***
Казино стало вторым домом. Не таким уютным и тёплым, скорее наоборот, холодным, многолюдным. Домом, в котором каждый мог навредить другому и правило «каждый сам за себя» действовало тут непрерывно. Сара размешивала трубочкой сироп на дне бокала, угрюмо рассматривая, как зелёный и синий в её бокале смешивались, превращаясь в бирюзовый. Сегодня в казино, на удивление, было меньше народу. Ничто не вызывало головной боли, лишь голоса крупье и шелест отсчитываемых купюр нарушали тишину, такую непривычную для этого места. Она ещё раз взглянула на соседний стул и от фантомного голоса Рика захотелось кинуть бокал в стену. Его здесь нет. Это её больное воображение играет с ней в шутки, посылая миллиарды неприятных мурашек по коже. Сара привычно мотает головой, чтобы избавиться от этой какофонии голосов в голове. Ещё чуть-чуть и понадобятся услуги качественных психотерапевтов. Когда бокал полностью становится пустым, Сара спрыгивает с высокого барного стула и направляется в кабинет Аарона. В игральном зале всё равно не происходит ничего интересного, а там хоть поболтать сможет с живым человеком. Или Аарон тоже, как иллюзия Рика, плод её больной фантазии? Выдумка, в которую она хочет верить, чтобы спастись от когтистых лап реальности. Сара не знает. Мозг как-то свыкся, адаптировался ко всем событиям, с равнодушием анализируя каждое. Этот едкий, разъедающий спокойствие смех, она слышит ещё в коридоре, пока медленными шагами проходит многочисленные повороты. Внутри вскипает дикое желание избавиться от Джесс, но к сожалению, её поступки чисты, как родниковая вода. Убийство Роберта далось Саре тяжело в моральном плане, порывало во всём признаться, раскаяться. Так было до тех пор, пока следствие не подтвердило, что смерть вышла случайной. Версий создали много, но светские хроники придерживались одной: хотел изнасиловать девушку — получил по заслугам. Никому грустно от смерти сутенера не стало. Паршиво Саре было только врать своей маме и придумывать ложь, слепую и тупую ложь, которая спасёт её на пару недель. А затем снова, сделка, убийства, враньё всем, в том числе себе. — Представляешь, она оказалась такой глупой, — посмеиваясь говорит Джесс, но голос её резко затихает при виде Сары. О’Нил переводит взгляд с Тёрнера на девушку, пытаясь найти хоть какие-то причины, чтобы убить обоих. Причин нет. Кроме её выдуманных обвинений. — С тобой всё хорошо? — Майкл огибает стол, подходит к Саре и двумя пальцами приподнимает её лицо за подбородок, — выглядишь болезненно. Сара чувствует, как сладкое ощущение спокойствия заполняет вместе с кровью все жилки. Видя обеспокоенное лицо Майкла, О’Нил кивает. Теперь с ней всё хорошо. — Мне нужно тебе кое-что рассказать, — говорит она, утыкаясь ему в плечо и вдыхая запах сигарет вперемешку с ароматом одеколона. Слова еле слышны в звенящей тишине, но Майкл отчётливо распознает каждое и прижимает к себе девушку, сцепляя руки на её спине. Их не волнует, что рядом находится посторонний человек, который подобно зрителю, наблюдает за развернувшейся сценой, как в кино. — Я пожалуй пойду, — Джесс театрально вздыхает, показывая своё разочарование. Сара бы с удовольствием открыла ей дверь и проводила бы нежеланную гостью, но минуты близости с Майклом редкие, хотя видят они друг друга каждый день. — Почему она трётся возле тебя, как бездомная кошка? — спрашивает Сара, когда стук каблуков окончательно стихает. — Понятия не имею, — на одном выдохе произносит Майкл и зарывается носом в её волосы, блаженно прикрывая глаза, — но меня напрягает то, как она просится заключить со всеми Драконами сделку. — И ты согласился? — Нет, — отвечает он, и Сара готова прыгать от радости, — я не доверяю ей. Джессика вызывает слишком много сомнений. Майкл чему-то усмехается, затем переводит взгляд на её губы. Сара поддаётся вперёд, чувствуя, как сердце учащённо бьётся об грудную клетку. Его грубоватые, но чуткие касания, словно дурманящий препарат, перекрывают разуму доступ. Разжигают в ней страсть, неутолимое желание избавиться от одежды, чтобы чувствовать каждый дюйм мужского тела. Она глухо стонет ему в рот, дрожа от близости разгоряченных тел, упиваясь его присутствием, позволяя сладкой истоме захватить