операции, а того, что должно было случиться после неё. Крохотный шанс склонить чашу весов на свою сторону, которым просто необходимо было воспользоваться. Наконец, показать всем, что колосс асгардской системы на самом деле стоит на глиняных ногах. — Ну вот и всё, - услышав голос врача, Нио разомкнул веки. Обработанные биогерметиком раны стремительно затягивалась, не оставляя и следа. Недоверчиво пошевелив рукой, он будто бы ощутил слабую пульсацию внутри. — Как договаривались. Новейшая технология клеточной микротрансплантации. Сканеры эти клетки не обнаружат, а через пару недель всё рассосётся без следа. — Спасибо, - священник кивнул, поднимаясь из кресла, чтобы покинуть клинику. — Кстати, - хирург прицелился и бросил что-то розовое в таз с отходами, а затем снова развернулся к Нио. — Слыхали про того парня, который говорит, что Ковчегу конец? — Ну допустим, - священник насторожился. Он старался не подавать виду, хотя вмиг почувствовал себя напряжённым, словно сжатая пружина. — Да ничего. Просто, думаю, он прав, верно? Надеюсь, его не загребут. — Что ж, я надеюсь ровно на обратное, - бросил Нио и вышел прочь, оставив собеседника в недоумении. *** Гончий преследовал цели уже несколько дней. Всего за день он мог оставить позади десятки километров, лишь изредка прерываясь на сон и еду. Зоркими глазами он вычислял малейшие следы их присутствия, чутким обонянием улавливал едва различимые запахи. Его броня стала светлой, почти белой, чтобы противостоять невыносимой жаре. Гончий пытался полностью сосредоточиться на задании, но что-то всё время не давало ему покоя. Что случилось с миром? Неужели и сами люди, и всё, созданное ими, канули в Лету за столь короткий срок? На всём пути мутант не встретил ни одного очага цивилизации - лишь забытые Богом руины, гниющие останки, иссушенные скелеты. Иногда, силясь найти ответы, он тщательно обследовал развалины домов, но и там не находил ничего, кроме костей каких-то существ, брошенных хищниками и выбеленных беспощадным солнцем. Разве что в одном сарае, покосившемся и просевшем, Гончий нашёл человеческий череп, но тот рассыпался в пыль от неосторожного прикосновения. Ночами, сидя на верхушках заброшенных нефтяных вышек, разрывая острыми зубами плоть пойманного в пустыне зверька и глядя на мириады звёзд, усеявших тихое степное небо, мутант задавался этими вопросами и никак не мог найти на них ответа. Всё происходящее казалось чудовищно неправильным, но память никак не возвращалась. Ему оставалось лишь вновь и вновь тихо повторять своё имя, надеясь, что не забудется хотя бы оно, и надеяться на встречу с семьёй после того, как задание будет выполнено. “Эд Янг… Меня звали Эд Янг.” *** Нио безразлично глядел в полутёмный коридор сквозь решётку одиночной камеры. Снаружи, из-за неплотно прикрытых толстых дверей, доносился разноголосый шум - это толпа зрителей, пришедших посмотреть на сегодняшнюю казнь, рассаживалась по рядам гигантского амфитеатра. Двое полицейских в гладких шлемах, похожих на головы гигантских мух, ворвались в келью рано утром, словно голодные лисы в мышиную нору. Переворошив вещи, сметя со стола кипы бумаг и устроив совершенный беспорядок, они забрали всё, что могло иметь отношение к заранее сфабрикованному делу, надели на священника наручники и вывели из жилища, предварительно обыскав. — Я надеюсь, осведомителям выдадут премию? - Нио усмехнулся, бросая последний взгляд на оставленную позади распотрошённую комнату. — Они очень оперативно сработали. Жаль оставлять без поощрения такой незаурядный талант. — Просто заткнись, - буркнул страж закона голосом, изменённым до неузнаваемости преобразователем шлема. — Врезал бы тебе, но ты должен выйти на стадион в презентабельном виде. Священник промолчал в ответ. Он знал, что рано или поздно его поймают. Пришлось просто сделать это обстоятельство частью плана. Камера открылась. Ещё один “человек-муха” протянул ему тонкий хитиновый кортик, украшенный красным, точно кровь, камнем на рукояти. Ложный шанс победить в битве с выпущенными на арену чудовищами. Ритуальное оружие. Очень красивое и совершенно бесполезное. Охранник