«Шаг 6. Влюбись…»
Когда Ласло впервые ощутил себя совершенно пропащим – и совершенно влюбленным, - в Ист-Хемптоне лил дождь. Ласло возвращался из аэропорта, а Дрю приехал в поместье рано утром – его рейс прибывал раньше на шесть часов. Разумеется, это были рейсы из разных городов и стран. Такова жизнь бизнесмена: будь ты хоть трижды замужем, ты не станешь таскать своего мужика по промышленным захолустьям, пока ведешь переговоры, плетешь интриги и перезаключаешь контракты. В мире есть куда более восхитительные места, которые ему стоит посетить. И Ласло был верен этому принципу на сто процентов, не жалея денег и не стесняя Дрю в выборе маршрутов. Порой за неделю выпадала всего пара дней, когда они могли побыть вместе, и это было шикарно – в Марракеше, или парижской Сорбонне, или Флоренции, или где-нибудь еще, где стоило бы упиваться национальной кухней и созерцать архитектурные чудеса. А они вместо этого отсыпались, пили кофе в маленьких двориках арендованных вилл, лениво трахались и иногда – иногда! – выбирались в свет, чтобы побродить по щербатой брусчатке древних городов. Потом Ласло улетал по делам, а Дрю, презрительно равнодушный к архитектуре и истории, отправлялся на шопинг. Порой – очень редко, - они проводили эти пару дней не за границей, а в Ист-Хемптоне, и тогда Ласло был вынужден смотреть Тарантино на большом экране и учиться отличать по вкусу один дорогущий чай от другого. Будто между шу пуэром и шэн пуэром была какая-то разница помимо цвета! Дрю говорил про мягкость и «породу», про орехи и грибной привкус, про безупречный аромат и благородство чая, брикет которого после пятнадцати лет выдержки стоил «как боинг»… а Ласло не чувствовал в этом чае ровным счетом ничего. Единственное, на что сподвигла его чашка шэн пуэра – признание, что сам он так и не купил себе прайвет джет, а когда нужно – арендует бомбардье или боинг за небольшую таксу. Конечно, небольшой она была исключительно по меркам самого Ласло. Дрю тогда засмеялся и сказал: что же ты за миллиардер, если у тебя даже нет самолета? И больше не пытался навязывать ему чайные чудеса. Ласло давно это заметил: то, что вместе им довольно весело… Хотя и врозь, казалось бы, тоже неплохо. Мишленовские рестораны, люксовые отели и куча дел, на которых основывалась деятельность КлирФуд Инк., не давали заскучать. И только сейчас, во время десятидневной командировки в Сингапур, Ласло понял, как тоскливо ему без уточки Даффи, его чайных причуд и котов. - Приехали, босс. Сегодня машина больше не нужна? В Ист-Хемптоне лил дождь. Обрушивался серой стеной на виноградники, тек по каменным плитам двора, уходил в гравий и пытался заполнить бассейн, спущенный на время ремонта. Дрю торчал под козырьком. Кажется, курил, но когда Ласло выбрался из машины – отлепился от стены, раздавил сигарету и сбежал по ступенькам. Его белоснежные замшевые сникерсы расплескивали воду, в здоровенной прорехе на левой штанине виднелась коленка, а на плечах болталась куртка – едва наброшенная, просто чтобы не продрогнуть под летним дождем. Ласло покачал головой, отказываясь от зонта и отпуская водителя разгружать чемоданы. - Привет, - глухо сказал Дрю, уткнувшись лицом в его плечо. И Ласло понял: всё. Пропал. Влюбился. Это было внезапное, смешное, почти мультяшное озарение: бум, и у тебя над головой вспыхнула лампочка. Ты оглушен. Ты влюблен. Почему ты раньше этого не замечал? Ласло отчетливо это понял: он не только что влюбился, а давно, очень-очень давно, может, тогда, когда впервые увидел Дрю. Влюбился – тогда. А понял только сейчас. И отстранился, ухватив Дрю за плечи, испытав внезапное отвращение и к нему, и ко всему, что было связано с ним. От дорогих чаев и иссинских чайников до значков и котов. - Что? - спросил Дрю. - Что?.. Чутье у него было, как у дикого зверя. И такие же глаза. Серо-зеленые, мутные – Ласло заглянул в них, пытаясь разобрать свои ощущения на составные части, и запутался еще сильнее. Возможно, пока они просто трахались и развлекались вместе – это не делало его