***
Намджун понимает Джина. Понимает, что тому сейчас, возможно, ещё труднее, чем ему, поэтому пытается быть терпимым к такому поведению омеги. Им придётся прожить долгие годы вместе, и если они сейчас погрызутся, рассорятся прямо накануне свадьбы — это скажется на их и без того нелёгкой совместной жизни. Намджун ночью перед свадьбой почти не смыкает глаз. Волнение накатывает на альфу с головой. На протяжении почти двух месяцев он старался обучиться грамоте ведению королевских дел, но особых успехов, хоть и прикладывал все свои усилия, он не достиг. Его наставник говорил, что умение приходит вследствие практики. Но только вот Намджун совсем не уверен, что практика в его случае сыграет хоть какую-то роль, потому что на троне в качестве правителя он себя совершенно не видит. Потому что был рождён для того, чтобы всю жизнь просидеть в седле, крепко держа в одной руке меч, а в другой узду. Намджун волнуется, потому что боится, что завтра на торжестве сделает что-то не так, к примеру, поклонится или вилку возьмёт не ту, потому что мудрёные правила этикета совсем не для него. Он пытался выучить все эти разновидности ложечек, вилочек, ножичков и их применения, но вышло всё так же негладко. Намджун понимает, что он, наверное, худшая партия, которую можно было выбрать из рода Ким для Джина, потому что омега слишком правильный, знает все обычаи наизусть. Намджун же рядом с ним совсем невежда. Альфа даже не смог научиться танцевать, потому это оказалось самой непосильной задачей, ведь тело его деревянное, совсем не гибкое. И из-за этого Намджун чувствует огромную вину перед Джином, ведь из-за своей неповоротливости он лишает омегу традиционного свадебного танца. Намджун уже чувствует, что их союз с Джином ничего ему не принесёт кроме чувства нескончаемой вины.***
Тэхён совсем не рад, когда получает весть о том, что через несколько дней у Джина состоится свадьба. Младший Ким чувствует очередной наплыв ненависти к самому себе, потому что в том, что его брату приходится выходить замуж за родственника его вина, ведь именно он родился гребаным омегой. Юнги удивлённо смотрит на Тэхёна, потому что реакция того на известие странная. Ким ещё больше бледнеет и чуть ли не давится ужином, а затем поспешно удаляется, не доев. Мин решает всё узнать, поэтому, закончив трапезу, он поднимается в покои Тэхёна. Сердце Юнги не на месте, он чувствует беспокойство за своего омегу, мало ли, что тот мог сделать с собой? Хоть на протяжении полутора месяца у них и были беседы по душам, и Мин не замечал новых порезов на теле Тэхёна, но оставлять Кима сейчас одного было всё равно рискованно. Юнги осторожно открывает дверь в покои омеги и тихо заходит внутрь, тут же закрывая за собой. Тэхёна, к счастью, он застаёт просто сидящим на кровати. — Вы что-то хотели? — Ким смотрит на Мина совершенно пустым взглядом, и ему даже страшно становится. — Я хотел сказать, что нам придётся делить одну кровать после окончания торжества по случаю свадьбы, — говорит Юнги и понимает, что это совсем не то, что нужно говорить сейчас Тэхёну. Но важные, нужные слова почему-то застревают в горле. Мин никогда не умел выражать свои чувства и эмоции в полной мере, потому что привык быть холодным и безразличным. Но с Тэхёном он пытается быть другим, он старается говорить честно и выражать лишь искренние чувства, ведь он мечтает о том, что когда-то Ким начнёт всё-таки ему по-настоящему доверять. — Я знаю, что ты не в восторге от этого. — Вы думаете, что я боюсь того, что Вы притронетесь ко мне? Отымеете, как Вам нравится? Как Вам хочется? — Тэхён начинает истерически смеяться, и Юнги становится ещё более страшно. Мин делает спокойные шаги в сторону кровати, на которой сидит Ким, чтобы ни в коем случае не вызвать ещё большую панику у того. — Так знайте, я не боюсь, совершенно. Незачем бояться неизбежного. — Ты и вправду очень глупый, — произносит Мин, садясь рядом с Кимом. — Мой глупенький омега. — Когда-то Вы сорвётесь, не сможете больше терпеть… — Тэхён делает паузу. — Я вижу, как Вы иногда смотрите на меня. И в эти моменты в моей голове снова всплывают картины той злополучной ночи. Юнги и вправду трудно