«Шаг 4. Забудь про стыд! Всегда знал о себе что-то, в чем боялся признаться? Подозревал себя в постыдной любви к бродвейским драмам? А может, в латентном гомосексуализме? Каким бы ни было твое самое странное желание – пора его осуществить!»
Они раздевались быстро, неаккуратно, дергая друг друга за одежду и то и дело натыкаясь на стол. Ласло задел ногой ведро, в котором плескалась вода с примесью гипса, отбросил подальше ручную горелку, сопло которой еще было раскалено, и даже не заметил, как Дрю стащил с него брезентовый фартук и расстегнул кофту. Сперва Ласло испытал страх – короткий и жгучий, как тычок раскаленным прутом, - а потом вдруг перестал бояться. Словно забыл, зачем это нужно. Разобравшись с молнией и откинув полы кофты, Дрю озадаченно сказал: - Вау… А потом – задал вопрос, которого Ласло ожидал меньше всего: - Это не заразно? Кожу Ласло вспарывал рыхлый вертикальный шрам, ведущий от диафрагмы к пупку. Слева между ребрами виднелся еще один шов, не такой длинный, зато широкий, красновато-бурый, ничем не отполированный. Кенни давно намекал, что нужно найти хорошего пластического хирурга и заняться этим… А Ласло решил, что ему плевать. В конце концов, женщин возбуждали его «следы от ран». Ни одна любовница не связала эти рубцы с болезнью – в Ласло упорно видели то плохого парня, в юности покорявшего бандитский район, то разбившегося байкера или стритрейсера. Еще один шрам пересекал шею над левой ключицей. А справа на груди, в самом верху, виднелась выпуклость рубцовой ткани – след от установки катетера. - Что не заразно? - удивился Ласло. - Шрамы? Дрю провел пальцами по рубцу на его животе. Потом стянул с себя куртку и прижался, притерся телом к телу, возбужденно вздохнув. - Ну, - сказал он тихо, - та поебень, из-за которой тебя резали? Ласло подумал: господи, какого черта ты на это ведешься? Ты что, не понимаешь, что делает уточка Даффи? Каким путем он запудривает тебе мозги? Пока одни шлюхи орут в койке «о да, милый, да, ты лучше всех!» - другие смотрят влюбленными глазами, прижимаются к тебе и шепчут: «ты не такой как остальные, ты лучше их, ты создаешь вещи!» Вот дерьмо. - Это не заразно. Пусть так, - решил Ласло. Возможно, в жгучем интересе, который Дрю Даффи проявил к литью из металла, искренности не так уж много. Дрю не дурак; ему нетрудно понять, что клиент не отработан, не удовлетворен тем, за что заплатил, - и потому клиента сбили с толку, выдернув из постели и поместив в другой антураж. Вынудили заниматься тем, что он любит, к чему стремится, что возбуждает его сильнее, чем постельная игра… Поймали на сверкающий латунный крючок. Ну и что, если так? Ласло провел пальцем по чужой ширинке, надавив так, что металлическая молния царапнула кожу под ногтем. И понял, что ему плевать. Что сейчас – в этой мастерской, где еще жарко от полуторачасовой работы горелок, - он хочет уточку Даффи до омерзения, до сосущего чувства в грудине. Хочет сильнее, чем когда-либо кого-либо хотел; сильнее, чем желал его на простынях, в роскошной кровати с резными дубовыми столбиками, где нет ни одного лишнего микроба, зато есть гондоны и смазка. Дрю повел бедрами, прижимаясь сильнее к его руке. Пока Ласло с нечитаемым выражением лица расстегивал тугие джинсы, Дрю покусывал нижнюю губу и водил пальцем по шраму на его горле. По небольшому, аккуратному разрезу над ключицей, который сделали для послеоперационного закрепления. - У меня нет… - пробормотал Ласло, приспуская чужие штаны вместе с бельем, открывая светлые крепкие ягодицы. - Забей, - бросил Дрю. - Я чище девы Марии. В этом Ласло не сомневался. Кенни был слишком педантичен, чтобы допустить такое «свидание» без сборки справок и подтверждений. - А вдруг я – старый спидозник, охочий до юных тел? – проворчал Ласло, проводя большим пальцем по нежной коже, лаская блядскую ямочку на