геем. Это же не всерьез! Просто игра! Нечто такое, что ты можешь сделать по пьяни на вечеринке – поцеловать мужика, нассать на колесо полицейской машины, крикнуть «У меня самый длинный хуй!» со смотровой площадки Эмпайр-стейт-билдинг. Это не сделает тебя геем, дебоширом или хвастуном. Это просто шутка! Разве кто-то может подумать, что это взаправду? Но Ласло вдруг понял: шутки кончились. И это ударило по нему, на пару секунд лишив дара речи. - Ласло, что?.. Его выручил телефон: заорал, когда ситуация стала совсем неловкой, и позволил отстраниться, отвлечься хотя бы на минуту или две. Будто этого времени Ласло хватило бы, чтобы преодолеть свой маленький гомосексуальный кризис. - МакБрайд, у нас беда. Это был Кенни. И голос у него был такой, что Ласло понял: проблемы есть, и они не придуманные и не померещившиеся воспаленному сознанию Кенни после двух таблеток снотворного. - Что? - Не телефонный разговор. Нужно увидеться. Ласло стоял под дождем, одной рукой прижимая мобильник к уху, а другой стискивая плечо Дрю. Его белесые волосы склеило ливнем и намыло на лоб. Уточка Даффи тоже выглядел совсем не как уточка – весь промокший, жалкий, с посиневшими от холода губами и темными кругами вокруг глаз. - Я подъеду, - ответил Ласло и сбросил звонок. И вдруг все стало предельно ясно. В ту секунду, когда ему дали возможность сбежать от Дрю – он вдруг понял, что совершенно не хочет этого делать. Да, сбежать ему все-таки придется; и он сбежит, и прояснит все, что испугало Кенни, и всё решит, и во всем разберется… Но в эту секунду, здесь и сейчас он предпочел бы остаться с Дрю. Поцеловать его. Прижаться носом к бледной, влажной от дождя щеке. Потому что это – всерьез, и Ласло – гей, и единственное, что нужно с этим сделать – смириться. - Я салат приготовил... – пробормотал Дрю. Глаза его скрылись под налипшей челкой. Ласло отвел ее большим пальцем, а потом наклонился и молча прижался к подрагивающим, прохладным, темным до синевы губам. - Если это опять греческий салат без маслин, - проворчал он, - то, во-первых, греческого салата без маслин не бывает, и это какой-то другой салат. А во-вторых – я люблю мясо. - Марта поджарит тебе стейк, - заупрямился Дрю. Он прижался к Ласло, прилип к нему всем телом, и куртка соскользнула с его плеч, едва не плюхнувшись в лужу. Ласло поймал ее одной рукой. - Не уезжай! – потребовал Дрю. - Пожалуйста, не уезжай! Я скучал! Чтобы Дрю не скучал, его нужно было регулярно трахать. Неудивительно, что за десять дней без секса он просто с ума сходил. В то, что Дрю ему не изменяет, Ласло верил с наивностью и простодушием, которые бы сделали честь католическому священнику. Впрочем, Ласло не был так уж наивен. Не вообразил же, что Дрю скучает по нему от большой любви… - Мне нужно ехать, - сказал Ласло, перекрикивая шум дождя. - Прости. Я туда и обратно, честно! Голос был сиплым. Он казался таким уже несколько дней, но до сих пор Ласло об этом не задумывался. Так звучала болезнь. Ласло прокашлялся, понадеявшись, что Дрю не поймет. Или примет это за простуду…* * *
Кенни сидел прямо под кондиционером и обильно потел. Лицо его было красным, как сочный тосканский томат. Ласло прошел в кабинет, бросил на спинку кресла мокрый и липкий, словно использованная половая тряпка, пиджак от Армани и сказал: - Дружище, ты следишь за давлением? Такое ощущение, что у тебя скоро случится инсульт. Кенни лихорадочно подкрутил ус. Кажется, даже инсульт казался ему более приятной перспективой, чем то, из-за чего он выдернул Ласло в офис. - Парни Тобиаса говорят, - пробормотал он, - нет, подумай только… Они говорят, что Нью-Йорк Таймс готовит расследование… о том, что ты болен. И о том, ЧЕМ ты болен... Ласло открыл бар и без спешки выбрал бутылку. Потом плеснул себе на пару пальцев бурбона, жестом предложил Кенни, но тот отказался. - Мол, ты теперь не жилец… - бормотал он, натужно дыша и оттягивая от толстой бычьей шеи воротничок. - Потеряем капитализацию… Акции упадут… Оно и к лучшему, - решил Ласло. Если Кенни от