***
Чимин рад, что не заставил ждать Юнги из-за своего достаточно долгого прощания с Чонгуком, потому что опоздание на встречи считались дурным тоном, а если ты опаздываешь на важные переговоры, касающиеся процветания целого государства, то тебя можно посчитать изменником, который совершенно не заботится о хорошей жизни подданных. — Надеюсь, что Вы хорошо выспались, Мин Юнги, — произносит Чимин, садясь в кресло, стоящее возле вычурного стола. — Выделенные покои оказались очень удобными, — добродушно отвечает Юнги. По его интонации можно было сказать, что сейчас он находился в довольно хорошем расположении духа, а значит, переговоры должны пройти успешно. — Итак, займёмся деловым вопросом. Правители государств долго обсуждают все нюансы поставок шёлка: торговые пути, охрану, стоимость. И сходятся на условиях, которыми довольны обе стороны. Все условия прописывает в договоре секретарь королевства Пак, а в конце всё закрепляется подписями правителей двух государств.***
Тэхёну кажется, что это утро самое худшее в его жизни. Вчера в состоянии шока он еле-еле нашёл свои покои, а потом нехотя разделся и упал на кровать, сразу впав в забытьё. Ему снился нескончаемый гнев отца и то, как его вспарывают тысячами ударов хлыстов по спине, которые рассекали нежную кожу. Часто Тэхён просыпался в слезах, а затем снова провалился в этот кошмар, из которого не было выхода. Тэхён встаёт с кровати, спускает с себя лёгкую сорочку и смотрит в зеркало на своё худощавое тело. Весь его живот, ключицы покрыты видными отметинами альфы. Тэхён хмурится, к горлу подкатывает противный комок того, что он вчера съел. Ему противно от самого себя такого грязного и испорченного. Ему приходит в голову мысль закончить всё это прямо в этой комнате, но потом понимает, что своим самоубийством на территории другого королевства подвергнет опасности тысячи судеб невинных людей. Ким быстро бежит в туалетную комнату, отведенную под его покои, и чистит желудок. Его вырвало от самого себя. Раньше Тэхён думал, что ещё больше себя возненавидеть он никогда не сможет, он ошибался. Ещё как сможет. При рождении Тэхён убил своего папу, в восемнадцать же он похоронил свою честь. В груди и горле жжёт, и это совсем не из-за того, что пришлось надрывать организм. Тэхён не знает, как будет смотреть в глаза своему отцу, и жжение - результат непосильной вины и нарастающего стыда. Как ни странно, Ким не винит незнакомого альфу, потому что только он виноват, что поддался этому искушению. Тэхён осознаёт, что подсознательно уже давным-давно грезил об этом, а тот альфа просто удачно подвернулся. На его месте мог быть любой. Тэхён обмывается, благодарит судьбу, что к нему никогда не представляли особое количество прислуги, в этот же раз вообще обделили помощниками. Ким трёт отметины мочалкой в некоторых местах до крови, словно пытаясь стереть. Горячие слёзы не прекращают стекать по щекам. Он пытается смыть с себя весь позор, а с ним и запах мяты, Тэхёну кажется, что он полностью им пропах. Киму до сих пор мерещится в воздухе эта мята. Ему кажется, что запах даже внутри него. Ким невольно вспоминает нежные прикосновения языка альфы к шрамам, но старается все мысли прогнать прочь, продолжая усердно тереть кожу. Вода потихоньку начинает розоветь, а Тэхён чувствует неприятное, отрезвляющее щипание. Омега обтирается полотенцем, которое тоже потихоньку начинает приобретать бледно-красный оттенок. Тэхён обрабатывает увечья мазью, чтобы не занести инфекцию. Скорее всего, из-за привычки, нежели из-за того, что не хочет заразиться какой-то гадостью. Ким выбирает самый закрытый из своих костюмов, чтобы свести к нулю возможность, что кто-то из посторонних увидит его отметины. Никто не должен узнать о случившемся, ведь незнакомый альфа пообещал убить Тэхёна, если тот проболтается. Хотя сейчас Ким не дорожил своей жизнью, он вообще никогда её не считал ценной, но всё равно он не хочет подводить альфу, который подарил ему хоть немного нежности прошлой ночью. Теперь Тэхён знает точно, что нежности он не достоин. Ким с опаской выходит из своих покоев, сразу же встречаясь с Сокджином. Брат смотрит на него изучающе, словно читает всё по лицу. — Что-то случилось? — Нет, всё в порядке, просто спалось плохо, — тихо бубнит под нос Тэхён, надеясь, что солгать у него получится. А в душе снова себя корит. Ким Тэхён к своим восемнадцати годам стал убийцей, шлюхой и лжецом. — Мы скоро отъезжаем, — оповещает старший брат. — Ты все вещи собрал? Тэхён кивает. Он даже практически ничего и не доставал из своих чемоданов.***