держаться, потому что Тэхён пах всё так же прекрасно, а сейчас омега расцветал ещё больше, потому что питался правильно и больше проводил времени на свежем воздухе. Мину тяжело смотреть на Кима, понимая, что прикасаться к нему он не имеет права, пока тот сам не попросит. Но Юнги сам ни за что не сорвётся, потому что дал сам себе слово. А Мин Юнги обещания, данные самому себе, никогда не нарушает. — Тэхён… я извинялся тысячу раз. Я понимаю, что мне нет прощения. Юнги понимает, что заслуживает ненависти, но в глубине души надеется на любовь и нежность. Тэхён немного вздрагивает, обнимая себя ладонями за плечи. — Тебе холодно? — обеспокоенно спрашивает Мин. — Нет, всё в порядке, — говорит Тэхён, уже чувствуя, что дальше последует очередной разговор по душам. У них с Мином странные отношения, если такое понятие можно применять к ним. Тэхён может упрекать Юнги во всех смертных грехах, напоминать о том, что он никогда не забудет о той гнусности, которую альфа с ним совершил, а затем Ким просто может начать плакать в объятиях Мина, рассказывать о своей боли. И это кажется таким правильно успокаивающим. Потому что только такие отношения ждут Тэхёна и Юнги. Другого не дано. — Тогда, что случилось? — Юнги осторожно пододвигается к Тэхёну ближе. Ким поднимает взгляд на альфу. Он понимает, что тот не уйдёт пока не выслушает всё подчистую, потому что Мин никогда не оставляет его с недосказанностью. Тэхён иногда даже задумывался о том, что было бы, если бы с самого начала Юнги показал себя именно с этой хорошей стороны? Наверное, Тэхён бы влюбился до беспамятства в него. Сейчас же зарождению нежности и светлым чувствам мешало прошлое, а также недоверие. Ким каждый день боится, что Юнги сорвётся, прижмёт его к изголовью кровати и отымеет, как ему нравится. Но Мин этого не делает. Тэхён видит, как Юнги пытается быть мягким рядом с ним, потому что с прислугой тот жесток. Мину ничего не стоит наказать в полной мере или же даже посадить под замок прислугу, которая не угодила ему. Он никогда не слушает тараторные оправдания, потому что считает это неважным. Тэхёна же Юнги внимательно слушает, не перебивает. И Киму из-за этого становится на душе чуточку теплее, а ощущение словно его разрушенный внутренний мир восстанавливается по кусочкам. — Джин… мой брат… Он с пятнадцати лет жил с мыслью, что в один миг, когда отец найдёт для него хорошую пассию из нашего рода, ему придётся обручиться с родственником. Тогда мне было всего лишь двенадцать, и я совершенно не понимал, почему мой брат часто плакал в своей комнате. В то время, как и сейчас, как и всегда, я больше был зациклен на своих отношениях с отцом, — Тэхён делает паузу. В памяти всплывают обрывки из прошлого, в которых Джин мог быть сначала жизнерадостным, шутить играть со своим младшим братом, но в один миг всё веселье заканчивалось, и старший уходил без слов в свою комнату. Тэхён не единожды слышал тихие всхлипы из покоев Сокджина, он даже спрашивал всё ли в порядке, на что Джин тихо отвечал «да». Но младший ощущал ложь в словах брата, но в силу возраста полностью не понимал причину слёз того. — Когда мне исполнилось шестнадцать, я осознал, какая тяжёлая ноша легла на плечи моего брата, и всё из-за того, что я родился омегой… — Тэхён всхлипывает, но тут же чувствует, как его притягивает к себе Юнги, и Ким утыкается ему виском в грудь. Так и вправду было спокойнее. — Я буду тебе миллион раз повторять, если это потребуется, в том, что ты родился омегой, нет твоей вины, — Мин осторожно гладит Кима по голове. И Тэхён блаженно рассыпается, потому руки Юнги волшебно успокаивающие и такие ласковые. — Так вот… Вы только осознайте тяжесть ноши, которую мой брат должен пронести через всю свою жизнь. Он будет вынужден прожить все свои отведённые годы с человеком, запаха которого совсем не чувствует, тяги к которому совершенно нет, потому что они родственники, — Тэхён на секунду задумывается о том, что было бы, если бы он был в такой же ситуации как Джин, тогда он совершенно не мог бы ощущать приятного, успокаивающего запаха мяты, которым пах его альфа. — А ещё дети… даже если они каким-то чудом смогут у него появиться, то