выпивки, кофеина и стрессов все-таки хватит удар, это крайне негативно скажется на работе КлирФуд Инк. Почти так же негативно, как смерть генерального директора. Усевшись за стол, Ласло откинулся затылком на мокрый скомканный пиджак, немного помолчал, а потом уточнил: - Какие еще «парни»? - Мои парни, - громыхнул Тобиас, врываясь в кабинет. – Мои! Он прошагал от стеклянной двери к столу, швырнул перед Ласло папку, и та распахнулась, вывалив наружу подборку фотографий, пачку отксерокопированных документов, черновиков и стенограмм. Лицо Кенни было красным, костюм Тобиаса – лиловым, а его папка – ослепительно голубой. Это были единственные цветные пятна, которые Ласло предстояло созерцать в ближайшие пару часов. Полупустой офис внутри оказался таким же серым и унылым, как и дождливый Нью-Йорк за окном. Все потому, что вечер выходного дня – это время длинных платьев и крепких коктейлей, бродвейских представлений и модных тусовок, а вовсе не офисной суеты. - Ты понимаешь, что это означает, Ласло? – страдающим голосом вопрошал Кенни. – Ты ПРЕДСТАВЛЯЕШЬ? Ласло представлял. Парни Тобиаса (видимо, те самые, которые в прошлом квартале откопали в документации «Кэнди Студиос» недостачу в двести миллионов, а еще раньше занимались скандалом Лесли, Карпентер и Ко) имели хорошие связи в прессе. Если бы не они, расследование вышло бы по графику, обрушив акции КлирФуд. - Представь, как я удивился, - с раздражением в голосе бросил Тобиас, - когда узнал, что ты, ушлепок, пять лет назад уже лечился от рака, а весной обнаружил рецидив! Ласло заглянул в папку и равнодушно пролистал ее содержимое. Надо сказать, Патрик О'Доннели отлично смотрелся на фотографиях. В его непричастности к сливу данных Ласло не сомневался ни секунды, так что сделал себе мысленную пометку: предупредить Патрика о том, чтобы тот поискал у себя в офисе крысу. Подумав, он оторвал взгляд от распечаток и спросил: - Почему сейчас? В последний раз он навещал Патрика весной. Распечатки это подтверждали. Если пресса отреагировала с такой задержкой, значит… - Скорей всего, заказуха от Рефайнд Компани, - Тобиас скривился. Он был яростным патриотом «своей» компании, хотя совсем недавно перешел к Ласло от его прямого конкурента, покинув топ-менеджмент Рефайнд Компани и переехав из Чикаго в Нью-Йорк. – Мы набираем обороты, МакБрайд. Удачное поглощение Элдер Миллс и Гарден Грейд, новая производственная линия в Торонто, открытие китайского филиала… Ласло с интересом рассматривал копии своих снимков МРТ. Забавно получается: он даже не может рассмотреть эту чертову опухоль, такая она крохотная! А из-за нее столько проблем… - Мы делаем бабки, МакБрайд! – рявкнул Тобиас Гуд. - Рефайнд Компани не выдерживает конкуренции, так что нам решили подрезать крылышки! Вот и вывалили все дерьмо, которое смогли раскопать… Ласло ухмыльнулся. Если бы в Рефайнд Компани следили не за его перемещениями по Нью-Йорку, а за особняком – дерьмо оказалось бы намного сочнее. И его было бы столько, что хоть ложись и обмазывайся. Возможно, стоило рассказать Тобиасу, что его шуточки про ориентацию Ласло – не такие уж глупые. А еще – про скоропостижный брак… И про то, что Дрю работает в службе эскорта… И… - Ласло, - трагично прошептал Кенни, нахмурившись и промокнув платком усы, - если бы ЭТО всплыло в Таймс… Ласло кивнул. Помещение остывало. Весь Нью-Йорк остывал – жаркий и влажный, словно камень в парной, на который выплеснули ведро холодной воды. Острой нужды в кондиционере уже не было, но Кенни сидел, подставив морду под ветродуй, и молча разевал рот. Сейчас он больше напоминал выброшенного на берег кита, чем человека. Почему-то Ласло стало его смертельно жаль. - Это не всплывет в Таймс, - отрезал Тобиас. Его патологическая внимательность лишний раз подтверждала: Ласло не зря переманил его из Рефайнд Компани. – Я кучу бабок вывалил, чтобы придержать статью… Но если сейчас же мы не выберем стратегию и не начнем сливать информацию через официальные источники – нам хана. Что может быть хуже, чем известие о