Adoption

      Чонгук снова избегает Чимина. На этот же раз омеге нужно обдумать всё, разобраться в себе, да и стыдно было теперь ещё больше. Чон не понимает, что сподвигло его тогда, когда он оказался прижатым к стеллажу, податься вперёд и прикоснуться к чужим пухлым губам. В тот момент омеге казалось, что это единственное правильное решение, потому что ответить на вопрос Чимина, что же случилось на самом деле, почему Чон избегал альфу, Чонгук не мог. Сказать правду, значило похоронить все остатки своего достоинства в одночасье, а врать не хотелось совсем. Поэтому Чон выбрал другой путь — сбежать от ответа с помощью действия. Но также на поцелуй подтолкнуло то, что Чимин был слишком близко, и хотелось к нему прикоснуться, всё тело желало ощутить хоть крохотный кусочек тепла и нежности альфы.       Чонгука влекло к Чимину неимоверно. Не так как во время течки, ему не хотелось, чтобы его разложили прямо в той кладовке. Чон в глубине души желал больше проводить времени с Чимином, ощущать его нежные и трепетные касания, а также дарить их самостоятельно. Чонгук не знает, почему всё так резко изменилось, ведь до течки Чон расценивал Пака как друга, с которым было интересно проводить время.       Теперь же Чонгук понимал, что перешёл тонкую грань в своих хотениях. И это немного пугало. Пугало не тем, что это может повлечь и дальнейшее развитие событий, которое может, в конце концов, закончиться полноценной близостью. Чон понимал, что когда-то он будет обязан стать с Чимином парой, ведь королевству нужен наследник. Но сейчас Чонгук боялся того, что Чимин разочаруется в нём, подумает, что он такой же омега, как и все.       Но Чон не хотел быть таким, как все. Он всегда отличался. Теперь же он всё больше и больше становился похожим на обычного омегу, а вскоре и того больше начнёт стремиться создать семью и посвятить всю свою жизнь ухаживанию за детьми и мужем. Чонгук же не хотел так рано обременять себя этими хлопотами, но всё складывалось против него.       Снова и снова размышляя о произошедшем и о появлении новых, совсем незнакомых чувств, Чонгук приходил к двум выводам: или во всём виновата физиология, то есть природная тяга омег к альфам, или же он всё-таки чувствует к Чимину что-то более трепетное и нежное, чем просто доверие.       И от этих постоянных раздумий Чонгук запутывался ещё больше. Хотелось поговорить с кем-то, получить совета, что же делать дальше, но только вот ни папы, ни Хосока рядом не было. И Чону придётся самостоятельно решить эту проблему. Хотя Чонгук даже не уверен, что это вообще проблема, так, обычное накручивание, которое приносит сильный дискомфорт.       Но в одном, из-за своих раздумий, Чон точно убедился — ему понравилось целовать Чимина, чувствовать тепло его губ на своих и ощущать трепетные касания. Когда Чонгук вспоминал о поцелуе, он прикасался подушечками пальцев к губе и чувствовал, будто в грудной клетке летали бабочки, а в глубине души хотел снова прикоснуться к чужим губам.       Чимин, после произошедшего в кладовой, светился от счастья несколько дней, пусть Чонгук и убежал, но Пак видел всё смущение омеги и решил, что снова следует подождать. Дать Чону подумать, разобраться в себе и прийти к правильному выводу. Чимин посчитает любой вывод Чонгука правильным, каким бы тот не был по отношению к нему самому.       Чимин ждал около двух месяцев после свадьбы, чтобы получить первый поцелуй. Он готов подождать ещё, чтобы Чонгук точно был готов к переходу от отношений товарищей к отношениям возлюбленных. И как ни странно, Чимин осознаёт, что даже если Чонгук захочет сделать ещё один шаг навстречу к нему, то Пак всё равно не будет давить с интимной близостью. Альфа не хотел порочить Чона так рано.       Пак готов ждать до того момента, когда Чонгук полностью созреет.       А пока что Чимин готов ждать того момента, когда он сможет спокойно нежно касаться Чонгука, целовать его и обнимать.

