***
Когда они, наконец, оторвались друг от друга, чтобы глотнуть воздуха, Гаррус, задыхаясь, пытался понять, что же только что произошло. Шепард склонилась к нему и… о Духи, сколько времени ему понадобится, чтобы выяснить, что она сделала? Человеческий обычай, показатель привязанности. Он раньше видел, как люди целовались: друзья, приветствуя друг друга, родители, показывающие любовь к детям, и пары в знак ухаживания. Шепард просто пыталась показать, что счастлива видеть его снова, естественным для её вида способом. К сожалению, турианцы не целуются. Прикосновение лбами и облизывание были наиболее распространенными знаками привязанности его вида. Если бы он попытался коснуться её лба своим, то прервал бы поцелуй, поэтому он выбрал облизывание как единственный доступный знак внимания на данный момент. До этого момента ему было слишком хорошо, но сейчас один интересный факт вклинился в ничего не варящий мозг Гарруса. Исходя из опыта наблюдения Гарруса за людьми, друзья и члены семьи приветствовали друг друга прикосновением губ к щеке. Прикосновения губ к губам было характерно для пар. А если в процессе начали участвовать языки, то многие люди-офицеры СБЦ предлагали увлечённой парочке найти отдельную комнату. Так, что он только что делал с Шепард? Его губы его не слушались. Наркотики Мордина действительно делали своё дело. Возможно, все происходящее было лишь сном, плодом его воображения. Спит он или нет, а Шепард лежала рядом с ним, и, если он хоть немного понимает выражение её лица, она ждала своего рода реакцию на свои действия. — Ты так счастлива снова меня видеть? — пробормотал он. Чёрт побери, почему он не мог просто перестать шутить с ней? Казалось, он зациклился на этой модели поведения, наблюдая за ней, как за солдатом… Чёрт, она же солдат, и именно поэтому она ему так нравилась. Они понимали друг друга, и для того, у кого ничего подобного не было — ни в семье, ни в турианских вооруженных силах, ни в СБЦ, ни на Омеге, нигде бы то ни было ещё, — это очень много значило. Они одинаково смотрели на многие вещи. Он уважал её. В её отсутствие он пытался быть ею, и потерпел в этом поражение. — Прости меня, Гаррус, — обеспокоенно сказала она. Он не ожидал, что паника охватит его. — Правда? — Вопрос сорвался с его губ прежде, чем он смог остановить его. То, что она сделала, было вне правил, но он не был силён в их соблюдении. Он не хотел, чтобы она сожалела о том, что проявила к нему свою дружбу. — Прости, я имею в виду? — Всё зависит от обстоятельств… Насколько тебе это было противно? — Вовсе нет, — возможно, должно было бы быть, но ему… не было. — Я … — у неё не нашлось слов, чтобы продолжить. — Ты скучала по мне. Ты счастлива видеть меня. Ты выразила это способом, естественным для твоего вида. Губы Шепард изогнулись в дрожащей улыбке. — Да. Именно так. Он просиял. — Я очень рад вернуться, — он уткнулся в неё носом, прижавшись щекой к её щеке. Было так странно чувствовать тепло её тела; в этом положении его жвалы обычно поглаживали бы шею турианки. Но сейчас он щекой чувствовал каскад её волос, которые лезли ему в глаза. Шепард рассмеялась, но голос её дрожал, когда она спросила: — Гаррус, а что ты сейчас делаешь? — Так мой вид обычно говорит… — сказал он, чуть повернувшись к её уху, его жвалы прижались к её шее, и это было восхитительно. Он коснулся её лба своим. — Привет. Он лизнул её щеку. — Я скучал по тебе… Он когтями погладил её за ухом, надеясь, что оно аналогично месту под женским турианским гребнем. — Я очень счастлив видеть тебя. Возможно, даже слишком счастлив, раз он поглаживал её гребень, но какого чёрта? Руки Шепард поглаживали его по плечевым пластинам, и это было дико приятно. Он выгнул спину и глубоко вздохнул, позволяя себе погладить её по тыльной стороне шеи. Его глаза закрылись. Он не был полностью уверен, что не остался лежать мёртвым в луже собственной крови на верхнем этаже базы на Омеге. А если и лежал, то ему следовало быть более религиозным, потому как сейчас он явно попал на небеса. Тот же рай, где была Шепард. И если ему суждено провести оставшуюся часть жизни на «Нормандии» с Шепард, то… может он не был не так уж плох, как думал. Он понял, что лежал неподвижно слишком