смертельной болезни главы компании? Только известие о смертельной болезни главы компании, которое слил в прессу его конкурент. Сам факт того, что Ласло утаил проблему, подорвет доверие не только рядовых потребителей, но и инвесторов, и акционеров, и партнерских компаний, с которыми КлирФуд Инк. еще предстоит сотрудничать. Честность и прозрачность – вот чего ждут люди, которые покупают консервы Ласло, видят его по телевизору и вкладывают деньги в его акции. Словно он, как публичное лицо, обязан демонстрировать свое грязное белье каждому, кто знает его имя и жрет произведенную им еду. - МакБрайд, - сказал Тобиас, упершись руками в стол и наклонившись так, что едва не воткнулся носом в щеку Ласло. Челюсть его была вызывающе выдвинута вперед, но даже это не портило Тобиаса. Красавец – хоть сейчас на обложку. Или под венец с Леди Гагой. Или куда-нибудь еще, где претенциозная красота Тобиаса будет востребована. – Если в твоей биографии завалялось еще что-то, о чем мне стоит знать… - Кстати, - пробормотал Ласло, разглядывая его мужественный подбородок, - раз уж ты сам об этом заговорил…* * *
В отличие от кинозвезд, поведение и репутация которых влияют только на их гонорар, а также на наличие или отсутствие деловых предложений, подорванная репутация гендира могла утащить на дно многомиллиардный конгломерат. Ты ляпнул глупость, нечаянно оскорбив азиатскую аудиторию, афроамериканцев, геев или женщин? Котировки упали. Папарацци застукали тебя за поеданием итальянской консервированной кукурузы, а не с банкой «Мистера МакБрайда» в руках? Котировки упали. Ты влез в драку? Трахнул чужую жену? Устроил черный пиар для конкурента и попался на этом? Не сомневайся – котировки упали! Мировой рынок – это гигантское болото. Достаточно бросить камушек в беззвучную летнюю ночь, чтобы лягушки встревожились и заорали, как припадочные. Ласло ненавидел лягушек. И журналистов. Но теперь только журналисты и могли его спасти. Выслушав все, Тобиас Гуд потер лицо ладонями, тяжело вздохнул и… не особенно удивился. Самое чудовищное – диагноз Ласло – он и так уже знал. А признание в гомосексуальной ориентации Тобиаса не то что не потрясло – даже не заинтересовало. - А ты думаешь, я просто так шутил? – проворчал он. – Я всегда знал, что ты пидор драный. Ты пялился на мою жопу! - Я не пялился на твою жопу, - в тон ему ответил Ласло. А потом засмеялся, откинувшись затылком на подголовник кресла. Какая ирония… полжизни думать, что выглядишь, как стопроцентный натурал, и обнаружить, что абсолютно все вокруг знали твою ориентацию лучше тебя самого. - Ну и зря не пялился, - хохотнул Тобиас. – У меня классная жопа! Ласло с ним согласился. Дальнейшее обсуждение не касалось ничьих жоп, а исключительно того, как доставать из жопы КлирФуд Инк. - Сначала каминаут, - бормотал Тобиас, набрасывая план на обратной стороне своих распечаток. Ярко-голубая папка валялась посреди стола, словно ее содержимое потеряло свою ценность. – Тим Кук – красавчик, поучимся на его примере… Если получится, акции не только не потеряют в цене, но и подрастут. - Потом известие о болезни… - Кенни перегнулся через стол, пыхтя и пытаясь разобрать почерк Тобиаса. – Схема Стива Джобса подойдет… Боже, благослови Эппл… Если бы не они – черт знает, на чьих ошибках мы бы учились… - Потом Уоррен Баффет. - Сделаем как он? Объявим преемника? - Ага… акционеры расслабятся, прессе надоест это жевать… И глазом не моргнешь, как проскочит остаток года! А потом… А потом я умру, - подумал Ласло. Он сидел и молча смотрел в окно. Потом прикрыл глаза, словно задремав на минутку. В мировой практике было достаточно генеральных директоров с диагнозом «рак», которые сумели (или не сумели) удержать свои компании на плаву. Анализируя статистику, можно было подобрать для КлирФуд наиболее благоприятный сценарий. И Ласло знал, какой сценарий светит лично ему. Сколько не поддерживай акции, сколько не изображай борющегося с болезнью сорвиголову – рано или поздно тебе придется уйти. И бросить КлирФуд Инк. на