Вашей маме зять не нужен?

      Лежать в ванной вечность — хорошая перспектива окончания жизни, но только если лежать в абсолютной тишине, отдавая всю усталость воде. Обретать, скажем так, душевное спокойствие. Какое такое душевное спокойствие обретал Чимин, находившийся в уже давно холодной воде второй час, было непонятно. Особенно если учесть то, что он был злой как чёрт, и за стенкой кот отчаянно когтил дверь и мяукал.       — Найша, заткнись по-хорошему, — раз в десятый кричал на него хозяин, — а то я сейчас выйду и дам тебе пизды!       Питомец плевать хотел на слова своего хозяина, поэтому продолжал громко орать. Пак сделал очень глубокий выдох, понимая, что все его угрозы — полное ничто. Ну не сможет он поругать это животное, как бы ни старался. Тем более, пока он вылезет из воды, пройдёт ещё одна небольшая вечность.       — Ну что ты будешь делать с этим котом, господи, — устало бормочет Чимин себе под нос и, громко кряхтя, выбирается из ванной, попутно ударившись копчиком и поматерившись ещё немного. — Что же сегодня за день-то такой? Сначала дождь, потом этот Юнги, а потом и вовсе собственный кот. Ненавижу, — парень зло стучит кулаком по стене, но выходит как-то жалко.       Этот грёбаный Юнги позвал его в ресторан завтра. Уже завтра. Пак останавливается от весьма интересного занятия, то бишь от несчастных попыток вспомнить, где он в порыве злости оставил одежду, и осознание накатывает с головой.       Хочется злиться ещё больше, упав на колени и крича «Да за что мне это, блять?», но сил хватает только на то, чтобы осесть на холодную плитку и закрыть руками лицо. Нет, Чимин понимает, что иного выбора у него и нет, кроме как идти с этим Мином на свидание («А вдруг он маньяк и удушит меня прямо за столиком?»), но поделать с собой ничего не может. Просто невероятно хочется кричать, но Пак вовремя думает о своих соседях, которые вряд ли обрадуются таким концертам в одиннадцать вечера, и мысленно благодарит хотя бы здравый смысл, который остался при нём.       Если подумать, ничего такого в этом нет. Ну, подумаешь, сходит с вполне себе привлекательным парнем в ресторан, с кем не бывает. В конце концов, он же так яростно пытается добиться взаимности от бога отношений стесняшки Пак Чимина, который (суказаебал) почему-то злится на простые попытки подкатить. Да и вообще…       Стоп.       Вполне себе привлекательным?       Чимин давится от своих собственных мыслей (это вообще реально?) и немигающим взглядом упирается в зеркало перед собой. Видит там привычное отражение себя, без одежды, правда, и с мокрыми волосами цвета сена.       «То есть я только что сказал, что этот Юнги с его маньяческой улыбкой привлекательный? — спрашивает он сам у себя и снова упирается взглядом в зеркало. — Я что, ёбнулся?»       Чимин в отражении, понятное дело, не отвечает, а лишь демонстрирует озадаченный взгляд. Пак отворачивается от себя в зеркале и, повтыкав нечитаемым взглядом ещё несколько минут в стену, принимает одно из самых интересных решений в его жизни.       — Алло? Джун? Привет, — бормочет в трубку парень, уже одевшись и высушив волосы. Кот трётся где-то около ноги и больше не орёт, что кажется просто замечательным обстоятельством.       — Привет. Чего звонишь так поздно? — озадаченно звучит с другого конца трубки. Чимин мнётся с ответом (ну не говорить же, что просто не знал, что делать и как справляться с несправедливостью жизни) и немного выдыхает, пытаясь придумать нормальную причину.       — Меня Юнги в ресторан позвал, — выдаёт наконец, — а я идти не хочу от слова совсем.       — Прекрасно. А я тут каким боком?       — Я, — снова мнётся, пытаясь что-то придумать, — я не хочу идти, но нужно. Поэтому нужно выбрать, в чём пойти. Нужно что-то приличное, ресторан ведь, но при этом нужно показать, что мне вообще плевать и я оделся как попало, — Пак и сам понимает, что звучит максимально глупо, но ничего поделать не может — действительно, нужно и выбрать в чём пойти, и поговорить с кем-нибудь.       — Господи, Чимин, — тяжело выдыхает Намджун на том конце, — надень просто обтягивающие чёрные джинсы с рубашкой, и будешь выглядеть и более-менее официальненько, и достаточно сексуально.       — Я уже говорил, как сильно люблю тебя?       — Фу, оставь это для Юнги, — возмущается, но Чимин готов поклясться, что слышит улыбку в его голосе.       — Ага, обязательно.

