***
Утром Минхен собирается на работу и уже трудится над галстуком, наклонившись к зеркалу. Донхек разлепляет глаза, выпутываясь из горячих пут одеяла. — Хен? — тихо зовёт он, но старший оборачивается. У него почти вышло завязать галстук, но тихий зов Донхека сбил его, заставив аккуратную ленту распуститься и повиснуть на шее. — Можно мне с тобой сегодня в офис? — спрашивает он, свешивая ноги с кровати. — Я не буду мешаться. Честно. Несмотря на маленькое недопонимание и сомнения Донхека, ему совсем не хотелось оставаться одному. Минхен кивает: — Только поторопись, мы немного опаздываем. Донхек спрыгивает с кровати и принимается торопливо собираться. Надевает что-то из того, что купил ему Минхен — это простые брюки с бантиком на ремешке и шифоновая рубашка, что струилась от любого движения. Донхек смотрит на себя в зеркало: вышло довольно формально, даже официально, как если бы он ходил в хорошую школу или колледж, общался с одноклассниками и учителями, соответствовал прообразу примерного ребенка. Он, задумавшись, не сразу замечает взгляд Минхена, который замер у полки с часами. Младший оборачивается и смотрит в ответ, пока Ли цепляет что-то с полки и подходит к Донхеку. — Дай руку. Донхек несмело подаёт ему руку. Ловкие пальцы Минхена застегивают аккуратный ремешок песочного цвета, продевая через пряжку. Часы, те самые, которые Донхек приглядел себе в их первую встречу, идеально легли на запястье. — Они тебе очень идут, — негромко говорит Минхен, поднимая поблескивающие глаза. — Спасибо, — Донхек чувствует, как из легких выбивает воздух. Чувствует доверие.***
В офисе Минхен не даёт ему скучать: сваливает всю канцелярскую работу — ставить печати и складывать документы в файлики. Донхек внимательно относится к своему делу, но так же успевает и понаблюдать за Минхеном за работой. Ему всегда хотелось посмотреть на старшего, когда он занят тем, чему посвящает себя большую часть жизни. Минхен размеренно клацает мышкой, на фоне гудит принтер. Отчётный период окончен, осталось прибрать хвосты и спокойно уйти на зимний отдых. В воздухе уже постепенно начинала чувствоваться атмосфера приближающегося праздника. Донхек ощутил это в офисе: в фойе, пока они с Минхеном пили кофе, сотрудники вокруг обсуждали, как проведут новый год в этом году. Донхек поднял глаза на старшего, который, оперевшись локтями на колени, держал в одной руке телефон, а в другой — стаканчик с ванильным капучино. Рукава черного пиджака немного закатались, а прядь смоляных волос упала на лоб. Заметив то, что младший бесстыдно его разглядывает, Ли мягко усмехается и выпрямляется, кладя ногу на ногу. — Хён, а что мы будем делать на новый год? — спрашивает Донхек, а Минхен неопределенно дёргает плечами. — Пригласим Тэена и его нового друга, посидим в компании. Донхек кивает: его этот ответ вполне устраивает. Помнится, в прошлом году он отмечал Новый год на какой-то шумной душной вписке. Да и праздником это было сложно назвать: куча тел, все в различных состояниях, кричащие, дикие. Донхек тогда забился в угол в ванной и не выходил, пока более менее не утихло. Остаток дня Минхен справляется с работой сам, оставив Донхека крутиться на кресле за соседним пустым столом. Напряжение постепенно угасало за соседней работой. К концу дня, когда белые лампы за соседними столами стали гаснуть, а бесконечные коробочки-офисы пустели, Донхеку стало скучно. Он бросал на Минхена грустные взгляды, но тот совсем не обращал на него внимания. Тогда Ли подъехал ближе, толкаясь ногами. Кресло немного столкнулось с Минхеном, но тот вновь не шелохнулся. Тем временем, Донхек оглядывается по сторонам и наклоняется к столу Минхена. Пальцы Ли скользят по строчкам бесконечных букв, отчётов. Он ставит подписи и даты, а у Донхека начинает кружиться голова. Вновь испустив страдальческий вздох, Донхек обхватил Минхена поперек талии и надул губы. Минхен повернул голову и оглянул офис. — Донхек, — немного предупреждает он, но младший не слушается — двигается ближе и