Когда во внешнем дворе замка собираются все гости, чтобы рассесться по своим каретам и отправится в путь, Тэхён в толпе замечает того самого альфу, вокруг которого крутилось множество прислуг. «Наверное, он очень знатный», — думает Ким. Тэхён замечает, что того знакомого альфу провожает сам король Пак, и при прощании они даже пожимают свои руки. И если бы не заполонившая всё существо нескончаемая боль и отвращение к себе, их место бы занял огромный нездоровый интерес. — Что ты такое увидел? — Тэхёна от наблюдения отвлекает голос Сокджина. — Ничего, — отрицательно качает головой Ким, переводя взгляд на брата. В глазах Джина читается неподдельное волнение, и Тэхёну хочется сказать, что не стоит тратить на него свои нервы, ведь он не достоин. Тэхён достоин только безразличия и холода. — Значит, быстрее садись, не раздражай отца, — советует Джин, слегка подталкивая младшего Кима в сторону их кареты. Спиной Тэхён ощущает нарастающий с каждой секундой гнев отца. Возможно, поездка домой не пройдёт гладко. Теперь Ким вообще не уверен, что хоть что-то его в жизни может пойти гладко.***
Чимин прощается с семьёй своего омеги, уже хочет извиниться за то, что Чонгук не смог присутствовать, потому что плохо себя чувствует. Но внезапно с порога замка вылетает Чон без тёплой накидки, в одном костюме. Холодный осенний ветер беспорядочно развевает волосы омеги, а щёки его розовые. — Простите, я опоздал, — извиняется запыхавшийся Чонгук, становясь рядом с Чимином. Пак тут же снимает с себя меховую накидку, понимая, что Чону она сейчас намного важнее, потому что самой природой заложено, что организмы омег более слабые, поэтому слишком сильно подвержены хворям. — Не нужно, — немного смущённо произносит Чонгук. — Я не хочу, чтобы ты заболел, — альфа настаивает на своём, накидывая верхнюю одежду на своего супруга. Чон тут же укутывается в неё. Чонгук начинает обнимать своих родных, на этот раз уже не плача. Он шепчет тихо, что будет скучать. — Вы можете приезжать к нам, когда захотите, — напоминает Чимин. Королевская семья Чонов благодарит его, а затем садится в карету. На этот раз Чонгуку уже легче отпускать своих родных, даже старшего брата. Наверное, уже немного свыкся с мыслью, что теперь он часть другой семьи. А ещё омега уверен, что Пак не врёт насчёт того, что ждёт родственников четы Чон в своём замке. — Пойдём быстрее, ты же замёрзнешь, — произносит Чонгук, рука его непроизвольно тянется к руке альфы, чтобы затащить его в тёплый замок, но он тут же её одёргивает. Чимин невольно улыбается, заходя в замок за Чонгуком. Он и вправду немного замёрз.***
Теперь вся прислуга смотрит на Чонгука с ещё большим уважением и восхищением, и омеге от этого как-то совсем не по себе, он невольно касается жгучей отметки на шее. Неужели всё дело в ней? Чон хотел бы одёрнуть ворот своего костюма, но тот слишком короткий, поэтому метка открыта для обозрения всем, и это достаточно смущает. Чонгук практически каждый день видел след укуса на шее у своего папы, но никогда не задумывался каково это - быть его обладателем? Хотя, наверное, все омеги чувствуют себя по-разному, получив метку альфы. Чонгуку, к примеру, неловко от всего этого, а когда ещё прислуга изучающе смотрит на его шею, то вообще хочется провалиться сквозь землю. Чон спускается в столовую, встречая там сидящего Чимина, который как раз уже заканчивал трапезу. Чонгук низко кланяется, садится напротив. — Надеюсь, что ты хорошо отдохнул, — произносит Чимин, отставляя от себя грязную тарелку и столовые приборы. Прислуга тут же убирает их. — Да, Ваше Величество, — отвечает Чонгук. Сейчас, когда он может обращаться к Чимину по всем канонам этикета, он чувствует себя более уверенным. — Я хочу поговорить по поводу твоих интересов, — говорит Чимин. Он не раз задумывался, что Чонгуку скучно проводить целые дни одному, ничем не занимаясь. Наверняка, в своём королевстве у