***

      К назначенному времени Чимин уже полностью собран и находится при полном параде. Он сам не знает почему, но уже с самого утра парень вынул вещи из шкафа, погладил их, аккуратно повесил на вешалку в спальне и начал ждать. Конечно же, он всё ещё абсолютно не хотел идти, но врождённая ответственность за свои поступки (а может и что-то ещё, кто знает) заставила его сделать всё сразу и оставшийся день мучать себя ожиданиями.       Пак не понимал, почему так сильно волнуется, если это свидание для него абсолютно ничего не значит, но поделать с собой не мог ничего. Он пару раз снова звонил Намджуну, который вовсе его не успокоил, а наоборот как-то очень ехидно комментировал переживания. От этого легче не становилось ни на каплю.       Весь день Чимин промаялся полной хернёй, делая вид, что занимается чем-то полезным и необходимым. Но, если честно, если бы в этот день нужно было бы идти куда-нибудь, кроме ресторана, парень бы всё забыл и не пошёл. Так бывает, когда сильно чего-то ждёшь. Забываешь обо всём на свете, не можешь нормально сконцентрироваться и в итоге просто сидишь и ждёшь, как баран.       И да, Пак понимал, что с ним происходит и почему он никак не может нормально сосредоточиться, но недоумевал, почему так реагирует на простое свидание, пусть и с каким-то странным парнем, грубо говоря, с улицы. Это далеко не первый раз, когда он ходит на свидание, и тем более не первый раз, когда к нему откровенно подкатывают. «Вашей маме зять не нужен?» Чимин аж хмыкает в голос. Нельзя было придумать что-то пооригинальнее?       Стрелка часов показала ровно семь часов, и послышался бой, пробивший ровно семь раз. Часы с боем были у Пака с самого детства, поэтому он не смог обойтись без них на своей отдельной от родителей квартире. Непонятно почему, но этот бой вселял немного уверенности и даже успокаивал. Наверное, из-за того, что ассоциировался напрямую с родителями.       Чимин поднялся с пуфа, на котором сидел, и снова придирчиво оглядел себя в зеркало. Поправил воротник у рубашки, немного пригладил волосы, сдул пылинку со штанов, стёр немного размазавшийся блеск для губ. Сначала, правда, парень принял решение ни в коем случае не красится, но времени было так много, что Пак решил «А почему бы и нет?» Возможно, парень просто хотел накраситься, чтобы выглядеть ещё более сногсшибательно на этой встрече, но думать об этом у него уже не было сил.       Прошло уже десять минут с назначенного времени, а Юнги так и не появлялся, и Чимина даже начала греть надежда, что он забыл про это свидание и не придёт. Но буквально через пару минут раздался звонок в дверь. Пак не стал смотреть в глазок.       — Это тебе, — слышит он, как только дверь открывается, и видит большущий букет из красивых красных цветов, названия которых Чимин, правда, не знал, но еле-еле подавил в себе возглас «Вау». Он лишь кивнул и убежал на кухню, чтобы поставить их в воду.       — Я зайду? — послышалось от двери, и Чимин утвердительно покачал головой.       Цветы были действительно прекрасны, и Пак получал удовольствие, когда подрезал им стебли и аккуратно ставил в воду. Несомненно, ему было жаль бедные растения, ведь их срезали и не дали им прожить долгую жизнь, но, раз уж это произошло, он пытался следить за ними, чтобы они простояли как можно больше.       — Блять, а это кто? — вошёл парень на кухню к Чимину с котом в руках. — Я на него чуть не наступил.       — Как кто? Кот, — ответил Пак с лёгкой улыбкой. — Его зовут Найша.       Чимин отвернулся к раковине, чтобы продолжить заниматься цветами, и внезапно почувствовал лёгкое прикосновение рук к своей талии, и хотел было возмутиться, но почему-то будто проглотил язык, который стал комом в горле. Юнги, не почувствовав никакого сопротивления от замершего парня, медленно прижался к нему и, положив голову на плечо, прошептал:       — Солнце, твои родители случайно не живут на Олимпе?       — Нет, — только и смог выдавить из себя Пак, всё ещё держащий в руках бедный цветок.       — Тогда откуда, позволь спросить, у них такая богиня красоты? — дышит в шею тяжело, и Чимин почти тает, но вовремя берёт себя с руки и выворачивается из объятий.       — Мы вроде должны были в ресторан ехать, нет?       — Да, конечно, — отвечает Мин и, галантно подождав, когда Пак соберётся и покормит кота, и придержав ему дверь, ведёт к своей машине.

