Adoption

      Когда Чонгук просыпается, на удивление он ещё ощущает себя в тёплых объятиях. Чон не ожидал увидеть Чимина так поздно утром в постели, ведь Пак обычно вставал рано, когда солнце только начинало проглядываться на линии горизонта. Чонгук в моменты пробуждения Чимина тоже просыпался, чтобы получить короткий поцелуй в скулу, а затем, когда Пак уходил, омега всегда перебирался на его половину кровати, потому что без запаха Чимина Чонгук заснуть не мог.       Сейчас же лучи солнца довольно явно проглядываются через щели между шторами, но вставать с постели ещё не хотелось. Чонгук ощущал себя ещё уставшим, и в сон до сих пор клонило.       Сейчас они находились не в королевстве Пак, а в родных местах Чонгука, где он провёл своё счастливое и беззаботное детство. Ещё год назад Чон не мог даже подумать, что будет лежать в покоях, в которых прожил большую часть жизни, вместе с обнимающим его Чимином. Хотя, если подумать, год назад он даже не предполагал, что ему придётся выйти замуж так скоро.       Чонгук невольно вспоминает последний день в королевстве Чон перед отъездом и то, как он боялся покидать родные места и страшился Чимина. Омега сейчас себя считает немного глупым из-за этого, ведь Пак и вправду, наверное, самая лучшая партия, которая могла ему достаться. Хотя, если подумать, то любой боялся бы на месте Чонгука. Всё-таки ему тогда только исполнилось шестнадцать, и он очень сильно был привязан к родительскому дому и брату. И пускай всю жизнь его пытались подготовить к семье, Чонгук был совершенно не готов.       Чон вспоминает вчерашние слова папы о том, что для него было бы неплохо родить ребёнка, пока он ещё молодой. И хоть вчера Чонгук ловко вывернулся из этой темы, сейчас он и вправду задумался. Быть может и вправду создать с Чимином настоящую семью? Конечно же, Чонгук не прыгнет на член альфе прямо сейчас, но тогда, когда они окончательно притрутся друг к другу, и Чон полностью примет себя, рождение ребёнка стало бы неплохим завершением построения их с Чимином отношений, если сам Пак будет этого хотеть.       Чонгук аккуратно убирает со своей талии руку альфы, а сам садится на кровать. Чон завороженно смотрит на то, как мерно вздымается грудная клетка Пака, как несколько довольно длинных прядок серебристых волос прикрывают лоб. Чимин красивый. Очень. Чонгук завороженно скользит взглядом по линии скул, подбородку, ненадолго останавливаясь на пухлых губах. Все прошлые серьёзные мысли улетучиваются, потому что Чонгук откровенно залипает на Чимина и, кажется, даже не дышит, смотря на него.       Чон ещё никогда не наблюдал за Чимином так явно. Часто Чонгук просто не может смотреть на альфу, ведь обычно они сталкиваются в коридорах, залах замка, где присутствует прислуга. В такие моменты взгляд Чимина грозный, тяжёлый, Чон несколько раз смотрел на альфу украдкой, но сразу же опускал голову, потому что терпеть на себе такую строгость не мог. Находясь же наедине вместе с Чимином, Чонгуку было вовсе не до рассматриваний Пака, но на себе он чувствовал самый тёплый взгляд на свете, с которым только может смотреть человек.       Чонгук в глубине души осознаёт, что его ведёт от таких контрастов. Только с ним Чимин мягкий.       Чон ловит себя на мысли, что хочет вернуться к занятиям по владению меча с Чимином. И пускай в них уже не было толку, но Чонгуку хотелось заниматься любимым делом с любимым человеком.       Чонгук лениво потягивается, смотрит на окно, занавешенное шторами, солнце теперь светит ещё ярче. Чон поправляет сползшую ночную рубашку, натягивает её на плечи. В родной спальне очень спокойно.       Чонгук снова смотрит на Чимина, но в этот раз не выдерживает: аккуратно проводит ладонью по волосам альфы, наслаждается их мягкостью кожей ладони. Чон хочет уже убрать руку, но его запястье перехватывают, и омега мельком замечает довольную ухмылку на лице Пака, а затем его тянет альфа, заставляя лечь на себя.       — Чимин! — вскрикивает от неожиданности омега. — Ну кто так делает? — он бьёт ладошкой Пака в грудь.       Чонгук под собой ощущает тепло чужого тела, и пусть он показывает внешне всё своё недовольство, но на самом деле ему очень даже нравится лежать вот так.       — Ты смотрел на меня.       Чонгук чувствует лёгкое смущение, заставляющее щёки краснеть.       — Ты смотрел на меня, — повторяет Чимин. — Так внимательно.       Чон ощущает огромное желание провалиться сквозь землю. Но потом к нему приходит осознание: в том, что он смотрел на Чимина, нет ничего постыдного. Пак его альфа. Это совершенно нормально смотреть, восхищаться красотой своего избранника.       — Ну смотрел, и что тут такого? — пытается произнести Чонгук как можно увереннее. — Или ты запрещаешь мне на тебя смотреть?       С каждой секундой улыбка Чимина становится всё более и более довольной. И Чонгук осознаёт, что за последний месяц всё-таки многое изменилось и это касалось не только отношений в постели. Если раньше он и представить себе не мог, что Пак может так самодовольно улыбаться, то сейчас Чон видел это почти каждый день. И Чонгуку хотелось сцеловывать эту улыбку.       — Смотри. Мне нравится, как ты смотришь.       