ягодице. А потом, не сдержавшись, грубо стиснул ладонью чужой зад. Уточка Даффи дрогнул ресницами, сильнее прикусив губу. И сказал: - Я знаю, что нет. Под курткой, уже упавшей на пол, была тонкая серая майка, и Ласло содрал ее через голову, изучая тело Дрю с новым, ожесточенным интересом. Словно здесь, в отвратительном гаражном освещении (которое Ласло каждый месяц менял, но каждый раз был разочарован результатом), уже знакомые детали выглядели совершенно по-новому. Например, несколько родинок под ключицей. Все эти родинки были разной величины, и своим расположением напоминали созвездие. Ласло медленно погладил Дрю по родинкам, а потом схватил его за плечи, разворачивая от себя и оставляя так – полуголого, со спущенными джинсами, в двух шагах от стола. Вроде бы недалеко, но упереться руками не выйдет. Дрю замер, поджимая живот и затаив дыхание, и Ласло прошелся пальцами по бледной, синеватой в свете ламп коже, взял его запястья и потянул вверх, складывая руки так, чтобы они не мешались – ладонями на шею, локтями к груди. Потом смял кожу на мягком животе, скользнув пальцами ниже, всего на мгновение стиснул чужой член – и отпустил, торопливо расстегивая собственные штаны. Дрю был как статуя: неподвижный, тугой как струна, благосклонно позволяющий собой управлять. Ласло пихнул ботинком его лодыжку, вынуждая шире раздвинуть ноги, и прикусил за ухо – больно, метя как сучку, как свою сладкую девочку, обхватывая одной рукой, а второй помогая члену проскользнуть в очко. Потом убрал руку от чужой задницы и обхватил Дрю поперек живота, вынуждая податься назад – и насадиться на член поглубже. Ничего, кроме слюны, он предложить не мог. - Блядь… - тихо простонал Дрю. Наклонил голову, из-за чего зеленая прядка оказалась у Ласло перед глазами. – Эй, новичок… Если решишь снять себе парня не за деньги, а за красивые глаза, ни в коем случае его так не трахай! Похоже, ему самому проникновение без смазки не доставляло неудобств: Дрю был готовый, растянутый, и вместо ругани – сладостно вздохнул и крепко сжал руку Ласло, удерживающую его под живот. Впрочем, замечание было верным. Ласло неплохо представлял, что будет, попытайся он без ведра смазки трахнуть в жопу девицу, которая редко практикует анал. А раз так, то почему с парнем должно быть по-другому? - Обещаю, - пробормотал Ласло, подавшись бедрами назад – и тут же снова надавил. Трахаться стоя было слишком неудобно, чтобы устраивать из секса родео. Зато очень приятно было ерзать между ягодиц Дрю, медленно вводя член до самого основания – и так же медленно снимая с себя развратного, вздыхающего тревожно человека-хорька, оставляя в его теле только гладкую налитую головку. – ТАК я буду трахать только тебя. Дрю засмеялся и расставил ноги чуть шире, занимая удобную, почти бойцовскую позицию – устойчивую и пружинистую, такую, чтобы Ласло не свалил его с ног. Какое-то время они трахались молча, и Ласло постанывал, уткнувшись лицом в чужой затылок. Потом задвигался старательнее, толкаясь бедрами снизу вверх – насаживая на себя под таким углом, чтобы уточка Даффи не то что стонать – дышать боялся, ведь стоит расслабиться – и могут подвести колени и слабое, такое слабое, покорное любовной ласке тело. Или все это – тоже притворство? Влажные от пота плечи, тихие вздохи, монотонное поскуливание? Да нет же – любая нормальная шлюха сейчас стонала бы, как в первый и последний раз; стонала бы так, как стонут в порнухе, чтобы от одного этого звука член становился твердым, как железный прут! В поскуливании Дрю не было ничего эротичного, как не может быть эротики в чем-то утилитарном… и по этой же причине Ласло ему верил. Обычный секс – вот, что это было! Трах на скорую руку, а не слепленная специально для клиента порнокартинка. Решив так, Ласло ухватил Дрю за шею, грубо швыряя его грудью на стол, нагибая и пристраиваясь