***

      Спустя несколько дней после инцидента, который произошёл в кладовой, Чонгук прогуливается в зимнем саду. Сегодня Чимин с утра уехал в соседний город по важным делам и будет только к вечеру, поэтому Чон мог не переживать из-за того, что случайно наткнётся на альфу. Зато в саду омега видит знакомую фигуру, сидящую на скамейке, — папу Чимина. Чонгук решает подойти, потому что безумно хотелось поговорить хоть с кем-то, ведь последние дни он максимум перебрасывался парой слов с прислугой.       — Здравствуйте, — произносит Чон, сев рядом с мужчиной, надеясь, что не побеспокоил того своим присутствием.       — Здравствуй, — тепло отвечает омега, кутаясь в меховую накидку. Начало декабря выдалось довольно морозным, и даже в зимнем саду было прохладно, хотя помещение отапливалось хорошо.       — Как Ваше здоровье? — интересуется Чонгук. Омега с последней их встречи осунулся ещё больше, побледнел и похудел. Видимо, болезнь прогрессировала и не давала передышки.       — Да, всё по-старому, но как видишь, силы ходить ещё есть, — произносит омега, тихо смеясь. — А как ты, Чонгуки?       — Я… Нормально, — произносит неуверенно Чон. В принципе, у него и вправду всё было нормально, он не болел, ел исправно, да только на душе всё равно было как-то не очень. — Я хотел спросить у Вас совета.       — Конечно, спрашивай.       Чонгук проглатывает ком в горле, глубоко вдыхает воздух в лёгкие и выпрямляется. Разговор предстоял довольно серьёзный, и омега надеялся, что в конце получит дельный совет, как поступить дальше.       — Я запутался в своих чувствах к Вашему сыну. Я не могу понять, то ли это меня тянет к нему из-за моей физиологии, то ли с этим связано нечто духовное, — произносит Чонгук, ловя на себе непонимающий взгляд, осознавая, что придётся рассказать все подробности. — У меня недавно была течка. И я думал, что всё пройдёт, как обычно, спокойно, ведь я никогда в это время никого не желал. Но всё произошло иначе, в эти дни я просто неимоверно сильно хотел, чтобы Чимин меня касался. И это так странно, — Чонгук чувствует, как щёки начинают гореть, ему стыдно было рассказывать такие подробности своей жизни. Но его собственного папы здесь не было, а говорить придворным омегам было странно. — А потом, когда течка закончилась, я начал избегать Чимина, потому что стыдился смотреть ему в глаза, но при первой же встрече с Вашим сыном, я его поцеловал. Я не контролировал себя, оно само как-то произошло. Сейчас же я снова играю в прятки с Чимином: стыдно очень. Я не хочу, чтобы он думал, что я отношусь к омегам, которые готовы легко и просто лечь под любого альфу, — Чонгук озвучивает свой главный страх вслух.       Чон впервые в жизни признаётся кому-то в своих страхах. Даже в раннем детстве, когда он до жути боялся темноты, он всё равно никому не рассказывал. Он нёс бремя страха внутри себя, дожидаясь, что фобия сама пройдёт. Но боязнь разочаровать Чимина нельзя сравнить со страхом темноты.       — Я уверен в том, что Чимин так не думает. Он не склонен видеть то, чего нет.       — Думаете? — неуверенно спрашивает Чонгук. — Просто я сбежал после поцелуя, даже не увидев его реакции, — произносит Чон, вспоминая тот день. Он вылетел из кладовой, захлопывая дверь, и сразу же помчался в сторону своих покоев, оставляя Чимина одного. Сбежал, как трус, а потом позорно скрывался. Снова.       — Я уверен, — говорит омега. — Но только тебя одолевает вопрос, что виновато в произошедшем физиология или же… чувства?       Чонгук кивает.       — Вообще, что ты чувствуешь к Чимину?       — Уважение, мне нравится с ним проводить время, мне очень не хватает наших тренировок, — произносит Чонгук поникшим голосом. Он прекратил занятия из-за своей боязни увидеть в глазах Чимина осуждение, и за это стыдно до жути.       — Ты чувствуешь страх?       — Больше нет, не чувствую. Хотя нет… я больше не боюсь самого Чимина, я боюсь его разочаровать.       — Что ещё ты чувствуешь?       — Желание его увидеть, — признаётся Чонгук.       — И почему же ты сидишь здесь, почему прячешься от него?       — Я боюсь, что он меня осудит.       — Он не осудит, я хорошо знаю своего сына. Наверняка, он даже рад тому, что ты начал ему отвечать взаимностью.       — Я не знаю… не знаю… Я не знаю взаимность ли это. Я запутался.       Чонгук чувствует, как омега кладёт на его плечо руку, а затем немного обнимает. На удивление, от этих касаний Чону и вправду стало немного спокойнее.       — Быть может, тебе просто стоит перестать противиться Судьбе и намеренно избегать Чимина, — произносит омега. — Знаешь, Судьба очень умная вещь и не любит, когда её воле сопротивляются.       — Я понимаю, но мне очень стыдно.       — Так, Чонгукки, хватит себя накручивать, — произносит омега. — Если хочешь, я могу поговорить с Чимином по поводу всей ситуации.       — Нет, не нужно, — Чонгук отрицательно качает головой. — Я уж лучше сам.

