Дилер смертельных удовольствий

Всё, на что падал взор Тёрнеров, опечатывалось видимой только для них меткой. Это могла быть любая вещь, совершенно неважно какой она стоимости и качества, раз захотели — значит получили. Рик Тёрнер отличался хладнокровностью по отношению к слезам, страданиям, жалости, и не жалея сил вытачивал в своих сыновьях лидерские качества, воссоздавал в них самого себя, чтобы оставить лакомый кусочек федеральному отделу по борьбе с преступностью. Он смеялся в лицо своим врагам, не переставая верить, что звездный час где-то близок, дожидается его за углом и готовится красной дорожкой расстелиться под ногами Рика. Он — человек, который мало заботится о своих деньгах, но репутация всегда была для него на первом месте. Идеальные отношения с женой помогли создать призму верного семьянина для соседей, дружественные и откровенные разговоры с детьми буквально растопили лёд в сердцах близких друзей. Ведь каждая девушка или женатая на бездельнике домохозяйка мечтает о таком совершенстве, грезит по ночам о сильных руках, которые скрывает солидная ткань дорогого костюма. Мужчины с поклоном встречали Рика на пороге многочисленных баров, предлагая пропустить по одной, дети улыбались и выжидали ответной реакции, старушки забывали о слабых костях и со всех ног бежали к мистеру Тёрнеру, который словно герой со страниц романа пришёл на помощь бедному городку. Невзлюбили Рика только Чёрные Драконы, имевшие конфликт с ним. Они не прыгали от радости при встрече, а сжимая челюсти уничтожали взглядом, жестами, действиями. Не стесняясь доставали огнестрельное оружие и с первобытной яростью наставляли примерного семьянина на мушку. Он нарочно поднимал руки в знак поражения, потому что люди смотрели, люди ждали развязки. И он никак не мог допустить падения своей внутренней чистоты для них. Без угрызений совести Рик выставлял каждый раз виноватыми Драконов, подставлял со сделками, давал ненавязчивые наводки полиции и разводя руками улыбался задержанному Аарону. Бобби первым не выдержал всех преступных махинацией, выбрав более тихий путь к вершине отличника. Оставался Майкл. И когда часы пробили двенадцать, а юноша повзрослел до приемлемого возраста, Рик твёрдо принял решение не бежать трусом в громадные бетонно-стеклянные джунгли мегаполисов, а воспитать в мальчике образцовую версию себя самого. Детская психика — самое слабое место, куда можно бить с точностью, без промахов. Просто потому, что ребёнок не будет против. Наивно полагая на добродушие отца, Майкл позволял тому мастерить из него своё подобие. Миссис Тёрнер не могла примириться с подобными действиями, а потому, украв последние деньги у мужа, переехала вместе с младшим сыном в штат Миссури, подальше от изверга в человеческом обличие. Майкл помнит, как звонил матери каждый день перед сном, чтобы послушать голос и спокойно заснуть, зная что ему пожелали спокойной ночи. Он никогда не жаловался на жизнь, отец снабжал его всем, что только могла предложить природа и человеческий прогресс. Всё, что придумывал Рик, было до мелочей спланировано, даже воспитание Майкла. Игрушки? Да пожалуйста, держи новые пластмассовые пистолеты, ножи, автоматы, гранаты — весь мальчишеский арсенал был погружён в огромный ящик, в котором никогда не было машин, пирамид, раскрасок. Это было просто, как дважды два. Детям всегда хочется подержать не просто дешевый игрушечный аналог, а что-то большее, более весомое, к чему тянется весь интерес. Рик поощрял это любопытство, каждое утро вместе с сыном разбирая настоящее оружие. Когда Майклу исполнилось пятнадцать, он подарил ему нож с гравировкой на лезвии. Оно всегда было заточено