долго, и, когда Шепард начала ворочаться, он рефлекторно убрал руку. — Ты выглядишь уставшим, здоровяк. Хочешь, чтобы я ушла и дала тебе поспать? Гаррус внезапно осознал, что она по-прежнему прижата к нему всем телом и его рука до сих пор поглаживала её спину. Она была теплой и мягкой, странной, но весьма привлекательной. Он наклонился вперед, коснувшись её лба своим. Она не отстранилась, позволив ему это сделать, и они замерли так на какое-то время. Нет, он действительно не хотел, чтобы она уходила. Но… Обязанности. Помни об обязанностях, Гаррус. Своих. Её. — Я думаю, у тебя есть дела, требующие твоего внимания. Она фыркнула. — Не в этот раз. Я уже должна была спать. — И? — У меня не очень хорошо это получалось. — Как и у меня, наверное. — Думаю, да, — Шепард хихикнула, затем посерьёзнела. — И всё же я не должна была мешать тебе. — Я уверен, что таблетки, которые я принял, скоро подействуют. А до тех пор… я был бы признателен, если … если ты побыла рядом, пока я не усну… — Ты лежишь на кровати. Идеальное место заснуть. Гаррус кивнул и закрыл глаза. Он намеренно опустил свою голову рядом с головой Шепард и сделал вид, что не понимает, как оказался так близко от неё. Сознательно позволил себе ещё один поцелуй, чтобы увидеть её реакцию. Затем только использовал язык, когда она не отстранилась. И они снова целовались. Шепард. О, Духи. Он вдохнул её запах, аромат, который при первой их встрече был всего лишь признаком человека, но со временем всё сильно усложнилось. Сначала он мог выделить её из толпы. Тогда он мог найти её на поле битвы при помощи её уникального аромата. Теперь её запах стал для него чем-то особенным. Это означало, что у него появился друг в этой холодной, жестокой Галактике. Это означало, что у него появился кто-то, кому он был нужен, кто доверял ему, нуждался в нём. Это означало, что он был частью чего-то. Это означало, что его место где-то рядом. Когда поцелуй прервался, он чуть прикусил её щеку, что было естественно для него. Шепард не возразила, и он укусил её снова, сильнее, на сей раз в шею. — Ой! Эй, осторожней там. Гаррус резко отпрянул от неё. Дерьмо, о чём он только думал? Лизать — это одно, поцелуи — значили разное, в зависимости от того кто с кем это делает, но покусывание — намного более дерзкая вещь, признак собственничества. Он не имел никакого права кусать своего командира. Она здесь была доминирующей, и она могла делать всё, что ей захочется с кем захочется, и это не должно было иметь для него значение, ведь они были представителями разных рас. Вот только для него это имело значение. Он только хотел быть хоть немного уверен, что действительно нужен ей. Но в данном случае это было совсем неважно. Человеческая кожа была очень нежной и более тонкой, чем у турианок. Идиот, ты сделал ей больно? — Прости, — протянул он и тут же обругал себя за то, что говорит как дурак. — С тобой всё в порядке? — спросил он униженно. — Если ещё раз соберешься это сделать, то будь помягче, ладно? Моя шкура не такая толстая как у тебя. — она потёрла шею. — Мне очень жаль, — беспомощно повторил он. — В следующий раз целься в плечо. Гаррус всё ещё обдумывал это заявление, когда внезапно обнаружил себя целующим её снова.***
Шепард понятия не имела, что Мордин дал турианцу, но её рот горел, а губы опухли. Она едва чувствовала их, пытаясь снова его поцеловать, но вместо этого она попробовала повторить то, действие которое, казалось, понравилось турианцу. Она слегка прикусила его за жвалу. Он зарычал, и она оставила эту затею. Вместо этого она слегка укусила его, облизав потом место укуса. Он начал делать то же самое, и ей это чертовски нравилось. Гаррус обнял её. Это чувство полного комфорта и абсолютной защищенности было так непохоже на все то, что она чувствовала при коротких отношениях, которые себе позволяла. По большей части, между любовью и уважением, она предпочитала уважение. Уважение, в свою очередь, часто требовало личного пространства. Иногда, тем не менее, напряжение после сражений было ужасным, и когда это происходило, солдаты оказывались в постели друг с другом, празднуя сохранение своей жизни самым примитивным способом. Именно это она и сделала с Кайденом, пока он не погиб. Пока она не отдала