***
Окно с видом на лес, было не единственной зависимостью Натали. Сигареты. Первое время ей было очень туго. Начиналось всё с её криков. — Да дайте же одну сигарету! — Кричала она, ударяя кулаком в железную дверь. Боль была сильная, но женщина стерпела её. — Прошу! — Тишина. — Уроды! — Натали схватила подушку, которая ещё не являлась Фрэнком и кинула об дверь. — НЕНАВИЖУ! Через две недели, помимо криков, она стала прибегать к шантажу. — Если вы, не дадите мне покурить, я покончу с собой. — Говорила она громко, сидя на полу и прислонившись спиной к железной двери. — Повешусь на простыне, или вскрою вены … — Чем, пластмассовой ложкой? — Иногда, весь ваш гуманизм, будет стоить столько же, сколько дерьмо собаки! И ответом вновь была тишина. Возможно, ей было бы проще вынести эту ломку, будь у неё телевизор, книги или наушники. Но женщине просто не на что было отвлечься, и она сфокусировала всё своё внимание на сигаретах. И весь её день делился на два занятия: окно и крики. — Фрэнк, — Вот уже как три дня (и если бы Натали знала, то в изоляции она была уже почти два месяца) у неё появился новый друг Фрэнк. — Они не дают мне закурить, разве это не жестоко? Фрэнк молча взирал на неё, ещё безглазым лицом. Натали стала расхаживать по комнате, скрестив руки на груди. Её тёмные волосы пожирнели, хотя раз в неделю, ей просовывали новый комплект одежды, туалетную бумагу и кусок мыла. — Вот, что я тебе скажу Фрэнк, это очень жестоко. — Она повернулась к двери и показала фак. — Теперь я могу им это показывать. Могу крикнуть во весь голос: ГОВНО! Ох, не смотри на меня так. Натали села рядом с Фрэнком на пол, и стала заплетать свои волосы в косичку. Фрэнк упал лицом вниз. — Эй, не падай. — Натали подняла его, и грустно улыбнулась. — Джоу бы мне сказала на это, — И Натали сделала свой голос мягче. — То, что ты ругаешься, не делает тебя умнее. Я скучаю по этой толстушке.***
Кормили Натали не плохо и не хорошо. Основной её рацион, состоял из каш, хлеба и воды. Иногда давали зелень. А на Новый год (Натали поняла это по снегу валившему за окном и новогодней мелодии вдалеке) вместе с кашей, ей положили большой оранжевый апельсин. — Хочешь половину? Я поделюсь. — Фрэнк молча взирал на неё. — Ну, нет, так нет. Липкий, сладкий сок … Он катился по подбородку, пачкая рубашку, её пальцы слипались, стоило соку высохнуть. Но это было настоящее блаженство! Она оставила одну дольку и выжила сок в перловую кашу, усластив её так. — С Новым Годом, Фрэнк! И пусть в следующем году нас ждут перемены!***
Но перемен не наступило. Снег начал таять, а волосы на её ногах и подмышек стали длинными. Её это не беспокоило. Она понимала, что прошёл почти год. Лёжа на кровати, в обнимку с Фрэнком, она смотрела на потолок. За окошком стояла ночь. Тишина, к которой она вроде бы привыкла, вновь начинала давить на неё. Как же её хотелось, чтобы кто-то обнял её. Поцеловал. Погладил по волосам. — Фрэнк, у тебя было много женщин? Я думаю да, ты ведь такой красавчик. О, спасибо за комплимент! Но ты меня жалеешь, посмотри, какой я стала. Она закусила губу, сдерживая новый поток слёз. Но этого было мало, и Натали закрыла лицо руками. — Мне так одиноко! Она чуть не захлёбывалась своими слезами. Как многое бы она отдала за простое общение с человеком, что бы поддержать его руку, услышать голос. Как же этого не хватало! Она громко взвыла, и напомнила себе этим одинокого волка. — Возьми меня, Фрэнк.- Прохрипела она, шмыгая носом. — Джек … Джек он поймёт. И она, стянув свои хлопковые серые брюки, уселась на него. Натали чувствовала неловкость от всего момента, и даже покраснела от стыда. Но затем начала елозить на нём, двигая бёдрами вперёд- назад. Возбуждение нахлынуло быстро, и закрыв глаза, женщина представляла не подушку Фрэнка, а молодого парня Фрэнка.***
