Так… А теперь — тормози-им…
Крылья резкими взмахами погасили скорость, земля ударила по ногам. Пришлось пробежать ещё несколько шагов, гася инерцию.
Ф-фух! Сел! И даже вполне неплохо, особенно, в сравнении с первыми попытками… Ух…
Вокруг царило солнечное тёплое утро с типично по-эквестрийски висящим в зените солнцем, лёгкий ветерок гнал по небу небольшие пушистые облачка, похожие на клочья сахарной ваты, ноги приятно щекотала прохладная ещё трава… Дурным голосом орала ворона, примостившаяся где-то на небольшом деревце на возвышенности.
Зараза.
Поднявшись по склону и оказавшись на плато, я приметил ошивающуюся под деревом кошку. Я-асно…
— Брысь отсюда! — приблизившись, посоветовал я ей.
С едва слышным шелестом полосатая кошатина исчезла в траве. Так же молча, молотя крыльями словно насекомое, поспешила удалиться и ворона, на которую я вообще молчал…
Насмешливо хмыкнув им вслед в наступившей блаженной тишине, улёгся на траву в тени под кроной, развернувшись к блестевшему внизу озеру и расслабленно раскинув гудящие крылья. Хорошо-о…
Так давно мечтал летать — и теперь могу это делать. Причём, без аэродромов и диспетчеров: где захотел — там и взлетел… Наконец-то начало получаться! Да, уверенности в своих навыках пока не было, подниматься высоко я опасался, но долететь из точки А в точку Б с несложным маневрированием и при умеренном ветре уже мог. И в последние пару дней только тем и занимался, что забил на всё и нарезал здесь круги, кайфуя от ощущения полёта…
Вообще же за прошедшую неделю… Неделю и один день, точнее, если по-местному: пора бы, наверное, уже привыкать считать по шесть, а не по семь дней… В общем, за прошедшие с памятного разгрома семь дней случилось немало.
Во-первых и в главных — я нормально спал. За всю нед… седмицу — во! — ни одного кошмара! Хоть что-то снилось всего раз, и был это нормальный сон здорового человека: глупый, непонятный, нелогичный и совершенно нейтральный. И, честно говоря, это вызывало… недоумение. Так получается, тогда что синяя была со мной честна? С чего бы вдруг? Да ещё выходит, что и кошмары были не её подарочком, а привалили как-то сами по себе — и тут Рарити права оказалась, блин… Но раз уж не Луна — внезапно — то… Погоди, тот «режиссёр» из сна, неожиданно отчётливо запомнившийся! Что ж, в таком случае понятно, почему я нормально высыпаюсь теперь: спорю, ввалил я ему знатно! И ему, и Рарити, и «Карусельке» её ненаглядной, блин… Буду теперь за это моделью работать, платьица искушённой публике демонстрировать…
Платья… Нет, наверное, это и стоило того, чтобы получить возможность нормально спать и высыпаться, но… Я обречённо вздохнул. Наброски, эскизы, концепты и предварительные замеры да примерки закончились: Рарити грозилась сегодня — максимум, завтра закончить первый наряд. Наверняка заставит его надеть и крутиться перед зеркалом… И улыбаться. Я вздохнул ещё более обречённо. Что поделать теперь… Таков путь. И даже напиши мне сейчас Тия — получила бы вежливое «сорян, не могу» в ответ. Поздно уже давать заднюю, тем более, когда, по большому счёту, сам предложил и сам влез…
А вот Тия, кстати, так и не написала. Признаться, её гробовое молчание уже начинало серьёзно напрягать, тем более, что и мои письма к ней остались без ответа. Проклятье… Складывалось ощущение, что она меня больше вообще знать не хотела. И откровенно шпионящая за мной Твайка это, скорее, подтверждала: получается, интересуется. Но молчит… Не оправдал, значит, доверия… От этой мысли становилось как-то гадко: всё же Тия немало добра мне сделала. А в ответ, получается… Эх, бляха… Неужели я своим идиотизмом настолько тяжело задел её?.. Может, обратит внимание, если по всем правилам ей написать? Ну, там, с уставной шапкой со всеми этими титулами и приветствиями, да ещё и пером… Телекинез я, по сравнению с давними первыми попытками, подтянул очень изрядно, клятая недостаточность тоже медленно, но верно отступала: магия постепенно давалась всё легче, а крылья держали всё увереннее. В общем, думаю, справлюсь, если возьмусь. Надо будет попробовать, пожалуй — всё лучше, чем просто ждать…