омеги было какое-то увлечение. — Если хочешь, я могу спокойно нанять тебе учителей по танцам, рисованию или ещё чему-то. — Учитель по фехтованию, — коротко и решительно произносит Чонгук. Глаза Чимина округляются от удивления, неужели его омега решил себя со свету сжить? — Мечом я умею владеть в совершенстве, а вот шпагой всегда хотел научиться. Чимин удивлённо изгибает бровь, ему ещё никогда не доводилось слышать, чтобы омега, пускай и из королевской семьи, умел в совершенстве владеть каким-либо видом оружия. Сам Чимин мог похвастаться навыком стрельбы из лука, а также владением мечом. Но он альфа, а альф с самого рождения приучали обращаться с оружием на «ты». — Хорошо, я поговорю с учителем, — обещает Чимин, но понимает, что ему придётся долго упрашивать, чтобы фехтовальщик согласился обучать омегу, пусть и супруга короля, но Пак готов к уговорам. В глазах Чонгука загорается нескончаемая радость. Чимин готов исполнять любые желания своего омеги только для того, чтобы видеть его счастье чаще. — И теперь мне захотелось проверить на своём опыте то, как ты владеешь мечом, — заинтересованно говорит Чимин. — Когда я обучался, был самым лучшим учеником, — конечно, Паку не особо нравилась затея борьбы с Чонгуком, пусть и безопасной, но ему и вправду хотелось оценить, насколько Чон хорош. Хотя, альфа не сомневался, что даже в этом деле Чонгук идеален. — Я бы мог Вам продемонстрировать свои навыки хоть сейчас, но… — Чонгук шикает, касаясь болезненной отметины, которая явно будет беспокоить его несколько дней. Сейчас, когда метка была ещё свежая, любые резкие движения отдавались тупой болью по всей левой стороне тела. — Прости, — тихо произносит Чимин. Он никогда не метил омег, поэтому и не знал, что метки могут приносить большой дискомфорт. Конечно, ему говорили, что процедура довольно болезненная, но он никогда и не думал, что когда поставит метку на своём омеге, будет настолько переживать за его самочувствие. — Всё в порядке, — мягко произносит Чонгук. В этот момент ему приносят поднос с едой, и он принимается за поедание пищи. Есть хотелось безумно сильно, ведь в последний раз он ел ещё вчера во время праздничного ужина.***
Вечером Чонгук возвращается в свои покои, в которых намного спокойнее, чем в королевских. Он сразу же ложится на огромную кровать, вдыхая запах чистых простыней. Чонгук мечтательно улыбается, представляя себя со шпагой. Он давным-давно хотел обучиться искусству фехтования, но в своём королевстве это сделать не успел, потому что пришлось готовиться к скорой свадьбе. Чон чувствует внутри тёплое чувство благодарности к Чимину, которое понемногу вытесняет страх. Чонгук понимает, что супруг достался ему хороший, но только вот боязнь никак не хотела полностью уходить.***
Чимину кажется, что все его покои напрочь пропахли ароматом клубники, хотя постельное бельё на кровати было свежее. Альфа чувствует лёгкое возбуждение. Пак мог бы легко бы наведаться в бордель для знатных особ, как делал это раньше, но теперь он расценивает такой визит, как измену. Паку досадно, что следующее неопределённое количество ночей ему придётся провести одному. Но он уважает выбор омеги, который пока что совершенно не готов быть рядом с ним. Чимин думает о том, что лучше спать одному, чем видеть постоянно дрожащую фигуру Чонгука, сидящую на кровати. В голове Пака до сих пор стоит картина сегодняшнего утреннего пробуждения Чонгука. В глазах омеги Чимин видел только страх и замешательство. Чону возможно понадобится намного больше времени, чтобы привыкнуть, нежели планировал Пак. Вообще, когда альфа делал предложение «руки и сердца», то мельком в его голове проскочила мысль, что привыкнуть друг к другу поможет их природная сущность. На Чимине это убеждение сработало ещё при первой встрече, стоило ему увидеть то, как Чонгук, сломя голову, спускался по лестнице. Чон же особенный, не подвластный влиянию феромонов альфы, и это Пака ничуть не отталкивает. Наоборот, когда цели трудно добиться, это только разогревает желание ей обладать. Чимин ложится спать на ту половину, на которой лежал прошлой ночью Чонгук, а сам надеется, что омега спокойно отдыхает в своих покоях, набираясь сил.***
