Соблазнить навсегда

Вода в бассейне приятно грела тело, расслабляла, но Кенпачи не хотел размариваться сильно. Он хотел Орихиме. Хотя бы её копию. Заодно потом поспрашивает её ещё про оригинал. — Подойди, — хрипло приказал Кенпачи. Орихиме не сдвинулась с места. Он повторил приказ. Она опустилась на колени перед ним на бортике. — Подойди, — мягко попросила Орихиме. Кенпачи не шелохнулся. Она не повторила просьбу. Протянула к нему руки. Кенпачи хотел подойти и стянуть резко за эти самые протянутые к нему руки девушку в воду. Чтоб неповадно было ему приказы отдавать. Но она улыбнулась, стоило ему только шевельнуться в её сторону. Эта улыбка стоила целого состояния. «Какого чёрта?» — вопрос, который он так и не задал даже сам себе. Их лица были на одном уровне, благодаря глубине бассейна. Орихиме нежно провела своими тонкими пальчиками по его суровому лицу, испещрённому шрамами, уделила особое внимание шраму, оставленному Уноханой. Наклонилась и мягко поцеловала его глубокий шрам. — Хочешь, уберу? — тихо спросила Орихиме. — Нет, — ответил Кенпачи. — Нет необходимости, — добавил он, когда не увидел удовлетворения от своего ответа в её глазах. — Всё равно не сможешь. — Думаешь? Она мягко прижала свои губы к его. — Знаю. Он раскрыл рот, позволяя ей мягко вести в поцелуе. — Это что-то важное? Она на несколько секунд прервалась, чтобы так же мягко расцеловать его лицо. Пальцы её опустились на его шею. — Её силы слишком уникальные, чтобы их можно было повторить запросто. Кенпачи слишком безропотно позволял женщине вести. Даже поцелуй. Даже с пресловутым «ради Орихиме, ведь она сама вся соткана из нежности и ласки». Как и нынешняя копия, которая после страстного, горячего, даже распутного первого сношения, сейчас действовала почти целомудренно. «Насытилась, видимо», — решил Кенпачи. — Я — уникальна? — Ты тоже. Каждая из вас уникальна. — А ты… — Орихиме закусила губу, словно в сомнении, — как часто вызывал меня? — Ты не знаешь? — удивился искренне Кенпачи. — Нет, — также искренне пожала плечами Орихиме. — По отдельности я ещё помню наши… разы. Но если было нас несколько, то — нет. «Странная железка», — подумал Кенпачи, но наплевал тут же на это. Всё было не важно. Кроме того, что самая для него желанная женщина была перед ним и с удовольствием делала всё, что доставляло им обоим удовольствие. Хоть то было нечто жаркое, порочное и греховно сладкое, хоть нежное, ласковое и по-невинному соблазнительное. Всё одно — всё затягивало его на дно, откуда было уже не выбраться. В паху тянуло. В низу живота тоже. Член и яйца жаждали внимания как обычно. Где-то в непонятном месте, не то в груди, не то в долбанном низу живота, тянуло-перетягивало, скручивалось и сжималось далеко не как обычно. Настолько, что Кенпачи захотел утянуть на дно бассейна Рыжую в воду, в свои объятия, и так там и сидеть, пока это тянуще-щемящее чувство не отпустит. Орихиме вдруг с полустоном ахнула. Кенпачи нахмурился — его клон подкрался сзади его женщины, пока тот был отвлечён её нежностями, и стал ласкать пальцами её между ног, попутно массируя грудь. Орихиме покраснела. — П-погоди! — она попыталась убрать с себя его руки, но клон лишь интенсивнее стал стимулировать её, проникнув во влагалище пальцами, пощипывая сосок. Кенпачи залюбовался невольно таким зрелищем. Только что эта совсем не невинная овечка заглушала членом клона во рту свои распутные стоны, в то время как в её киску от души изливался его собственный. А сейчас она краснела и прижимала костяшки пальчиков к своим губам, сдерживая всхлипы и стоны, пока её ласкали только пальцами. — Орихиме стыдно бы было? — Да. — Недавно ты себя вела не так. — Всё равно с-стыдно! — вскрикнула на последнем слове Орихиме, когда клон опустил голову и прикусил её за изгиб плеча. В том самом месте… — Эй! Кенпачи молниеносно ударил клона в порыве резко вспыхнувшей ревности. Никто не смеет метить его женщину кроме него! Ну и пусть, что она тоже иллюзия! Орихиме тихо вскрикнула, только уже не от страсти, и упала в объятия Кенпачи, который быстро стянул её в воду. — Зачем? — ошеломлённо уставилась она на него. — Нехер. Ты — моя. Кенпачи подхватил Орихиме под колени, не без удовольствия сжал её попку руками и приподнял. Девушка схватилась вынужденно за его плечи. — Покажи. Она отодвинула волосы в сторону. На коже красовался красный след. До крови он не прокусил. Как Кенпачи в тот раз. Кенпачи посмотрел внимательно на это место. Рот стал наполняться слюной, а желание заклеймить свою женщину, граничащее со звериным инстинктом удержать самку, затмило сознание. Мир вокруг перестал существовать. Был только он, его возбуждение и желание сделать женщину в его руках своей, целиком и полностью. И, собственно, сама Орихиме. Его член затвердел до боли в головке, даже в тёплой воде бассейна. Ему даже не составило труда войти в горячее-горячее лоно Орихиме одним движением. Кенпачи просто опустил руки, насаживая девушку на всю длину своего ствола. Когда она вскрикнула от неожиданности, и, да — на сей раз снова от страсти, он сомкнул челюсти на её коже. Судя по её стонам и крикам, боль от укуса вовсе не мешала получать массу удовольствия от интенсивного проникновения. Вода вокруг плескалась так, что вскоре они оба были мокрыми насквозь. Орихиме поощряла даже этот захват зубами, прижимаясь всем телом к Кенпачи. — Пожалуйста! Сильнее! Орихиме почти рыдала от ощущений. Но когда Кенпачи стал кончать, с прежней силой, о которой он и не подозревал — для второго-то раза — у девушки просто напрочь пропал голос. Она сладко сжалась внутри вокруг его члена, отчего у Кенпачи чуть не пошли тёмные круги перед глазами. Она просто прижалась к нему, что было мочи — обнимая внутри мышцами, снаружи руками и ногами. Когда Орихиме стала дышать, Кенпачи понял, что у неё перехватило дыхание на время. Это умаслило его самолюбие. А когда он увидел её шею… — Скажи. Скажи мне, что Орихиме примет это. Кенпачи не ожидал, что в его голосе проскочит мольба. Но это произошло. Он жаждал до исступления, чтобы это клеймо было на настоящей Орихиме, а не на какой-то иллюзии. — Она уже приняла. В груди Кенпачи взвилась почти щенячья радость от этого ответа. Непонятно почему. Что могла пообещать иллюзия? Которая была создана его воспоминаниями с подозрительной точностью всех деталей. Радость тут же стала остывать. Внезапно осенившая мысль заставила Кенпачи почувствовать гнев…