укладывает голову на плечо, утыкаясь носом в чужую шею над воротником плотной рубашки. От Минхена пахнет одеколоном и гелем для душа, а ещё работой и кофе. Донхек прикрывает глаза, носом чувствуя живую венку, что пульсировала под кожей. У Минхена проходят мурашки по спине и рукам, и он перестает писать, перебирая ручку в руках и чуть наклонив голову к Донхеку. Младший подаётся вперед, слишком увлеченный своим делом, чтобы замечать что-то вокруг. Он приоткрывает рот, касаясь горячей кожи сперва губами, а затем немного кусая. Минхен немного хмурит брови, думая о том, что Донхеку явно не хватает физического контакта. Он хочет позвать его снова, но тот кусает за уголок челюсти, немного даже выбивая воздух из лёгких. Минхен оставляет ручку и отстраняется от Донхека, у которого челка взлохматилась и взгляд такой мутный, будто он только проснулся. Минхен немного поджимает губы и касается его мягких волос, поправляя. — Сейчас поедем домой.***
Дома тишина и она давит на голову, словно оставляя воспоминания о вчерашнем вечере. Донхек разувается, пока Минхен вешает куртку. — Ты голоде- — Нет, — отвечает Минхен ровно и Донхек поворачивает голову, удивляясь резкой перемене настроения парня. Донхек переодевается и устраивается на диване в гостиной — спать пока не хотелось, да и Минхену мешать тоже. Но старший не идёт в душ или в комнату, а усаживается рядом и подгибает ноги. — Устал сегодня? — спрашивает Ли, заставляя Донхека отвлечься от выпуска новостей. — Не очень. Это интересно, да и мне нравится быть полезным или занятым чем-то, — пожимает плечами Донхек. Минхен кивает, и они сидят в тишине, пока на улице окончательно темнеет. — Хён, — Донхек ёрзает и двигается ближе, спихивает с ног плед. Минхен поворачивается. Донхек похож на ребенка или щенка, такой же милый, с большими блестящими глазами, отчаянно просящий ласки. Минхен опускает ноги и вдруг тянет младшего за руку на себя. Тот неуклюже переползает и переваливается через колени Минхена, усаживаясь сверху. Старший держит его руки крепко, пока тот устраивается. Затем Ли обнимает младшего и тот двигается поближе, носом утыкаясь в черную макушку Минхена. Он закрыл глаза. Поезда сходят с рельс, разбиваются самолёты, рушатся здания. Минхен сжимает Донхека в своих руках.***
Город не замерзает — весь испускается паром, смеётся, готовится у предстоящим праздникам и живёт. На бесконечных транспортных развязках оживлённое движение. Одну из них, большую и запутанную, хорошо видно из кабинета Такао. То, как двигаются машины, висит смог, прорезаемый ярким, но холодным солнцем — заставляет Юту немного прийти в себя. Его тазобедренные косточки больно упираются в столешницу, а мышцы на икрах уже сводит от того, что приходится стоять на носочках. Он шипит, когда крепкая рука стискивается в его волосах и цепляется взглядом за вид за окном. Зимнее солнце заставляет массы снега переливаться. Каждое такое мгновение, которыми были наполнены последние несколько лет, тянулись бесконечно. Юта буквально чувствовал каждую секунду. Стиснуть зубы, а ещё руками что-нибудь. Край стола, например. Вот так, чтобы ногти впивались в дерево. И снова стиснуть зубы. Не закрывать глаза, будет хуже. Небо сегодня такое чистое. В какой-то момент, когда все мысли передуманы, а скользящая темнота в голове заставляет тело чувствовать страх и ужас, Юта вдруг чувствует теплые ладони на своей пояснице. Он едва оседает, руки слабеют, в глазах звёздочки. Он знает эти руки довольно хорошо, чтобы понять, кому они принадлежат. Он думает о Енхо. Опуская голову, Юта до боли кусает нижнюю губу. В уголках глаз от стыда собираются слезы, но становится не так больно, потому что он представляет, что за спиной совсем другой человек.***
