1.
Просторная кухня словно сияла — настолько она была прибрана и аккуратна. Анри, одетый в огромную белую рубашку на голое тело, сидел за столом, держа в руках фарфоровую чашку, покрытую изысканным позолоченным узором. Так кофе он ещё точно никогда не пил. В чужой квартире, над убранством которой явно потрудился дизайнер (может, даже не один), разумеется, было на что посмотреть, однако взгляд омеги всё время возвращался к одному и тому же: невероятно привлекательная спина Джеймса, что стоял у столешницы на расстоянии вытянутой руки от него. — Да не старайся, мы же знаем, что эта еда — из доставки. — усмехнулся Анри, игриво расстёгивая ещё одну пуговицу рубашки, тем самым обнажая грудь, усыпанную ярко-алыми засосами и укусами. Неслышно ступая по прохладному паркету, омега подошёл к мужчине сзади и обнял его, уткнувшись носом между лопаток. — Но можно же хотя бы создать видимость, что она была приготовлена здесь. — ответил Джеймс, перекладывая золотистые ломтики запечённого картофеля и жареного бекона из картонных коробочек с логотипом ресторана в белые тарелки квадратной формы. Мужчина обернулся и, наклонившись, нежно поцеловал Анри в лоб. — Если хочешь, в следующий раз приготовлю что-нибудь домашнее. — В следующий раз? — хитро прищурился омега, изогнув левую бровь, и… …Проснулся.2.
Хэллоуин, Новый Год, Рождество, День Святого Валентина… Всё прошло мимо. Эти полгода, впервые настолько безумно долгие и мутные полгода, Анри жил будто не своей жизнью, был лишь наблюдателем за своим телом, что двигалось без его ведома и согласия. Полгода затишья. Почти… Двадцать первого ноября в офис агентства прибыл курьер, доставив скромный на вид, но весьма изысканный букет: крупные цветки фиолетовых фиалок с нежными белыми прожилками на лепестках, маленькие розочки пепельного-розового цвета и незабудки. Он был обёрнут белой матовой упаковочной бумагой, что со стороны флориста было прекрасным решением, так как она безмолвно подчёркивала невинность намерений отправителя. Открытки не было, а курьер не стал раскрывать имя заказчика, но омегам и без того было очевидно, что цветы отправил Джеймс. Композиция, как подметил Йохан, очень напоминала букет жениха-омеги. Анри же решил не задумываться над этим, он лишь удивился не столько наличию букета, сколько его содержанию. Столь нежный, чуть ли не свадебный букет совершенно не подходил под стиль Гордона, от которого следовало бы ожидать что-нибудь огромного размера из ярко-алых роз, олицетворяющих роскошь. Самое главное крылось в другом: двадцать первое ноября — дата дня рождения Анри. Мужчина не только узнал её, но и не забыл даже в сложившейся ситуации. Омега подумал об этом снова лишь раз, когда в пасмурное воскресенье сидел на подоконнике и смотрел на небо, утопая в мыслях, и почувствовал, что левую щёку очертила слеза. Он не знал, когда у Джеймса день рождения. Он вообще ничего о нём не знал и, наверное, даже не старался узнать. Букетик он поставил в полулитровый бокал для пива, потому что вазы в квартире не было. До того самого дня он даже не задумывался, что кто-то захочет подарить ему цветы. Да и вообще что-либо: по какой-то причине подарки в его семье не были приняты. Были ли другие новости от Джеймса, что с ним и где он, омега не знал и не хотел мучить себя ожиданием его звонков. Он решил всё это закончить, даже если ничего особо не произошло. Вот именно: ничего не произошло, потому что Анри успел вовремя пресечь всё, что могло произойти. Он должен был догадаться, что так всё и будет. Ведь это невозможно, чтобы Анри Мур так просто взял и стал счастливым. Какова вероятность, что почти первый попавшийся в баре мужик окажется его судьбой? Провал был неизбежен. В первую неделю Анри не подавал виду, что случившееся хоть как-то затронуло его. Однако, чтобы гнетущие мысли, которых было предостаточно, не занимали разум, омега погрузился в работу, с фанатизмом увеличивая её объём почти вдвое. Он прогуливался по различным магазинам товаров для рукоделия и творчества, скупая всё, на что падал взгляд. Так он научился вышивать и даже вязать. Пару месяцев назад ему и подумать об этом было бы смешно. Разумеется, Йохан не упустил возможности подколоть коллегу и, увидев связанную им шапку в красно-зелёную полоску, лишь усмехнулся и пробурчал: «Ага, поделка из серии «сам бассейн нарыдал, сам и рыбок заведу»!» Количество