Соблазнить навсегда

Кенпачи был… разочарован? Или наоборот рад? Он не мог понять. Потому что Орихиме была… Очень знакомой. Урахара постарался на славу — клоны до этого были ну просто неотличимы от Орихиме. По вкусу, по запаху, по теплоте и мягкости. А чего он ожидал? Что будет всё абсолютно иначе? Нет, многие ощущения были знакомы. Но чувства были… Не столько новыми, сколько более интенсивными. От её запаха он хотел рычать, от мягкости соблазнительных форм хотел впиться в губы, одновременно заняться сексом с ней и так и не разрывать поцелуй, пока они оба не начнут терять сознание от череды оргазмов. Пока в глазах не потемнеет. Орихиме оказалась в реальности чуть более податливой и беспрекословно принимала его правила игры. Видимо, Кенпачи нравились женщины с характером, иначе как ещё объяснить то, что клоны Орихиме были более дерзкими? Хотя, возможно она ещё покажет себя — решил он. Быстро выяснилось — не покажет. Но Кенпачи не был разочарован. Казалось, он знает Рыжую уже вдоль и поперёк, но каким бы гением не был Урахара, в итоге стало ясно — никто не идеален. В прошлые разы Кенпачи заводился мгновенно, вполоборота, стоило ему только увидеть знакомый силуэт. Сейчас он горел. Но сгорал медленно. Хотелось продлить это состояние максимально долго, пусть даже это его бы убило. Кенпачи оттянул широкую лямку платья. Шея Орихиме была чиста, нетронута от слова совсем. Никаких следов от зубов, которые Кенпачи так жаждал сохранить на её теле, что даже иллюзии в определённый момент стали приходить к нему уже с отметиной. Машина работала — она удовлетворяла запросы. Кенпачи захотел поставить своё клеймо на этом мягком, нежном, молочного цвета теле. Настоящее. Но когда опустил лицо к шее и коснулся губами тёплой кожи, желание пропало. Как можно портить такое? Вместо укуса он поцеловал кожу. В горле встал ком. — Я тебя хочу. Сильно, — почти прохрипел Кенпачи своим и без того низким скрипучим голосом. — Хочу тебя отметить. — Дерзай, — ответила Орихиме, поощрительно массируя его затылок, приближая его к своей шее. — Я тебя не стану останавливать. — Ты слишком нежная, — проворчал Кенпачи и уткнулся в изгиб, вдыхая запах её кожи. Уже один запах настоящей Орихиме сводил его с ума, что же будет, когда он… займётся с ней любовью? Странно, но прямо сейчас не возникло ни малейшей запинки, никакой проблемы, связанной с тем, что обычно Кенпачи бы сказал по простому: «хочу её трахнуть». Нет, сейчас такое в его голову даже не лезло. — Я не рассыплюсь в твоих руках, какой бы «нежной» ни была. — Нет. Но если я потеряю контроль, тебе будет больно. То ли Орихиме слишком задумалась над ответом, то ли Кенпачи её обескуражил своими словами, которые прямо говорили о том, что он не считает её неодушевлённой иллюзией, но не тратя времени Кенпачи вернулся к её губам. Да, она точно нежная. Нет, не рассыпется. О, чёрт возьми, да — она просто огонь! Она — пламя, которое сжигает его. В порыве Кенпачи схватился за платье и порвал верх. В отличие от того раза втроём с собственным двойником, ему в руки не легла голая грудь. Кенпачи привык, что если на Орихиме-иллюзии и было что-то, то под этим не было ничего. Когда руки ощутили ещё преграду, он прекратил целоваться и с лёгким удивлением посмотрел вниз. И почувствовал, как члену в штанах стало ещё теснее. Простое светлое нижнее бельё прикрывало два пышных сладких полушарий. «Твою ж мать, почему это сильнее возбуждает, чем просто голые сиськи?» — недоуменно осознал мужчина. Ещё он осознал, что ему жарко и на нём слишком много одежды. Не долго думая, он скинул капитанское хаори и меч рядом на край бассейна и далее спрыгнул в воду вместе с Орихиме, которая удивлённо ахнула. В