они родятся больными… а Джин… он часто мне говорил, что хочет, чтобы у него родился здоровый и крепкий альфа. И я чувствую огромную вину из-за этого. Тэхён помнит, как Джин мечтал о счастливой семье, которую хочет создать в будущем. Старший омега часто говорил, что любил бы своего альфу до безумия сильно, подарил бы ему пару смышленых детишек. Во время таких разговоров Ким немного не понимал брата, опять же из-за разницы возраста. Тогда Тэхён был ещё совсем подростком, а Джин уже почти зрелым, готовым к созданию семьи омегой. Сейчас же Ким полностью осознавал позицию и желание брата и считал их правильными, он сам раньше, до своей собственной свадьбы, мечтал о том, что когда-то сможет подарить своему альфе детишек. Но на данный момент, Тэхён напрочь решил отгородиться от мысли о продолжении рода, слишком сильно ударили по нему произошедшие события. Вообще, Ким осознаёт, что когда-то Юнги его определённо прижмёт только по одной причине — королевству нужен наследник. И Тэхён боится этого дня, не только потому, что не хочет близости с Мином, но и потому что страшится того, что если даже он забеременеет, то родит омегу. Киму кажется, что ситуация может снова повториться, и он точно не переживёт того, чтобы над его ребёнком так измывался отец. — Ты не виноват. Многие правители идут ради благополучия своих подданных на жертвы. И я уверен, что твой брат сможет вынести все невзгоды. Юнги чувствует руки Тэхёна, которые обнимают его за спину. И Мин замирает. Его сердце словно тоже останавливается на долю секунды, а затем начинает биться в ускоренном темпе. Юнги понимает, что такое действие Тэхёна значит, что сейчас он разрывается от моральной боли внутри, но всё равно Мин чувствует тёплое чувство, разливающееся внутри, что именно в нём Ким нашёл некое успокоение. А это значит, что возможно когда-то омега всё-таки простит его. — Я не хочу ехать на свадьбу, — произносит Ким в грудь Юнги. — Ты же понимаешь, что если мы не появимся с тобой на торжестве, это могут принять за знак неуважения. А один я поехать не смогу, потому оставлять тебя одного не хочу. — Понимаю… но я не хочу видеть отца. Мне кажется, если я снова почувствую на себе его взгляд, то снова сорвусь. — Я буду рядом. Я смогу это предотвратить. Тэхён хочет верить в слова Юнги. И он верит. И всё потому, что от Юнги и вправду веет приятным спокойствием и защитой.***
Чонгук был несказанно рад тому, что через несколько дней ему вместе с Чимином предстоит посетить свадьбу в соседнем королевстве. Чон вообще очень сильно любил праздники, а ещё он мог наконец увидеться со своей семьёй, по которой скучал. Пускай, теперь Чонгук и был безумно сильно привязан к Чимину, но по родной семье скучал не меньше. — Ты прям светишься, — подмечает Чимин, когда они вместе с Чонгуком сидят в главном зале возле камина февральским вечером. — С каждой свадьбой ты всё радостнее и радостнее. На нашей свадьбе ты вообще еле улыбался. — Ну… Чимин, я просто люблю праздники, а ещё я увижу Хосока и папу с отцом. Я очень по ним скучаю, — говорит Чонгук. — Мне грустно из-за того, что они не приезжают в гости. — Я приглашал твоих родителей и брата к нам в замок несколько раз, но они ссылались на то, что у них много дел. — Да, да я понимаю, — произносит Чонгук. Чону не нужно забывать о том, что когда он уехал из родного королевства, дела в нём не прекратились, отцу всё так же приходится разбираться во множестве бумаг, ездить на встречи в соседние королевства. Хосок же наверняка очень занят учёбой и подготовкой к тому, что через некоторое время он сам станет полноправным королём. — Вообще, Чимин, ты замечательный, спасибо. — Оу, ты прям сегодня на комплименты расщедрился, — Пак улыбается. — Просто я такой счастливый, — мечтательно произносит Чонгук. — И тебя совсем не омрачает тот факт, что нам снова придётся с тобой делить одну постель? Чимин уже готов к тому, что весь позитивный настрой Чонгука сойдёт на нет, но тот лишь поворачивается к нему, а глаза его продолжают всё также светиться. — Нет, не омрачает, — твёрдо произносит Чонгук. Чимин не знает, что ответить, но в душе он чувствует разрастающееся счастье.***