Да уж… «Просто ждать» — всегда как-то тяжко, а уж «просто ждать» того, когда медики кольцо антимагическое снимут… Атас. Четыре дня без рога и его возможностей — это… Блин, я повторного визита в больницу и снятия треклятого ограничителя ждал так, как дня рождения в детстве не ждал! Опонячился совсем, зараза, тошно стало без магии жить уже… Да и жутко неудобно это — жить без магии, когда у тебя сплошные ноги. Нет, можно, конечно… Если ты чистокровная пони, которой, даже при наличии рога, нормальный, осознанный телекинез лет до десяти практически не доступен — за это время волей-неволей насобачишься и так. Но я-то начал в уже взрослом теле и сразу с телекинеза… Невольно даже поблагодарил про себя Луну: останься я с тем колечком на роге, да до тех пор, пока Тия не остынет и не простит… Впрочем, не так уж заслуга синей и велика: и без неё нашёл бы выход. Да и Тия вряд ли стала бы долго издеваться… Может быть… Если я не пал в её глазах настолько низко, как в глазах Флаттершай после… всего этого.
Я, тоскливо вздохнув, примостил голову прямо на траве.
Флатти… Она боялась меня. Теперь боялась… Нет, она честно пыталась держаться — но просто не могла… И способа исправить это я не видел в упор. Оставалось, разве что, надеяться, что когда-нибудь милая пегаска немного забудет произошедшее и успокоится, позволив начать всё сначала, но пока… А-а, твою мать…
Я в расстроенных чувствах резко поднялся на ноги и, в последний раз окинув безучастным взглядом привычный пейзаж озера, медленно побрёл в сторону Понивилля.
Ну, хоть с остальными всё вернулось на круги своя. А то и стало лучше прежнего: у Рарити, похоже, вообще никакого страха не осталось передо мной, даже несмотря на то, что она из первых рук знала практически о всех моих проблемах и похождениях. А может, потому и не боялась, что видела во мне не какое-то стрёмное и непонятное нечто, а… подругу? Не самую обычную пони, может, но более-менее понятную и… Блин, как сказать «человечную» про пони?..
Я на несколько секунд замер, сбившись с шага, недовольно фыркнув, помотал головой и двинулся дальше.
Так вот… Упрощая, в глазах Рар мой общепринятый образ практически полностью разрушился, открыв под собой реальную Найтмер Мун. Вряд ли сильно приятную, но пони, а не хтоническое чудовище из древних писаний. Что вот только её в этой пони привлекало — мне понять не удалось. Неужели простого сочувствия ей хватало на то, чтобы терпеть такую прорву проблем и неудобств? Я же не слепой, вижу, что заказов у неё стало меньше… Но она, несмотря ни на что, почему-то всё равно принимала меня и считала своим другом.
— Спасибо, Рар. Что бы я без тебя делала?.. — прошептал я себе под нос, приостановившись и отыскав взглядом крышу «Карусели», видимую с возвышенности.
Если бы взглянул раньше, пока выше был, то увидел бы и строительные леса, выросшие вдоль одной из стен…
Я, покачав головой, продолжил путь. Надо же… Рар, как я полагал многим ранее, была, пожалуй, последней из всей шестёрки, кого я мог бы предположить своим другом — а она стала едва ли не самым близким мне существом здесь, в новом мире…
С Пинки тоже установился определённый контакт, в один момент, казалось, утраченный, но сейчас надёжно восстановленный обратно. Правда, общались мы с розовой кондитершей не очень регулярно — не хватало как-то общих интересов… И всё же если и не друзьями, то приятелями мы точно были.
