***
Казалось, прошла целая жизнь. Целая жизнь прощения, взаимного исцеления, затерянности в тихой гавани, приюте, который дали одна другой их души. И все же этого недостаточно. Никогда не будет достаточно. Отец и сын все еще неподвижно стояли на коленях, удобно устроившись в объятиях друг у друга, дыша одновременно, лениво поглаживая по спине и плечам и чувствуя, как любящие отцовские пальцы запутались в светлых волосах сына. Теперь родное прикосновение стало знакомым и запечатлелось в сознании таким образом, словно так было всегда. Они ощущали, что с удовольствием всю жизнь проведут так. Именно так. Едиными с Силой и друг с другом. Абсолютное совершенство. Полное блаженство. Невообразимый покой. Никогда не теряющий головы, весь в мать, Люк заговорил первым. Его голос звучал хриплым шепотом, и он прочистил горло. – Теп… теперь мы… – Теперь, – Энакин обхватил ладонями голову любимого сына и отодвинул назад, чтобы разглядеть красивое лицо. Он попытался дотянуться пальцами до мокрых щек и смахнуть слезу, которая портила видимость. – Теперь я пойду за тобой, куда бы ты ни направился. Люк изумленно посмотрел на отца. – Ты сам определяешь свою судьбу, папа. Это я пойду за тобой, – поправил он отца. Горькая улыбка коснулась губ Энакина, и он потрепал сына за щеку, которую тот инстинктивно подставил навстречу ласке. – Ты мудро сказал, что наши судьбы теперь связаны. Навсегда. Но повстанцы... в отличие от тебя, меня они никогда не примут, – он намеренно смягчил краски, избавляя мальчика от того, что на самом деле должен был сказать. Люк на мгновение посерьезнел, затем повернулся лицом к черной маске. – Но в Альянсе нет смертной казни, и, учитывая твой имперский чин, твой переход на нашу сторону станет огромным преимуществом для Верховного командования. Твой шаг станет решающим и положит конец этой войне и Императору. А что касается твоей личности... Ну, стоит тебе сменить костюм и протез, и из тебя получится Энакин Скайуокер, – захлестнутому эмоциями молодому человеку на глаза снова навернулись слезы. – Мой Энакин. Все внутри сжалось от переизбытка чувств, так, что и в самом деле стало больно. – Твой, – пообещал он. – Навсегда. Люка бросило в дрожь, мотнув головой, он снова обрел теплое убежище в объятиях отца. Словно щит, они защищали его от всего остального мира. Энакин вздрогнул, когда его вновь обхватили руки сына; от них исходило то же ощущение защищенности. Десятилетия прошли без этого! Без единого человеческого прикосновения, ласкового, поддерживающего. Такое существование было изнуряющим! «Ты мой родной, – не отдавая себе отчета, подумал он. – Я всю жизнь ждал тебя, – Люк прижался, укрепляя их телесную и духовную связь. – Сынок, я люблю тебя. Несказанно. Это сильнее, чем плоть и кровь. Чем жизнь и смерть. Даже чем Сила… Если бы я мог… я бы свою жизнь…» – «Знаю. Знаю! – юноша мысленно прижал к себе искореженную психику отца. – Верь воле Силы. Она покажет нам нашу судьбу, не позволит нам проиграть». – Хорошо. Я верю! Верю! – воскликнул Энакин. – Я верю... тебе, мой ангел. Не отрывая глаз, Люк поднес к губам перчатку отца. Поцеловал один раз. Потом второй… – Аааааааа! – оба содрогнулись и схватились за первое, что попалось под руку, чтобы обрести равновесие. Сила вопила, предупреждая о самом страшном, так громко, что их мозг был готов взорваться. – ОТЕЦ! – попытался перекричать оглушительную боль Люк. У Энакина даже не было сил успокоить сына. Он замер на месте, со стоном приподнимаясь; все в нем, что было и от человека, и от машины, грозило развалиться на куски. Точно парализованные, оба мужчины отчаянно старались вернуть способность