— Выпустите меня, прошу! Наступало время второго Нового года в изоляции. Натали лежала на бетонном полу, у железной двери. Она не плакала, на это уже просто не было сил. Женщина скулила, как раненый пёс, вытянув руку к отверстию в двери. Время ужина. Рука просунула поднос с гречневой кашей и бутылкой воды. Натали среагировала молниеносно. Ухвативший за руку, она ощутила колючие волосы и стойкий запах одеколона. Это было прекрасно! Первое её прикосновение за почти что, два года. — Нет! Не опускайте руки! — Крикнула она, вцепившись в неё из-за всех сил. Рука была тёплой, и хотелось насладиться этим. — Пожалуйста! Но рука вырвалась, и Натали встав на четвереньки завопила, из-за всех сил. — ГДЕ ТВОЙ ГУМАНИЗМ? Я ВЕДЬ ПРОСТО РУГАЮСЬ МАТОМ И РАЗБИЛА ТАЧКУ! Я НЕ УБИЙЦА! Она вновь легла на пол, и дала волю слезам. — Я не убийца. Фрэнк, — Он лежал на кровати. — Я ведь не убийца.***
— Прости меня. — Она вышла из душа. Капли воды застыли на её теле и полностью обнажённой, она присела на кровать рядом с Фрэнком. За окном уже была весна. — Я не хотела назвать тебя Джеком. Прости. Ну не молчи! Умоляю! Она резко вскочила и кровать скрипнула. Её тело покрылось мурашками. — Ну и молчи! Оставь меня тут одну!***
Тарелка с кашей прилетела об железную дверь. Она была густой и потекла по краю, вниз, к осколкам тарелки. — Подавитесь. Я умру от голода. — Выдохнула она и посмотрела на Фрэнка, который её простил. — Мы умрём вместе. Но она не выдержала уже на третий день. Желудок сводило так сильно, что тянуло рвать. К тому же она не выдерживала без воды и всё равно её пила. После того, как Натали разбила очередную тарелку с кашей, она стала подбирать её остатки с пола и слизывать со своих пальцев, мыча от удовольствия.***
— Привет, Джек. Привет, Джоу. — Натали сидела по турецки напротив стены. На завтрак ей в кашу налили вишневое варенье, и она нарисовала их. А точнее, два круга с точками глазами и весёлыми улыбками. Только у Джоу, она подрисовала волосы. — Рада вас видеть. Ты похудела, Джоу. Новая диета? Фрэнк сидел позади неё и наблюдал, как Натали разговаривает со стеной. Обернувшись к нему, женщина улыбнулась. — Я не забыла о тебе, милый. — Она протянула руку и прижала его к себе. — Познакомьтесь, это Фрэнк. Натали резко встала и отошла вместе с Фрэнком в другой угол. Её щёки порозовели и она неловко улыбнулась. — Фрэнк, я не говорила Джеку о нас, давай немного подождём. Не хочу ранить его чувств. И они вернулись к серой стене, с нарисованными Джоу и Джеком. — Хей, — Натали откинула волосы с лица. — Ты говоришь, я стала добрее? Дааа … это место и не такое делает. Я последнею неделю, вроде даже и не материлась. — И она звонко рассмеялась.***
— Они сдвигаются, Фрэнк! — Натали вцепилась в друга, и вжалась спиной в стену. — Стены! Они сдвигаются. ПОМОГИТЕ! Прошу, вас! Они приближаются!!! Натали вскинула одну руку, словно та могла остановить движение стен. Её рот был раскрыт, но крика больше слетало, у неё просто перехватило дыхание.***
— Привет, — Она вновь стояла на кровати и смотрела из окна, за которым зеленел лес. Она крепко прижимала к себе Фрэнка. — Привет, птичка. У нас тут гостья, Фрэнк! Синица! Какая красивая. Натали наблюдала, как та прилетает к своему гнезду, и смотрит своими глазками бусинками. Так продолжалось несколько дней, пока Натали не дала ей имя. — Я назову тебя Глория, как мою куклу в детстве. — - Синица иногда подлетала к её окну, ненадолго, но всё же.***
Наступила третья зима. Синицы собиралась улетать. Натали стояла и смотрела в окно, прижимая Фрэнка. На её глаза наворачивались слёзы, и женщина вытирала их рукавом. — Не улетай. Побудь с нами. — Она выдохнула и окно запотело. Натали вывела « Останься». Словно какое-то время оставалось, а затем исчезло. Птица взмахнула крыльями, и пролетела мимо окна.***
— Я добьюсь, апелляции, Фрэнк. — Натали прыгала на месте. — Больше так нельзя. Слышишь? Мы выберемся. Иначе, просто …. Просто не может быть. Она подошла к железной двери, и стала долбить по ней ладонью из-за всех сил. — Эй, я хочу подать на апелляцию! Слышите! Она долго кричала пока, её голос не охрип. Она закашлялась и открыла бутыль с водой, влив в рот остатки. — Хорошо. Женщина стала ходить по комнате. Её ладони взмокли, и она даже не смотрела на Фрэнка, который лежал на полу. У неё уже устали ноги, когда в отверстие просунули обед. — Эй, — Она упала на колени, рядом с отверстием.- Я хочу подать на апелляцию. Слышишь? Если я не имею права, то родителям передай, прошу! Гуманизм, приятель! Я ведь не убийца! Только тачку повредила! Она услышала, как человек принёсший еду остановился, а потом вновь шаркающие шаги.