Соблазнить навсегда

— Что бы хотел ещё сделать? — эхом повторил Кенпачи. — Да. Если бы я была настоящей, — слегонца улыбнулась Орихиме и положила одну свою ладонь поверх его, которая сжимала её грудь. Другой ладошкой она возобновила осторожные, тягучие движения вверх-вниз по всей длине его члена. Кенпачи чуть ли не облизнулся. — Я тебя хочу так оттрахать, чтобы никакой другой мужчина не смог больше тебя удовлетворить. Тот самотык покажется тебе после меня детским мизинцем. По мере того, как Кенпачи говорил, в нём начал разыгрываться настоящий азарт. Никогда такого раньше с ним не было. С другой стороны, ранее его ни одна женщина и не спрашивала в лоб, что он хочет с ней сделать. А тут такая ситуация, такая возможность воплотить все свои желания в жизнь! Да и не только воплотить, а даже просто узнать об их наличии. То же подглядывание с дрочкой раньше его никак не вставляли, потому что и ситуаций таких не было — когда за углом плещется обнаженная красотка, на которую встает даже когда она по шею замотана в одежду. Обычно он и не спрашивал имён у проституток Руконгая, когда всё-таки ходил по ним. А ходил редко: зачем, когда можно напряжение выпустить на тренировочном полигоне или забываясь в угаре смертельной битвы, или, на крайняк, собственной рукой? — Хочу попробовать тебя, хочу узнать, какая ты на вкус. Потом трахнуть как следует. А затем посадить сверху. Буду лежать и смотреть, как ты меня в своё удовольствие объезжаешь. Кенпачи усмехнулся, когда увидел реакцию иллюзии на свои слова: она покраснела, но не так сильно, как это сделала бы настоящая Орихиме, приоткрыла рот от удивления, затем закрыла его, сглотнула и быстро посмотрела вниз, на свою руку, медленно растирающую мужскую твёрдую плоть. Кажется, она хотела что-то сказать, но Кенпачи устал терпеть возбуждение, которое хотелось всё сильнее и сильнее высвободить. Он отодвинул от себя её мягкую ладошку, взял за талию и усадил на край бассейна. Раздвинул её ноги так широко, как хотел, и устроился между ними. Высота бортика и глубина самого бассейна была достаточной в том месте, где он стоял, чтобы к развилке женских бёдер не нужно было сгибаться в три погибели. — Какая мягкая и мокрая, — прокомментировал Кенпачи, раздвигая пальцами скользкие от воды и естественной смазки складки. — Никогда не хотел раньше доставить женщине удовольствие таким образом, но... — Кенпачи посмотрел на розовощёкую Рыжую — у той глаза блестели и она покусывала костяшку своего пальчика от нетерпения, — тебя хочется не просто трахнуть, а съесть, взять без остатка, чтобы ты стала моей полностью. На последних словах мужчина погрузил большой палец до упора в горячую, упругую, но удивительно гладкую киску. Женщина выдавила тихий-тихий почти-стон. Кенпачи подвигал пальцем и, видимо, нашёл точку, от давления на которую Рыжая зажмурилась и охнула громче. Капитан ухмыльнулся: исследовать женское тело, оказывается, интересно! Раньше его подобное не привлекало ни на йоту. А теперь ему хотелось прощупать, попробовать на вкус, прочувствовать кожей, руками, членом, языком и даже слухом и обонянием каждый миллиметр женского тела. Конкретного тела, конкретной женщины. Жаль только, что сейчас она — всего лишь плод его собственного воображения и стараний одного немного повёрнутого учёного. Кенпачи облизнулся, вынул из иллюзии палец и припал ртом между её ног к сердцевине. Сначала он посасывал её складки и вылизывал горячую щёлочку, слушая как копия стала дышать чаще и тихонечко постанывать. Затем он в прямом смысле вошёл во вкус и стал проникать языком глубоко внутрь её влагалища. Ощущать шелковистую гладкость её солоноватых стенок было классно, а когда до его ушей стали доносится стоны, гораздо более сладкие, нежели ранее, то Кенпачи вошёл в раж. — Я не смогу так кончить, — захныкала иллюзия, положив дрожащую ладонь на голову Кенпачи, то ли желая подтолкнуть его поближе, то ли наоборот. — Что ты хочешь, чтобы я сделал? — спросил капитан, прекратив лакомиться её любовными соками. Он знал, как доставить ей удовольствие, но остро осознал в этот момент, что хочет услышать от неё, чего она хочет, чтобы она попросила его. Хотел посмотреть на её лицо, увидеть её реакцию. Не столько потому, что беспокоился — кончит она или нет, сколько потому, что к нему пришло осознание нового: его вставляет мысль о том, что его ОНА будет молить об удовольствии. Пусть краснеет, пусть смущается, пусть возбудится до такой степени, что захочет его достаточно сильно, чтобы плюнуть на свою стеснительность. — Что-нибудь, — выдавила из себя она. — Я не люблю такое, — смотрел на неё исподлобья Кенпачи. — Скажи прямо, честно — чего ты хочешь? Краснея сильнее, иллюзия-таки выдала ответ спустя пару секунд: — Поласкай меня, пожалуйста ещё. У тебя такой язык… Боже! — она прикрыла лицо руками, но вскоре опустила их. — Там… Мой… Местечко моё, вот это, — она пальцами раздвинула складки, обнажая клитор и приоткрывая взору Кенпачи то, какая она внутри, — пожалуйста, языком… Сделай мне приятно здесь. И-или пальцами! — выдала напоследок Рыжая, словно ей стало стыдно за то, что