воде он быстро обнажил её тело. Капли воды красиво стекали по всем её изгибам, стоило только Орихиме попытаться выбраться, из-за чего Кенпачи естественно не дал ей этого сделать. — Ты хочешь… В воде? — Да. — Тогда, — Орихиме повернулась к нему лицом. Она закусила на секунду губу и тут же спросила. — Ты позволишь мне тебя раздеть? Кенпачи встал там, где было мелко. Орихиме стала его раздевать, но из-за очевидных проблем, вроде разницы в росте, процесс обещал затянуться. В нетерпении, Кенпачи полностью обнажился и скинул мокрую одежду комом куда-то к хаори и катане. На Рыжей ещё оставались остатки платья, верхняя тряпка и нижнее белье под юбкой. Демонстрируя как красиво и соблазнительно напрягались его мышцы, Кенпачи быстро изничтожил всё, что прикрывало это восхитительное тело хоть немного. Когда закончил, сгрёб женщину в охапку. Его твёрдый член упирался в плоский, но мягкий женский живот. Ему очень хотелось сотворить с настоящей Орихиме что-то, что он проделывал не раз с иллюзиями. Например быстро, резко насадить на себя её, позволить отсосать ему или потереть членом между её аппетитными грудями. Почему-то сейчас этого ничего не хотелось. Просто хотелось… любить. — Вдохни поглубже. Орихиме раскрыла глаза от удивления, но выполнила приказ. Кенпачи тоже вдохнул сколько смог и нырнул на глубокое дно бассейна вместе с ней. Они обменивались под водой воздухом, пока целовались. Кенпачи прижимал к себе свою женщину, она обнимала его за шею и позволяла с собой делать, что тому взбредало в голову. Она покорно развела ножки, когда Кенпачи опустил одну руку к её киске, позволяя ему играть с клитором, проникать внутрь и ласкать там пальцами. Когда воздух закончился они вынырнули. Но Кенпачи не дал как следует отдышаться девушке. Он с новыми силами набросился на её рот, сминая губы. Орихиме в долгу не долго оставалась и вот уже Кенпачи снова глухо рычит, когда ощущает её мягкую ладошку на своём члене. Она мягко, неспешно растирала его член по всей длине, можно даже сказать робко. Кенпачи казалось, что Орихиме ещё меньше в его руках, чем была на самом деле. Казалось, что она его не сможет принять. Но Орихиме была такой податливой, так искренне реагировала на каждое его касание, так… сама жаждала продолжения, что он отбросил все сомнения. — Все иллюзии — ерунда. Ты — невероятная. Женщина… что ты со мной сделала? — чуть не простонал Кенпачи. Не успела Орихиме удивиться сказанному, не успела ответить. Кенпачи схватил её под колени и всё-таки насадил на свой член. Орихиме вскрикнула. Кенпачи хотел сделать всё в привычном ключе — быстро, жёстко, жадно. Но делал всё нарочито медленно. Но не останавливаясь. Орихиме задышала чаще, задвигала попкой слегка, прося ускориться., но Кенпачи специально растягивал удовольствие. Ощущения были не такими острыми и накатывали не так стремительно, как было с иллюзиями. Не было ощущения, что вот-вот сознание можно потерять, если кончить. Было иное. Кончать быстро не хотелось. Кенпачи начал двигать бёдрами сильнее, но с паузами. Орихиме стонала громче. Внутри было почти до боли узко. Кенпачи первые несколько толчков делал с усилием. Но дьявол свидетель, это было приятно! На лице Орихиме виднелась боль, но удовольствие было сильнее. — Принцесса. Ты такая горячая. Такая тесная внутри. Хочу тебя брать, словно сумасшедший, но не могу. — П-почему? — ответила еле-еле Орихиме, между вздохами и стонами. — Тебя нельзя трахнуть, как дикому зверю. Тебя надо любить. Нежно. Пожалуйста… — Кенпачи остановился, член был глубоко погружён в её влагалище, которое судорожно сокращалось, хотя Орихиме ещё не кончила. — Пожалуйста, скажи, как мне тебя любить. — Люби как хочешь. Кенпачи, не