В компании Енхо идёт активная подготовка к открытию второго филиала. Они с Такао рассматривают бизнес-план и подбирают сотрудников. Юта наблюдает за этим словно через толстое стекло. Близился новый год, которого ему совсем не хотелось. Он знал, что он будет таким же, как предыдущие. Дядя снова будет пьян, снова вокруг — душный люксовый клуб и мерзкие люди в костюмах. И пусть они больше не были в Японии, Юта очень сомневался, что что-то изменится. Да, у него был Енхо, который давал небольшую надежду. Но он изо всех сил не хотел в нее верить. Не хотел цепляться, обязывать, потому что знал — потом будет очень больно. Когда Такао уезжает на бизнес-встречу и не берет его с собой, он только радуется. А потом стучит к Енхо в кабинет, и тот быстро открывает — слегка взлохмаченный и возбуждённый. — Привет? — Проходи, — Енхо отходит и чешет затылок. Накамото оглядывает его опрятный офис, что сейчас был заставлен парой коробок. Техника уже была разобрана и убрана, на столе оставались папки с бумагами. У Юты замирает сердце. Он осматривает все это, и кончики пальцев начинают дрожать. Неужели Енхо увольняется? А вдруг это из-за него? Юта поднимает взгляд в ужасе, и сталкивается со счастливыми глазами Енхо, ожидая объяснений. — Я не успел тебе сказать, но Такао назначил меня директором нового филиала, представляешь? — улыбается он, облизывая губы. Юта едва расслабляется, но не полностью — это все равно значит, что они будут очень редко видеться. Он так и знал. Знал, что все будет именно так. Но ему пришлось быстро вернуть себя на землю — Енхо ему не принадлежал. Он взрослый, со своими целями и мечтами. А Юта для него кто? — Я рад, — он обеспокоенно улыбается и садится на диван рядом с коробкой от канцелярии. — Там уже всё готово. После праздников будем открываться, — Енхо складывает некоторые вещи по коробкам и вздыхает. — Юта? Накамото отвлекается от своих мыслей и мотает головой. — Все в порядке. Спасибо… За все, — вдруг говорит Юта негромко, вспоминая утро в холодном офисе Такао. Енхо резко отвлекается от своего занятия. Он тонко чувствовал такие перемены в настроении Юты, поэтому сейчас даже немного забеспокоился. Он подходит ближе и садится на диван рядом, смотря на младшего. — За что? Я же ничего… — Неважно. Может, ты так и не думаешь, но для меня это все много значит, — говорит он куда-то в сторону, на что в ответ Енхо сжимает его ладонь. Юта чувствует вопрос, повисший в воздухе, но Енхо молчит, и он отчасти ему за это благодарен. — Хорошо. Это здание совсем неподалеку, так что мы будем видеться. Юте хотелось бы надеяться. На самом деле, нет. Это последнее, чего ему хотелось. Было бы лучше, если бы Енхо вообще уехал. Лучше, чем бы он работал в соседнем здании, на которое выходят окна из кабинета Такао, ездил каждое утро по той транспортной развязке и улыбался ему мимолётно, когда заглядывал за документами в главный офис.***
Накануне новогодней вечеринки офис оживляется, желая поскорее закончить с работой, хорошенько напиться и отдыхать. В последнюю пятницу днём всё начинают украшать пустое помещение, которое было предусмотрено как раз для корпоративов. Енхо помогает с ёлкой. Такао говорит по телефону в другом конце помещения, у окна, а Юта рядом — подаёт ему игрушки и рекомендует, куда лучше повесить. И думает о том, как было бы здорово, будь они не здесь, а дома у Енхо. И никакого Такао, моря алкоголя и того, что за этим следовало. Только теплые руки Енхо и его улыбка рядом. За окном быстро темнеет. Несколько сотрудников уходят за выпивкой, кто-то заказывает еду, а у Юты что-то дрожит и теплится в груди. Словно сладкое ожидание праздника, как в детстве. Но знакомый и уже отвратительный голос окликает его с другого конца зала, и он вынужден уйти. Он смотрит на Енхо и немного машет ему ладонью, быстрым шагом направляясь за тенью директора. Енхо закусывает губу, смотря ему вслед.***