Ещё, к некоторому моему удивлению, в краткий список «своих» угодила Скуталу. Маленькая пегасёнка, явно не больно-то счастливая в жизни, внезапно оказалась чем-то мне близка и важна. Храбрая, упорная, упрямая, практически никогда не унывающая, готовая отстаивать то, что считает правдой — и это при том, что у худой угловатой поняшки явно была не самая простая и удобная жизнь… Она, признаться даже, восхищала меня, наверное. Хотелось чем-то её поддержать, где-то помочь… Загляну, пожалуй, к Пинки завтра — надо бы поподкармливать молодой растущий организм какой-нибудь вкуснятинкой. Я не смог сдержать улыбку. Да и вообще — встретиться, расспросить, как дела, а то после того памятного разговора и не пересекались, считай. Видел её буквально пару-тройку раз. И, кстати, один из них — в компании Балка. Интересно, как у них всё сложилось и как там у Скути дела с Дэш, на фоне всего этого?
Дура крашеная, кстати, тоже не так давно попалась на глаза в компании перемотанной бинтами Гильды — видать, птицекошку-таки выпустили проветриться. Рейнбоу, как обычно, наградила меня испепеляющим взглядом и недобрым многообещающим прищуром, грифина — приветственным взмахом лапы. Выражение морды Дэш при этом надо было видеть! — я, не удержавшись, прыснул, вспомнив этакое «И ты, Брут?!», прямо-таки намалёванное аршинными буквами на вытянувшейся роже пегаски. Чую, дружба с Гильдой у неё тоже не затянется…
Да-а… Птицекошка, так-то, оказалась сравнительно адекватной — всего-то и надо было ей как следует навтыкать, для прояснения в мозгах. И вот, Рарити уже пересказывает историю Флаттершай о том, как та ходила в больницу навестить несчастную грифину — и Гильда принесла ей извинения! Честно говоря, даже удивило немного… Рар потом повосторгалась, как же замечательно меняет к лучшему даже таких дикарок доброе отношение и хорошие врачи. Покивал многозначительно: разумеется же, что полученные той пиздюли здесь были совершенно ни при чём… Да уж, знатно я её отоварил тогда, но, тем не менее, сейчас претензий друг к другу у нас больше не было: хоть эпопея с мясом к желаемому исходу и не привела, но Гильда осталась вполне довольна и частичным успехом.
Я фыркнул и с усмешкой покачал головой. Эпичное вышло дело! Светло-зелёная Твайка на пару с такой же Эпплджек, на её беду оказавшейся тогда в гостях у библиотекарши, вспоминаясь, до сих пор доставляли немало удовольствия. А я что? Я только помириться с Гильдой хотел — сами же мне в укор ставили… Ну, пришёл, поспрашивал, где взять мяса, какой конкретно кусок из туши вырезать, да как его правильно готовить, чтобы грифине понравилось… Был руган, уличен фермершей в «своих дурацких и злобных шутках», демонстративно обиделся — как лучше же хочу, помириться, вот… — предложил в ответ сходить к Гильде вместе. Ту, похоже, подмывало устроить мне мстю и уйти в отказ, но, встретившись с моим взглядом, грифина решила, что пока ещё хочет жить и всё подтвердила — к ужасу Твайлайт и, несколько менее концентрированному, Эпплджек. Проводили убежавших поняшек одинаковыми взглядами, переглянулись, рассмеялись. Грифина с сомнением постановила, что «А ты ничё такая, хоть и пони», на чём мы и расстались. На следующий день откровенно косо поглядывающая на меня Твайка озвучила ответ Селестии на её спешное письмо: повысить Гильде количество рыбы в рационе. За чей счёт — уточнять, наверное, излишне… Ну и пофиг. Вопрос, в любом случае, был закрыт, грифину рыба вполне устроила… а я опять остался без возможности попробовать мяса. Блин.
Звук шагов сменился с топота на цокот — за размышлениями и воспоминаниями я даже не заметил, как оказался на мощёных улицах городка. Прохожие уже не шарахались в стороны и не обходили по большой дуге — лишь сторонились с учтивой опаской. Я вздохнул. Быстро они в себя пришли после моего возвращения… Не настолько, чтобы рваться познакомиться или не робеть, удостоившись моего внимания, конечно, но… Да и как могло быть иначе, коль скоро по городку медленно и осторожно расползалась молва о том, что Найтмер-то, вон, извиняется ходит, да живёт не у какой-то непонятной пока волшебницы-библиотекарши, а у в доску своей Рарити, общеизвестно не отличающейся выдающейся храбростью и прочностью нервов. Правда, погром в «Карусели» тоже не канул незамеченным, и теперь в этой молве прослеживались осуждающие нотки: «Рар её приютила, а эта!..» Совсем расслабились уже, сволочи цветастые! Убить кого-нибудь пора, что ли?..