Чонгук не отвечает, он немного приподнимается, практически седлая Чимина, а затем наклоняется, стремительно поддаётся вперёд, касается губ Пака своими.       Альфа же первые секунды словно оглушён, поэтому отвечает на поцелуй не сразу. Но затем Чонгук ощущает ответное движение губ и чувствует, как под ночную рубашку забираются тёплые руки, которые оглаживают его ягодицы, несильно сжимают их.       Чонгуку хочется застонать сквозь поцелуй, но он терпит, потому что устал быть так сильно зависимым от Чимина, устал отдаваться ему без остатка. И нет, Чонгуку нравится отдаваться Паку, нравится быть в его власти, но Чон всю жизнь был не из робкого десятка, и пора бы навёрстывать упущенное, показать этому альфе, что омега ему попался совсем не простой.       Чонгук перехватывает инициативу в поцелуе на себя, проникает в рот Чимина своим языком, сплетаясь с чужим. И когда Чон чувствует, как Пак раздвигает его ягодицы, то Чонгук тут же очухивается, заводит свои руки за спину, хватает Чимина за запястья, возвращая его ладони себе на поясницу. Сейчас Чонгук не желает близости, ему просто хочется целоваться.       Чимин недовольно охает сквозь поцелуй, но не наглеет, руки так и держит на талии Чонгука. Чон целует более размеренно, удивляясь в глубине души, что альфа даёт ему вести.       Чонгук входит во вкус, целует пухлые губы, а внутри у него настоящее разгорающееся пламя от всего этого. Чон и не думал, что он падок на долгие поцелуи, но чувствовать на своих губах чужие губы, а на своей талии крепкую хватку — прекрасно. И самое главное, что Чонгуку нравится, что всё это не переходит за рамки дозволенного.       — И что это было? — произносит на выдохе Чимин, когда Чонгук отстраняется от него. У Чона сердце стучит лихорадочно и дыхание сбитое, альфа же на удивление лежит под ним словно и не целовался без остановки несколько минут, дышит всё так же размеренно.       — Мне просто захотелось целоваться.       — Скоро ты станешь лучше меня даже в поцелуях.       — Не забывай, я же не обычный омега, — произносит с ухмылкой Чонгук, выпрямляясь, упираясь ладонями в грудь Чимину. — У меня вот на полках столько пособий по оружию стоит.       — Мне стоит тебя бояться?       — Стоит.       Чонгук чувствует, как хватка Чимина на талии крепнет, а затем он не замечает, как оказывается подмятым под альфу. Оказавшись в таком положении, Чонгук чувствует себя неуверенно, но защищённо.       Чонгук впервые смотрит в глаза Чимину, не отводя взгляд. И Чон не понимает, почему раньше перед поцелуями не делал этого. У Чимина глаза чёрные, но взгляд такой тёплый, любящий. И Чонгук вспоминает сюжеты романов, которых в последнее время он прочитал достаточно. В них описывалось то, что только человек, который по-настоящему любит, может смотреть так, как смотрит на него сейчас Чимин.       — Теперь моя очередь показать тебе урок, — шепчет Пак. Альфа целует Чонгука пару раз в шею, освежает старые следы. Чимин прокладывает лёгкую дорожку поцелуев от шеи к подбородку, вызывая волну мурашек по телу Чонгука. Пак целует омегу в родинку под губой, а затем касается чужих губ своими.       У Чонгука в этот момент словно всё останавливается, потому что Чимин целует не порывно, не страстно, а сдержанно, но в то же время чувственно. И Чон понимает, что снова проиграл, снова поддался путам Чимина, оказавшись полностью в его власти, и Чонгук не против, потому что рядом с Чимином он чувствует себя спокойно.       Пак аккуратно прикусывает губу Чонгука, заставляя тем самым приоткрыть омегу рот, чтобы впустить в него язык. Это не бешеный танец языков. Это выражение чувств. Чимин целует так, словно пытается все свои чувства донести до Чонгука через поцелуй.       И Чон растворяется в этих ощущениях, обнимает альфу за шею и двигает губами в ответ, иногда даже невпопад. И Чонгука ведёт от всего этого, от поцелуя. Чимин даже не касается его, а Чонгук готов сладостно хныкать, чтобы этот поцелуй никогда не прекращался.       Чон позволяет себе самовольничать, он запускает свои пальцы в серые волосы альфы, чтобы наконец в полной мере почувствовать их мягкость.       Чимин отстраняется, а затем легко целует Чонгука в скулу, в нос, в подбородок. И Чон не может сдержать улыбку, потому что сейчас он чувствует себя по-настоящему счастливым. И ему бы хотелось, чтобы каждое утро начиналось именно так.       — Я люблю тебя, — выдыхает Чимин. Он не ждёт ответа, не нависает над Чонгуком больше, а ложится рядом, крепко обнимает омегу за талию, утыкаясь в шею носом. — Давай ещё поспим, пока есть возможность.       Чонгук ничего не отвечает. У него в голове снова стая беспорядочных эмоций от этих казалось бы простых слов, но он счастлив.       Счастлив, потому что только с ним Чимин такой по-домашнему тёплый.       Счастлив, потому что Пак всегда целует его слишком нежно и трепетно.       Счастлив, потому что Чимин его любит.       И наконец Чонгук счастлив, потому что и сам испытывает трепетные чувства по отношению к Чимину, которые пока озвучить страшится. Но Чон даёт себе обещание, что совсем скоро, когда полностью поборет свои принципиальные установки по поводу своей сущности, определённо скажет Паку о своих чувствах.       За своими мыслями Чонгук не замечает, как снова засыпает.