к оттопыренным ягодицам, и сходу взял такой темп, который не оставлял им обоим ни секунды на передышку. Это было… не так, как в прошлый раз. Как будто теперь они – не чужие люди, которые трахаются за деньги, а случайные знакомые, разжегшие друг в друге интерес. Между ними был не жирный чек, а глупая латунная монетка, разбросанные инструменты и огнеупорный стол; между ними были шрамы и валяющиеся на полу шмотки, запах топлёного парафина и спирта, которым Ласло заправлял горелку, горячие формы, рассыпавшийся на крупинки гипс и бескрайнее, вожделенное чувство неодиночества, в котором Ласло нуждался. Дрю отчетливо всхлипнул, хватаясь руками за край столешницы, и, судя по звуку, приложился об неё подбородком. Ласло двигался, как бегун на финишной прямой – сильный и собранный, не тратящий впустую ни секунды, ни крупицы удовольствия, ни дюйма нежного чужого тела под пальцами. Застонал, в несколько сильных толчков едва не доводя себя до оргазма – и сбавил темп, снова двигаясь медленно и плавно, кривя губы в смутном подобии улыбки. Дрю застонал. Это был уже не скулеж, а отчетливый тихий стон, стон-предложение, стон-просьба. Ласло толкался бедрами каждый раз, как последний, овладевая богемной и бесстыжей тварью с абсолютным удовольствием альфа-самца, который сам покорил, завалил, покрыл собой – и кончит внутрь. Сию секунду. Кончит, вздрагивая, кусая губы и оставляя синяки на белой как мел пояснице. Дрю царапнул ногтями столешницу, бессовестно вскрикнув, а потом замер, окаменел спиной и замолчал. Его лопатки, острые и выступающие, как обрубки крыльев, дернулись пару раз – и Дрю обмяк, обессиленно уронив голову на стол и с присвистом дыша сквозь зубы. Несколько минут Ласло просто не мог говорить. Только обвел языком сухие губы, слипшиеся, словно обожженные, и медленно вытащил член. Дрю даже не дернулся. Какое-то время он восстанавливал дыхание, уткнувшись лбом в скрещенные руки, а потом выпрямился и пробормотал: - Жаль, мы не в твоем кабинете. Ласло вскинул бровь. А потом нагнулся, натягивая на себя штаны и трусы. - Было бы классно кончить на твои документы, - пояснил Дрю, легкомысленно поддернув трусы. Он улыбался, и улыбка эта была влажной и шальной. Ласло ощутил почти нестерпимое желание его поцеловать. – Какие-нибудь суперважные и суперответственные… - Думаю, на суперважные документы я бы тебя укладывать не стал, - пробормотал Ласло, наблюдая, как Дрю застегивает джинсы и ищет свою майку под столом. – Даже если бы мы были в кабинете. Дрю выбрался из-под стола и дрогнул от холода. Ласло и сам это ощутил – табун мурашек, ползущих по животу и груди. Им было слишком жарко минуту назад, чтобы не стало холодно сейчас. - Неужели я не так важен, как какие-то бумажки? – спросил Дрю. Челка скрывала его взгляд, и Ласло видел только густую линию ресниц и тонкую спинку носа. Таким носом, казалось бы, можно кромсать бумагу не хуже канцелярского ножа. - Бумажки правят миром, - пояснил Ласло, расправив плечи и наконец-то застегнув кофту. - А ты – нет. Дрю открыл глаза, мазнув по его лицу масляно-черным зрачком, и от этого взгляда стало не по себе. Черт знает. Может, это вовсе не бумажки правят миром, а уточка Даффи и его зеленое перо… Подумав об этом, Ласло захотел сказать что-то мудрое, соответствующее моменту, но вместо этого ляпнул: - Помнишь, ты искал рифму? Я придумал: «латунь» - «присунь»… Дрю внимательно на него посмотрел, натягивая на плечи припыленную кожанку. А потом сказал: - Уебищное у тебя чувство юмора. Ласло громко, в полную грудь засмеялся.* * *