***

      Чонгук видит из окон своих покоев, как вечером в замок возвращается Чимин. Всё внутри трепещет от желания выбежать из комнаты, быстро спуститься и накинуться на альфу. Но Чон понимает, что так нельзя. Он всё-таки омега из королевской семьи и умеет контролировать свои эмоции, поэтому Чонгук решает, что сегодня он уже доживёт остаток дня, так и не увидевшись с Паком.       Чонгук ещё стоит несколько минут у окна, наблюдая за тем, как Пак выходит из кареты, а затем скрывается в стенах замка.

***

      — Здравствуй, папа, — произносит Чимин, когда рядом за обеденный стол садится омега. Пак уже думал, что сегодня он в очередной раз отужинает в одиночку, ведь Чонгук даже не появлялся на совместную трапезу.       — Здравствуй, — тихо отвечает мужчина. Ему сразу же подают поднос с едой.       — Как ты себя чувствуешь? — спрашивает Чимин. — Прости, что так мало уделяю времени, — виновато говорит Пак. Ему не хватает прежних времён, когда они с папой проводили большую часть времени вместе. Но теперь Пак правитель государства, на его плечах судьбы миллионов людей, но ему всё равно стыдно перед болеющим родителем, с которым он не может нормально видеться.       — Не стоит извиняться, я понимаю, — мягко произносит омега. — Сам я в порядке. Сердце только болит часто.       — Я же говорил, что тебе нужно соблюдать постельный режим.       — Я и так лежу большую часть времени, хочется и развеяться.       Чимин закатывает глаза. С его папой нельзя спорить.        — Я говорил сегодня с Чонгуком.       При упоминании имени своего омеги Чимин вздрагивает. Пак очень сильно скучает по Чонгуку, ведь не видел его уже больше недели. Прислуга в конце каждого дня докладывала о состоянии Чона, но только этого было катастрофически мало для Чимина, ему хотелось самому лично убедиться в том, что с его омегой всё хорошо. Но Пак этого не делал, потому что интересы и желания Чонгука он ставит выше своих, и если тот пока не хочет показываться ему на глаза, то альфа давить не будет.       — И как он?       — Выглядит хорошо. Но в моральном плане находится в заблуждении. Ему нужно помочь разобраться во всём.       — Я боюсь сделать только хуже своим вниманием.       — Да, что вы оба боитесь! — восклицает омега. — Я думаю, что скоро Чонгук перестанет тебя избегать, может быть даже завтра, а тебе просто нужно будет делать то, что делал раньше. Просто быть рядом.       Чимин вопросительно изгибает бровь.       — Я же рассказывал, что поговорил с ним, поэтому не нужно так на меня смотреть.       — Спасибо.       Чимин даже не знает, что бы делал без своего папы, ведь на протяжении всей его жизни помогает решать трудные вопросы. Если бы не влияние омеги, то королевство Пак давно бы пришло в упадок. Теперь же папа помогает наладить Чимину и личную жизнь, и альфа безмерно благодарен своему родителю.       — Не за что ещё благодарить.

