Язык тела

Их брачная связь похожа на шаткий веревочный мост без перил, протянутый над бездной. Основание этого сооружения состоит из клятвы, что они давали друг другу на свадьбе: «Я буду уважать тебя». Досками на веревках служит вторая часть клятвы защищать и лелеять. Это так мало, что в приличном террийском обществе о таком заикаться просто неприлично, и несоизмеримо, подавляюще много, если говорить о человеке. Нисею снится этот мост над бездной в кошмарных снах. Он стоит на одном краю и смотрит на ледяную, отчужденную мглу с другой стороны. И кажется, будто старший супруг этой связью вытягивает из него силы, дыхание, саму душу, ничего не отдавая взамен. Нисей торгуется со видением, как грешник в холодном поту, предлагает все блага мира, которые может и не может достать. Ледяная мгла не становится теплее. Наяву связь ощущается, как чужое присутствие за спиной. Опаляет прохладой затылок, посылая мурашки по плечам. И одновременно, как комок в животе, слизняк под ребрами, прилипший к спине — вот это что. В первую ночь, после безличного, такого же, как это связь, секса Нисею больше всего хочется запустить пальцы себе в живот и достать это. Первое время ощущение тяжелого присутствия давит на психику. Нисей ведет себя как обычно: скрывается, ищет пятый угол и пользуется любой возможностью, чтобы снести себе крышу. Чтобы не ощущать эту херню под ребрами и не видеть во сне. Но продолжает знать, каждую чертову секунду помнит, где сейчас терриец и как себя чувствует — всегда поблизости и в добром здравии, всегда невозмутимый и холодный. Обезличенный, как дверная ручка. Белые глаза нелюдя преследуют его, даже когда террийца нет в комнате. Потому что смотрят на Нисея они изнутри, оттуда, где он не может спрятаться за улыбкой. А потом, как по мановению волшебной палочки, с чудовища снимают злые чары, и узы оттаивают. Мгла рассеивается, оставляя лишь мост в мягкую темноту. Зато теперь у Нисея под ребрами теплый клубочек, пульсирующий ровным и немного болезненным сочувствием! Это будто изнутри гладит мягкой лапой по сердцу и шепчет утешающие глупости, предупреждающе задевая коготками. Нисею это не нравится еще больше, чем равнодушный холод, ведь к этому привыкнуть куда легче. Поэтому он требует у террийца закрыться. Тот кивает — в этом кивке Нисей отчетливо читает облегчение — и учит закрываться. Вдвоем у них должно получиться. Нисей с облегчением возводит забор, стальную стену сейфа, за которой будет в безопасности, и теперь ему иногда снится, как он не стоит у моста, а сидит под запертым люком, снова один, и думает, ну не дурак ли... И вдруг терриец все еще оставил связь со своей стороны? Вдруг он все еще пьет Нисея? Вдруг через микроскопические щели еще что-то слышно? Проще вообще забыть, что где-то есть этот мост через бесконечность. Даже когда их отношения несколько налаживаются, Нисей не снимает блоков. Ему довольно того, что под сердцем остался крошечный, совсем маленький теплый уголек, от которого почти физически не хватило сил избавиться. Это напоминает Нисею, что он теперь не один, а ощущение чужого присутствия за спиной ощущается как мягкое крыло над плечами. Они пробуют быть в месте, и Нисей почти готов допустить мысль, что чужая близость не так плоха, как казалось. Алат — терпимая компания. С ним бывает весело. И для такого старого могущественного сноба он чудовищно мил и неловок. Возможно, они могли бы… А потом случается это. Нисей запарывает их брак. И трех лет не прошло. И теперь ему страшно открывать ту дверь, чтобы не увидеть, во что обратилась их связь, преданная Нисеем. Но он знает, что всему просто конец, потому что огонек под ребрами жжет, а крыло, накрывающее плечи, теряет свой вес. Терриец смотрит с той же заботой, что и прежде. Он знает — конечно, знает — и молчит. Как какая-то верная тряпка, прощающая любовнику любой загул! И клубочек с крылом остаются на месте, даже становятся еще мягче. Нисей ярится от такого обращения, исходит на жалость и яд. Было бы в разы легче жить, если бы супруг злился за нарушенную клятву. Но он не злится. И Нисей даже не может порвать с ним, потому что дипломатический скандал, смерть в муках и прочее, прочее. Алат этого не заслужил. Всего этого дерьма. Нисей даже раздумывает над тем, чтобы максималистически свалить на край вселенной и оттуда избегать общества Алата до скончания веков. Останавливают привычка к гедонизму и трусость. Спустя две недели бегства и отговорок Ра-Ни рассматривает идею капитуляции, чтобы всерьез упасть на колени и плакаться в жилетку. Алат ведь примет, безотказная жертва запечатления… В итоге терриец загоняет его в угол и заставляет все обсудить. Прям словами через рот! А Нисей может только улыбаться и бескультурно рыдать, пряча лицо и отвратительно пуская сопли. И жаться к твердой груди в поисках незаслуженного утешения. Кое, конечно, получает, потому что Алат кто? Самая как-назови-так-и-поплывет что-угодно Нисея. Это так выводит, что человек поднимает в памяти воображаемый образ связи, как когда строил стены вокруг него, и направляется с решительным намереньем порвать новообразования игрени здесь и сейчас. Потому что эта фигня появилась после свадьбы, и это наверняка можно как-то снести в отличие от брачных уз. Да там и замирает. Оказывается, пока Нисей старательно не смотрел, Алат ответственно занимался строительством. Гребаный ж он террийский муравей. На месте хлипкого мосточка из пары балок да тонких веревок высились стальные тросы из «Я твой». Безличные «Я буду защищать тебя и лелеять» стали уверенными «Я стану всем для тебя», «Я возложу мир и себя к твоим ногам», «Я последую за тобой». Нисей неуверенно коснулся перил — «Я тебя люблю», которое они говорили друг другу… Вот только нельзя было не заметить, что постройка Алата была на века — навсегда. Что ни слово, то канат, что ни чувство, то каменная плита. Слова же Нисея, слова человека, оказались подобны сухим листьям и паучьим нитям. Возможно, они даже были искренними, но каждый жест, каждое слово — временные. Неверные. Нисей не знал, почему они так различались. Из-за опыта ли, происхождения, или из-за случившегося недавно… Но одно было ясно — можно легко оборвать то, что он настроил, и тогда многое, если не все из того, что построил Алат, рухнет в ничто. Обратятся в пыль его слова, его чувства, искренние порывы сердца, которые он доверил Нисею. На которого он, оказывается, взаправду положился. Поэтому, как бы ни было больно жить с произошедшим, Нисей решил остановиться и вернуться. И все, что произойдет потом, все косяки и ошибки (у него никогда не было заблуждений по поводу своего дара неудержимо косячить) должны остаться. Раз уж они решили играть в игру, то пусть они будут на равных условиях. Для террийца нет ничего временного, но он рискнул доверить всего себя. В обязанностях Нисея было сделать так, чтобы его слово стало таким же крепким, как террийское, а чаяния супруга встречали поддержку на половине пути. Он уже провалился. Больше он в их браке настолько же сильно не слажает. Когда Нисей ушел, пообещав себе регулярно навещать узы, человеческие нити сверкнули сталью.