Чонгук на торжественном балу еле-еле находит свою семью. И он тут же утопает в объятиях Хосока, который прижимает к себе крепко-крепко. Омега скучал по знакомому братскому теплу. — И как мой взрослый младший брат поживает? — Хосок улыбается своей солнечной улыбкой, так что у Чонгука на душе так по-родному тепло. — Всё в порядке, я бы даже сказал отлично. — Король Пак не обижает? — тихо спрашивает Хосок. — Чимин… — Чонгук осекается, вспоминая про этикет. — Король Пак замечательный. — Вот, я же говорил, что всё будет хорошо у тебя, а я никогда не ошибаюсь. Хосок ещё немного держит Чонгука в своих крепких объятиях, а затем омега получает такие же тёплые от родителей. — Ты прям расцвёл, Чонгуки, — подмечает папа, нежно целуя омегу в лоб. Чонгук улыбается тепло из-за этих слов, потому что рядом с Чимином он и вправду расцветает. Чон быстро оборачивается, пытаясь найти в толпе Чимина, но тут же успокаивается, когда видит того, беседующего вместе с отцом омеги.***
Тэхён ни на шаг не отходит от Юнги, всё время держится рядом с ним, потому что боится встретиться с осуждающим взглядом отца наедине. Мин же ради успокоения держит Кима всё время под руку и это и вправду немного расслабляет. — Тэхён, я понимаю, что для тебя будет тяжело, но нам нужно поздравить молодожёнов, — тихо произносит Юнги. Тэхён, поджав губы, кивает. Он готов встретиться со взглядом отца, ведь рядом Юнги, он поможет справиться, ведь так? Когда они почти подходят к центральной зоне зала, где принимали поздравления обручённые, Тэхён от нервов ещё крепче сжимает руку Юнги. — Всё в порядке, — шепчет альфа. — Я с тобой. Тэхён проглатывает подкативший ком к горлу и неуверенно кивает. — Поздравляю Вас от всего королевства Мин, — говорит Юнги, низко кланяясь, Тэхён же повторяет за ним. На удивление, младший Ким не чувствует взгляда отца, тот вообще не смотрит на него. Король отрешённо наблюдает за танцующими гостями. И Тэхён думает, что может быть, уйти незамеченным и вправду будет лучшим вариантом. — Спасибо, — отвечает новоиспечённый муж Джина — Намджун. И Тэхён улыбается уголками губ из-за такой неуклюжести и странности движений альфы. Тэхён неуверенно отпускает руку Мина, чтобы подойти к Джину и поздравить его нормально, по-семейному. И когда Ким больше не чувствует поддержки альфы, он ощущает себя уязвимым, ему хочется снова прижаться к Юнги и ощутить приятное чувство защиты. — Поздравляю, — тихо произносит Тэхён. — Желаю счастья. Джин болезненно улыбается, печально смотря на младшего брата. Тэхёну кажется, что от такого взгляда у него всё сжимается в груди. Младший Ким видит, как брату больно и плохо от всей этой ситуации, но в голове у него всплывают слова Юнги о том, что правители всегда идут на жертвы ради своего народа. — Спасибо, Тэхённи, — говорит Джин, обнимая брата. — Я рад, что ты всё-таки приехал. Я понимаю, что это тяжело для тебя, но твоя поддержка для меня сейчас важна. Тэхён благодарит в мыслях Юнги о том, что тот всё-таки настоял на том, чтобы поехать на свадьбу, ведь бросать Джина в этот трудный момент со стороны младшего было бы подло.***
К середине торжества Джину совсем наскучивает, тоска и печаль полностью одолевают его. Намджун слишком зажатый в общении с гостями, и омега пытается относиться к этому с пониманием, но глубоко в душе он осознаёт, что сейчас наверняка над ними смеются практически все гости. Это ж надо заключать брак с родственником, да ещё и с таким немощным? Они даже танец для молодожёнов не танцуют, потому что альфу так и не смогли научить танцам. Ещё одна красивая мечта Джина разбивается с противным звуком, рассыпаясь на мелкие кусочки. Он уже привык, что с каждым днём он теряет всё больше и больше своих глупых детских мечтаний. К Джину и Намджуну подходит очередная королевская семья, по памяти он сразу определяет её — Чон. Король со своим омегой и их старший сын. Сокджин, прищуриваясь, рассматривает молодого альфу, он виделся с ним несколько раз на торжествах, но тогда тот был совсем ещё мальчишкой, но сейчас возмужал довольно сильно. — Поздравляем от всего королевства Чон, — говорит король, кланяясь, а за ним кланяется его омега и сын. — Спасибо, — отвечает Намджун. Джин смотрит, не отводя взгляда на сына короля Чона. Тот выглядел прекрасно. И пах так же чудесно — терпким бергамотом. Сокджин встречается взглядом со взглядом молодого альфы и замирает, утопает в этих карих глазах, в которых кажется светит солнцем. От альфы веет приятным теплом. И Сокджину совсем странно это ощущать.***