В королевском саду очень красиво, несмотря на осеннее время. Деревья облачены в желтые и красные наряды, которые медленно осыпаются под дуновениями ветра. Чонгук любил осень. И пускай многие твердили, что это время, когда всё живое умирало или впадало в глубокую спячку, но Чону всё равно нравилось. Осенью было как-то спокойно и атмосферно. Во время дождей Чонгук любил стоять возле окон и смотреть на то, как капли стекают по стеклу. Конечно, дожди можно было наблюдать и весной, и летом, но осенние дожди, когда небо напрочь заволочено серыми тучами, Чону казались самыми успокаивающими. Чон сидит на лавочке, укутанный в тёплую меховую накидку. Чонгук замечает боковым зрением, как к нему подсаживаются. Чон сразу же оборачивается и видит сидящего возле себя папу Чимина. За всё время пребывание в замке Паков он встречался с омегой несколько раз и то мельком. Из-за проблем со здоровьем тот старался избегать шумных компаний, поэтому даже на свадьбе не смог присутствовать. Чонгук был немного огорчён этим фактом, но в мыслях желал скорейшего выздоровления папе Чимина. — Здравствуй, Чонгуки, — добродушно произносит омега. — Здравствуйте, как Ваше самочувствие? — Всё в порядке, вот даже сил хватило выйти из своих покоев, — мужчина тихо смеётся. — Я как вижу, Чимин тебя оберегает. — В каком смысле? — удивлённо спрашивает Чонгук. — Чимин очень сильно похож на своего отца, который тоже дал мне время привыкнуть после свадьбы. Я прожил достаточно долгую жизнь, чтобы понять, что мой сын тебя не касался. Безусловно, ты пахнешь им, но это из-за метки. Чонгук невольно трогает шею. Сейчас Чонгук ощущает огромное желание рассказать всё, что чувствует этому омеге, ведь тот должен его понять, потому что сам находился в подобной ситуации. — Если честно, то я боюсь немного Вашего сына. Он мне не сделал ничего плохого, но почему-то рядом с ним мне как-то не по себе. — Наверное, ты просто не привык к нему ещё. Он хороший, хоть и может показаться властным, — произносит омега. — Мне тоже пришлось долго привыкать к своему супругу, но он не давил на меня и, в конце концов, мы сжились. И я был счастлив, что вышел замуж именно за отца Чимина. Чонгук надеется, что когда-то и он будет счастлив рядом с Чимином. Остаётся только ждать. А пока что особого счастья от своего замужества Чонгук не испытывает. — Вам не холодно? — обеспокоенно спрашивает Чонгук. — Нет, — омега отрицательно качает головой. — Я чувствую, что моему сыну очень повезло с тобой. Чонгук чувствует некое смущение от такого комплимента.***
Во время ужина, когда подают десерт, Чимин произносит: — Я поговорил с учителем по фехтованию. Завтра после обеда первое занятие. — Спасибо, Ваше Величество, — Чонгук улыбается. Он и не надеялся, что его занятия начнутся так скоро. Уже завтра он начнёт путь к свой мечте — овладению навыком фехтования. — Как прошёл день? — Всё хорошо, я долго гулял в саду. — Надеюсь, ты хорошо оделся, — обеспокоенно произносит Чимин. — Я не хочу, чтобы ты заболел. — Я совсем не замёрз, так что не волнуйтесь, и да, я хорошо оделся, — отвечает Чонгук, понимая, что такая забота ему даже нравится, от неё приятно греет в области груди. — А ещё я встретил Вашего папу, он очень мудрый и приятный в общении. — Мой папа после смерти моего отца помогал мне в государственных делах, пока у него самого не начались проблемы с сердцем, — произносит Чимин. Чонгук немного грустнеет. Теперь он осознаёт, что папа Чимина навряд ли оправится после этой хвори. Многие в их время умирали от болей в сердце, а лекари часто могли только лишь разводить руками. — Я хочу извиниться за то, что мало уделяю тебе внимания, — говорит Чимин. Его планам по ухаживанию за Чонгуком пока что не суждено сбыться, потому что сейчас главной задачей для Чимина было налаживание торговых путей между королевствами. Ведь в первую очередь он правитель государства, а потом уже альфа с маленькой проблемой в личной жизни. — Нет, всё в порядке. Я понимаю, что Вы очень заняты, — произносит Чонгук, доедая десерт. — Я пойду? — Да, конечно, — отвечает Чимин. — Ты не должен спрашивать у меня разрешения, чтобы уйти. Чонгук хочет сказать что-то наподобие: «Вы же мой альфа, и я обязан спрашивать», но этого не делает, лишь тихо произносит, вставая со стула: — Спасибо.