Ночное небо над Ист-Хемптоном не выглядело бархатным, сколько бы Ласло в него ни смотрел. Оно вообще не было мягким! Оно было жёстким и грубым. Небесная твердь: прыгни к ней, дотянись ладонью, попытайся снять звезду – и обдерешь руки до крови. Ночное небо – это вовсе не бархат. Это грифельно-черный мелкозернистый наждак. - Бо… о-о-оже! … обед был подан в столовой, но после того, как экономка заварила чай, они переместились на второй этаж. Дрю без интереса мазнул по чайнику взглядом, а потом – еще раз, и еще… и прилип к нему так, что Ласло подумал: все, секса сегодня больше не будет. - Это не… неправда. Ты, м-мелкий ублюдок, издеваешься… надо мной… … чайник был круглый и нелепый, с куцым крохотным носиком, и он целиком состоял из иссинской глины. Дрю был шокирован, а Ласло даже не знал, сколько такая глиняная байда может стоить. Лично ему она не стоила ни цента: китайские бизнесмены были одними из самых щедрых и благодарных закупщиков КлирФуд Инк. Пару лет назад драгоценный иссинский чайник был передан Ласло в качестве благодарности за успешную сделку. - Это… правда. Или тебе… паспорт показать? … они пили чай из крохотных стеклянных пиал, и Дрю выглядел диким и счастливым; пожалуй, даже более диким и счастливым, чем тогда, в мастерской. Лишнее подтверждение тому, что в мастерской он притворялся. Впрочем, Ласло это смущало – он все еще хотел Дрю. Пялил его на прохладных простынях, нежных и шелковых, не обращая внимания на позднее время и влажную островную ночь за окном. И даже на то, что драгоценный иссинский чайник не опустел к тому моменту, когда они ушли в постель. Уточку Даффи возмутил такой расточительный перевод продукта, но что за дело Ласло было до редких чаев? Его ждало куда более интересное занятие. И куда более интересный разговор. В конце концов, этот вопрос вертелся на языке с первой их встречи, и рано или поздно его следовало задать. Вот Ласло и задал… Будучи совершенно не готов к тому, что услышит в ответ. - Да быть того не может! – выкрикнул он, откидываясь затылком на постель и впиваясь пальцами в тощие бедра. - А-а-а вот и мо-о-о-ожет… - протянул Дрю, медленно двинув задом. Он сидел на члене, оседлав Ласло и запрокинув голову, откинувшись плечами далеко назад. Ладони разместил позади себя, впившись ногтями в бедра любовника, и трахал его томно, умело, уверенный в каждом движении; до тех пор, пока Ласло не вскрикнул, взбрыкнув пятками и прогнувшись в спине. Он спустил. А потом, отдышавшись, ошарашенно пробормотал: - Да как так? Как тебе может быть тридцать пять?! Черт подери. Конечно же, он не верил! Дрю был мальчишкой! Щенком, малолетней шлюхой с сиплым голосом и странными морщинами у губ. Как он мог быть всего на семь лет младше Ласло?! Вот уж воистину: не хочешь знать ответ – не задавай вопрос. Уточке Даффи могли простить пристрастие к дорогим чаям, или значкам, или рукодельным латунным монеткам; могли понять его щуплость, волосы на ногах и жеманность; но как ему могло быть тридцать пять?! Такое у Ласло просто не укладывалось в голове. Тихо засмеявшись, Дрю задрал голову и дернул кадыком. Мышцы на его животе проступили четче – плавные выпуклости с обеих сторон от пупка, - а бедра сжались, стиснув липкие от испарины бока любовника. Чтобы кончить, ему потребовалась пара движений. - Боже… - простонал Ласло. Дрю упал на его грудь, прижавшись башкой, совершенно голый, дрожащий, тихо смеясь и прилипая влажной кожей. Ну что, - подумал Ласло, - вспомнишь теперь о крутом чайнике и дорогом чае, от которых ты так неохотно уходил в постель?.. А вместо того, чтобы произнести это вслух, он спросил совсем другое: - Выйдешь за меня? Дрю помолчал. Потом оторвал от груди Ласло черноволосую голову и устроился щекой на кулаке. - Я, конечно, порядочный человек... – проворчал он, - но не настолько. Свет в комнате был приглушен. Тусклые желтоватые блики лежали на опрокинутых пиалах, в складках брошенной на пол кожаной куртки, на поверхностях зеркального трюмо… Еще один отблеск ложился на влажную кожу Дрю – его узкие плечи и длинную, тонкую спину, полную впадинок и позвонков. Чтобы пересчитать в нем кости, совсем