Хосок смотрит на недавно обручившегося омегу и просто не знает куда деваться. От Джина пахнет приятным какао. И весь он такой статный для омеги и божественно красивый. Чон смотрит на омегу и просто утопает в его внутренней силе, которая видна даже в его взгляде. Когда Хосок узнал, что его семье предстоит поехать на свадьбу, виновниками торжества которой являются родственники, он представлял на месте омеги какого-то забитого молоденького паренька, а на месте альфы могучего тирана. Всё оказалось совсем не так. Муж Джина совсем не был похож на могучего тирана, скорее всего он смахивал на неуклюжего ребёнка, который первый день в новой обстановке. Хосок пытается оторвать от Джина взгляд, потому что понимает, что так засматриваться на замужнего омегу непозволительно, но он ничего не может с собой поделать, потому что Джин очень красивый и пахнет он чудесно, и взгляд его такой сильный. И Хосок просто восхищается и понимает, что если бы у него была возможность смотреть на Сокджина всю свою жизнь, он ни за что её не упустил бы. И если бы не голос отца, оповещающий о том, что пора уходить, Хосок так и простоял бы, смотря на Джина, не сводя с него взгляда.***
Торжество по случаю свадьбы недавно закончилось. Гости уже разошлись по своим покоям. Джину же предстояло пройти не самый лучший обряд — подготовка к первой брачной ночи. Омега уже представлял, как его будут тщательно намывать, натирать, духанить настолько сильно, что чих сдержать будет совершенно невозможно. Сокджин отказался бы от всей этой процедуры, да только неповиновение укоренившемуся обычаю возбранялось. Джин ускоряет шаг в пустом, немного затемнённом коридоре, потому что несколько свечей уже перегорели, и он чувствует, как врезается в кого-то, но этот незнакомец успевает его схватить за руку. В нос Джина ударяет приятный запах бергамота, и он понимает, с кем он встретился в коридоре. Сокджин поднимает взгляд, когда чувствует, что его руку отпускают, и сразу же встречается с тёплыми карими глазами. — Простите, — альфа низко кланяется в знак извинения. — Всё в порядке, — смущённо произносит Джин. Он сам виноват, что несся по коридору. — Это моя вина. Сейчас, когда они были наедине в коридоре, от альфы пахло ещё более приятно, потому никакие запахи не перебивали его собственный. И Джину нравилось, как всё обволакивалось этим ароматом. Сокджину хотелось дышать полной грудью, чтобы уловить все нотки запаха и запомнить в своей памяти навсегда, чтобы никогда не забыть. И Джин не забудет. Потому что молодой альфа определённо напрочь отпечатался где-то в сознании, и Джин понимает, что это совсем неправильно, противозаконно. Он теперь замужем, и смотреть на других альф, а уж тем более восхищаться ими равно измене. Они стоят в тишине несколько долгих минут, никто из них не двигается совсем, а дышат они тихо, размеренно, просто любуясь друг другом. — Как Вас зовут? — произносит Джин, нарушая тишину, потому что понимает, если не узнает точного имени альфы, никогда себя не простит. Будет кусать локти всю жизнь из-за своей оплошности. — Чон Хосок. — Чон Хосок… — тихо повторяет омега. — Я Ким Сокджин. — Очень приятно, — Хосок снова наклоняется, аккуратно берёт ладонь Джина и целует. Омега чувствует, как его в жар бросает от такого вроде бы обычного действия. — Взаимно, — смущённо произносит Сокджин, улыбаясь. Хосок улыбается в ответ. Джин чувствует, что внутри него разгорается тёплое, странное, приятное чувство лёгкости, но оно тут же затухает, стоит омеге вспомнить о том, куда он направлялся до случайной встречи с альфой в коридоре. — Извиняюсь, но мне нужно спешить. Надеюсь, мы когда-нибудь ещё увидимся. — Обязательно. Джин хочет верить, что эта встреча с Хосоком не последняя.***