преемника, которого не сочтут равным тебе, из-за чего акции упадут процентов на пятнадцать. Если только… - … мы не можем использовать эту схему! - Почему нет? Ку Бон Му так презентовал своего сынка, что акции не потеряли ни цента! Если получилось у LG, то… - Это корейцы, Кенни, это ебаные корейцы. У нас такая штука не выгорит! Ласло открыл глаза. Решение было до обидного простым. Кенни и Тобиас это знали, просто не решались предложить. Боялись посмотреть Ласло в глаза и произнести такое вслух. В конце концов, это была его компания, его детище, разве они могли взять и… - За пару месяцев до моей смерти выкатим информацию о том, что я женат на шлюхе, - с прохладцей в голосе сказал Ласло. Это было неприятно – как позволить стоматологу сверлить тебе зуб. Очень, очень неприятно… и столь же необходимо. – Выгребем всю подноготную Дрю, выложим фотографии… Тобиас опустил ладонь на подбородок и принялся ожесточенно его тереть. Кенни широко раскрыл рот и, кажется, забыл его закрыть. А может, ему так легче дышалось. - Потом достанем из-под полы все мои спорные решения, - продолжил Ласло. – Сомнительные сделки. Подставы. Сами знаете, я не святой… никто из нас не святой. Все будем валить на меня. Снимем пару разоблачительных роликов. Если репутация руководителя КлирФуд Инк. упадет ниже плинтуса… - Ты станешь нежеланным лидером, - закончил за него Тобиас, оторвав руку от подбородка. Ласло стало интересно, не ободрал ли он пальцы о щетину. Та казалась жесткой как ножовка, хоть металл пили. – Смена генерального директора произойдет в обстановке всеобщего облегчения, твоего преемника примут с радостью, а про тебя забудут. Как про полного кретина, едва не угробившего репутацию великой компании. Ласло кивнул. За бесконечным панорамным окном снова начал накрапывать дождь. Нью-Йорк сопливо рыдал, провожая солнечные деньки и прощаясь с летними сарафанами и босоножками. Ласло подумал, что уже завтра на улицах станет гораздо больше девушек в джинсах, чем в коротких юбках, и это будет знаменовать наступление осени. А может, солнце еще не оставило Нью-Йорк и завтра выглянет из-за туч… - Эй, - задумчиво сказал Тобиас, когда Кенни покинул кабинет. Сначала Тобиас долго сидел, наблюдая за Ласло из-под ресниц, а потом поправил лацканы своего лилового костюма, неловко прокашлялся и сказал: - Эй. Я никак не пойму… что ты задумал, МакБрайд? Я же чувствую, ты что-то… Ласло оторвал взгляд от документов. Как правило, Тобиас метко и понятно выражался, так что ситуация была из рук вон. - Ты о чем? – спросил Ласло, откинувшись на спинку кресла и отложив шариковую ручку. Пожалуй, заметки могли подождать пару минут. - Ну… - Тобиас нерешительно двинул головой. Потом нахмурился, и лицо его стало пытливым, недоверчивым. – Ты бизнесмен, МакБрайд. Я знаю тебя, как облупленного, хотя мы работаем вместе не так давно. Ты бизнесмен. Ты не стал бы творить такую хуйню! Менять вдруг ориентацию, организовывать скоропалительный брак с пустышкой из службы эскорта, с которой потрахался один раз… Ласло молчал, наклонив голову. Дождь шуршал, попадая в стекло и стекая по нему тонкими выпуклыми дорожками, делая панорамное окно волокнистым и размывая город за ним. - Для чего всё это, МакБрайд? – требовательно спросил Тобиас. - Это выглядит, как гениальный план, которым ты снова решил меня огорошить. Как что-то, что ты продумал от и до! Я сначала решил – ты выбрал этого парня, чтобы использовать его репутацию для очернения своей собственной. Купил шлюху, чтобы с ее помощью спасти КлирФуд… Он откинулся назад, плюхнувшись спиной в кресло, и торопливо вздохнул. Полы его пиджака разошлись, обнажив шелковую ткань жилета. Разумеется, не черного и не серого, а ярко-бирюзового – Тобиас был последователен в вопросе вырвиглазных цветов. - Но не все так просто, верно, МакБрайд? – пробормотал он. - У тебя определенно есть цель… Другая цель! Но ты не скажешь мне ее, пока не сочтешь, что момент подходящий... - Да, - задумчиво сказал Ласло. – Скорей всего, я ничего не скажу. Лично его этот разговор