***

      Чимин просыпается, когда солнце уже находится высоко над горизонтом. Впервые за несколько лет он чувствует себя отдохнувшим. Король Чон сделал ему поблажку, сказав, что от ранней встречи толку не будет, поэтому перенёс её на позднее время. Также отец Чонгука сказал, что будет рад, если супруги задержатся в королевстве. Пак знает, что омега будет только рад этой новости, но только вот оставаться надолго они не могли, ведь в родном королевстве Чимина дела постоянно накапливаются, и альфе совсем не до гостей. Но Пак думает, что ещё сегодня они точно пробудут весь день в королевстве Чон, а завтра вечером можно уже и ехать обратно.       Чимин аккуратно высвобождает спящего Чонгука из плена своих объятий, стараясь не разбудить, встаёт с кровати и идёт к шкафу с одеждой. Прислугу Пак не зовёт, потому что та будет шуметь, поэтому он решает одеться самостоятельно. Всё-таки он король, приучен к военному делу, а значит смена одежды без чьей-либо помощи ему тоже подвластна. Ведь если случится война, то Паку сразу придётся ехать в самое пекло, и там явно будет не до прошения помощи у прислуги.       Чимин снимает спальную одежду, надевает нижнее бельё и накидывает на себя рубашку, начинает её застёгивать, но внезапно чувствует, как его тело обвивают чужие тёплые руки. Всё-таки Чонгук проснулся. Омега трётся щекой о спину альфы, сонно мыча.       — Доброе утро, — произносит Чимин.       — Доброе, — Чонгук кладёт свою голову на плечо Пака, а тот поворачивается, легко целует омегу в губы.       — Ты мог бы ещё поспать.       — Я выспался, — Чонгук размыкает объятия. И Чимин разворачивается к нему. На лице Чона на секунду прокрадывается лёгкое смущение из-за полуобнажённого вида альфы, потому что он ещё не до конца привык к новому статусу их отношений.       — Прости, что не смогу позавтракать вместе с тобой, — извиняется Чимин, начиная застёгивать пуговицы. — Твой отец и так, наверное, меня заждался. Всё-таки мы сюда приехали ради дела государственной важности.       — Угу, — хмыкает Чонгук, внезапно перехватывая ладони Чимина. — Можно я тебе помогу?       Пак озадаченно смотрит на него, но всё-таки кивает.       Чонгук ловко справляется с пуговицами. Только внимание Чона напрочь приковано к красивым ключицам альфы. Почему-то Чонгук раньше их прекрасности не замечал? Хотя, как тут заметишь? Первая их близость произошла при свете луны, а последующие во время течки, когда Чонгуку было вовсе не до рассматриваний, в последнюю - Чимин не снимал рубашку. Чонгук ловит себя на мысли, что во время занятий любовью хочет видеть тело альфы, изучать его, чтобы знать о местоположении всех родинок на коже.       Чонгук думает лишь о том, как бы было прекрасно оставить на ключице след, знак, метку, свидетельствующую о том, что Чимин только его.       И Чонгук порывисто наклоняется к коже в области ключицы, кусает, засасывает. Ему хочется изметить Чимина всего, показать, что альфа только его. И, отстраняясь, Чонгук жалеет лишь о том, что настоящую метку поставить на Паке не может.       — Ох, Чонгукки, — тяжело выдыхает Чимин, касаясь пальцами багровеющего засоса. У альфы всё внутри сладостно трепещет от осознания, что Чон «поставил метку». Обычно омеги никаких следов не оставляют, потому что не принято это вовсе. Но Чимин не хочет ругать Чонгука, потому что видит, что это важно для Чона очень сильно. Да и тем более, Пак никогда не был сторонником гендерных пережитков. Он считал, что их давно пора устранить.       Чон же смотрит несколько секунд на проделанную им работу, а затем снова обнимает Чимина, утыкается носом в ключицу.       — Ты явно не собираешься меня сегодня отпускать, — произносит Чимин.       — Никуда, — шепчет Чонгук. — Совершенно никуда.       — Но ты же понимаешь, что мне нужно идти? — Чонгук в ответ печально хмыкает. — Когда я освобожусь, то буду полностью в твоём распоряжении, можешь меня хоть всего изметить, только если следы будут под одеждой, мой малыш-собственник.       И Чонгук чуть ли не взрывается от новой волны эмоций. Чиминово «малыш» проигрывается в голове без перерыва. А ещё Чон рад тому, что альфа разрешил полностью его обметить, пускай и под одеждой. Хотя, Чонгук был бы не прочь поставить засосы на самых видных местах.