двигаться, а Сила продолжала ментальный вой; ее предупреждение было неистовым, бешеным по интенсивности, безумно срочным. Мучительно хватаясь за отца, чтобы удержаться, Люк все же смог поднять голову и посмотреть вверх, спрашивая небеса, что же такого произошло. Взгляд выхватил Звезду Смерти, бледно-серо светящуюся в рассветном небе. Похоже, она поворачивалась, поскольку впадина становилась все более видимой. Вяло, но неотвратимо, она переводила прицел на них. Поняв ужасающе очевидный смысл этого действия, Люк вытаращил глаза. – П-п-па-ппа, – запинаясь, пробормотал он, коченея от ужаса. – А-ага, вижу, – похоже, Энакин себя чувствовал не лучше. – Он же не станет… – Станет. Непоколебимая уверенность в голосе отца убедила Люка на сто процентов. Они умрут. Не только они, но и все остальные живые существа на этом спутнике. Луну разнесет на кусочки. Лея! Хан! Чуи! Дроиды! Его ужас и отчаяние не знали границ. Впрочем, именно любовь к отцу, сестре и друзьям наконец-то стрясла с него паралич. – Надо что-то делать! – с мукой в глазах он обратился к тому, кто дал ему жизнь. – Надо дать отпор! Мучительно беспомощный, Энакин вскочил на ноги, задрал голову и послал гнусному дьяволу на Звезде Смерти все проклятия ситхского ада. – Папа! ОТЕЦ! – тоже поднявшись, Люк потряс его за руку. – Ну есть же что-то, что мы можем сделать! Энакин покачал головой и посмотрел на человека, которого любил больше всего на свете. На лице мальчика было написано абсолютное неприятие немыслимого преступления, которое должно было вот-вот совершиться. Сердце Энакина разбилось. То, что Император посягнул на эту невинность, было худшим грехом. Сжав руки в кулаки, он машинально потянулся к световому мечу. Сразу же понимая тщетность своего порыва, снова опустил руку, вспоминая миллион увещеваний, полученных от Оби-Вана за горячность и теперь эхом отозвавшихся у него в мыслях. «Мы не станем вновь возвращаться к этому, Энакин». «Тогда почему ты меня не слушаешь?» «Терпение, используй Силу. Думай!» «Личные чувства не должны мешать делу!» «Опомнись! Ты был Избранником! Предрекали, что ты уничтожишь ситхов, а не примкнешь к ним. Восстановишь равновесие Силы, а не ввергнешь ее во мрак!» Избранник! И чего же он достиг за все эти годы? Ровно противоположного всему тому, ради чего он якобы был рожден. А теперь его полная несостоятельность и как личности, и как джедая будет стоить жизни его ребенку. Как и каждому живому существу на этой луне, как уже стоила Альдераану четыре года назад и многим другим до этого. – Ты все еще слишком негативно все в жизни воспринимаешь, Энакин, разве это тебе хоть раз помогло? Люк и Энакин синхронно обернулись на голос. – Бен! – Люк не мог сдержать вымученной улыбки, когда увидел мерцание призрачной фигуры в лесу. – Оби-Ван? – в голосе Энакина звенела сильная тревога, приправленная недоверием и изумлением. Голубые призрачные глаза, устремленные на молодого джедая, были полны любви. – Все это время ты был прав, Люк. Пожалуйста, прими мои глубочайшие извинения. Люк печально улыбнулся, потом кивнул. Затем старый магистр повернулся к бывшему падавану. – С возвращением, мой друг, – несомненно, тон его обращения был теплым. Энакин состроил печальную гримасу: – Сдается мне, мы скоро присоединимся к тебе, учитель. Оби-Ван склонил голову набок, словно обдумывая ситуацию. – Не факт, – он озорно усмехнулся, внезапно помолодев на несколько лет. – Что ты имеешь в виду? – Энакин сделал шаг вперед, в движении читалась настойчивость. – Вспомни тренировки: мы сами творим свою судьбу, каждую минуту каждого дня. Выбор есть всегда, даже в самых сложных