Dying is easy, living is hard

Ужин был… неловким. Доктор и миссис Гейер были дружелюбны, но, казалось, не знали, о чем говорить со своим гостем. От Лиама тоже было мало толку, после введения родителей в курс дела, он вел себя до странного тихо. И каждый раз, когда Тео взглядом просил его о помощи, младший просто улыбался своей глупой, милой, светлой улыбкой, как будто ничего необычного вообще не происходило. В конце концов, отец Лиама нарушил молчание: — Так как ты себя чувствуешь, Тео? Лиам сказал нам, что совсем недавно ты был на грани смерти. Если бы я знал, что ты в больнице, то, возможно, я мог бы помочь тебе восстановиться. Химера не совсем понимал, как реагировать на это. Неужели Лиам рассказал им правду? Нет, он бы никогда не раскрылся так беспечно. Решив не рисковать, Тео откинулся назад, опираясь на жизненный опыт лжи, убедительно проговорил: — О, да, сейчас я в порядке. Просто лекарства, что мне выписали, довольно серьезные, поэтому Лиам, кажется, чересчур беспокоится обо мне, я только и повторяю ему, что со мной все хорошо, — он бросил на младшего мальчика взгляд, говорящий: «Уж лучше тебе сделать хоть что-нибудь, прежде чем все выйдет из-под контроля». Но вместо того, чтобы Лиам подал голос и поддержал его ложь, в разговор вмешалась миссис Гейер: — Действительно? И какие же лекарства назначают врачи при отравлении волчьим аконитом? — на ее лице тоже была странно понимающая улыбка, которая опровергла неосведомленность о сверхъестественном, чего ожидал Рейкен. Тео замер. Он был совершенно ошеломлен и понятия не имел, куда смотреть и что говорить. Лиам с почти извращенным удовольствием наблюдал, как у химеры участились сердцебиение и дыхание. Рейкен мог только бормотать и цепляться за хоть какую-то ложь, он не был на высоте сегодня вечером, за этот день и так уже произошло достаточно странных вещей, и он просто хотел забраться в постель и умереть там от смущения. А потом вспомнил, что у него нет кровати, и мысль о том, чтобы опять спать в пикапе после нескольких дней на половину удобного отдыха в больнице, показалась ему еще более непривлекательной, чем обычно. Лиам маниакально улыбался с ощущением полного возмездия, что безнадежно трепыхалось под незнакомой вспышкой родительского испытывающего взгляда, но он все же решил сжалиться над парнем, хотя выглядел тот совершенно восхитительно, когда его оборона пала и наружу вышло его истинное «я». И снова бета был смущен собственными мыслями, которые подсознательно навешивали на Тео не такие прилагательные как дьявольский или тупой. Но он быстро отмахнулся от этого, когда пришел на помощь старшему и вытащил его из этой лжи. — Тео, мои родители знают, что произошло на самом деле. Они знают обо всем, я рассказал им сегодня днем, до того, как забрал тебя из больницы, — сказал Лиам со странной смесью веселья и волнения. Слишком недавние перемены в его жизни оставляли его все еще немного неуверенным в том, как именно теперь у него обстоят дела с семьей, но он пытался быть позитивным. Все это стало ясно химере, когда он считал всю эту информацию с лица Данбара. Сказать, что Тео был удивлен, было бы преуменьшением библейских масштабов. Хоть он и мало знал о жизни Лиама, он знал точно, что юный парень скрывал свою второю жизнь — ту, в которой Рейкен был нежеланной частью, — от всех, кроме лучшего друга. Открытие, что паренек наконец признался родителям, потрясло химеру, пока он не понял, почему Лиам сделал это. Затем его шок сменился смесью благодарности и вины. Молодой человек никогда бы не привел в дом Тео, не поставив своих родителей в известность. Это осознание еще больше усугублялось осознанием того, чем Лиам был готов рискнуть ради