приказ, который убил его. Но с Гаррусом всё было совсем не так. Она не пыталась соблазнить его или изменить мнение о ней, не пыталась изо всех сил добиться его уважения как к солдату. Ей просто не нужно было производить на него впечатление. Гаррус был её другом, её самым близким другом, и здесь и сейчас она могла быть самой собой. Даже с угрозой Коллекционеров и Цербера, она чувствовала себя в безопасности, и это значило для неё очень многое. Она могла, наконец, расслабиться. Расслабившись, она поняла, что полностью истощена. Как она могла так устать, не заметив этого? Она закрыла глаза, наслаждаясь защитой и безопасностью, которую Гаррус предложил ей. Казалось совершенно естественным положить голову на его грудь, слушать его сердцебиение, чувствовать его руки, обнимающие её. Дом…***
Гаррус Вакариан наблюдал за своим спящим коммандером. Он думал, что такой её видели очень немногие. Она выглядела очень уязвимой, когда спала. А может всё дело было в том, как она прижалась к нему, как положила голову ему на плечо, как на её губах появилась легкая улыбка. Она доверила ему свою безопасность, пока она спала, и впервые за долгое время он гордился тем, что оказался достойным такого доверия… Он долго бодрствовал, пока она спала, но вскоре понял, что не может больше не спать. Духи, он не хотел этого. Он жалел, что не мог остановить время и продолжить свои наблюдения. Он докажет ей, что она не совершила ошибку, оставаясь с ним.***
— Шепард. Она сонно моргнула. — Шепард, просыпайся. — Что… Гаррус? — она пристально уставилась на него. — Где…? — Ты пришла проведать меня. И уснула в моей каюте. На моей кровати. В моих руках. — О. — Она снова опустила голову, по видимому, не собираясь никуда идти. Духи знали, как он не хотел отпускать её, но если он позволит и дальше ей остаться — это не пойдет на пользу её репутации. И… возможно, когда наркотики перестанут действовать, он будет в шоке и ужасе, которые он должен был бы испытать от того, что сделал, от того, что они сделали. Лучше ей здесь не быть в этот момент. — Шепард, уже четыре утра. — Я, как предполагается, не при исполнении служебных обязанностей в течение ещё двух часов. — ответила она как-то странно опухшими губами. Гаррус откашлялся. Предполагалось, что больной, накаченный наркотой, тут именно он. Таким образом, свой следующий вопрос он мог полностью списать на действие таблеток. — Я был бы счастлив оставить тебя здесь, но как ты объяснишь команде, почему ты выходишь из моей каюты в той же одежде, в которой была вечером? А Мордин, который придет меня проведать, удивится ещё сильнее. Этот доктор может зайти сюда в любое время принести мне новую порцию лекарств. Шепард резко села на кровати. — Вот чёрт! Гаррус кивнул. — Между нами ничего не было, но в это, скорее всего, никто не поверит. Было ли это ложью? Он честно не знал. Нет, секса не было, они не лезли друг к другу под одежду, они не выясняли отношения, ничто не выходило за рамки дружеских отношений. С другой стороны Гаррус честно никогда не проводил ночь, кусая и облизывая своих турианских боевых подруг, по крайней мере тех, с кем он не занимался сексом. Что, чёрт возьми, было между ними? Шепард, однако, кивнула в знак согласия. — Боги, подумай, что бы сказали Эшли и Рекс… а ведь они наши друзья! А эти шакалы из Цербера? — Шепард покачала головой. — Ты прав, Гаррус. Спасибо. — Она улыбнулась. — Всегда присматриваешь за мной. — В любое время. Он перевернулся на спину и наблюдал за её уходом. Его шрамы болели; его рот горел. Он жутко нуждался в новой дозе обезболивающего. Или что-то, что заставит эту путаницу внутри него исчезнуть…***