власть над её чувствами и эмоциями. Майкл нетерпеливо скользит пальцами по спине, и добираясь до застёжки лифа умело расправляется с ней, не прерывая поцелуя. Стук в дверь становится каменным препятствием на пути к полному удовлетворению своих желаний. Сара нехотя отстраняется от Майкла, ощущая, как от обиды на весь мир влага скапливается в глазах. Быстрыми движениями застёгивает обратно лиф и поправляет причёску. От вида Тёрнера ей хочется рассмеяться. Он недовольно вздыхает, ероша свои волосы и виновато поглядывая на Сару. — Дети мои, — Вишня врывается в комнату, — простите за беспокойство, но дело срочное. Майкл вновь становится непоколебимым, вновь оставляет всю нежность за чёрной дверью, с поразительной скоростью меняясь в лице. Сара, не привыкшая к таким переменам, теряется в нахлынувших эмоциях. — У меня для тебя сюрприз, — Вишня плюхается на стул, не обращая внимания на тяжёлый взгляд Майкла, — такой…живой подарок, ты точно уписаешься от восторга. — Удиви меня, — съязвил Майкл. — Старина Рик в городе, — Вишня широко улыбнулся. От упоминания Рика Сара дёрнулась. — Страхи свойственны людям, — Рик поднял фляжку в беззвучном тосте, — выпьем за них? Майкл заметно напрягся после слов Вишни, словно одно это имя вызывало у него плохие воспоминания. Он некрасиво скривил губы, задумавшись о чём-то своём, пока Вишня вкратце рассказывал ему о прибытии их общего друга. Никто из них не замечал Сару, которая схватившись за голову, пыталась унять отвратный голос Рика. Он пульсировал в голове, звучал громче громовых раскатов, вынуждал бить себя по вискам, чтобы избавиться от липкого чувства страха. — Мы все грешим ложью, но что поделать, если ложь становится твоим вторым «я»? — Рик хищно улыбается, не сводя с неё глаз, — мы с вами должны держаться в одной лодке, вам так не кажется? Голос становился всё громче, звонче, будто сам Рик сидел позади и орал ей в ухо эти слова. Сара в очередной раз грубо потёрла виски в надежде избавиться от иллюзий. Она не заметила, как в глазах начинало мутнеть, от напряжения и свалившейся усталости к горлу подкатывала тошнота, а в ушах неприятно звенело, изолируя её от внешнего мира. — Да замолчи ты уже! — прокричала она, не в силах справиться с давлением и плохим самочувствием. Вишня обернулся на её крик, обеспокоенно рассматривая трясущуюся от испуга девушку. До неё только начало доходить, что они всё слышали. Сара рукавами кофты прошлась по покрытому, холодным потом, лбу и тяжело дыша поднялась с дивана. — Прости, Вишня, — тихо пробормотала О’Нил, — это было адресовано не тебе.***
Морозный ветер помогал прийти в себя после терзающей её разум пытки. Раскрыв новую пачку сигарет, Сара вытащила из упаковки одну, зажгла её и закурила, специально дольше затягиваясь, чтобы миновать повторной иллюзии. Неприятная горечь жгла рот изнутри, а от дыма лёгкие сужались, и беспорядочный кашель вырывался с уст. После первой последовала вторая, затем третья, четвёртая и так целая пачка. На крайней организм привык к никотину, не отказываясь от добавки. Вечером Сара с остервенением растаптывала в комнате маленькие белые таблетки, которые Рик одолжил ей. — Меня частенько мучают головные боли, — он протянул ей оранжевый пластмассовый коробок, — я готов поделиться этими таблетками с вами, хотя врач не рекомендует ими жертвовать. С черепным давлением шутить опасно. Кто мог знать, что ничем не отличающиеся от всех других таблетки, окажутся её главным кошмаром? Сара съела всего две при Рике, запила ледяной водой, морщась от противной боли в мышцах шеи. Съела одну на следующий день в школьном кафетерии. Чёрт знает из чего они состоят. Мужчина не вызывал у неё никакого недоверия, своим внешним видом располагал к себе, и скорее всего, именно поэтому Сара приняла его предложение выпить. Она собиралась рассказать об этом Майклу. Теперь же Вишня сделал это за неё. — Детка, — миссис О’Нил стояла на пороге, взволнованно рассматривая белый порошок под ногами Сары, — что ты делаешь? — Это не то, о чём ты думаешь, ма, — Сара пнула злосчастную оранжевую упаковку, — я всё объясню, правда. — Конечно объяснишь, — шериф Никсон появился рядом с миссис О’Нил, скрестив руки на груди, — потому что у тебя нет выбора.