сдерживайся. Отпусти контроль. Я не сломаюсь! — заверила его Орихиме, его малышка, которая всё-таки была очень страстной. Кенпачи вышел из бассейна, по-прежнему находясь внутри своей женщины. — Высуши нас! — приказал он. Мгновенно горячие потоки воздуха сдули всю влагу с кожи и почти полностью высушили их волосы. — Кровать. Орихиме не видела, но за её спиной возникла кровать, на которую Кенпачи вместе с ней лёг. Он взял её под колени, развёл ноги пошире, затем поставил руки по обе стороны от её головы. И начал двигаться… Как изначально хотел, как потом расхотел, но желание вернулось… Кенпачи был зверем, который лишь отчасти и на время мог смягчаться. Сейчас его Принцесса разрешила ему забыться, отпустить контроль. Снова накатило знакомое острое удовольствие. Оно подкреплялось мыслью о том, что он сейчас так неистово брал не просто какую-то иллюзию, а настоящую, ту самую Орихиме. Это приводило его в эйфорическое состояние. Член снова горел, каждое нервное окончание трепетало от удовольствия, от ощущений. Слух ласкали стоны Орихиме, которые быстро переросли в крики. Женщина, его женщина. Она почти плакала, держалась то за простынь, то за его руки, как за столбы опорные. Она разводила сама ноги шире, приподнимала попку и двигала бёдрами навстречу, чтобы доставить им обоим больше удовольствия. Её грудь так красиво колыхалась от резких толчков, а мокрые звуки секса, когда член снова и снова вгонялся до основания в её тесное, горячее, текущее абсолютно бесстыдно влагалище, раззадоривали сексуальный голод ещё больше. Словно и не было тех головокружительных раз с иллюзиями, словно не было состояний, когда кажется, что-либо ты кончишь, либо отключишься. Всё было впервые. Хотя было прожито не один раз. — Я скоро кончу. Кенпачи почти рычал. Почти по слову на движение бёдер. По слову на каждый новый толчок внутрь Орихиме, по ещё слову-двум на каждое движение обратно. — Кончи. Кричи! Моё имя. Я хочу! Чтобы. Ты знала! Кто. Тебя довёл! До такого. Кто! Тебя наполнит. Чья ты! Последняя фраза прозвучала как вопрос. — Я твоя! — простонала Орихиме. Сдалась без боя. Разочаровало ли это Кенпачи? Ничуть! — Кому… ты… принадлежишь? — Тебе! Я твоя, Кенпачи… Ах!!! Слова Орихиме проникли в самое нутро Кенпачи. Он ускорился, словно это был его последний секс. Яйца ощутимо набухли, во рту скопилась густая слюна, которую некогда было сглатывать. Кенпачи в последний раз двинул задом, резко, напористо. Он лёг на Орихиме, будто не хотел, чтобы она из-под него куда-то делась. Придавил бы её собой, но он опирался на локти и таким образом давал ей более-менее дышать. Он глубоко и властно, жадно стал целовать Орихиме, практически вминая её в мягкую кровать. Он почти был готов кончить… Тут между вновь мокрых, только от пота, тех стала протискиваться ладошка. Кенпачи приподнялся, но только до тех пор, чтобы Орихиме могла коснуться себя и довести до оргазма. Когда стенки её влагалища стали быстро сокращаться, Кенпачи был готов реветь как лев. Но вместо этого он продолжил целовать свою женщину. И снова трахать. Когда он достиг предела, на него накатил тяжёлый, томный оргазм. Казалось, что сперма стала невероятно густой и вязкой и с трудом выталкивалась из яиц по уретральному каналу. Казалось, что слух настолько обострился, что стало слышно, как он заполняет Орихиме внутри. Когда семяизвержение наконец закончилось, Кенпачи подумалось, что живот Орихиме должен был увеличиться — насколько по ощущениям из него много спермы она смогла выжать. Он приподнялся над женщиной — своей женщиной! — и провёл рукой по её животу. Нет, он был такой же. Разве что… Кенпачи интереса ради провёл с большим давлением и… О, да, он почувствовал в