***

      Когда Юнги паркует машину у одного из самых известных ресторанов в городе, Чимин боится даже пикнуть. Выходит молча, даже не возмущаясь про себя от джентельменских замашек Мина, который подал ему руку, как девушке, и так же молча идёт за спиной парня. Прячется. «А мы точно туда пришли?» — невероятно сильно хочется спросить, но Чимин почему-то этого не делает.       Юнги же абсолютно спокойно и невероятно уверенно, что заставляет Пака почувствовать себя маленьким и слабым по сравнению с ним, что ему несомненно нравится, прошёл внутрь, сказал что-то какой-то девушке и последовал за ней вглубь зала.       В достаточно укромном уголке девушка остановилась, положила меню и развернулась, чтобы уйти, но Мин внезапно сказал ей вслед:       — Девушка, будьте добры сразу бутылку белого полусладкого и два бокала, — официант кивнула и отошла от стола.       Юнги поворачивается и опять улыбается всё той же улыбкой, только вот теперь она для Чимина почему-то не выглядит так крипово.       — Присаживайся, чего встал? — всё так же тепло улыбается, падая на по виду очень удобный стул. Мин поправляет галстук на своей о-господи-за-что шее и, скинув пиджак с плеч, аккуратно вешает его на спинку стула.       Чимин непроизвольно сглатывает.       Он тоже опускается на стул напротив и, если честно, чувствует себя немного неуютно. Люди вокруг все одеты в пиджаки, выглядят просто до пизды официально, покачивая в пальцах бокалы с каким-то несомненно дорогим красным вином. Чимин чувствует себя белой вороной, но вида не подаёт, опускается на стул с грациозностью (на самом деле, не очень) и берёт в руки меню. Юнги отражает его действие, и тут Чимина конкретно так кроет.       На руках у Мина дохрена колец разных размеров и видов, но они смотрятся так гармонично на его пальцах, отлично сочетаются, что Пак даже немного залипает. Он трясёт головой, чтобы попытаться выкинуть из неё все эти мысли, которые, если честно, немного парня пугали. Ну, какого черта он так реагирует на парня, с которым знаком два дня? С каких это пор в его глазах Юнги перестал быть криповым и противным, а преобразился в весьма симпатичного юношу с очень милой улыбкой, от которого Чимина почему-то кроет?       Пак задумывается над этим вопросом, но тут Мин закатывает рукава рубашки по локоть и кладёт руки на стол. Его кожа такая бледная, и эти выпирающие вены смотрятся на ней так хорошо, так эстетично, что Чимину хочется припасть к ним языком и, легонько нажимая, провести от начала до конца, взять в рот пальцы (обязательно вместе с кольцами!) и немного их пососать, и чтобы Юнги задыхался, смотря на него, и…       — Что будешь заказывать, эй? — ворвался в его мысли чуть хрипловатый голос Мина, от которого Чимин снова ловит мысленный оргазм. — Ты настолько сильно задумался, что сидел и смотрел в одну точку, никак не реагируя на звуки вокруг, — на какую именно точку, Юнги решил промолчать, потому что Пак пялился на вырез в рубашке. — О чём думал?       У Чимина в голове проносится всё то, о чём он думал, и он внезапно сильно краснеет, хватаясь руками за стул, чтобы не так сильно нервничать. Какого, блять, чёрта он вообще краснеет и нервничает, как школьница перед парнем своей мечты?       — Да так, вспомнил, что Найшу забыл покормить, — отвечает еле слышно, пытаясь особо не показывать, что невероятно смущён, хотя его попытки абсолютно бессмысленны, ведь цвет его лица становится таким же красным, как вино в бокале парня и девушки за столом рядом.       — Но ты ведь прямо при мне его покормил, — улыбается Юнги, и Пак залипает, понимая суть ответа только секунд через десять, и краснеет ещё больше, понимая, какую чушь сказал.       — Чимин, — внезапно Мин становится серьёзным, — среди твоих родственников точно нет богов? — Чимин мотает головой из стороны в сторону, не в силах произнести хоть слово. — Тогда откуда в твоих глазах вселенная?       Пак давится воздухом и с невероятным трудом вытискивает:       — Я это… Мне нужно… Носик… Попудрить… Да, — и вылетает из-за стола так стремительно, что чуть не сбивает с ног официантку, которая несла к их столу бутылку. Внизу живота просто пожар, а член внезапно оказывается в стоячем положении и больно прижимающимся к животу твёрдой тканью джинс.       Чимин останавливается только в самой ванной комнате перед зеркалом. Смотрит на себя и видит в ответ взъерошенного парня (Что? Когда его волосы успели превратиться в такой бардак?), с всё ещё слегка красным цветом кожи и блеском в глазах. Член стоит уже болезненно, и парень вваливается в кабинку и растёгивает узкие джинсы с громким стоном, совершенно не заботясь о том, что здесь могут быть и другие люди.       Обхватывает ствол рукой, проведя пару раз, громко стонет и, откидывая голову назад, начинает двигать по нему рукой вверх-вниз. Перед глазами пролетает улыбка Юнги, его руки с выпирающими венами, несколько расстегнутых первых пуговиц на его рубашке, и этого всего становится настолько много, что Чимину даже начинает мерещиться его голос, и он кончает, глуша свой стон в ребре ладони.       Или всё же не мерещится?       — Чимини, зайка, ты там как? — слышится осторожное, и Пак замирает с членом в руке. — Ты же в первой кабинке? — парень мычит что-то непонятное в ответ. — Я зайду?       Чимин только хочет ответить отрицательно и попытаться привести себя в порядок, но, видимо, Юнги разрешение не нужно, поэтому дверь резко открывается, и Мин видит его, сидящего на толчке, взъерошенного и с обмякшим членом в руке.       «Я серьёзно не запер дверь?» — успевает пронестись у Пака в голове перед тем, как член в его руке внезапно снова твердеет от присутствия Юнги, а Чимин выпускает его из руки с тихим стоном.       Парень натыкается на взгляд Мина и, если честно, ему хочется сдохнуть. Прямо тут. Прямо сейчас.