молча указал рукой вперёд, на раздвигающиеся двери, и Нио так же молча пошёл вперёд. Ослепительно яркий свет ударил по глазам. Приставив ладонь ко лбу, он различил заполненные людьми трибуны, возвышающиеся над жёлтым пятачком арены, словно горные вершины. Где-то там, в толпе, разместились и некоторые последователи Нио, которых священник специально попросил прийти сюда в день казни. Прямо перед ним из обычных трибун выдавалась правительственная ложа. В ней на мягких креслах полулежали два силуэта, знакомые каждому жителю Асгарда. Основание амфитеатра испещрили многочисленные ворота, подобные тем, из которых вышел Нио. Над амфитеатром кружили голубоватые, раздутые дроны-громкоговорители, похожие на португальских корабликов. “До чего же мы дошли, если для людей казнь - это развлечение…” — Дамы и господа! Сегодня на этой арене свершится правосудие над опасным диверсантом Нио Тёрнера! - задорным голосом вещал диктор. — Этот человек предал идеалы Асгарда, осмелившись при этом называть себя его спасителем! Скрываясь под личиной преданного жреца Матери Геи, он вносил смуту в умы людей! Что ж, сегодняшнему противнику он вряд ли сможет запудрить мозги! - безликий голос хохотнул над собственной шуткой. — Последнее слово? Нио молча кивнул. Голубой дрон снизился и выпустил из своего чрева микрофон на длинном членистом стебле. Наклонившись к нему, священник громко произнёс: — Если я лгу или заблуждаюсь, пускай меня разорвут на кусочки. Если же Матерь Гея видит, что я прав - пускай она не даст мне погибнуть, - он распрямился, давая понять, что спич окончен. — Смелое заявление! - дрон принялся медленно подниматься вверх. — Так не будем же терять времени! Уважаемые зрители, на арену выходит Гарм! Одни из ворот распахнулись, и на арену вырвалось существо размером не меньше льва. Создатель этой твари явно вложил в неё весь свой творческий гений. Гарм чем-то напоминал монструозного хамелеона, но лишь отчасти. Плотная чешуя с зазубренными краями была ярко-алой, с белыми полосами и пятнами, напоминающими мазки импрессиониста. Мощный хвост, похожий на кнут, с обоих сторон нёс ряды длинных, толстых чёрных шипов. Два кольца таких же, только более коротких, игл опоясывали толстую шею зверя, надёжно защищая её от возможных атак. Лапы казались безобидными, но обманчивое впечатление исчезло, как только наружу выдвинулись кривые полупрозрачные когти. На тяжёлой жабьей голове выделялись безумные жёлтые глаза с чёрным зрачком и огромный роговой клюв, как у черепахи. Увидев Нио, чудовище издало леденящий душу утробный рёв и ринулось на него, словно бык на тореадора. Священник выпрямился и отшвырнул жалкое оружие под аханье обомлевшей толпы. Дурацкий кортик шлёпнулся на песок. Гарм нёсся на всех парах, щёлкая бездонной пастью, и расстояние между человеком и монстром стремительно сокращалось. Когда до столкновения оставалось меньше десяти метров, Нио выставил вперёд левую руку. Феромонные клетки не подвели. Они выбросили в воздух сложные химические каскады, и резкий запах окружил Нио невидимым облаком. Гарм удивлённо заурчал и резко затормозил, недоверчиво обнюхивая воздух. Наконец, он подошёл к Нио, и тот, стараясь не показывать страха, погладил чудовище по чешуйчатой морде. Толпа, до этого затаившая дыхание, неистово взревела. Люди перевешивались через борта арены, бросали в воздух головные уборы, а кое-где даже вспыхивали яростные драки. Победоносно выбросив вверх ладонь со сжатым кулаком и продолжая гладить чудовище другой рукой, Нио окинул взглядом весь стадион, пока не остановился на правительственной ложе. Священник не знал, видят ли его лицо Сфирна и Дабойя, но, по крайней мере, очень на это надеялся. — Чудо! Это чудо! - крики неслись с разных концов амфитеатра. “Заметьте,” - устало подумал Нио, - “я это так не называл.” Опустив кулак, он утёр со лба выступивший пот и заметил шевеление у входов в коридоры под ареной. Стражники спешно выскакивали наружу, явно собираясь закончить то, что не довёл до конца Гарм. Клетки подали новый химический сигнал, и монстр, только что мирно стоявший рядом с Нио, бросился на асгардских