него. Мелисса МакКолл стала почти частью стаи, потому что приняла и поддержала место своего сына в сверхъестественном мире, но не все родители были такими же понимающими. Шерифа Стилински долго пришлось убеждать, и ему все еще не нравилось слишком много знать о том, что происходит на секретной стороне города. Мать Лидии поместила свою дочь в психушку Дома Эха, когда у нее начали проявляться способности. А Малия? Она случайно убила приемную мать и сестру, когда ее силы пробудились, и за ней, в свою очередь, охотился ее же приемный отец. Было гораздо больше историй о горе и боли, когда сверхъестественный мир был открыт, чем о принятии и любви — испытания Анук-Ите и Монро были только самыми последними примерами. И, да, вопреки всему этому Лиам рассказал родителям все — ну, может быть, не все, иначе они бы никогда не пустили химеру-убийцу в свой дом, — но он сделал это, потому что хотел дать ему безопасное место для восстановления. Тео не придется лежать в больнице, и, оказывается, о нем заботятся. В свете всего этого отсутствие благодарности химеры и его план уехать, даже не сказав Данбару, заставили его почувствовать эмоции, которые он презирал. Стыд. Глядя на Лиама и его раздражающе заботливую улыбку, с этим новым пониманием Рейкен возненавидел себя еще сильнее. Он был настолько испорчен до мозга костей, что даже не мог представить, чтобы кто-то делал что-нибудь настолько бескорыстное и доброе. Юный оборотень был таким удивительным, и химера с черным сердцем никак не заслуживал быть частью его жизни, не говоря уже о том, чтобы быть украшенным его добротой и любовью. Тео просто опустил глаза, не доверяя себе говорить, когда его эмоции были столь необузданными. К счастью, миссис Гейер, похоже, и не ожидала от него ответа. — Все, в порядке, Тео. Я знаю, что ты соврал только, чтобы защитить тайну Лиама. Это просто доказывает, что ты хороший мальчик и заботишься о нашем сыне, что только делает нас намного счастливее. Мы хотим оказать любую поддержку, которая только тебе понадобится, чтобы поправиться, — сказала миниатюрная женщина с такой убежденностью, что Тео забеспокоился, что земля сейчас разверзнется, чтобы поглотить его за то, что он позволил такому грандиозному извращению правды сработать. Но если это реально так, то почему ему было важно обмануть родителей Лиама? Он пытался убедить себя, что это просто потому, что ложь была его родным языком, и не имела никакого отношения к защите тайны беты. Но он не был настолько хорошим лжецом, чтобы убедить такого циника, как он сам. Рейкен не знал, что на самом деле чувствовал к прекрасному оборотню. Все еще глядя вниз, пытаясь проникнуть взглядом в ад, туда, где он знал, его место, Тео смог только тихонько пробормотать: — Спасибо. Затем он почувствовал то, что смогло вернуть его к реальности. Кто-то взял его за руку под столом, и это было так знакомо, почти естественно. Он резко поднял голову, и его темно-синие глаза встретились с более светлыми, которые смотрели на него с искренним состраданием. Ему хотелось отдернуть ее, но было так приятно ощущать, как тепло нежно обнимает его дрожащую руку, что он позволил себе эгоистично насладиться этим. — Лиам очень заботится о тебе, Тео. Он был так непреклонен в том, чтобы ты приехал к нам погостить. Это было невероятно мило, и мы не смогли отказать. И теперь, когда ты здесь, я рада, что мы этого не сделали. Ты кажешься очень хорошим молодым человеком, хоть и слишком серьезным. Уверена, с улыбкой на лице ты бы выглядел еще красивее, поэтому, если тебе что-то понадобится, не стесняйся спрашивать. Мы очень хотим, чтобы ты чувствовал себя здесь как дома, — бодро добавила женщина. Тео почти улыбнулся, когда