***

      Чимин наблюдает из окна кабинета короля Чона, как Хосок с Чонгуком играют в догонялки. Пак не может сдержать улыбки. Чон ещё совсем ребёнок в душе, не отошел от поры игр, но альфу бьёт контрастом осознание, что именно этот омега, который сейчас беззаботно играет со старшим братом, является чуть ли не самым лучшим мечником в королевствах Пак и Чон.       — Чонгукки всегда был непоседливым ребёнком, — внезапно произносит король Чон. — Когда все омеги его возраста стремились изучить ведение домашнего хозяйства, он меня упрашивал лишь об одном, чтобы я научил его владению мечом. И я, как любящий отец, потакал ему, и вот выросло в это, — интонация короля полна недовольства, и Чимину совсем не нравится, как старший альфа выделил «в это», словно выплюнул.       — Я считаю, что всё в порядке. В том, что у Чонгука совсем отличные вкусы от вкусов других омег нет ничего постыдного.       — В Вашем королевстве, король Пак, другие порядки, щадящие по отношению к омегам, — произносит старший Чон, и он прав. В некоторых малоразвитых странах ещё до сих пор оставалась модель «альфа — хозяин, омега — верный раб». В этих государствах и речи не идёт даже о гражданских правах омег (альфа мог спокойно избить и даже убить), не говоря о политических, а уж тем более о праве претендовать на престол. — Наверное, поэтому Чонгуку повезло с Вами. Оказался бы на Вашем месте какой-то другой альфа — приверженец консервативных порядков, он быстро приструнил бы моего сына. Но не забывайте о том, что если в Вашем королевстве другие порядки, это не значит, что Вас никто не осудит.       — И за что меня должны судить? — в недоумении спрашивает Чимин. По обстоятельствам настоящего времени ни один правитель не имеет права осуждать политику, взгляды, правление другого короля.       — Браки заключаются по двум причинам: первая — укрепление отношений между королевствами, вторая — рождение детей. Обычно после свадьбы омеги сразу же беременеют.       И до Чимина доходит смысл сего разговора.       — И на что Вы намекаете? На то, что я должен был взять Вашего сына силой в первую течку, и простите меня за столь грубое выражение, обрюхатить?       Чимин не против, чтобы Чонгук забеременел хоть сейчас. Он наоборот был бы рад такой новости, но только Пак не сторонник насильственного принуждения. Если Чонгук пока не хочет иметь детей, то Чимин готов подождать. Наследник королевства может появиться и через несколько лет, и плевать на обычаи, порядки, которые сложились ещё в допотопные времена, когда люди только с пещер вылезли.       — Конечно, это звучит, как варварство, но такие порядки установились уже за долгое время.       Чимину противно слушать речи короля Чона. А ещё ему хочется плеваться из-за того, что старший альфа приписывает своего родного сына к числу бесправных омег.       — Не почтите за дерзость, но своего супруга Вы тоже взяли силой?       — Без этого не обошлось, — признается альфа. — Любовь… Или как это сейчас принято называть, приходит в процессе совместного проживания и рождения детей.       — Я Вас понял, — коротко отвечает Чимин. Ему хочется закончить этот бессмысленный разговор поскорее, потому что в случае продолжения он точно не сможет сдержаться, выскажется, тем самым подвергнет опасности не только отношения с отцом своего супруга, но и отношения двух королевств.       — Я ничуть Вас не осуждаю, король Пак, за Ваши новые, отличные взгляды на жизнь, просто волнуюсь о Вашей репутации и слухах, которые могут пойти.       — Со слухами придётся разбираться мне, а не Вам.       — Вы правы, — соглашается король Чон. — На самом деле я хотел поблагодарить Вас за то, что относитесь к Чонгуку щадяще. Он не пережил бы принуждения, у него слишком своенравный характер.       Чимин кивает. Внутри у него разгорается недовольство. Сначала король Чон обвиняет его в «мягкости», либеральном мировоззрении, а в конце благодарит опять же за «новый взгляд» на жизнь. Если до сегодняшнего дня Пак думал, что отец его супруга — умный альфа, то сейчас он разочарован. Король Чон ничуть не отличается от правителей малоразвитых государств, в которых ещё царят допотопные порядки.       — Только, пожалуйста, не позволяйте Чонгуку слишком многое, иначе он совсем от рук отобьётся, — просит король Чон.       Чимин касается ладонью своей ключицы, скрытой под тканью рубашки, вспоминая картины сегодняшнего утра. Он не позволяет Чонгуку слишком много, он позволяет омеге то, чего сам не против и ему совершенно всё равно, что это противоречит нормам устаревших порядков.       Разговор перетекает в деловое русло. Два правителя говорят об экономической ситуации, военной, возможности объединения армии в случае нападения врага. Всё-таки время было не самое спокойное. Стоит только вспомнить, как за месяц исчезло с карт королевство Ли от войск короля Мина. И Чимин рад, что с Юнги у него заключён договор.       Однако до конца беседы у Пака в душе остаётся неприятный осадок.