обстоятельствах. Энакин Скайуокер, которого я знал, был готов сражаться до конца. Поставленный в тупик, Энакин повернул голову к сыну. Юноша пожал плечами, так же, как и он сам, растерявшись; затем подошел к нему и взял за руку. Энакин пламенно сжал ее обеими ладонями. Оби-Ван заметил и одобрительно улыбнулся. – Этот жест тебе очень подходит. Он определяет эту твою неистовую способность любить и быть глубоко привязанным. Двадцать три года назад это тебя чуть не сгубило; какая ирония, что этим же путем ты и вернулся. Люк пробудил в тебе ту же способность. В этом весь ты. И никогда не переставал быть таким. И это то, что унаследовал твой сын. Вместе вы пробуждаете друг в друге лучшие качества. Никогда не забывайте об этом. Энакин прищурился. Он начинал понимать намек учителя. Не знал, хватит ли сил, но ради сына, равно как и других, пока еще благоденствующих, существ на этой луне он сделает это, либо преуспев, либо погибнув в бою. Со времен Мустафара он жил не своей жизнью, но после дуэли с Люком на Беспине его прошлые и нынешние злодеяния – не считая самой природы Темной стороны – словно пожирали и то, что осталось от его тела, и саму его жизненную энергию. Молодость, жажда власти и мести поддерживала его лет двадцать... но не дольше. Если это будет последнее, что он совершит в жизни, он хотя бы умрет счастливым, зная, что спас лучшее в себе. Он должен знать, что все, напоминающее о Падме, будет жить. В последний раз он встретился глазами с магистром и решительно кивнул. Он был готов. Оби-Ван торжественно кивнул в ответ. Затем он повернулся к преданно стоящему рядом юноше и подарил ему искреннюю, дрожащую улыбку. – Прощай, Люк. Спасибо, что вернул моего падавана на путь истинный. Спасибо, что доказал мою неправоту и подтвердил, что и я жил не напрасно. С глазами на мокром месте, Люк кивнул ему, прикусив губу, чтобы сдержать вихрь эмоций. А затем старый джедай растворился в пространстве. Быстро взяв себя в руки, судорожно сглотнув, отец и сын повернулись друг к другу. Люк протянул правую руку Энакину, и тот быстро схватил ее мертвой хваткой. – Что будем делать? – спросил Люк, постаравшись быть сдержанным. – Не знаю, будь я проклят, – с напускным спокойствием ответил Энакин. – Но ничего безумного не пробуй, малыш, на эксперименты нет времени. Время делать или не делать, но не пробовать. Меланхолическая улыбка промелькнула на губах юноши. – Вижу, кое-что никогда не меняется, – он покачал головой в знак светлой памяти. «А разве можно иначе?» Коротенькая пауза повисла за беззаботным диалогом, но тратить нельзя было ни минуты. Люк с легкостью считывал мысли отца. Если не сработает... «Мы вместе. Навсегда и навечно», – неистово поклялся он. Едины навсегда. Навечно вместе. В жизни и до самой смерти. И после смерти. Переплетая пальцы, они закрыли глаза, открывая друг другу ощущение мира, пока не осталось ни малейшего зазора, ни малейшей точки пространства, которая была бы скрыта от их доступа. Их воссоединение было настолько естественным, будто они медитировали бок о бок всю жизнь. Их души были созвучны, сердца бились в небесной гармонии. Они стали одним существом, одним целым, порождением чистой Силы. Чистым Светом. Мгновенно ощутив, как время утекает сквозь пальцы, они начали бесконтрольное вращение. Они расширяли доступ к миру. Раздвигали границы живой материи, частью которой являлись. Внезапно они словно покинули пределы физических тел. Вернее, они были заключены не только лишь в физических телах. Они по-прежнему были на месте, но также плыли и над землей, поднимаясь все выше и выше. Они взмыли ввысь, минуя облака и верхние слои атмосферы