Помимо них двоих в кабинете ещё несколько коллег Такао высшего ранга. Да, чувствует себя словно картина на аукционе, только дешёвый и ничтожный. Что-то, что покупают из жалости, чтобы не болталось по рукам. Он ежится, садясь в кресле, и хмуро осматривает комнату. Ему хочется зажать уши, когда перед всеми Такао начинает говорить плохие, очень плохие слова. И все равно, что там проскальзывает «хороший мальчик» и прочие сомнительные слова хвалебного характера. Хотелось зажать уши, убежать и кричать. Но директор продолжал расхваливать, а затем и вовсе достал телефон, показывая многочисленные видео и фото. Послышался басистый гогот мужчин, и Юта невольно поднял глаза, сталкиваясь с вожделенными взглядами напротив. Тошнота резко подкатила к горлу, когда руки Такао коснулись его плеч. Он попытался стараться, дернулся с кресла к двери. — Енхо! — отчаянно и громко. Только вот его никто не услышит, потому что слабые биты музыки уже доносятся из зала. Вспышка какого-то мобильника слепит глаза и он дёргается, когда с него пытаются стащить пиджак. Накамото шипит, когда кто-то оттягивает его волосы, заставляя запрокинуть голову. Так не выходит сопротивляться, потому что каждое движение отдается болью в голове. — Твой Енхо не придет. Он уже видел, как мы с тобой играем здесь, не помнишь? — хмыкает директор, наклонившись к уху парня. Юта оседает, осознание медленно приходит в голову. Енхо его видел. Может, на коленях, может, упирающегося в стол и жалобно скулящего от боли. Это было последнее, что хотел Юта. Он понимает, что хотя Енхо и все ещё общался с ним, отношение у него стало абсолютно другое. Стало больно. Но одновременно с этим никак. Время тянется так медленно. Юте иногда кажется, что он отключается. Иногда вспышка мобильника делает всё вокруг белым. Тогда его глаза снова закатываются, а руки безвольно скользят вниз. Он разлепляет глаза — неизвестно через сколько, — и темнота окутывает его. Он шарит руками по полу, приподнимается. Тело ломит, а голова очень болит. Накамото смотрит на время — было около двух часов ночи. Наверняка все сотрудники уже уехали в клуб, как и директор, просто оставив его здесь. Подсветив фонариком, Юта нашел свою одежду. Она вся оказалась цела. Юта, кажется, не очень. Адски хотелось пить, но в наспех распахнутом стеллаже Такао — только виски и ром. Он раскручивает бутылку с виски. Пряность и спирт жгут лёгкие, пищевод, он делает несколько глотков залпом и долго кашляет, жмурясь. Когда Юта выходит в полутемный коридор, его голова кружится. Он держится за стену и идёт к лифту. Юта думает, что у него галлюцинации, когда слышит заливистый смех за поворотом. Он опирается о стену, пока ждёт лифт, и видит Енхо и пару других работников, идущих со стороны зала. Енхо улыбается Юте, но потом замечает, что что-то не так. Он вместе заходят в лифт. Енхо долго смотрит на Юту, а затем спрашивает: — Ты в порядке? — Просто напился, — почти не врёт Накамото, смотря в спину какого-то коллеги Енхо перед собой. Пока коллеги выходят на первом этаже, парни едут на цокольный. — Ты к директору? — спрашивает старший, когда они выходят на темную парковку, почти пустую. — Отвезешь меня? — только просит Накамото. Енхо кивает — он не пил сегодня, не было желания, да и такси брать не хотелось. Они выезжают на шоссе и прямо перед поворотом, Юта касается чужой руки, что держала руль. — Я не хочу домой, — тихо говорит Юта. Енхо коротко смотрит на него, а затем кивает. Накамото вновь замечает немой вопрос в глазах старшего, но тот лишь направляется к своему дому. Когда они стоят на светофоре, Со убирает одну руку с руля и сплетает пальцы с Ютой, поглаживая большим пальцем его ладонь.***
Дома Енхо оставляет Юту в своей спальне, а сам берет домашнюю одежду и переодевается. Он решает, что лучше сходить в душ завтра, а пока немного прибирается в гостиной, нервничая. Ему было как-то беспокойно за Юту. Да, он понимал, что не все в порядке, и что младшему нужна помощь, но он не совсем понимал, что может сделать. Через некоторое время он подходит ближе к спальне — дверь была закрыта не до конца, поэтому Енхо отчётливо слышал всхлипы. Внутри все сжалось. Он до боли закусил губу и толкнул дверь, впуская в темноту комнаты мягкий свет из коридора. Юта на кровати приподнялся, чувствуя себя пристыженным. В рубашке и брюках, уставший и изнеможденный, он хотел только уснуть и больше никогда не просыпаться. Енхо