***

      — Хосок-а, я так скучал по нашим развлечениям, — говорит Чонгук, когда он вместе с братом садятся на скамейку в саду, чтобы отдохнуть. Омега почти за год без практики начал терять сноровку в беге, поэтому в этот раз Хосоку повезло, и он выиграл. — Знаешь, мне так скучно бывает в королевстве Пак.       — Ты просто ещё не повзрослел окончательно.       — Возможно, да, — произносит Чонгук. — Представляешь, скоро и ты станешь королём, и тогда у тебя совсем не будет времени на меня, а если и женишься, то вообще про брата забудешь.       С лица Хосока тут же исчезает улыбка. Он не хочет жениться на каком-то незнакомом омеге. Единственным, с кем мечтает связать свою судьбу альфа, является Джин. Но это лишь бессмысленные грёзы, которым не суждено сбыться. Сокджин уже замужем, а разбить брак — значит объявить войну. Хотя Хосок готов воевать за то, чтобы быть с Джином. Но только вот альфа совсем не уверен в том, что омега желает этого же. Они виделись всего лишь раз. А Хосок уже готов голову свою положить на кровопролитном поле, только чтобы испробовать все пути их сближения.       Хосок сначала думал, что это всего лишь мимолётная симпатия. Конечно, он испытывал влечение к омегам и до этого. Но только Джин не выходил из головы уже долгое время, больше четырёх месяцев.       — Что-то случилось? — обеспокоенно спрашивает Чонгук, заметив понурый вид брата. Омега осторожно пододвигается. — Если да, то ты обязан мне рассказать. Если нет, то ты тоже обязан мне рассказать.       — Ничего я тебе не обязан, — отвечает Хосок, закатывая глаза, а в голове у него мелькают сцены из прошлого, в которых младший всегда подкупал его этой фразой. Старший Чон обычно всё выкладывал подчистую, потому что у братьев никогда не было секретов друг от друга, совершенно никаких. Сейчас же совсем другая ситуация. Хосок не может рассказать Чонгуку всего, потому что тот осудит, не поймёт. Да и как это будет выглядеть: «Чонгук, твой брат влюбился в замужнего омегу, которого видел один раз жизни, но уже готов идти ради него на войну?». Чон скажет, что его брат самый настоящий дурак, а ещё хуже будет, если он донесёт всё отцу, тогда Хосоку исправительных бесед не миновать, хотя более вероятно, что король Чон запрёт его в какой-то темнице.       — Обязан, — Чонгук берёт Хосока за руку, переплетает пальцы. — Мы же с тобой братья, не разлей вода. Кто, если не брат, поможет в трудную минуту?       Хосок протяжно вздыхает, понимает, что Чонгук не отстанет, поэтому рассказать всё-таки придётся, но не полностью, лишь суть.       — Можно сказать, что я влюбился.       — Вау! — Чонгук не может сдержать эмоции. — И кто он? Надеюсь он очень красивый.       — Да, он очень красивый.       В голове у Хосока сразу же всплывает образ Джина. Он не видел омегу уже долгое время, но в памяти он такой же чёткий.       — Как его зовут? С какого он королевства? Он из знатной семьи? — Чонгук начинает засыпать Хосока вопросами, и тот уже жалеет, что вообще решил немного открыться брату.       — Пока я не могу тебе рассказать. Боюсь сглазить.       — Ого, ты стал суеверным. Ну точно влюбился, — Чонгук смеётся. Ох, лучше бы Хосок был суеверным. — А почему ты тогда такой печальный?       — Я давно его не видел.       Чонгук задумчиво хмыкает…       — Хочешь, я устрою вам встречу? — спрашивает младший. — Ну точнее попытаюсь, если твой избранник — знатная особа, то он непременно приедет.       — И что ты задумал?       — Ну… Ты, как любящий старший брат, должен помнить, что через месяц у твоего почти взрослого младшего брата день рождения. И я собираюсь отметить, думаю Чимин будет не против. И ради тебя я попрошу разослать приглашения всем королевствам. Конечно, если бы ты мне сказал имя своего избранника, то я прислал бы ему персональное приглашение, и не пришлось бы расходовать лишнюю бумагу на остальных.       — Чонгук, не стоит так заморачиваться.       — Стоит. Ты мой любимый брат, и тем более я хотел отпраздновать свой день рождения, конечно, не с таким размахом, но что поделать.       — Спасибо.       — Так… ты мне будешь должен подарить лук.       — Лук? Теперь ты хочешь научиться стрелять из лука?       — Хм… Да, хочу, — кивает Чонгук. Точнее он хочет, чтобы его научил именно этому Чимин, потому что Чону слишком сильно не хватает тренировок с Паком.       — Будет тебе лук. В любом случае.       Чонгук счастливо улыбается. Хосок же надеется, что Чимин разрешит его брату отпраздновать день рождения с таким размахом.