веселил. А Тобиасу было совсем не весело. - Но момент еще будет? – жадно спросил он, заглядывая Ласло в глаза. - Ты объяснишь мне все, и это окажется очередной гениальный план, которым ты решил кого-то нагнуть? Ласло улыбнулся. Взял пальцами шариковую ручку, занес ее над листом… И продолжил писать. Дождь хлестал в окна за его спиной, и это был ровный, шелестящий шум, иногда разбавляемый резкими постукиваниями. Если закрыть глаза, можно было представить, как продрогший Нью-Йорк скребётся и просится, чтобы его впустили. Только Ласло ему не поверил – жестокий, безжалостный! - и не пустил, оставив асфальтные бока Нью-Йорка мокнуть под дождем.* * *
- … то есть тебя надо уничтожить как руководителя в глазах общественности, чтобы ты мог сдохнуть, не подорвав положение компании на мировом рынке? - Да. Вроде того. - А может, лучше тогда не сдыхать? Дрю, кажется, искренне не понимал. И немудрено: Ласло и сам не разобрался бы, по каким правилам живет это болото, не пробарахтайся он тут половину жизни. Опыт – лучший учитель. И не верьте, если бизнес-тренер, продающий свои курсы за двадцать долларов, будет считать иначе. - Я сдохну в любом случае, - задумчиво сказал Ласло. – Рано или поздно. Но прессу к этому нужно подготовить, иначе компания пробьет дно. Дрю размашисто шагал рядом с ним, вместо дорожки из хлебных крошек оставляя за собой шлепки растаявшего «Ben & Jerry’s». Липкое и белое вовсю текло по его руке, и Дрю периодически перехватывал мороженое в другую ладонь, а испачканную облизывал. - М-м-м, - протянул он. - Не понял. Если я жру консервы, которые делает твоя компания – какая мне разница, жив ты или мертв? У Дрю все было предельно просто. Понял – молодец, не понял – задай вопрос. Он не стремился сойти за умного, и если чего-то не знал, то не выкручивался и не юлил. За это Ласло его особенно уважал. Почему он вообще заговорил с Дрю о работе? Трудно сказать. Может, потому, что уже осточертело говорить об этом с Кенни. А может, потому, что у Ласло от этого пухла голова. Его нервировало осипшее горло, нервировала слабая, но вполне отчетливая боль в грудине, нервировал Тобиас Гуд, во время брифингов улыбающийся во все сорок два зуба – как у породистого кобеля. Или беспородной суки, которая испугалась болезни хозяина и задумалась: а не пора ли вернуться обратно под крылышко Рефайнд Компани? Или все-таки стоит повоевать – и тогда, быть может, к концу года ему достанется место генерального директора?.. Впрочем, сильнее всего Ласло нервировал тот факт, что ему нужно было принимать решение. Выбирать стратегию, делать хоть что-то… а Ласло не мог взять себя в руки! Пытался, пересиливал себя – и не мог. Словно внутри него что-то разбалансировалось и теперь тарахтело, как старенькая мясорубка, нуждающаяся в срочном ремонте. Не то у нее ручка отвалится, круглые зубастые лезвия укатятся во все стороны, и она перестанет выполнять свою функцию, став бесполезным куском говна. Дрю, кажется, почувствовал это. Он заехал в двенадцать, чтобы сходить вместе на ланч, но раскусил состояние Ласло на раз-два – как фокусник, читающий мысли добровольцев. И вместо ланча потащил его гулять. Теперь Ласло шагал по Манхэттену и пялился в низкое, серовато-синее небо, затянутое ширмами перистых облаков. Где-то там, в офисе, парни Тобиаса готовили его громкий каминаут. Еще немного, и Ласло сможет прямо на улице взять Дрю за руку, или даже поцеловать в губы, не боясь щелчков камеры и возбужденных перешептываний за спиной. - С каждым годом личность руководителя компании все сильнее влияет на статус акций, - сказал Ласло, задумчиво качнув головой. – В семидесятых болезнь и даже смерть лидера роняла котировки на три процента, в девяностых – на пять, в две тысячи десятом можно было просесть на семь процентов… А я не хочу повторить сценарий Серджио Марриконе. После его смерти Фиат еле свел концы с концами… Дрю облизал мороженое с мизинца. Не похоже было, что он знает хоть что-нибудь о Серджио Марриконе и обстоятельствах его смерти. - Стив Джобс