хобби продолжало расти. Анри увлёкся чтением и купил множество самых разных книг. Их количество было столь велико, что парню понадобился второй шкаф, полки которого перестали пустовать в скором времени. Произведения Геймана, Кинга, Пратчетта наполнили прохладные осенние вечера, проводя которые за чтением, омега чувствовал себя менее одиноким. Отдельное место в шкафу занимали, что было удивительно для новоиспечённого читателя, работы Фрейда. Их было не так много, и хранились они в одном из двух ящиков шкафа, запирающихся на ключ. Внимание Анри особенно привлекла книга «Очерки по психологии сексуальности», она заинтересовала парня так, что он стабильно перечитывал издание каждый месяц, периодически даже помечая некоторые высказывания текстовыделителем. Причины он не знал, но что-то в этом занятии определённо было. Однако несмотря на все старания он лишь смотрел на сшитые страницы, но совершенно не видел, что на них напечатано. Он буквально проглатывал книги, естественно, совершенно не запоминая их содержания, не делая перерывов и тут же принимаясь за следующую. Часов в сутках словно становилось всё больше. Анри мучила бессонница, и он отчаянно нуждался в повышенной физической нагрузке. Посещение спортзала дошло до фанатизма, и омега пробегал десятки километров на беговой дорожке до пяти раз в неделю. Но это было совершенно неважно. Времени думать больше не было. Жить так было неправильно и нездорóво. Но так было легче. Он нормальный. Он в порядке.3.
Дальше — больше. Йохан терпеливо молчал, но не мог не замечать резких изменений в поведении своего коллеги, которого он считал кем-то гораздо более близким. В первые недели Анри, конечно, пугал своей излишней активностью. Но это, как позже понял Йохан, было лучше, чем состояние, в котором его друг пребывал с того момента, когда пришёл на работу раздражённым. В течение рабочего дня он раз двадцать переложил бумаги и канцтовары в самых разных последовательностях, ни одна из которых парня так и не устроила. Мур даже подрагивал от напряжения, нервно теребил край лёгкого свитера с красивым декольте, красиво подчёркивающим ключицы. Йохан с ужасом осознал, что подобное поведение он уже встречал, когда Анри приходил на работу в огромных свитерах тёмного цвета, избитый и скрывающий синяки — следы от пальцев на запястьях и шее, а также многочисленные ссадины и следы от ударов по всему телу. — Ты и Джеймс… — протянул Йохан, не зная, как начать этот важный, но неловкий и болезненный разговор. Он знал, Анри не любил говорить о своих проблемах, поэтому парень внимательно смотрел на декольте Мура и на его открытые запястья. Что ж, вероятно, Джеймс просто умнее… — Прошу тебя, только не начинай снова. — резко прервал коллегу Анри, едва удержав себя от того, чтобы закатить глаза. — Он бьёт тебя?! — вскочив с места, закричал омега, стремительно приближаясь к Анри. — Покажи мне хоть один синяк, и я этого Гордона из-под земли достану! Да к чёрту синяки, мне хватит и простого кивка головы. — Он никогда не трогал меня, и мы разошлись больше месяца назад, так и не начав встречаться. Тебе не о чем беспокоиться. — чётко проговаривая каждое слово, произнёс омега и попытался выдавить из себя улыбку. Он беззастенчиво поднял свитер, обнажая торс и демонстрируя Йохану своё тело без единого намёка на какие-либо травмы. — Так-так, голубчики, а вы чего это здесь делаете? — заискивающим тоном проговорил босс, совершенно неслышно вошедший в кабинет. Картина предстала перед ним преинтересная: Анри с поднятым до горла свитером и Йохан с обеспокоенным лицом, нависающим над ним. Оба омеги были так обескуражены, что застыли в своих позах, глядя на начальника и ожидая как минимум замечания от него. Однако вместо этого босс тепло улыбнулся и хитро прищурился. — Да не пугайтесь вы так, я — человек свободных взглядов, живите, как вам удобно… Но только после работы, поэтому, во-первых, Анри, оденься, во-вторых, Йохан, сядь на место. Всё, а теперь работать! — Ага… — протянули парни, провожая взглядом выходящего из помещения мужчину. — Боюсь даже представить, что он там о нас надумал… — потирая переносицу большим и указательным пальцами, мрачно произнёс Йохан. — Хорошо, что хоть присоединиться не захотел. — усмехнулся Анри, поправляя свитер. Йохан хихикнул в кулак, стараясь быть как можно тише. Только возвращения босса не хватало.4.