***

      Тэхён просыпается после мучительного сна. Ему снилось что-то ужасное, страшное, о чём Ким не помнит. Во время этого кошмара проснуться он не мог. Омега смотрит на свои обмотанные руки, понимает, что ужасное с ним происходило не только во сне. В памяти всплывают моменты вчерашнего вечера. Ким до сих пор чувствует на своих губах губы Юнги, ощущает трепетные, неуверенные касания.       Зачем он попросил себя поцеловать?       Тогда, когда он находился в эйфорическом состоянии после нанесения себе порезов, поцелуй казался самым лучшим отрезвляющим и успокаивающим средством. И так и произошло. Тэхён и вправду после случившегося заснул мёртвым сном, который превратился в беспокойный.       Тэхён не знает, как будет теперь смотреть в глаза Юнги. Ему стыдно. Очень сильно. Он вёл себя на протяжении больше полугода отчуждённо, не подпускал к себе, а вчера дал слабину, попросил… И Тэхён понимает, что если бы Юнги отказал ему, то он бы сам ткнулся в губы тому.       Тэхён не любит Юнги.       Тэхён не сможет никогда полюбить Юнги, потому что после такого не любят. Киму до сих пор снятся сны, в которых снова и снова проигрываются события той ночи, когда Мин завалился пьяным и принудил к связи.       Тэхён вспоминает, как нежно сейчас обращается с ним Юнги. Как аккуратно выцеловывает каждую фалангу пальцев.       Тэхён видит перед собой ошарашенный взгляд Мина, когда тот застал его с порезами или же когда Ким случайно поранился в саду.       И наконец Тэхён до сих пор чувствует и будет ещё долго чувствовать нежные прикосновения губ Юнги к своим губам. В глубине души, даже находясь в состоянии полного отключения от реального мира, Тэхён боялся, что Юнги сорвётся во время поцелуя. Но тот не сорвался, наоборот, даже не позволил себе углубить поцелуй, оставив его чистым, целомудренным.       У Тэхёна внутри очередной конфликт. С одной стороны он понимает, что никогда не сможет забыть всего ужаса, боли, которые принёс ему Юнги, но с другой Тэхёну нравится забота альфы, хочется её ощущать постоянно. Хочется довериться, сделать ошибку.       Ким не спускается к завтраку, сразу же идёт в сад, потому что с Юнги сейчас видеться не хочется, а ещё потому, что только ухаживание за растениями могло привести омегу хоть немного в чувства, заставив забыть о плохом хотя бы на короткий срок времени.

***

      Юнги старается не акцентировать своё внимание на том, что произошло вчерашним вечером. Пускай для него этот поцелуй значил очень многое, но он осознаёт, что для Тэхёна это была всего лишь необходимость. Ким не получил в своё время нежности, ласки, поэтому сейчас стремится к ней, пускай и подсознательно. И Юнги отдал бы Тэхёну всё своё тепло, если бы только омега дал бы ему такую возможность, разрешил.       Мин думает, что после завтрака он обязательно поговорит с Кимом, но тот на трапезу не приходит. Юнги начинает волноваться. У Тэхёна состояние слишком нестабильное, поэтому вчерашний инцидент мог ещё более пагубно сказаться на нём. Но Мин немного успокаивается, когда прислуга докладывает, что его омега сейчас находится в саду.       После обеда, когда Юнги заканчивает все свои дела, он решает спуститься к Тэхёну в сад. Ким увлечённо рыхлит землю под розами маленькой тяпкой, поэтому альфу сразу не замечает.       — Здравствуй, Тэхён, — произносит Юнги.       Ким немного вздрагивает, поднимает на альфу пугливый взгляд. Он кладёт тяпку на землю, приподнимается и отряхивает свои руки.       — Здравствуйте, король Мин, — Ким не может обратиться к Юнги неофициально. Он помнит, что альфа разрешил ему неформальность, но сейчас, когда внутри всё сжимается от стыда, у Тэхёна язык не поворачивается говорить на «ты».       — Ты в порядке? — обеспокоенно спрашивает Мин. — Как твои руки?       — Всё в порядке. С утра мне поменяли повязки.       — Это хорошо.       — Я хотел извиниться за вчерашнее. Я не знаю, что на меня нашло. Простите. Если моя дерзость как-то задела Вас, то прошу извинить. Такого больше не повторится.       Юнги печально хмыкает. Такого от Тэхёна он и ожидал.       — Всё нормально, Тэхён. Не нужно себя ни в чём винить. Просто, пожалуйста, рассказывай мне всё сразу. Без утайки. Не доводи до крайностей.       Юнги неприятно называть их поцелуй «крайностью». Но если подумать во всей этой ситуации вина только на нём, будь Мин с самого начала более внимательным к Тэхёну, сейчас ему не приходилось бы воздвигать потихоньку фундамент их возможных отношений на тлеющих углях.       — Хорошо, спасибо, — отвечает Тэхён.       Ким возвращается к работе. Юнги же остаётся наблюдать за ним. Альфа наблюдает за тем, как аккуратно Тэхён подбивает растения, поливает, вкладывая в свои действия столько нерастраченной любви и нежности.       И Мин впервые замечает, что с появлением Тэхёна в саду, в нём распустился сорт роз, который опытные садовники всё никак не могли завести.       — Ты молодец, — произносит Юнги, поднимаясь с лавочки, подходя к Тэхёну поближе. — Знаешь, вот эти красные розы раньше всё время вяли, а теперь они цветут так красиво.       — Любому живому существу нужна забота и любовь. Мало ухаживать за растением, не любя это дело, — произносит Тэхён.       Слова Кима - «любому живому существу нужна забота и любовь», - верные. Тэхёну это тоже нужно, и Юнги готов ему всё это дать, как умеет, но только вот омега совсем не хочет принимать это, считая, что не достоин ничего хорошего. Мин не знает, как уничтожить эту разрушающую установку в голове Тэхёна. Вчера, когда Ким робко отвечал на поцелуй, у Юнги на мгновение появилась маленькая надежда на то, что когда-то омега всё-таки сможет окончательно побороть призраки прошлого. Мин верит в это.       — Ты не устал? — обеспокоенно спрашивает Юнги.       — Нет, — отнекивается Ким.       — Пожалуйста, не перетруждай себя, — просит альфа. — И ещё, поешь сегодня. Я знаю, что ты даже не завтракал.       Тэхён кивает.       Юнги понимает, что сегодня ему придётся поужинать отдельно от Тэхёна, чтобы омега съел хоть что-то.