поступил умнее, - пояснил Ласло. – Он заранее сообщил о своей болезни, и сначала акции даже подросли… «Бабки, бабки!» - сказал бы Тобиас Гуд. Любое слово, любое решение лидера корпорации – это бабки, причем немалые. Последнюю прибыль в своей жизни Стив Джобс получил, когда заявил прессе: он намерен бороться с болезнью и победить. Вот только он не сдержал обещание, болезнь прогрессировала, и акции Эппл стремительно покатились вниз. Бам – минус пятнадцать процентов, когда Джобс стал полной развалиной. Бам – минус шесть процентов, когда он ушел в бессрочный отпуск. Бам – минус семь процентов! Официальная отставка главы Эппл… - Я сделаю почти то же самое, - резюмировал Ласло. – Сообщу о болезни и объявлю, что лечение идет полным ходом. После моего каминаута это подтянет акции процента на четыре. Потом совет директоров официально объявит моего преемника, и останется последний шаг – испортить мне репутацию. Сделать так, чтобы кандидат в гендиры стал более желанным публичным лидером, чем я. Какое-то время Дрю обдумывал услышанное. На лацкане его кожаной куртки виднелся овальный значок: пастельные тона, нежная глазурь и прелестная девочка, нарисованная в мультяшной стилистике, молитвенно вознесшая руки и зажмурившая глаза. «Пожалуйста, убей моих врагов» - гласила надпись на значке. - Может, выпьем кофе? – спросил вдруг Дрю. Выражение его лица было нечитаемым. То ли Дрю было скучно, то ли он намеренно саботировал разговор. Ласло скрипнул зубами, испытав приступ злобного, гложущего разочарования. В первую очередь – в себе, а потом уже – в парне, которому ожидаемо было плевать на бизнес, пока это не влияло на платежеспособность его кредиток и выбор стран для отдыха. Неужели ты ожидал интереса к своим делам? – подумал Ласло. Неужели ты, старый дурак, надеялся на понимание и помощь? Разве до тебя еще не дошло, что он… - Ладно, к хренам кофе, - сказал Дрю, внимательно глядя в небо. Глаза его в дневном освещении казались блестящими, как поверхность эмалевого значка, и в них отражалась гряда перистых облаков. – Меня это бесит, знаешь? Ты готов лгать! Готов притворяться, что начал лечение, готов вываляться в говне, чтобы испортить свою репутацию… Вот только, если тебе не плевать на компанию – может, ты лучше действительно начнешь лечиться? Ласло медленно вдохнул. Потом выдохнул. Повернул голову и посмотрел на Дрю. Тот доел мороженое и с напряженным лицом искал по карманам салфетку или платок. - Может, ты бы вылечил эту дрянь, - бормотал он. – Вырезал ее из себя… и все было бы хорошо! И с компанией, и с тобой! А ты… Да какого черта! Платок вывалился из трясущихся рук Дрю, белым цветком приземлившись на асфальт. Дрю быстро его поднял, глянул на Ласло из-подо лба и принялся вытирать пальцы по одному – от указательного к мизинцу. Какое-то время Ласло молчал. Потом сказал: - Ты же сам решил, что отказ от унизительного болезненного лечения – это логично. Разве ты не… Дрю вскинул голову. Уголки его губ опустились, и лицо стало белым и гладким, без единой морщинки – как идеально отполированный, покрытый глазурью фарфор. - Я так думал! – выплюнул он. – Пока мы не… Пока ты не стал… На Ласло накатила липкая, почти осязаемая волна дурноты. Сдавила в груди, подступила к горлу, а потом схлынула, оставив после себя головокружение и вставшие дыбом волоски на руках. В такие мгновения было очень просто обмануться. Вообразить, что Дрю не все равно. Что он волнуется и действительно не хочет, чтобы Ласло… - Прости. Голос Дрю казался тихим и надтреснутым. Словно это у него рак пищевода. В грязно-зеленых глазах – намек на вину; наверное, Дрю вспомнил, за что Ласло отвалил ему два миллиарда долларов и полтора процента акций КлирФуд. Не за нытье и попытки надавить, а за спокойное, молчаливое соучастие, за чувство юмора и за возможность больше никогда не вспоминать, что такое одиночество. - Это твое решение, - тихо сказал Дрю. – Я не должен был… Ласло двинул рукой – едва заметно, украдкой дотронувшись до человека, который носил бриллиантовое кольцо за