Шепард боялась, что разговор с Гаррусом будет неудобным и неуклюжим, но при следующей встрече Гаррус вновь стал офицером Вакарианом, самым честным следователем и её самым лучшим другом. Ни единого слова не было сказано по поводу их совместной ночи: он молчал, она тем более. Она столкнулась с Мордином на выходе из каюты Гарруса и испугалась, что он сделает неправильные выводы, но из-за недостатка слухов, гуляющих по кораблю, саларианец предположил правду — что она просто пришла посетить своего давнего товарища — вместо того, чтобы предположить нечто очень уж извращённое. Или, по крайней мере, если он и предположил нечто подобное, то у него хватило такта держать рот на замке. На самом деле, она бы даже подумала, что все это ей приснилось, если бы не странное покалывание на губах и онемение языка — вероятно, побочный эффект того лекарства, которое принимал Гаррус — и огромного (засоса) синяка на шее, куда её укусил Гаррус. Сегодня ей пришлось надеть закрытую рубашку, чтобы скрыть след от команды, которая определенно не то бы подумала, увидев его. Единственное, что изменилось, так это одержимость Гарруса постоянными калибровками главной батареи. А ему было, о чем подумать. Архангел. Цербер. Коллекционеры. Глупо и эгоистично было надеяться, что все его мысли были заняты ею.***
Главная батарея не нуждалась в перекалибровке, но Гаррус всё равно запустил консоль. Калибровка позволяла ему отвлечься от мыслей о глазах Шепард, и о её теле в его руках, и о её губах … он видел её шею в последние пару дней и заметил, что след укуса не прошел до сих пор. Видимо, он укусил её слишком сильно. То, что он был на борту «Нормандии», доказывало, что ему ничего не приснилось. Гаррус был взволнован и напряжен, и это его злило. Тейн не приближался к нему, что Гаррус списал это на здравый смысл известного убийцы. Джейкоб избегал его по неизвестной причине, но она, скорее всего, была связана с Цербером. Миранда и Джек раздражали его не так уж и сильно. Хотя Миранда также работала на Цербер. А Джек была известной преступницей. Забавно всё это. Келли так же показала себя с худшей стороны, навязывая свою «эмоциональную поддержку», «утешение после травмы» и «хотите увидеть традиционный танцевальный костюм азари?». В конечном итоге Гаррус сказал ей, что он ненавидит человекоподобных распутных обезьян и чтобы она шла к чёрту. После этого Келли с ним не разговаривала. Кто-то из команды Цербера начал издеваться над пришельцами, и Гаррус едва сдержался, чтобы не убить парня. И под «едва сдержался» он имел в виду «с помощью Миранды и Тали, держащих его». Он достаточно хорошо знал себя, чтобы понимать, что Архангел за последнее время пристрастился к дракам. Так же он был очень сердит, что не пристрелил Сидониса. Шепард отговорила его от этого, и она была права. На Омеге он перешел линию, он забыл, как дорога жизнь, он начал забывать уравнивать правосудие и милосердие. Оглядываясь назад, он понял, что будет лучше, если Сидонис предстанет перед судом. Оглядываясь назад, он понял, что ему не нравился турианец, которым он стал. Теперь он должен был начать всё сначала. Он должен был снова переделывать свой характер, чтобы добавить «экс-линчевателя» к «экс-офицеру СБЦ» и «экс-солдату армии Иерархии». Однажды он попробовал, но у него не вышло. Он надеялся вернуться в свою прошлую жизнь, вновь стать правой рукой Шепард, но что-то ему мешало. Та проклятая ночь в его каюте. Он постоянно думал о ней. Шепард взбесилась бы, если бы узнала, о чём он мечтает по вечерам. Гаррус никогда не подвергал сомнению собственную сексуальность и не собирался делать этого теперь. Он был благородным турианским мужчиной, и ему нравились турианские женщины. Это доказанный факт. Он не был инвалидом или больным на голову. И он, безусловно, не собирался портить единственную дружбу из-за своих странных мечтаний. Не то, чтобы Тали не была его другом… Но с Шепард всё было иначе… Он даже думать об этом не хотел. Что с ним было не так? Он вернул себе всё, чего когда-либо хотел, и теперь он хотел чего-то ещё. Независимо от того, что это было, он должен был решить эту проблему раньше, чем она начнёт мешать ему жить. Что-то пробормотав себе под нос, он начал калибровку с самого начала.***