не обязательно было его вскрывать. - Я серьезно, - сказал Ласло, глядя на Дрю из-под ресниц. Потом пригладил иссиня-черные волосы, отыскал в них зеленую прядку и принялся накручивать ее на палец. – Стань моим супругом на год. Мягкий контракт, полное содержание… Дрю смотрел на него еще секунд пять, словно давая шанс сказать «это шутка!», а потом сообщил: - Херня. То ли предложение консервного короля его не впечатлило, то ли Дрю в него не поверил. - Я заплачу, - пообещал Ласло. – Один миллиард долларов. Как тебе такса? Дрю скривился. Морщины на лбу и у крыльев носа углубились, залитые битумно-густой вечерней тенью. В эту секунду его и без того не особо красивое лицо стало почти отталкивающим. - Херня, - повторил Дрю. – Купи себе трехэтажную яхту. Или что-нибудь еще… - Два, - сказал Ласло. Приоткрыл глаза, внимательно наблюдая за чужим лицом, и сжал в кулаке зеленую прядь. – Два миллиарда долларов. За один год брака со мной. Дрю смотрел, не моргая, и с каждой секундой его лицо становилось все более испуганным. Потом он понял, что Ласло не шутит, и резко сел на постели. Пришлось разжать кулак, чтобы не выдрать зеленую прядь с корнем. - Есть много мест, в которые можно спустить кучу бабла, - тихо сказал Дрю. - И это не обязательно должен быть мой зад. Он ссутулил плечи, жалкий, напряженный, совсем не похожий на того себя, который недавно отжарил Ласло в позе наездницы. - Мое состояние в прошлом квартале перевалило за двадцать два миллиарда долларов, - Ласло повел плечом, оставшись глубоко равнодушным к его переживаниям. – Если я выплачу тебе одиннадцатую часть этой суммы, остатка хватит на парочку яхт, виллу с бриллиантовым унитазом и триста лет безбедной жизни для меня и еще дюжины человек. Дрю раздраженно вскинулся… а потом вернулся в постель, прижался к боку Ласло, растерянный, сбитый с толку, впервые не уверенный в том, что делает и говорит. - Даже если бы ты арендовал меня посуточно триста шестьдесят пять дней в году, - пробормотал он, - получилось бы дешевле в разы. Голос его был жалобным. Ласло поднял руку и аккуратно провел пальцем по лицу Дрю – от скулы вниз, к острому подбородку. - Я не хочу сэкономить, - сказал он, сделав лицо серьезным, без тени улыбки. Любой намек на шутку мог спугнуть уточку Даффи ко всем чертям. - Я хочу, чтобы ты был моим. Чтобы жил со мной. Чтобы... Ласло закусил губу. А потом решил: какого черта? И вывалил, как на духу: - Чтобы носил кольцо на пальце, в конце концов! Почему-то он очень легко мог это представить. Как Дрю ложится к нему в постель. Как надевает кольцо. Как заваривает вместе с Ниной Бенсон какие-то безумно дорогие чаи в безумно дорогих чайниках… - Как-то неловко, - проворчал Дрю, усаживаясь и обнимая свои тощие колени. - Если бы мне предложили миллион, я бы решил, что меня хотят продать в рабство или разобрать на органы. Но два миллиарда... - Два миллиарда, - хмыкнул Ласло, устроившись ладонью на лодыжке Дрю, - и пакет акций КлирФуд Инк. Дрю оторвал взгляд от коленей и поднял растерянные, подернутые мутной зеленью глаза. - Сколько? - Полтора процента, - решил Ласло. И наклонился, лаская губами белую худую коленку. Дрю засмеялся, двумя руками вцепился в его седую шевелюру и отпихнул от себя. - Маловато, – фыркнул он. - Купи завтра «Блумберг» и почитай, во сколько оценивается КлирФуд Инк., - проворчал Ласло, упрямо не отталкиваясь, а затем ухватил Дрю за шею и потянул к себе – губами к губам. Рот у него был мягкий и теплый. Как и ладони. Как и сильное, крупное тело, которым он вдавил в простыни уточку Даффи. - Ты разрешишь мне подумать? – прошептал Дрю, обхватив руками его шею. - Пожалуйста... Дрю действительно хотел этих денег. Но боялся пойти на поводу у жадности и вляпаться в полное, непроходимое дерьмо. Ласло не стал тянуть – сперва кивнул, а затем уверенно развел коленом его ноги.