стоит некоторое время на пороге, но затем прикрывает дверь и проходит в комнату. Юта утирает слезы, хотя внутри все кричит и клокочет. Енхо хочется сказать очень многое, как и Юте. Но они молчат, и Енхо осторожно тянет Юту к себе. Тот слегка неуклюже подбирается ближе и утыкается в сгиб плеча, немного содрогаясь. — Юта, что случилось? — тихо спрашивает старший, поглаживая Накамото по спине. Но тот лишь мотает головой, сжимает чужую рубашку на плечах и тихо беспомощно всхлипывает. Они молчат, но потом Енхо не выдерживает. Его голос все ещё звучит мягко — он не хочет пугать Юту или заставлять его чувствовать себя виноватым. — Юта, я смогу тебе помочь, только если ты поделишься со мной, ладно? Накамото отстраняется. Он кивает немного по-детски, не смотря Енхо в глаза. Младший медлит, перебирает пальцы, но даже не старается подобрать слова. Поэтому просто молча протягивает свой мобильник с каким-то видео. Енхо включает его и к горлу немного подкатывает тошнота. Боковым зрением он видит, как Юта отворачивается. На видео Юта. Его кожа блестит от пота. Звука нет, но Енхо примерно представляет, что там происходит. Камера сильно трясется, изображение нечёткое, снято в темноте со вспышкой. На одну секунду камера замирает на лице младшего — кажется, он в отключке. Енхо быстро выключает видео, но перед глазами все ещё стоит ужас и отчаяние. Хотелось бросить этот телефон, разбить, растоптать, а потом проделать это со всеми, кто там был. Со откладывает телефон подальше, а затем подползает к Юте. Тот поднимает глаза, и Енхо замечает в них глубокую черную вину. — Ты теперь меня ненавидишь? — Юта хрипит, он едва в силах говорить что-то. — Я отвратительный. Енхо мотает головой, потому что слов нет. Он осторожно касается его ладони — так ему кажется, что он сохранит надлежащие границы и не ранит Юту. — Хочешь в душ? — спрашивает Енхо. Юта часто кивает. Пока они идут в ванну, Енхо придерживает Юту, видя, что тот слегка прихрамывает. Со заводит младшего, а комнату: там тепло, вкусно пахнет разными гелями и Енхо. — Помочь тебе? Кивок. Енхо, не смотря Юте в глаза, касается пальцами воротника его рубашки. Он расстёгивает пуговицы, одну за одной, а затем спускает с плеч. У Юты очень красивая кожа, но местами исполосована глубокими шрамами, посветлевшими и свежими. На плечах и ключицах — круглые ожоги от сигарет. Енхо едва касается их пальцами, когда вдруг рядом с его рукой падает капля. Юта плачет. — Извини, — он убирает руку и просто даёт Юте держаться за себя, пока тот снимает брюки. Со неловко цепляется взглядом за большой шрам от ожога внизу живота и хмурит брови. — Справишься сам? — спрашивает он, поднимая глаза. Юта кивает, откладывая брюки в сторону. Он не знает, куда деть руки, и неловко трогает плечи, пока Со не выходит. Енхо оставляет ему одежду, а потом встречает из душа. Юта все ещё немного дрожит, но выглядит получше. Со провожает его в комнату, замечая, как на чужих плечах висит его футболка. Он (не) хочет оставить Юту одного. Расстилает постель и желает спокойной ночи, хотя у самого сердце не на месте. Он чувствует себя беспомощным, не зная, как помочь Юте. — Останься, — тихое, в полутьме, словно мольба. Енхо долго смотрит на него, а затем коротко кивает. В постели он лежит рядом, но не трогает Юту, пока тот просто лежит, смотря в потолок. Енхо не знает, что у него на уме, хотя он сомневается, что хотел бы знать. Юта ложится на бок, смотря на Енхо. Тот замечает взгляд и немного поджимает губы. — Можно обнять тебя? — несмело спрашивает Енхо. Ему очень хотелось дать Юте хоть что-то, но сейчас это было очень трудно. Но вместо ответа Юта двигается ближе и обнимает руку Енхо. Он утыкается в кожу под рукавом футболки носом и вздыхает. Он закрывает глаза, потому что с Енхо — не страшно. Потому что его запах заставляет глаза слипаться от чувства уюта и безопасности. Енхо бросает взгляд на макушку Юты, что устроился под боком, и тянется к настенному бра, чтобы одним щелчком поглотить комнату в темноту.