заметил, как лицо Данбара залилось краской, когда мать смутила его тем, что раскрыла, как сильно он хотел, чтобы старший парень остался с ним. Но, опять же, химера предпочел ухмыльнуться, а не показать свою искреннюю признательность. — Да неужели? То есть пяти дней рядом со мной тебе не хватило? — спросил он тем самым дерзким тоном, который приводил бету в бешенство. Он слегка пожалел, что повел себя как осел, когда почувствовал, как резко рука отстранилась от его руки, а Лиам раздраженно фыркнул. Но он знал, что это к лучшему. Родители Лиама только тепло посмеивались над покрасневшими щеками сына, и Тео не мог не наслаждаться той семейной атмосферой, что витала в воздухе вокруг обеденного стола. Это было то чувство, что он забыл давным давно, и было приятно испытать его еще раз. Чувствуя себя немного нехорошо от того, что по его вине обычно открытый и выразительный парнишка замолчал от неловкости, химера добавил: — Вы не возражаете, если я быстро схожу к своему пикапу? Я случайно забыл сумку. Наверное, просто слишком отвлекся на ваш прекрасный дом, и если я не внесу ее сейчас, то, возможно, потом буду слишком сыт, чтобы двигаться после этого изумительного ужина, что вы приготовили, — Тео изобразил свою лучшую улыбку для родителей, но она стала искренней, когда он увидел, как надувшийся паренек внезапно оживился. Тео вышел на улицу один и, стоя рядом с машиной, глядя в заднее окно на свою сумку, не мог не думать, что сейчас самое подходящее время, чтобы уехать. Он знал, что окажет Лиаму услугу, убравшись подальше из жизни этого чистосердечного юного парня. И, может быть, это был его собственный эгоизм или это были те чувства, что он так старался подавить, но химера открыл заднюю дверь, схватил сумку и направился обратно в дом, прежде чем он смог отговорить себя от этого явно глупого решения. Лиам ждал его у двери и с облегчением поднял голову, когда Тео вошел. Он заставил себя не бежать за Рейкеном, чтобы убедиться, что тот не уедет. Он знал, что это был решающий момент, и он просто должен был верить, что старший не уйдет, ничего не сказав. Его сердце бешено колотилось, и он был рад, что Тео не слышит этого. Кто бы мог подумать, что Лиам будет рад тому, что этот мудак был отравлен таким количеством аконита. — Эм, — застенчиво начал юный красивый парень, — мама сказала, что я должен показать тебе твою комнату, чтобы ты мог развесить одежду, которая могла слишком примяться в сумке. Ты же знаешь, какие они, мамы, — добавил он, добродушно заглядывая в глаза. Это не было ложью, но Тео понимал, что тот явно не договаривает. Данбар буквально лучился нервозностью, и химера не мог не улыбнуться. Он выглядел намного лучше, когда не дулся, хотя даже это выходило у него мило, признал Тео. Лиам повел его вверх по лестнице и прямо по короткому коридору к двум дверям. Он открыл дверь налево, показавшаяся комната была скромных размеров, оформленная в нейтральных тонах, с односпальной кроватью, письменным столом с полкой наверху и небольшим шкафом. Комната была явно гостевой, но, все равно, очень приятной и уютной — это в разы превысило все ожидания химеры. Он шагнул вперед, поставил сумку на стол, расстегнул молнию и начал вынимать одежду, пока голубоглазый оборотень наблюдал за ним. — Я знаю, что это совсем немного, — сказал Лиам самоуничижительно. Но прежде чем он успел извиниться или преуменьшить то, что сделал для него, Тео перебил. — Это идеально, Лиам, — сказал он, поворачиваясь к парню, который нервно заламывал руки. А потом Тео сказал то, чего Данбар, честно говоря, совсем не ожидал услышать, но это прозвучало с непоколебимой искренностью. — Спасибо. Улыбка оборотня была мгновенной и заразительной. Тео