спутника. Их полет замедлился только тогда, когда они оказались посередине между Звездой Смерти и Эндором. – Ты все понял? – старшая часть единого сознания уточнила у энергичной младшей части. – Да, отец, – прилетела в ответ огненная, живая мысль. Энергия. Они были необработанной, изначальной энергией. Воплощением ткани мироздания. И любви. Безупречной и самоотверженной. Готовой пожертвовать всем ради защиты жизни как таковой. Сыновья Силы расправили крылья, покрывая щитом неторопливо плывущую под ними зеленоватую сферу. Звезда Смерти завершила поворот и зажглась. Две бестелесных Светлых сущности пережили мимолетный, очень человеческий страх. Они бы смогли...? – Люблю тебя. Вечно. Бесконечно. Навсегда и даже дольше, – белый свет, имя которому было Энакин Скайуокер, утешил сливающееся с ним ослепительное сияние возвышенной, священной любви. В этом царстве за пределами пространства и времени, за пределами плоти, он был всезнающим. И в этом всезнании он смог принять тот факт, что его физическое тело нагрузки выдержать не способно. Но они преуспеют, а это единственное, что имеет значение. Все в порядке. Даже лучше. Однако его снисходительная уступка судьбе вызвала бурную реакцию в молодой душе. – НЕТ! Ты не погибнешь! Ты выживешь и будешь жить. И мы будем неразлучны. – Ангел, сосредоточься. Нам нужно сделать это… – Не вздумай сдаваться! Ты. Меня. Не оставишь. Я тебя не потеряю! Старшее сознание резко ослабло, уступая горю младшего. Нет, это была не обычная «слабость». Его тело фактически умирало на поверхности луны. Этим актом самопожертвования он ускорил истощение своих биологических резервов, и теперь системы стали отключаться. Теперь это необратимо. – Нееет! Оби-Ван ведь сказал, что мы пробуждаем лучшее друг в друге. Зачем бы он это сказал, если бы нам не было суждено выжить обоим? – Мое время пришло, малыш. Отпусти меня, – устало молила душа. – Это мое последнее геройство. Моя последняя попытка вернуть долг за отобранные жизни. Не имея ничего общего с упомянутыми преступлениями, полный жизни и молодости золотой свет совершил дикое, самоубийственное движение, проникая в старшее существо и неразрывно связывая свое дальнейшее существование с его судьбой. – ЛЮК! Нееет! – сущность Энакина взвыла и застыла от ужаса. – Я стремился к тебе даже младенцем, еще не понимая, что я сирота. Теперь, когда я вернул тебя, я не буду снова жить без тебя. Твоя жизнь принадлежит не только тебе. Я заявляю, если тебе суждено умереть сегодня, то и мне тоже. Наша судьба будет общей. И это мой выбор. – Мой родной, что же ты натворил… – А теперь мы исполним, что нам предначертано. Холодному безразличию юноши к только что принятому решению можно было только поучиться. Лучшим джедаем мне и не стать, проживи я хоть тысячу жизней. И все же он хочет, чтобы я был рядом. Хочет видеть рядом эти джедайские обломки. «Ты больше ни во что не веришь. Ни в себя, ни в меня. Ни даже в Силу». «Вот моя Судьба: показать тебе, что с Темной стороны можно вернуться». «Я же тут, только руку протяни. Ну, не бойся, я же тебе подсказываю». «Тебе нечего бояться, отец». «Открой сознание торжеству жизни, позволь ему исцелить тебя». «Учения наших магистров – это начало, отправная точка». «Ты найдешь внутреннюю силу, которую раньше мог контролировать». «Я доверяю тебе мою жизнь, придется тебе принять это». «Позволь стать тебе опорой и защитить тебя». «Верь в Силу». «Я тебя никогда не покину». «Я не разуверюсь в тебе». «Я здесь. Возьми у меня все, что нужно. Все, что тебе нужно, твое». «Ты сам определяешь свою судьбу, папа». «Мой Энакин». «Выбор есть всегда, даже в самых сложных