***

      Встреча Чимина и Чонгука происходит в королевской библиотеке на следующий день.       Чон уже давным-давно хотел посетить читальный зал, но всё время ему что-то мешало: то нехватка времени из-за тренировок, то бессмысленные прятки от Пака. Сегодня же Чонгук решил, наконец, исполнить своё давнее желание.       — Что читаешь? — спрашивает Чимин, подходя ближе к сидящему на стуле Чону. Омега немного вздрагивает, закрывает книгу и поднимает взгляд на Пака, на этот раз не отводит. Смотрит в тёмные глаза Чимина, пытаясь найти в них осуждение, но к счастью не находит.       — Рассказ о том, как омега избегал своего альфу, — произносит Чонгук, как можно более уверенно.       — И чем он закончился?       — Омега перестал его избегать.       Чимин довольно улыбается, садясь рядом. Всё-таки разговор с его папой подействовал на Чонгука, теперь можно уже официально поблагодарить.       — Ваше Величество, я бы хотел продолжить занятия фехтованием и наши тренировки, — произносит Чонгук. Он решил всё-таки последовать совету папы Чимина и перестать, наконец, испытывать Судьбу, отдаться в её распростёртые объятия.       — Хорошо, — произносит Чимин, довольно улыбаясь. — Ты уже ел?       — Нет, Ваше Величество, — произносит Чонгук.       — Тогда приглашаю тебя на совместный ужин.       Чонгук согласно кивает. Он уже очень давно не ел с Паком в одной компании.       Чон немного удивлён тому, что ужин накрывают такой шикарный, словно сегодня какой-то праздник. Хотя, праздник был. Чонгук наконец-то смог побороть свой внутренний страх, пускай и не полностью.       В разгаре ужина Чон произносит:       — Я хочу извиниться за то, что моё поведение принесло проблемы, — говорит Чонгук. Чимин же удивлённо изгибает бровь. — Я про учителя фехтования, я пропустил достаточно много дней.       — Всё в порядке. Конечно, если бы я не был королём, то это вызвало проблемы. Ну, а так, не стоит волноваться из-за пустяков.       Чонгук кивает, осознавая, что хотел извиниться совсем не из-за неудобств, связанных с фехтованием, но его запас уверенности на сегодняшний день уже полностью иссяк.       — Ваше Величество, Вы сможете завтра прийти после моей тренировки?       — Думаю, да, — отвечает Чимин. — Я уладил почти все дела за время твоего отдыха.       Чонгук счастливо улыбается.

***

      Чонгук понимает, что Чимин поддаётся ему во время боя. Альфа бьёт не так резко, уклоняется не так ловко, словно борясь в пол силы, щадя. И Чона это бесит до скрежета зубов. Раздражает, что его возможности недооценивают.       — Чимин… — произносит Чонгук, убирая меч в ножны. — Не нужно мне поддаваться.       — Я не поддавался, с чего ты взял? — альфа смотрит на Чона в недоумении, но тот замечает, как уголки его губ дрогнули в довольной улыбке.       — Если мне захотелось тебя поцеловать, это ещё не значит, что ты теперь должен меня оберегать даже на тренировке. Этот поцелуй не даёт тебе право давать мне поблажки.       Чонгук осознаёт, что сказал лишнего. Прямо сейчас он признался в том, что и вправду хотел поцеловать Чимина. Теперь Чон не знает, какой ответ на его слова ожидать.       — Хорошо, — Пак кивает, снова достаёт свой меч из ножен. — Тогда второй раунд.       Чонгука такой ответ удивляет. Чимин совсем не заостряет внимание на их поцелуе, и Чона это даже расслабляет. Впервые за несколько дней он чувствует себя немного легче в душе.       Второй раунд проходит на равных. Чимин бьёт точно, совсем не щадит. И Чонгука распирает от чувства восхищения из-за ловких, отточенных действий альфы. Омега несколько раз чуть ли не попадает под удар, но вовремя уклоняется. Дыхание с каждым движением всё больше сбивается, и Чонгук чувствует нарастающую усталость, а вместе с ней и удовлетворение. Он давно хотел провести такое сражение.       Заканчивается бой тем, что Чон падает на колени обессиленно, а меч Пака направлен в сторону его груди.       — Ты в порядке? — взволнованно спрашивает Чимин, убирая меч.       — Да, всё в полном порядке, — отвечает Чонгук, шумно дыша. Он совсем выдохся. — Спасибо за бой.       Чимин протягивает омеге руку, чтобы помочь тому подняться.       — Я вошёл во вкус.       — Вы были великолепны, — произносит Чонгук устало, улыбаясь.       — Нет, это ты был великолепен.       — Я проиграл Вам, но не жалею, потому что Вы достойный соперник. Вы самый достойный соперник, с которым я когда-либо бился.       — Чонгук…       — Ой, прости, я снова сказал всё формально.       — Нет, нет… Я хотел сказать… Спасибо.       — За что?       — За всё.       Чонгук удивлённо изгибает бровь. Чимин же ничего не отвечает, лишь смотрит на Чона тепло, и омега чувствует нарастающее чувство нежности внутри. Он улыбается, пусть и тяжело дышит.       Чонгук чувствует себя счастливым.       Он снова может проводить время с Чимином, как раньше, не боясь осуждения.