***

      Чонгук ощущает напряжённую атмосферу во время ужина. Чимин смотрит на его отца с пассивным презрением, во взгляде старшего Чона же смутные эмоции, омега так их понять и не может: то ли тот пытается пожрать Пака одними глазами, то ли тот пытается извиниться за что-то. Только вот за что?       Чонгук решает спросить обо всём у Чимина после ужина. Точнее омега надеется, что Пак будет свободен.       Когда Пак встаёт из-за стола и вежливо прощается с родителями Чонгука, омега тоже заканчивает трапезу, впопыхах вытирается салфеткой, желая спокойной ночи. Ведь сегодня они уже вряд ли встретятся.       Чонгук догоняет Чимина уже в коридоре, омега чуть ли не запрыгивает на Пака со спины, но когда между ними остаётся расстояние в несколько метров, он передумывает и просто берёт Пака под руку.       — Я еле тебя догнал, — говорит Чонгук, крепче сжимая руку Пака. — Пошли в сад.       Чонгук хочет поговорить с Чимином наедине, но не в коридорах замка, потому что слуги здесь ходят довольно часто и лишних ушей Чон не хочет. А ещё омега желает провести вечер не в своих покоях, а на свежем воздухе, пока погода позволяет. Сейчас вечером уже не жарко.       Чимин кивает, Чонгук же тянет его на себя, а сам ускоряется, заставляет Пака бежать за ним.       — А обязательно бежать? — спрашивает Чимин.       — Тебя нужно привести в форму, — произносит Чонгук, улыбаясь.       Когда они выбегают в сад, ночной воздух тут же встречает их прохладой. Чимин уже думает, что вот она передышка, но Чонгук снова тянет его на себя, ведет по тропинкам между фигурно выстриженным кустарникам.       — Ты сейчас заставляешь короля целого государства сигать по саду, словно мальчишку, — смеётся Чимин. И он не против вот так бегать с Чонгуком. Это ему самому напоминает время, когда он был ещё ребёнком.       — И Вы сможете наказать меня за эту дерзость, — говорит Чонгук, внезапно останавливаясь возле беседки, и Пак чуть ли не сбивает его с ног.       — Ты имеешь надо мной весомое влияние, — произносит Пак, заставляет Чонгука развернуться к себе. Чон упирается ягодицами в каменное фигурное ограждение беседки, и Пак подсаживает омегу на него. — Знаешь, тут совершенно никого нет… кроме меня и слишком наглого, чертовски милого омеги.       Чонгук ухмыляется, хочет сказать очередную, провокационную фразу, но только Пак затыкает его жадным поцелуем. Ладони Чимина поддерживают Чонгука, чтобы он не упал с каменного ограждения.       Чонгук же внезапно отталкивает Чимина. Пак смотрит на него в недоумении.       — Что-то случилось?       — Я хотел с тобой поговорить о важном.       Чимин после этих слов хмурится, и Чонгук думает, что альфа вообще уйдёт, но руки того всё так же лежат на его спине. Сейчас Паку хочется снять напряжение, преследующее его с момента разговора со старшим Чоном. Но раз уж Чонгук желает поговорить, то Чимин затолкнёт свои желания подальше.       — Я тебя слушаю.       — Я заметил, что сегодня за ужином ты с моим отцом так прожигали друг друга, словно являетесь врагами.       — Мы просто не сошлись в мировоззренческих взглядах, ничего особенного, — коротко отвечает Пак, но Чонгук видит, что в этом «ничего особенного» гораздо больше весомого, чем пытается выдать Чимин.       — В каких таких мировоззренческих взглядах?       Чимин протяжно вздыхает, понимает, что Чонгук тоже должен знать обо всём этом, потому что его это касается, а ещё крепкий союз строится на доверии, и если Пак сейчас не поделится с Чоном, то пошатнёт их начинающие крепнуть отношения. Альфа осознаёт, что счастливые отношения не построишь только на сексе, поцелуях и объятиях, ещё нужно полностью доверять друг другу и поддерживать в любой ситуации.       — Твой отец — приверженец консервативных правил. И он видит в брачных союзах только лишь репродуктивную и политическую составляющие. Он чуть ли не упрекал меня в том, что мы с тобой уже практически год вместе, но так и не обзавелись детьми. Он мне прямым текстом сказал, что сторонник принуждения омег, — произносит Чимин. — Понимаешь, твой отец был бы рад, если тебя против воли заставили бы вступить в связь.       Чонгук печально хмыкает. Он не был удивлён словами Чимина. Всё-таки его пытались всю жизнь как-то подготовить к семейной жизни, говорили о том, что к нему может посвататься альфа, который сразу же захочет детей, и Чонгук не сможет перечить его желанию. Только вот обучение Чона семейной жизни шло медленно, как раз из-за того, что Чонгук часто просто избегал разговоров о замужестве.       Позиция Чимина заставляет Чонгука проникнуться к альфе ещё больше, в который раз убедиться, что партия в этой жизни ему досталась самая лучшая. Пак ставит на первое место его желания, и это главное.       — Твой отец извинился, конечно, но я еле сдержался. Это ж надо относиться к своему собственному сыну таким образом! — восклицает Чимин.       — Всё в порядке. Что говорит мой отец совершенно не важно, что подумают другие — тоже. Вчера мой папа мне сказал, чтобы я родил ребёнка ради разнообразия своих будней, — произносит Чонгук. — И сейчас, после твоих слов, я начал ещё больше сомневаться в том, что моя семья — образец для подражания. С самого детства мне казалось, что между моими родителями самая настоящая любовь, но, видимо, это лишь притворство, чтобы не дать почву для плохих слухов, — Чонгуку немного грустно произносить эти слова вслух. Всё своё детство он прожил в атмосфере лживого притворства, принимая его за правду. Он грезил о том, чтобы его будущие отношения с мужем были похожи на отношения между его родителями. Не о том Чонгук мечтал долгое время, и осознавать это печально. Чон не обвиняет своих родителей в такой позиции, не держит на них зла, ведь не нужно забывать, что их молодость прошла совсем в иное время, когда либеральные взгляды на жизнь осуждались и преследовались.       — Прости, но твои родители слишком зависимы от мнения других. В наше время ни один правитель не вправе осуждать другого, потому что его совершенно никак не касаются дела другого государства, а уж тем более личная жизнь его короля.       — Не стоит извиняться, — произносит Чонгук. — Теперь я и сам немного разочарован в них.       — Спасибо за понимание, — благодарит Чимин, обнимая Чонгука. Пак надеется, что у него с Чоном получится самая настоящая идеальная семья, в которой любовь и идиллия не будут наигранными. Альфа хочет равняться на семью своих родителей, его папа стал для его отца не только единственной любовью, но и верным другом и помощником. — Мне так с тобой хорошо.       — Мне тоже, — отвечает Чонгук. Впервые озвучивает взаимность словами. Омега чувствует, как альфа немного вздрагивает от этих неожиданных слов. Чимин привык к тому, что от Чонгука не стоит ждать взаимных речей, но ответ Чона заставляет напрочь отступить все плохие эмоции.       Чонгук запускает свои пальцы в волосы Чимина, начинает медленно массировать голову. Паку сейчас нужно расслабиться.       — Чимин, смотри, какие звёзды, — говорит Чонгук, после несколько минутного молчания. Пак отстраняется от омеги, поднимает взгляд на ночное небо. И вправду, пока они разговаривали, появилось множество ярких звёзд.       — Красиво.       Взгляд Чимина снова возвращается к Чонгуку, смотрящему на небо. У Чона глаза блестят и, кажется, в них сокрыта вся чистота и невинность всего мира. Губы у младшего немного приоткрыты. И Чимин смотрел бы на Чонгука целую вечность, но внезапно младший устремляет взгляд на него, смотрит так тепло.       Чонгук встаёт с «сидения», прижимается к Чимину, немного вздрагивает.       — Ты замёрз?       — Немного, а ещё я хочу спать. Сегодня мы с Хосоком вдоволь натренировались.       — Пошли тогда в замок.       В эту ночь Чонгук засыпает, чуть ли не лёжа полностью на Чимине, потому что внезапное похолодание в начале августа заставляет прижаться к альфе плотнее некуда.