Вернувшись домой вечером, Мур понял, что совершенно не голоден, хоть и не ел уже несколько дней. Он был так занят тревожными мыслями, что забыл о себе. Анри медленно ходил по квартире, снимая с себя одежду и оставляя только нижнее бельё. «Так и не начав встречаться…» — шёпотом проговорил омега, чувствуя, как ком застревает в горле, и глаза наполняются слезами. Убеждение, что Анри успешно предотвратил болезненные отношения, рухнуло, как карточный домик. Джеймс не был таким, как Джо. Он был другим. Он был лучше. Но страх не позволил Анри даже надеяться на искренне хорошее к себе отношение со стороны этого серьёзного, действительно взрослого альфы. Он упустил свой шанс на счастье, и других, Мур был почти уверен, больше не будет. В следующую секунду шкаф с многочисленными книгами был с грохотом повален на пол, и шелест помятых страниц вторил ему. Схватив кухонный нож, омега, словно в беспамятстве, несколько раз взмахнул острым лезвием, и через несколько секунд на бедре появились первые капли крови, которые постепенно увеличивались и образовывали липкие ручьи. Мур выдохнул и пошёл в ванную комнату. Сначала он думал обработать порезы, но вдруг заметил банку с краской, стоящую под ванной. Забавно, но омега даже не помнил, когда и зачем купил её. Он взял тару и посмотрел на крышку — красная. То, что нужно. Будучи совершенно спокойным, Анри водил широкой кистью по стене, старательно, но всё равно неумело вырисовывая буквы, одну за другой. «Всё в порядке» — новый девиз и постоянное напоминание для себя. Отчаянная попытка убедиться в этом. Опустившись на пол напротив надписи, омега беззвучно заплакал. Всё было зря, это не поможет. Анри всё испортил.5.
Анри проснулся на несколько минут до будильника, сквозь опущенные веки чувствуя тепло утренних солнечных лучей. Вчера он забыл закрыть шторы из тёмно-фиолетовой ткани, которые омега приобрёл совсем недавно. Захотелось разнообразия, захотелось что-то изменить. Мур лежал на двуспальной кровати, которую не собирался ни с кем делить, и размышлял. Изменить… Всегда можно что-то изменить. Омега распахнул глаза, казалось бы, обретя нечто вроде второго дыхания. Он знал, что гордость не позволит ему ни позвонить Гордону, ни написать. Оставалось надеяться на собственную удачу. Ругая себя за это проявление слабости, Анри уже третий вечер сидел на ставшем привычным барном стуле. Взгляд знакомого бармена вновь скользил по русой чёлке и тонким пальцам, но постоянно пробегался по помещению в поисках альфы, который помешал им в их первую встречу. — Не ищи, Алан, нет его здесь. — вяло протянул Мур, хватая парня за руку и переплетая его пальцы со своими. — Жалею, что сдался без боя в тот раз. — виновато усмехнулся бармен, чувствуя в какой-то мере даже торжественное возбуждение оттого, что всё ещё вызывал интерес у этого прекрасного «фарфорового» гостя. — Моё предложение по-прежнему в силе. — И оно принято. — последний раз оглядев гостей и убедившись, что Гордон не появился, ответил Анри, одарив работника хитрой улыбкой. В кладовке было ужасно тесно и темно. Мур, будучи под градусом, всё время смеялся, хватаясь за рубашку бармена каждый раз, когда терял равновесие и заваливался набок. Алана нисколько не смущало и не злило это; даже наоборот, пьяная беспомощность омеги, что был старше на пару лет, заводила. Альфа расстёгивал пуговицы светло-голубой рубашки Анри и целовал его шею и грудь, оставляя засосы. Он даже встал на колени перед парнем, чем снова вызвал его усмешку и одобрительное поглаживание по волосам. Через полчаса омега в наскоро застёгнутой рубашке и натянутых джинсах, покачиваясь, вышел из кладовки, придерживаемый барменом, и почему-то глупо улыбался. Кожа всё ещё была мокрой от слюны, а губы болели и немного опухли от укусов. Алан оказался романтиком: он уверил Анри, что тот достоин гораздо большего, чем «перепихон» в крошечной комнатке. Но поцелуи и ласки парня, хоть и были недостаточны, странным образом успокоили омегу. Уже через пару минут Анри усаживался в машину Алана. Но даже так, чувствуя ладонь бармена на своём колене, он всё равно не мог выбросить из головы мысль, что чего-то не хватало. Кого-то…