— Приветики, Найт! — в стиле картинки-скримера возникла прямо перед глазами розовая мордочка с улыбкой от уха до уха, заставив рефлекторно отшатнуться.
— Пинки!.. — проглотил я ругательство, торопливо выпрямляя прижатые к голове уши. И прямо посреди улицы!..
— Хи-хикс! — прикрыла копытцем рот та. — Улыбнись, Найт! Такой день замечательный! Ну-ка, буп! — земнопонька неожиданно подалась вперёд и несильно нажала мне копытом на нос, после чего снова хихикнула.
— Пинки!.. — попытался я удержать возмущённое выражение на лице, но почему-то не выдержал и невольно улыбнулся.
— Вот так-то лучше! — довольно тряхнула кудрями кобылка и, посторонившись с пути и дав мне пройти, запрыгала рядом.
Замершие прохожие проводили нас ошалелыми взглядами.
— Ну и к чему это было? — через некоторое время вернув на лицо привычное выражение, поинтересовался я.
— Ты редко улыбаешься, — как-то задумчиво, с лёгким сожалением ответила Пинки. — Просто хотела немного поднять тебе настроение.
— Не лучший метод.
— Прости-прости, пожалуйста! Я знаю, что ты не любишь, когда на тебя так напрыгивают, просто… Само как-то вышло, — повинилась розовая пони.
Пинки…
— Ладно… — мысленно отмахнулся я. — Ты, собственно, какими судьбами? Или просто поздороваться?
— Поздороваться! И немножко поговорить! И поднять тебе настроение! И!.. И предупреди-ить! — резко перешла на страшный шёпот Пинки, заговорщицки оглянувшись по сторонам. — Тебе грозит опасность!
Чего?..
— Какая?
— Не знаю, — уже нормальным голосом ответила чуть приунывшая Пинки. — Просто голова заболела, а потом хвост такой «дёрг, дёрг»! И зубы заныли! Я ещё сомневалась, но тут задние копыта ка-ак зачесались — и всё сразу ясно стало!
А-а… Ага… — я немного растерянно потёр лоб.
— Боюсь, это может быть из-за Радуги, — вздохнула земнопони. — Она тебя очень-преочень не любит…
О-о, это её проблемы. Но и полезть с неё станется, определённо… «Живи ярко, умри молодой», да, крашеная?..
— Я пыталась ей про тебя рассказывать, что ты не такая какая-то, а совсем-совсем другая! Но она только твердит, что ты всех обманываешь и хорошей только прикидываешься, а сама злобные планы по ночам придумываешь… — безнадёжно отмахнулась кобылка. — О, кстати, а ты придумываешь? — внезапно с неподдельным интересом уставилась на меня она, враз повеселев.
— Умей я придумывать планы, а не сразу бросаться делать глупости… Нет, не придумываю, — невесело усмехнулся я.
— Я обязательно ей расскажу, что ты не придумываешь! Она задумается!
Ага, конечно. Наивная ты, порой, Пинкс — я даже не знаю…
Разговор как-то сам собой заглох и мы некоторое время шли молча.
Куда шли, кстати?..
— Пинки, а ты куда сейчас?
— На разведку! — страшным шёпотом ответила та и таинственно прищурилась. — Ну, посмотреть, как лучше будет вечеринку в доме устроить, — пояснила земнопонька, улыбнувшись с моего явно недоумённого лица. — У Колд Флауэр завтра день рождения и я!..
За последующие пару минут я получил исчерпывающую информацию о том, что упомянутая Колд Флауэр приехала в Понивилль из Хуфингтона, живёт одна, встречается с Рейзорбэком и планирует вскоре выйти за него замуж, по профессии — стеклодув, увлекается созданием всяких украшений из стекла, любит пончики со сгущёнкой и торты с безе…
— Ладно, Пинки, мне домой в ту сторону, — кивнул я на едва не пропущенный знакомый поворот, сумев достаточно притормозить словесный поток, чтобы успеть вставить фразу.