не смог не улыбнуться в ответ без намека на свою обычную насмешливую ухмылку. — Моя комната, эм, прямо за следующей дверью, надеюсь, мой храп не будет тебе мешать, — пошутил бета, — и мы будем делить одну ванную комнату. Надеюсь, это нормально? Мускулистый темноволосый парень подошел к Лиаму и успокаивающе положил ему на плечо руку, оно было напряжено, но немного расслабилось, когда их глаза встретились. — Лиам, перестань вести себя, будто сделал что-то не так, в то время как сделал для меня больше, чем я того заслуживаю, — серьезно сказал Тео. Его глаза были теплыми, но бета видел в них глубокую печаль. Близость к высокому парню и выражение его глаз, как будто он хотел, чтобы Лиам что-то сделал, или, возможно пытался сдержать то, что хотел сказать или сделать сам, — все это смутило оборотня. Наступило затянувшееся молчание, когда мир, казалось, сгинул, двое молодых людей стояли мучительно близко друг к другу, их тела почти соприкасались, когда они вдыхали один и тот же воздух и согревали пространство вокруг себя теплом, исходящим от них. Лиам почувствовал странную слабость, когда его потянуло к темному океану в глазах Тео. Но ему бросили спасательный круг в виде его матери, кричащей в типичной маминой манере: — Мальчики, я надеюсь, вы не хулиганите там, пока ваш ужин остывает! Парни моментально отскочили друг от друга, и старший смущенно кашлянул, говоря: — Эм, нам лучше вернуться к твоим родителям. Не хочу, чтобы они думали, что я неблагодарный или, что еще хуже, что мне не нравится, как готовит твоя мама, — он тихо засмеялся, и Лиам удивился, насколько мелодичным был этот звук, в отличие от обычного злобного хихиканья Тео, которое, как оборотень признал, тоже имело свое очарование. К счастью, смех кричавшей матери отвлек бету от взгляда, поглощающего глубокие синие глаза химеры. Страх. И когда Рейкен пронесся мимо него и направился вниз по лестнице, извиняясь, когда он снова сел за стол, единственной мыслью, пронесшейся в голове Лиама, стала: «Это было слишком близко». Ужин закончился больше не прерываясь, и хотя Тео предложил помочь убрать со стола или вымыть посуду, мама Лиама настояла на том, чтобы он расслабился и устроился поудобнее в «своем новом доме». То, как она это сказала, заставило химеру почувствовать странное тепло, и ему пришлось убедить себя не слишком привыкать к этой мысли. Рано или поздно Лиам придет в себя и скажет этому конченому мудаку убираться из его жизни. Но было приятно притвориться, хотя бы на мгновение. После их странного общения в спальне бета вел себя очень тихо и, казалось, избегал смотреть на старшего парня. Тео просто воспринял это как естественную реакцию, было неправильно для него хотеть, чтобы Лиам находился так близко к нему. Но когда юный оборотень пожелал ему спокойной ночи и закрыл дверь в комнату, Рейкен едва расслышал, что тот сказал себе под нос из-за двери: — Пожалуйста, не уходи, пока я не проснусь. Тео почувствовал напряжение в грудной клетке, не только потому, что не мог больше отрицать, что Лиаму, правда, не все равно, но и потому, что маленькая часть его подсознания безостановочно шептала ему, чтобы он убирался отсюда, пока все не пошло наперекосяк. Но большая часть его не хотела подводить младшего паренька. Лиам рисковал всем ради него, и химера был ему обязан хотя бы этим. Когда он лег на мягкую кровать, почти боясь смять простыни, он напряг слух, чтобы услышать Данбара в его комнате, но он был все еще слишком слаб. И вдруг Тео снова почувствовал себя одиноким, с этим чувством он уже буквально сросся. Но впервые с тех пор, как он себя вообще помнил, ему пришлось напомнить себе, что он больше не один. Во всяком случае, пока.