полтора ляма и считался его законным супругом. До человека, о существовании которого скоро узнает весь мир. Ласло едва сдержался, чтобы не наплевать на все и не поцеловать Дрю, обхватив ладонями его лицо, запустив пальцы в иссиня-черную шевелюру. Волосы у того были как пакля – ломкие и больные, словно Дрю красил их не в салоне на Манхэттене, а сжигал дешевой краской, запершись в ванной тайком от своего стилиста. Проследив за рукой Ласло, Дрю улыбнулся уголком рта. - И что? – спросил он. – Ты уже выбрал себе преемника? Не то, чтобы у Ласло был большой выбор… Если оценивать опыт и понимание того, по каким правилам функционирует КлирФуд Инк., какие интриги варятся в недрах компании и какие скелеты маринуются в ее шкафах, стоило бы выдвинуть на должность Кенни Дюрхольма. К огромному сожалению Ласло, Кенни не являлся не то что харизматичным лидером – он не был вообще никаким лидером. Прирожденная правая рука – да. Но это не имело ничего общего с тем, каким должен быть хороший гендир. Единственной альтернативой оставался Тобиас Гуд. Человек, который сумеет обаять акционеров и ослепить прессу своей улыбкой, но вряд ли сможет удержать производительность КлирФуд Инк. на том же уровне, на каком Ласло держал ее последние двадцать лет. Что ж, смена генерального директора – это всегда катастрофа. Не удивительно, что Тим Кук, подхвативший Эппл после смерти Джобса, хлебнул столько дерьма. - Не знаю… - протянул Ласло, решив не утаскивать Дрю в пучины безысходности и политических игр. – Могу тебя назначить. Как тебе идея? Станешь новым директором КлирФуд Инк., будешь весь такой на понтах… Дрю засмеялся, убрав руку и лишив Ласло скромного, стыдливого соприкосновения ладоней. Такого невинного, словно сегодня ночью они не трахались до оголтения, и Дрю не рассадил себе локоть об край кровати. Второй локоть он разбил еще во вторник, когда помогал Аугусто перекладывать плитку в бассейне. Зачем Дрю во все это лез, зачем готовил, зачем помогал Нине Бенсон менять лампочки в торшерах, Ласло искренне не понимал. Если у тебя столько лишнего времени – может, стоит заняться чем-то более толковым, чем работа по дому?.. - Не-е-е-ет, - протянул Дрю, ухмыльнувшись. – Мне нравится быть шлюхой… Зачем мне становиться директором? Только глядя на него, Ласло мог понять это странное женское выражение: «нанести румяна на яблочки щек». Широко улыбающийся Дрю одновременно был похож и не похож на себя – все его черты заострялись, губы растягивались в нитку, а складки у рта и носа подчеркивали выпуклость щек. Самих щек при этом было чуть. Те самые пресловутые «яблочки», по которым можно было мазнуть кистью… если бы Дрю испытывал тягу к какой-то косметике, помимо карандаша для глаз. Но он был рок-звездой, а не драг-квин, и румяна его не интересовали. - Что, просто нравится быть шлюхой – и все? – удивился Ласло. – Никакой трагичной истории? Тебе не пришлось торговать собой, чтобы выплатить долги родителей? Или чтобы содержать смертельно больную сестру? Или… Дрю расхохотался. Шутку он оценил. Их с Ласло дружба семьями началась в июле: сначала Дрю познакомился с Ритой Гренье, его бывшей женой, и даже взял у нее рецепт пончиков с джемом. А Ласло, в свою очередь, тепло общался с родителями Дрю… И знал всю их подноготную. Семейство Даффи проживало в Коннектикуте, занималось продажей и установкой тральных лебедок и ни в чем не нуждалось. У сексапильной сестренки Дрю дела обстояли еще лучше – не так давно Лола свернула карьеру секс-тренера и теперь позиционировала себя, как вольного художника и борца за права женщин и секс-меньшинств. Оплачивал её причуды новый бойфренд – владелец маленькой нефтяной скважины в Арабских Эмиратах. Чего-чего, но острой нужды в деньгах Дрю не испытывал никогда в жизни. - Нет, - сказал он, сунув руки в карманы куцей курточки. – Никаких трагичных историй. Мне просто нравится то, чем я занимаюсь. - Ах ты извращенец, - проворчал Ласло, стараясь не смеяться в голос. - Есть немного, - с гордостью ответил Дрю. И они отправились пить кофе.