— А?.. Ой, точно! Я тебя немного заболтала, да? — ответила Пинки чуть извиняющимся тоном. — Пока-пока, Найт! Рада была увидеться!
Кобылка, помахав на прощание, вприпрыжку отправилась дальше, напевая под нос какой-то мотивчик.
Я в ответ не попрощался.
Я молча смотрел в никуда.
Что я только что сказал?
Домой?!..
…
Сколько я здесь?..
Начало июля — это было девять дней, в лес я ходил тогда с семнадцатого на восемнадцатое, потом съехал к Рар… Так, если не ошибаюсь…
Сороковой день сегодня.
Я сбился с и без того неуверенного шага.
Сороковины — или как это называется?.. День, когда традиционно собираются помянуть умершего. Родители, родственники, друзья… Наверняка, съездят на кладбище, на
мою могилу, цветов свежих положат… Выпьют за упокой, скажут тёплые слова, что предназначены больше живым, чем мёртвому… И никто из них никогда не узнает, что я жив. Да и велика ли разница, если нам больше никогда не суждено встретиться?.. А я даже не помню никого из них — ни в лицо, ни по имени…
Вот там, среди них, мой дом.
Был мой дом. Настоящий, а не эта нелепая бутафория!..
— С-сука… — прошипел сквозь зубы зло и обречённо, потёр запястьем глаза, пытаясь избавиться от жжения.
Мир вокруг будто назло играл яркими и насыщенными красками, словно крича о своей… нереальности, игрушечности. Вот только другой жизни у меня нет. Есть вот эта, в игрушечном мире, в теле плюшевой лошадки с рогом и крыльями, которую боятся и ненавидят, за единичными исключениями, все вокруг. Которая своей мрачностью этому мирку как кость поперёк горла.
«Домой», да? Не в этом мире, с которым мы друг друга взаимно ненавидим…
Не знаю, куда я шёл — было всё равно. Всё равно было даже тогда, когда я рушился на землю от внезапно пронзившей всё тело боли.
«Замечательное дополнение к настроению» — лишь промелькнула напоследок отрешённая мысль.
…
— Кх-х…
Похоже, даже вырубился на секунду… Так в привычку скоро войдёт приходить в сознание под аккомпанемент боли…
Всё тело крутило и потряхивало судорогой, в районе холки пульсировало и жгло, паршиво воняло чем-то…
Но телесная боль ощущалась словно бы на втором плане: больно было не только телу. «Это не твой дом! Тебе здесь не место!» — билась в голове мысль — и охотно вторили ей пульсирующие вспышки боли. От пронзительного чувства тоски хотелось просто взять и расплакаться.
Вокруг, тем временем, гудел ропот, но слов было не разобрать, цокали многочисленные копыта…
— Н-найтмер, вы в п-порядке?.. — едва расслышал я неуверенный тихий голосок прямо перед собой.
— Нет.
Отрезал в ответ сипло и равнодушно. С трудом поднял веки и встретился взглядом со знакомыми светло-зелёными глазами маленькой единорожки.
— Я… Д-давайте, я позову Рарити? — растерянно и чуть испуганно прижав ушки, предложила Свити.
— Не надо.
Никого мне не надо.
С трудом поднялся на подрагивающих ногах, чувствуя, как иногда прокатываются по телу мерзкие судороги. Мазнул взглядом по раздавшейся в стороны притихшей толпе. Лишь один голос продолжал звенеть над дорогой — голос Флаттершай, надвигающейся на прижавшую уши Дэш, неуверенно пятящуюся под напором разъярённой пегаски.
Вот, значит, кто…
Почему-то злости не было. Ничего не было — лишь тоскливая равнодушная апатия. Никого не хотелось видеть. Особенно — цветного и яркого. Пошло оно всё…
Я, прихрамывая, молча побрёл прочь, провожаемый шепотками и взглядами спешно раздавшихся с моего пути игрушечных лошадок.
Напьюсь. С-сука, как же тошно…