***

      Юнги навещает Тэхёна на следующий день. Он понимает, что он самый последний человек в этом королевстве, которого Ким хочет видеть, но только вот Мину было мало того, о чём докладывают его слуги. Ему хотелось самому увидеть Тэхёна.       Юнги тихо заходит в комнату и медленно проходит к краю огромной кровати, а затем осторожно садится на неё.       Тэхён не спит, смотрит на Мина стеклянным, безжизненным взглядом, весь такой бледный, убитый.       — Я знаю, что ты не хочешь меня видеть, но я должен был прийти, — начинает говорить Мин. Тэхён всё также смотрит на него пустым взглядом, изредка моргая. — Я буду ходить сюда до тех пор, пока ты не простишь меня. И я понимаю, что это придётся делать вечность. Потому что за то, что сделал с тобой я… не прощают. Я бы даже убил бы себя за свой поступок, но меня останавливает то, что если сделаю это, то в государстве произойдёт полный крах. И я понимаю, что извиняюсь совсем неправильно, потому что не умею просить прощение. Ким Тэхён…       — Не нужно, — сдавленно произносит Ким, отворачиваясь. — Просто помолчите.       И Юнги молчит, не произносит больше ни слова, лишь смотрит на то, как Тэхён постепенно расслабляется, впадая в очередной раз в дрёму, ведь организм у него очень слабый.       А Мин остаётся стеречь его беспокойный сон.       Тэхён несколько раз судорожно вздрагивает, морщится, а затем кричит надрывно нечленораздельно.       Юнги пододвигается ближе, аккуратно берет ладонь Тэхёна и нежно гладит, успокаивая, Ким постепенно расслабляется.       Юнги смотрит на Тэхёна слишком бледного, худого, до такого степени, что скулы словно разрезают кожу. А пальцы тонкие, чуть ли не обтянутые кости. И Юнги ненавидит себя за то, что довёл Тэхёна до такого состояния. Если бы он отнёсся к Киму с пониманием, поговорил бы с ним, возможно, всего этого не было. Возможно, Тэхён был бы немного счастливее, чем обычно.       — Юнги… — в бреду сдавленно произносит Ким. — Юнги! — Тэхён сжимает ладонь Мина крепче.       — Всё хорошо, — произносит Юнги, гладя свободной рукой по волосам Тэхёна.       — Не уходи, пожалуйста, — произносит Ким. Глаза Юнги округляются, а внутри у него болезненно ухает сердце. Даже после того, что произошло, Тэхён всё равно тянется к нему, ищет в нём защиту и успокоение. И от этого осознания Мину становится ещё противнее от самого себя и от содеянного им.       — Я не уйду, — шепчет Юнги.       Губы Тэхёна разжимаются, а тело расслабляется.       Остаток ночи Ким спит спокойно, а Юнги не смыкает глаз до самого утра, а затем, всё-таки не выдержав, ложится на край кровати, скукожившись, почти у самых ног Тэхёна и засыпает.       Он обещал Тэхёну не уходить, он не уйдёт.