Помощь Самаре убить Моринт могла повлечь за собой много проблем для огромного количества людей, а не только для Самары. Шепард всё тщательно обдумала прежде, чем взять с собой Гарруса. Она не хотела, чтобы кто-нибудь узнал в нем скандально известного Архангела. С другой стороны, никто в её команде не знал Омегу лучше Гарруса, и это могло оказаться полезным. В конце концов, она взяла его с собой, надеясь, что шрамы достаточно изменят его внешность, чтобы спрятать его от местных жителей. Спустившись с трапа корабля, она услышала горький комментарий Гарруса о том, что Омега не изменилась вообще — что вся проделанная им работа не имела никакого значения. У Шепард не было возможности поговорить с ним об этом сразу же. Ей пришлось работать быстро, прежде чем Моринт снова могла бы сбежать от матери. Находясь в квартире Моринт, Шепард думала о Гаррусе. Даже тогда, когда Моринт пыталась обольстить её — пытаясь использовать свои исключительные силы, чтобы заставить Шепард стать её рабом, — Шепард шокировано поняла, что отказывать азари поразительно легко. Сознание Шепард было полностью сконцентрировано на Гаррусе. Шепот Моринт был голосом Гарруса. Руки Моринт были руками Гарруса. Когда Моринт постаралась затопить её желанием, её спасло только желание выйти из этой квартиры, затащить некоего турианца в свою каюту и… После той миссии Шепард очень долго принимала очень холодный душ, и если Гаррус и заметил, как она уставилась на него после возвращения на «Нормандию», то он ничего не сказал. Получив контроль над своими гормонами, она пошла на обед и по пути столкнулась с Гаррусом. Боже, он отлично выглядел. Взяв себя в руки, ей удалось проглотить свой обед, хотя был очень напряжённый момент, когда он вымазал верхнюю губу в соусе и даже не заметил этого. Шепард боролась с желанием слизать его самостоятельно по трем причинам: такое поведение выходило за рамки уставных отношений, турианская еда могла отправить её на больничную койку и она не хотела потерять лучшего друга — все три причины помогли ей сохранить контроль над собой. Что, чёрт возьми, здесь происходит? Она видела, как на неё смотрел Джейкоб. О, его поведение было образцовым, но язык его тела был вполне ясен. Он считал её очень привлекательной. В другое время ей это польстило бы. Джейкоб был очень компетентным, вежливым, по-настоящему хорошим парнем, но он на неё никак не влиял, потому что она мечтала о поцелуе с Гаррусом Вакарианом… …ещё разок. Шепард знала, что многих людей инопланетяне привлекали, особенно если это были азари, но сама она никогда не входила в их число. Однако она считала, что нельзя вмешиваться в дела окружающих, и ей было всё равно, чем занимались ксенофилы. Она сама всегда предпочитала человеческих мужчин. До сих пор. Шепард постаралась успокоиться и обдумать ситуацию спокойно. Что точно произошло? Она умерла. Потеряла лучшего друга. Нашла его снова, почти потеряла снова. Она поняла, что жизнь слишком коротка и очень многое остаётся невысказанным. Она сама о многом сожалела. Ей хотелось, чтобы Гаррус знал, что она думала о нем… нет, что она чувствовала к нему, а закончилось всё тем, что они целовались и она проснулась в его руках. Плевать, что говорит ей разум, сердце всё равно знает лучше. Она сглотнула. Несколько раз взглянув на турианских мужчин на Цитадели, она к своей радости поняла, что не считает их интересными. Она также смотрела на человеческих мужчин, и некоторые из них показались ей интересными. Она убедилась, что не стала ксенофилкой, а затем пришел Гаррус, и все мужчины всех рас исчезли с её радара, потому что никто из её мужчин не делал того, что делал он. Реальность поразила её, словно молотком. Может быть, глядя на него сейчас, она и возбуждалась, но та ночь в каюте не была связана с сексом. Полное доверие и понимание, взаимная уверенность друг в друге, чувство принадлежности было где-то за гранью поведения друзей, даже лучших друзей. Возможно, она была больше, чем просто влюблена в Гарруса Вакариана. А если она… О чёрт. …что она будет с этим делать?***
— У тебя есть минутка? — спросила Шепард. Гаррус Вакариан поднял глаза от алгоритмов калибровки, которые он только что перепроверил примерно в семьдесят восьмой раз. Шепард пыталась быть естественной, но Гаррус видел, как она напряжена. Неудивительно. В последнее время он вроде как игнорировал её. Он мог притворяться старым добрым Гаррусом за обедом, на собраниях — при посторонних — но здесь, в главной батарее, где были только он и она, всё становилось неловким. Более того, ему совсем не нравилось, в какие дебри полез его мозг. Всё началось с места, в котором началась его первая ночь на борту «Нормандии», а Шепард пришла проведать его, когда он оправлялся от травм. Она пыталась заставить его чувствовать себя нужным, желанным и