Когда Джин приходит в покои после долгих водных процедур, альфа его уже ждёт, но совершенно не смотрит. И омега несказанно этому рад. Сокджин уверенно подходит к кровати и ложится. — Намджун, давай не медли с этим обрядом метки, — произносит Джин, а в мыслях ловит себя на том, чтобы было, если бы метку ставил ему Хосок? Он, наверное, был бы очень счастлив. И Сокджин осекается, понимая, что Хосока он знает совсем недолго, а уже мечтает о таких вещах. Джин чувствует себя совсем молоденьким омегой, который впервые испытал чувство симпатии. Хотя, так оно и было. За свои двадцать два года Сокджин ни к кому не чувствовал влечения совершенно. Хосок был первым. Намджун молча приподнимается, а затем аккуратно касается сорочки омеги, приспуская её. Сокджин кривится от прикосновений. Пальцы Намджуна тёплые, но ощущать их на своей коже совсем неприятно. Джин жмурится, когда чувствует, как зубы вонзаются в его кожу. Он комкает простыни, сжимает челюсти от боли и чувствует, как по щекам начинают течь слёзы. Но он не кричит, лишь тихо скулит. Больно невыносимо, даже когда Намджун отстраняется, даже когда он зализывает рану, как полагается обычаем. Джину кажется, что когда альфа касается его метки языком, всё горит ещё больше. — Всё в порядке? — обеспокоенно спрашивает Намджун, закончив. — Да… — еле-еле произносит Джин, падая на мягкую постель. — Надеюсь, утром от меня не будет нести вонью. Сокджин засыпает ближе к утру по двум причинам. Во-первых, метка ноет невыносимо, а, во-вторых, он без остановки воспроизводил в памяти встречу с Хосоком: то как он целовал руку, то как он улыбался. Хосок улыбается, словно яркое солнце, наверное, поэтому Джин впервые за всю жизнь чувствует приятное тепло на душе.***
Юнги на Тэхёна не смотрит, когда тот входит в отведённые для них покои. Мину вообще трудно держаться, хоть и на протяжении трёх месяцев он пытался выработать иммунитет на Кима, но это невозможно. Потому что омега пахнет всё так же дурманяще, а сейчас он находился перед Юнги в одной сорочке, и стоит Мину взглянуть на него, то он не сдержится, совершит очередную ошибку, о которой потом будет жалеть. У Юнги нет права на ошибку. Он не хочет разрушить установившееся хлипкое равновесие в отношениях с Тэхёном, поэтому альфа старается взять всю волю в кулак. Тэхён ложится в кровать беззвучно, сразу же зарываясь в одеяло по привычке. — Спасибо, — внезапно говорит Тэхён. — За что? — Юнги всё-таки смотрит на Кима, зарывшегося с головой в одеяло и выглядевшего сейчас слишком крошечным, беззащитным. — Ваша поддержка и вправду помогла мне пережить этот день. — Я рад, что смог тебе помочь.***
Чонгук и вправду на этот раз ложится рядом с Чимином совершенно без никакого стеснения, он не стремится спрятаться под одеялом. Наоборот, когда Чон ложится рядом с Паком, то смотрит на него, не отрываясь несколько секунд. — Ты и вправду больше не боишься меня? — Я доверяю тебе и понимаю, что ты не прикоснёшься ко мне, пока я сам этого не захочу, — произносит Чонгук. Чимин мягко улыбается. Чон впервые признал так открыто, что доверяет ему. Чонгук пододвигается к Чимину ближе, немного приподнимается, а затем тихо шепчет: — Сейчас я тебя поцелую, а потом ты обнимешь меня. Чимин чувствует, как сердце ускоряет темп. Чонгук разрешает ему прикоснуться к себе. Они и раньше очень редко обнимались, а сейчас такая щедрость совсем не была похожа на Чона. Чимин согласно кивает, и Чонгук наклоняется вперёд, невесомо касается чужих губ и сразу же получает ответ. Чон целует неспешно, совсем лениво, а Чимин пытается подстроиться под этот темп, утихомирить своих внутренних демонов, желающих больше, чтобы не испугать Чонгука. Чимин кладёт руку на талию омеги, борясь с соблазном надавить, а затем подмять под себя желанное тело, но если он так сделает, то Чонгук его никогда не простит. И почти полгода, проведённые вместе, будут насмарку. Чон внезапно отстраняется от альфы с довольной улыбкой: — Вы молодец, мой король. — Это было одно из самых трудных испытаний. — Теперь Вы можете меня обнять, — произносит Чонгук, ложась рядом с Чимином на бок. Пак поворачивается и обнимает омегу со спины, кладя ладонь на живот того, а носом утыкается в шею. Чонгук пах прекрасно, лёгкий запах клубники успокаивал.