она просит мужчину сделать с ней ЭТО. Кенпачи ухмыльнулся. — Сразу так бы и сказала. Он снова склонился к её щелке и лизнул языком снизу вверх до красноватого бугорка. Рыжая всхлипнула от наслаждения. Когда Кенпачи закружил кончиком языка по этой напряжённой бусине, то ему пришлось вцепиться в бедра женщины, потому как от накативших ощущений она стала дёргаться и стонать громче и громче. Это конечно же сказалось на его мужском эго. — Боже! Я… Сейчас! — воскликнула иллюзия. Кенпачи понял — она сейчас кончит. Но вместо того, чтобы довести её до оргазма, он остановился и стянул её в бассейн. Она только разочарованно-удивлённо ахнуть и успела. Кенпачи поменялся с иллюзией местами. Теперь он сидел на бортике бассейна, а Орихиме была по грудь в воде. Нос её смотрел на его мошонку. Кенпачи цыкнул — и грудь не видать и ей не удобно. И переместился туда, где было не так глубоко. Жестом указал, куда ей надо перейти. Немного нахмурившись, Орихиме повиновалась и встала между его разведённых ног. Теперь вода доходила лишь до её налившихся сосков. — Ну что, побольше твоей тыкалки будет? — усмехнулся Кенпачи, сжав основание члена в кулаке. Иллюзия на секунду отвела взгляд в сторону и покраснела. Затем стыдливо кивнула. А затем все-таки вернула взгляд обратно, со смесью интереса и стыда разглядывая мужское достоинство так близко. — Ты хочешь, что бы я… — тихим сиплым голосом спросила она, но до конца не договорила. — Немного отсоси для начала. Щеки иллюзии вспыхнули ярче. Кенпачи про себя отметил что, видимо, машина на ходу учится — сейчас эта Орихиме больше походит на себя-настоящую, чем поначалу. Хотя… так ли он хорошо её знал, чтобы утверждать такое наверняка? Этим и другими вопросами Кенпачи мог бы задаться и задался бы, но, преодолев некоторый барьер смущения, Рыжая наклонила голову и поцеловала одними губами верхушку головки его члена. Мысли все молниеносно покинули голову капитана. Он вцепился в бортик бассейна, потому что идея положить руки на голову женщины и подтолкнуть к себе оказалась очень уж соблазнительной. Но вдруг он сломает иллюзию? Они же слабее оригиналов. Тот же Кучики только сейчас стал держаться с ним в бою дольше пятнадцати минут. Последнее что хотелось Кенпачи, это чтобы прямо во время минета, который уже обещал ему море блаженства, иллюзия задохнулась и растворилась в воздухе, оставив его неудовлетворенным и с болезненно-каменным стояком. Головку обволакивало нереальной теплотой и мягкостью рта. Рыжая старалась не задевать зубами его плоть, хотя когда это происходило, по коже Кенпачи словно ток пробегал. Это был охренительно нежный и вместе с тем возбуждающий минет. Самый нежный, самый охренительный! «А если бы эта Рыжая была настоящей!..» — думал Кенпачи, наблюдая как иллюзия стала покрывать маленькими частыми поцелуями его член снизу вверх. То, что Рыжая с его членом в руке и губами на головке смотрелась потрясно, никто не стал бы спорить. Но это было настолько… — Красиво… Кенпачи не смог не признать: он хочет соблазнить эту женщину. Настоящую, с иллюзией уже всё понятно. Чтобы она стала его женщиной, и только его. Чтобы она… Ох! Кенпачи не был мастером на выдумки, но вот что бабы творят с ним! В голове вспыхивали образы того, как и где он с ней занимается сексом, появлялись словно из ниоткуда желания, которые раньше не волновали его и без того не сильно загруженную тяжкими думами голову. На самом деле, он не хотел ничего невыполнимого или дико извращённого, но сила, с которой примитивное желание присвоить себе эту женщину охватила его, затмевала всё остальное и кружила голову. Она испугала бы, не будь Кенпачи собой. Но он был Сильнейшим, самым бесстрашным воином. Его собственные желания никогда его не пугали. Он захотел — он сделал. Захотел взять — взял. Кажется, Рыжей и самой понравилось ласкать ртом его плоть. Особенно после того, как он коротко высказал своё мнение только что. «Хорошая иллюзия. Хочет выполнить свою задачу. Киске — грёбаный гений…» — в который уже раз Кенпачи признавал про себя этот факт? Хотя какая кому нахер разница — продолжал думать он, ведь не в ноги же бывшему капитану кланяться за то, что его машина сотворила охренительный минет. Который, кстати, грозил скоро кончится — Кенпачи начал подходить к краю, по мере того как Рыжая начала уверенней обрабатывать его плоть. — Харэ, — почти что пробасил Кенпачи. Предел был близко. Ему хотелось кончить, но он решил, что сделает это не в рот или даже на её восхитительнейшую грудь, а В НЕЁ. Никогда в жизни… Которое это уже по счёту «никогда до этого в жизни»? Впрочем, хрен с ним! Никогда ещё в жизни он так сильно не хотел взять женщину и кончить, находясь внутри неё, как сейчас. «Если б она была ещё настоящей», — слегка тоскливо подумал капитан. Опять. Не обращая внимания на удивлённые ахи и вопросы, Кенпачи спрыгнул в бассейн, развернул женщину спиной к себе и прижался членом к аппетитной попке. — Держись за край крепко, — посоветовал Кенпачи. — Звучит многообещ… А! — женщина вскрикнула, прерывая попытку ответить, когда Кенпачи без всяких церемоний резко вошёл в неё.