***

      У Намджуна задача не из простых. Нужно найти самое лучшее средство, подавляющее запах у омег. И только вот всё осложнялось тем, что к королевскому лекарю он обратиться не мог, потому что иначе об этом доложат королю Киму, а это было совсем не в интересах Намджуна.       Альфа навещает Субина часто. И каждый раз смотрит на него виновато, потому что в глазах паренька надежды полные озёра, которые иссыхают с каждой новой встречей.       — Я обязательно найду настойку.       — Пожалуйста, не нужно давать мне ложные надежды, — поникшим голосом произносит Субин. — И ещё хочу попросить, не ходите ко мне так часто.       Намджун всегда привык сдерживать обещания, поэтому он начинает поиск среди городских лекарей и травников округи. Но только вот трудно их было найти, потому что многих считали ведьмами, и они были вынуждены уйти в подполье.       Спустя долгий месяц поисков Намджун всё же находит одного. Он долго присматривается к бете, думает, можно ли доверять. С виду тот выглядит довольно безобидным.       — У меня есть средство, подавляющее запах, — произносит травник.       — Но как я могу Вам верить. Вдруг Вы подсунете мне отраву, — говорит Ким. В нынешнее время незнакомцам лучше не доверять.       — Я сам являюсь омегой. И как Вы могли почувствовать, хотя нет, Вы ничего не почувствовали, потому что я пользуюсь зельем подавления запаха, — говорит мужчина. И Намджун смотрит на так называемого бету и понимает, что совершенно не заметил округлых бёдер, не свойственным бетам, тонкие пальцы. Перед ним определённо омега. — Как Вы понимаете, в наше время немеченным живётся трудно, поэтому приходится спасаться таким средством.       — Я покупаю у Вас все бутыльки, которые Вы продаёте, — говорит Намджун. Он должен закупиться, чтобы хватило на долгое время, а потом он приедет к этому травнику ещё раз.       Ким расплачивается с «бетой», добавляет даже сверху. Тот говорит дозировку, в которой нужно пить зелье. Всего лишь столовая ложка в день - и запаха, как не бывало. Ким надеется, что травник его не обманул и зелье и вправду поможет.