особенным, и всё закончилось… вот так… Он мог говорить себе, что люди целовались по многим причинам, в том числе в качестве приветствия, выражения дружбы и жеста привязанности между членами семьи, но он понимал, что лгал себе. Он заглянул в экстранет, чтобы подтвердить или опровергнуть свои подозрения и выяснил, что, если люди целовались с использованием языка, то это была своего рода прелюдия, вызванная химической реакцией на партнёра. Но турианцы не целовались вообще. Так, если он целовал её в ответ и ему это нравилось, то что это говорит о нём? Он ломал голову над этим вопросом и ждал, когда Шепард скажет ему то, что не сказала. Возможно, она тоже была смущена и надеялась, что вся эта ситуация просто уйдет. Гаррус с удивлением понял, что, если он ошибся в отношении Шепард к нему, то он явно просто тронулся головой. Он чувствовал себя так, словно тот летун выбил из него часть мозга, особенно ту часть, что отвечала за здравый смысл. Он знал, что был раздражительнее обычного, и это было не в его пользу в человеческом экипаже Цербера. Серая зона. Не знал, как быть с этим. Но если посмотреть на эту ситуацию в чёрно-белом цвете, то у него есть два варианта… подойти к Шепард, укусить её прямо сейчас и посмотреть, что будет, или взять себя в руки и исполнять свои обязанности, которые она на него возложила. Первый вариант мог стоить ему единственного и лучшего друга. Он выбрал второе. Они говорили о Сидонисе и миссии, и Гаррус признал, что чувствовал себя взволнованно, хотя он возлагал ответственность за всё это на Коллекционеров и Жнецов. Он чувствовал, что разговор наконец начинал возвращаться в нормальное русло, когда Шепард спросила его о турианской подготовке к миссии и снятии напряжения. Гаррус дошел до середины довольно пикантной истории о его споре с одной разведчицей, когда его мозг пнул его под зад и спросил, какого чёрта он сейчас делает. Он рассказал ей о военной стороне истории. И какая разница, что в ней было? Многие из них так делали, и он не должен был рассматривать коммандера как свою пару, он должен бы рассматривать её как соратника … Он убедил себя к тому времени, когда история была досказана, достаточно, чтобы когда Шепард предложила помочь ему со снятием напряжения, а он действительно решил, что она говорит о спарринге. Её ответ взорвал то серое пространство, с которым он боролся. Чёрное и белое. Два варианта. Скажи «Да» или «нет». Он на мгновение замер, пытаясь придумать новую шутку о шрамах, но… О, Духи. Он этого хотел. Гаррус почувствовал, как его сердце ускорило ритм. Он был взволнован, его руки дрожали, он так напуган, что его едва ли не тошнило. Так он не чувствовал себя с тех пор, как был новичком, ожидающим своей первой битвы. Нет, не так. Там было хуже. Он выглянул за двери главной батареи, чтобы удостовериться, что никто их не подслушает, когда он скажет правду ей… и себе. — Чёрт, а почему бы и нет?***
Шепард наблюдала за пытающимся оправдать свой собственный ответ Гаррусом, и начала сомневаться, правильно ли она сделала. Она задавалась вопросом как, черт возьми, она собиралась сказать ему, что любит его, а он сам предоставил ей такую прекрасную возможность … Возможно, в ней говорил солдат. Ловишь цель в прицел и нажимаешь на курок. Так же сделает и она. Но ошибалась ли она, стреляя в него? Нет. Она до сих пор не могла поверить, что напрямую сказала Гаррусу, что хочет переспать с ним. Нет, чёрт возьми, она уже спала на его кровати и даже целовала его. Теперь она хотела заняться любовью с ним… Все прошедшие дни она трусливо скрывала свои эмоции точно так же, как и перед катастрофой первой «Нормандии». Она злилась на себя за своё одиночество… Слушая историю Гарруса, она поняла, что он раскрылся перед ней. Теперь она слушала его оправдания — и его беспокойство. С этим будет сложнее, не так ли? Надо будет выяснить. Шепард знала, что пары человек/турианец существуют, но она никогда не хотела знать, как они это делали. Всё гениальное просто. Если существовал способ решить это, то они его найдут. Обязательно. Гаррус улыбался ей. О Боже, он тоже был заинтересован в ней. Она была не просто извращенкой. Они оба извращенцы. Слава Богу, они и в этом похожи! Они вместе смогут это преодолеть.