одном месте уплотнение — там, глубоко внутри влагалища Орихиме, была головка его члена. — Всё-таки ты слишком тощая, — усмехнулся тихо Кенпачи. — Я слишком… Костлявая? — так же тихо от усталости спросила Орихиме. — Нет. Не костлявая. Просто я чувствую свой член внутри тебя. Орихиме с простодушным любопытством провела сама по своему животу, затем точно также ещё раз, надавливая. — Ох! — охнула Орихиме. Кенпачи крякнул — Орихиме нащупала его член внутри себя и надавила прямо на какую-то «ту самую» точку, которая вызвала и у неё кратковременный прилив оргазма и у Кенпачи. Ещё один небольшой сгусток спермы спустился в неё. Кенпачи подвигал бёдрами немного, сравнивая ощущения, заодно позволяя Орихиме получить от произошедшего больше удовольствия. Точно как и иллюзия, внутри Орихиме обхватывала его член туго, как перчатка. Но было всё намного живее… Натуральнее, что ли? — Женщина… Орихиме. Ты моя. Ты никогда не захочешь больше никого другого, кроме меня. Орихиме распахнула свои красивые глаза. Красивые, как осень — подумалось Кенпачи. И на сей раз ему даже не взбрело в голову отругать самого себя за всякие «нежные», «бабские» сравнения. Орихиме ведь на самом деле была красивой. Удивительно… Прекрасной. Даже когда это была не она, а её иллюзии, даже когда эти иллюзии пошло стонали и раздвигали перед ним ноги, аки заправские руконгайские проститутки. — Я и так никого не хочу. Уже давно. Кенпачи усмехнулся. — И давно ты перестала «играть»? — Когда почувствовала твою возбуждение. Не в теле. Когда ты ещё был на расстоянии. Мне показалось… Ты так сильно хотел меня, что я сама начала распаляться до того, как ты даже ко мне прикоснулся. Ты на меня так сильно влияешь! Кенпачи! Орихиме протянула к нему руки. Кенпачи нехотя вышел, сначала, из неё. Медленно, смотря за тем, как раздвигаются и обратно смыкаются её половые губы, когда он вытащил головку, чуть более широкую, чем толщина ствола члена. Белёсая сперма обильными сгустками стала вытекать из Орихиме. Член дёрнулся слегка, но большее возбуждение ещё не успело подняться в Кенпачи. И только потом он лёг рядом и притянул в объятия женщину. Свою женщину. Он совсем позабыл, как приятна и мягка её грудь. Тут же исправил эту оплошность. Орихиме от удовольствия вздохнула и тихонько застонала. Кенпачи лениво продолжил мять грудь и медленно играть пальцем с соском. Орихиме поддалась ближе, видимо, желая большего. — Не знаю как, но ты будешь со мной. Всегда. — Клянёшься? — Клянусь. Через какое-то время усталость прошла. Вернулось возбуждение. Орихиме надавила на грудь Кенпачи, намекая на то, что он должен был лечь на спину, что он и сделал. Она расположилась между его ног и помассировала яички, головку члена, затем опустила голову… Кенпачи стонал, словно раненый. Минет был не столь удовлетворяющий… сколько красивый. Он наслаждался. Чёрт подери, он ЛЮБОВАЛСЯ тем, КАК именно Орихиме вылизывала его, целовала, сосала и снова вылизывала, по всей длине, только головку, потом пытаясь взять как можно глубже его в рот… Затем она остановилась, когда Кенпачи был в нескольких шагах от оргазма. — Женщина! — по сути, это слово Кенпачи использовал как ругательство. Орихиме улыбнулась. — Меня зовут Орихиме. — Орихиме! — столь же лаконично. Она оседлала его. Член быстро проник внутрь мокрой и горячей киски. Видимо, она себя ласкала, пока ему отсасывала. Кенпачи наслаждался каждой секундой. Следующий оргазм пришёл быстро и был не таким волнительным и долгим. Скорее острым и захватывающим дыхание на секунду-две. Но после него Кенпачи почувствовал, что на сегодня или на ближайший час он пуст. — Я клянусь, что буду с тобой, Кенпачи. Пока наша с тобой вечность не закончится.