обстоятельствах». «Вместе вы пробуждаете друг в друге лучшие качества. Никогда не забывайте об этом». «Я люблю тебя, отец». «Идем со мной». «Да, я верю! Я верю тебе, сын мой. Я доверяю себе. Я доверяю Силе!» Дрожащее, пульсирующее гудение в глубине становилось грохочущим ревом. Неумолимое и беспощадное. И с каждым ударом сознание отца и сына распалялось все сильнее, превращаясь в непоколебимую мощь, против которой бессильно все остальное. Ничто не устояло бы против объединенной силы Избранника и его сына. Тонкие зеленые полоски лазерных лучей образовали единый световой пучок, и Звезда Смерти отправила его прямо в цель, провоцируя огромный взрыв. За одну миллисекунду луч покрыл расстояние между космической станцией и луной Эндора. Вот только достичь ее не смог. В экзосфере луч рассредоточился над луной, создавая красивейшее сияние из тех, что когда-либо наблюдали с ее поверхности. А затем свечение снова собралось в единый луч, направившийся к своему первоисточнику и вдребезги взорвавший самое мощное оружие Галактической Империи.Часть 3
22 августа 2019 г. в 02:41
«Нет! Нет! Не может этого быть!»
Палпатин сорвался с трона на Звезде Смерти и повернулся к массивной прозрачной панели, на которой было полностью видно спутник Эндора. Как в огромном окне, Император хотел бы рассмотреть, что произошло внизу, под облаками. Хотя реальные изображения были и не нужны.
– Идиоты, сентиментальное дурачье! – презрительно выплюнул он. – Я недооценил силу этих нелепых эмоций! Двадцать лет подчинения Темной стороне, и все совершенно напрасно.
По-змеиному шипя и обнажая зубы в рыке ненависти, он сразу же начал обдумывать альтернативы. Воссоединившиеся отец и сын, чьим союзником является Сила, будут непобедимы. Этой угрозы для Империи и себя самого он допустить не может. При таких врагах выжить бы не удалось. Без сомнения, это серьезное препятствие. Но его Империя это переживет, пусть, как ни печально, окончательное уничтожение Альянса придется немного отложить. Прикидывая шансы, Император вернулся к трону, сел и активировал комлинк.
– Коммандер.
– Да, ваше величество, – поспешно отозвался бестелесный голос Моффа Джерджеррода.
– Приказываю сейчас же запустить боевую станцию и уничтожить луну Эндора!
– Но ваше величество, – судя по голосу, имперца терзали тяжелые сомнения, – повстанческий флот еще не прибыл, а у нас на луне размещено несколько батальонов.
– Исполнять! Нужно ее уничтожить! – его решения непререкаемы. Он Император галактики. Жизнь и смерть в его власти. Включая жизнь офицера, посмевшего игнорировать его приказы.
– Есть, ваше величество, – полуобморочным тоном уступил коммандер.
Отключив связь, Палпатин откинулся на спинку трона, готовясь созерцать захватывающую сцену. Жаль, что он не увидит выражений лиц обоих Скайуокеров, когда те поймут, что их гибель неминуема. Да, очень жаль. Он бы предпочел неторопливо прикончить мальчонку прямо на глазах у отца, но, увы, похоже не судьба. А с другой стороны, он же четыре года назад пропустил уничтожение Альдераана. Он давно ждал подобного удовольствия.
Зло хихикая и нетерпеливо постукивая пальцами о трон, он приготовил все органы чувств, чтобы в полной мере насладиться миллионами смертей, которые должны были вот-вот произойти. Он на пороге того, чтобы избавиться от двух самых опасных и непосредственных врагов и нанести удар по этой ничтожной банде. Не говоря уже о том, чтобы продемонстрировать настоящий боевой потенциал новой Звезды Смерти. Следующим отчаянным партизанам придется попробовать что-то гораздо более смелое, чем небольшой группкой деактивировать ее дефлекторный щит.
Да. Поистине незабываемый день.