солдат. Не теряя времени, священник рванулся к бортам амфитеатра. Он бежал зигзагами, взметая вверх облачка песка, чтобы уйти от свистящих в воздухе пуль. В боку закололо; дыхание начало сбиваться. Наконец, почти уверенный, что не достигнет цели, Нио поднял глаза и увидел перед собой борта арены. Из-за них ему навстречу тянулись десятки рук. Священник, не раздумывая, схватился за первые попавшиеся. Они подтянули беглеца наверх, и вскоре Нио уже скрылся в гомонящей на трибунах толпе. *** Путь был долгим и изнурительным. Соляная равнина оказалась еще страшнее степи. Здесь практически не было укрытий, не встречалась питьевая вода, а вездесущие мухи казались адской пыткой. Так что, когда на горизонте показался бывший остров, - плоский, низкий, с остовами многоэтажных зданий и неизменными мёртвыми кораблями вокруг, - Айка и Бруно не смогли сдержать радостного возгласа. — Ура! - Айка указала рукой вперёд. — Там и заночуем. — Может, там и вода есть? - с надеждой спросил Бруно, вглядываясь в очертания островка. — Мечтать не вредно, - девочка вздохнула. Зато гляди, как красиво! Пейзаж и правда был потрясающим. Казалось, дети очутились на другой планете. Кровавый закат пылал над безбрежной равниной, и мелкие лужи с горькой водой отражали его, отчего сама пустошь будто бы становилась розовой. Кусты солянки отбрасывали длинные ползучие тени, и ничто не нарушало величественную тишину вечерней пустыни. Пока откуда-то из-за горизонта не послышался нарастающий треск. — Айка! - Бруно крепко схватил её за плечо и молниеносно вытянул руку, указывая куда-то вперёд. — Что такое? - девочка прищурилась, силясь рассмотреть источник шума. И тут она увидела. Откуда-то из-за острова на них быстро надвигалась тёмная стена. Она росла вверх и вспучивалась, как морская волна, готовая поглотить сушу. Стая испуганных птиц, вереща, пронеслась мимо людей, едва не задевая крыльями их лица. Казалось, что это забытый древний бог выбирается из своей могилы, готовясь поглотить всё вокруг - полумёртвые сухие кусты джузгуна, серую мумию какого-то грызуна с белыми кристалликами на шерсти, и саму бесконечную, нестерпимо блестящую на солнце поверхность солончака. Даже мухи-соляницы принялись, расталкивая друг друга, нырять в горькую воду, где цеплялись к стенам и замирали, одетые в серебряные воздушные пузыри. — Скорее! - крикнула Айка, слегка пришпоривая Хищника. Зверь не стал мешкать и послушно побежал рядом; птица-часовой тревожно заверещала и исступлённо замахала крыльями, слетев со спины зверя. — В корабль спрячемся! - она указала на ближайший ржавый траулер, призраком возвышающийся неподалёку. — Лицо лучше прячь! А то глаза выест! Бруно не стал задавать лишних вопросов и принялся панически поправлять многострадальную тряпку. Соль хрустела под ногами бегущего зверя. Дети скрючились на его спине, словно эмбрионы, пытаясь защититься от летящей на них голодной орды. Облако саранчи неумолимо приближалось; воздух напоминался треском и шуршанием "бумажных" крыльев, и на землю легла страшная, бесформенная чёрная тень. Они с размаху влетели в сердце адского роя. Саранча облепила всех троих; участки оголённой кожи будто прижгли сигаретами - это летуны принялись за еду. Хищник взревел и завертелся на месте, пытаясь стряхнуть с себя полчища тварей. Противные пучеглазые насекомые забирались в волосы, карабкались по складкам одежды, набивались в рюкзаки и рукава и больно ударялись в лицо. От особо болезненного укуса Айка всхлипнула. Наконец, чёрный провал в брюхе траулера оказался совсем близко. Дети, зверь и птица кубарем ввалились внутрь, сбивая с себя яростно отбивающихся насекомых. — Это надолго, - произнесла Айка, переводя дух. — Может день лететь, может - два, может - пять. Хорошо хоть, что их есть можно. Воду экономить будем. Бруно молчал. Десятки хитиновых телец, казавшихся чёрными на фоне яркого неба, продолжали нестись, ведомые неизвестными инстинктами. Они облепляли всё на своём пути, включая корабль, и вскоре копошащаяся саранча уже закрыла собой почти стёршийся знак “биологическая опасность”, когда-то давно выведенный на борту мёртвого корабля.