до идеала, стоит только легонько пройтись по коже, как капли крови появятся перед глазами, а боль подстегнёт внутренний страх смерти. Аккуратно, с ювелирной осторожностью, Рик направлял Майкла уже по вытоптанной тропе, которую пройти не составит никаких усилий. Сложнее наступить на чёрный, залитый кровью, гравий. А шагнул, не почувствовал содрогания органов от осознания всего — считай, что половину уже осилил. Рику некогда было винить себя, уж тем более просить у сына прощения за такой метод воспитания. Время поджимало, а детективы всё вынюхивали его следы, словно гончие. Настал конец спокойной жизни и медленно, но верно, идеальный образ слазил с кожи, показывая истинную натуру человека с «доброй душой». У него оставалось приблизительно два месяца, и тогда Рик решил приступить к главному. Он задал простой вопрос: — Как думаешь, существует ли ад? Притуплённый взгляд сына рассмешил его. Облизывая высохшие губы, Рик наблюдал, как колеблется Майкл, выискивает правильный ответ, роется в себе, чтобы понять смысл высказанного вопроса в нужном ключе. — Нет, — неуверенно отвечает Майкл. Рик встал вровень со своим сыном, приложил пальцы к его виску и слабо постучал ими: — Он существует, но только здесь, — улыбнулся уголком влажных губ, — и не демоны управляют тобой, а ты ими. Этот совет не стал девизом жизни Майкла, не сопутствовал ему в школьной жизни и обратной стороне отцовского воспитанию, в которую он погружался всё больше. Прошло полтора месяца, и полицейский конвой оккупировал маленький домик, под тихие сплетни вышедших соседей главный офицер кричал в рупор и просил сдаться живым. Рик не торопясь, складывал деньги, вещи, всё своё богатство в тайник под половицей. Майклу он велел не выходить из комнаты. Закончив с главным, Рик глубоко вздохнул, поправил края пиджака и подошёл к двери, тихонько отворив её. Сын в ту же секунду поднял на него свои красные от слёз глаза. Тогда Рик опустился на кровать рядом с ним, потрепал по волосам, проследил взглядом мокрые дорожки слёз и негодующе покачал головой: — Тёрнеры никогда не плачут, — укоризненно подметил он. Майкл поспешно вытер слёзы, вызвав ободрительную улыбку. — В моей спальне непрочный и старый пол, — Рик кивнул в сторону двери, — проверь как-нибудь на досуге что там. Он успел сказать крайние слова перед тем, как парадную дверь выбили с треском. Мальчик испуганно покосился на отца, но тот лишь прижал палец к губам и двинулся к выходу. Майкл не видел, как его отца грубо прижимают к холодным дощечкам, но звуки борьбы отчётливо громко проходили через маленькую щель. Ему ничего не грозило, а потому бояться было нечего. Но Майкл всё равно спрятал ножик за кровать, чтобы при обыске не возникло вопросов. Как оказалось, офицеры даже и не думали осматривать дом, им важнее был Рик. Случайное касание холодных пальцев выводит его из транса. Сара виновато лепечет извинения, отстраняется, чтобы пройти в гостиную и уже там закончить разговор. На часах два часа ночи, в глазах стоит мутная пелена сонливости, разум уже отказывается принимать какую-либо информацию, но она должна до конца всё узнать. В тишине, нарушаемой только тиканьем часов и редким шумом проезжающих машин, Майкл рассматривает, как девушка напротив него остервенело растирает лицо в попытке отогнать весь сон. Она хлопает себя по щекам, щипает нос, энергично моргает, вызывая до нелепости милую улыбку на его губах. — Нам завтра в школу, — её слова неразборчивы из-за длинного зевка. — Ну так ложись. — Рик, — еле двигая языком произносит Сара, — мы не поговорили о нём. — Ты уверена, что можешь сейчас слушать?  — Не… Да, — тряхнув головой отвечает О’Нил, — хотя бы малую часть. Ему не хочется отвечать на все её вопросы, и никакая сказанная мольба бы не заставила Майкла передумать, но сейчас, глядя на то, как все события с бешеной скоростью мчатся в вихре на их спокойную жизнь, Тёрнер осознает, что другого выхода нет. Он сжимает кулаки, чувствуя тот слабый огонёк внутри. Благополучно потушенные ненавистью, языки пламени вновь тянутся к груди, всё выше разгораясь до черепной коробки и напрочь сбивая с колеи твёрдой решимости. — Нет, — чуть подумав отвечает Майкл. Одно слово пробуждает Сару лучше всех махинаций против сонливости. Нелепо раскрыв рот, она пялится на Тёрнера. И когда волна негодования уже готовится соскочить с языка, Майкл приближается и приставляет палец к её губам: — Нам сегодня рано вставать, — напоминает он. — Поговорим позже. Майкл отстраняется, оставляя прочную недосказанность в воздухе. Былые упрёки растворились после его слов, и Саре ничего не остаётся, как подчиниться. Усталость крепко сдавливает в своих объятиях, не выпуская ни на секунду. Ей нужно вернуться домой, чтобы не тревожить маму, но веки смыкаются прежде чем она успевает придумать план возвращения. И где-то на грани реальности и сна Сара ощущает, как тяжёлая рука ложится ей на талию, а шею щекочет тёплое дыхание Майкла Тёрнера.

***

— Как мы поступим? — Интересуется Аарон, не сводя прищура с Майкла. Сара слышит как Майкл отвечает Аарону, но слова не доходят до осмысления, из-за чего ей приходится переспросить. Отвлеченная собственными переживаниями, она не сразу улавливает суть, чем раздражает Драконов. Голова до сих пор тяжелая, что хочется упасть на подушку и задремать дальше. Сара удачно проспала школу, обед, полдник, проснувшись только под вечер, когда сумерки завладели Сентфором. Хотелось бы небрежно махнуть рукой, сказать, что фиг с ним, главное — сон и здоровье. Но из-за таблеток и слишком долгого отдыха Сара чувствует себя подавленно. — Эй, — Майкл щёлкает пальцами перед её глазами, — ты с нами? — Да, — решительно говорит она и вызывает у Аарона смешок. Главарь затихает и не перебивая Майкла лезет в ящик. Достаёт запечатанный жёлтый конверт, протягивает Саре безо всяких эмоций на лице. — Может быть это тебя взбодрит, — пожимает плечами Аарон. Под недоверчивым взглядом Тёрнера Сара разрывает конверт и шумно выдыхает, когда фотография отца вываливается ей на ноги. Радость на несколько мгновений захлестывает её, и также быстро покидает при виде пометок о кражах. Они, подобно клейму заполняют всё белое полотно мнения об отце. Тёмными каракулями простираются так далеко, насколько это возможно, чтобы повергнуть человека в шоковое состояние. Не моргая, Сара смотрит на чёрные буквы, и дожидается, словно под гнётом её голубых глаз они изменятся и выстроятся в более дружелюбные предложения. Но никакого волшебства не происходит, текста остаются всё тем же. — Я… я не думала, что всё может обернуться так… серьёзно, — запинаясь произносит она. — Ты просила, и я сделал, — Аарон откидывается на спинку стула. — Ты знаешь где он сейчас? — Несколько часов назад был в Балтиморе. Полагаю, там у него и весь источник проблем. Сердце пропускает удар от упоминания о Балтиморе. Прошло не так много времени, но за него Сара вспоминала о шумных улицах несколько раз, по пальцам одной руки пересчитать можно. И где-то там сейчас отец, разбирается с кипой проблем, которые связали его конечности крепкими веревками. — Давайте не будем забывать о нашей главной цели, — напоминает Аарон чуть грубым голосом. — Как так вышло, что Рика выпустили? Спустя четыре года, такое разве возможно? — Пряча бумаги в конверт спрашивает Сара. — На незаконном уровне, — отвечает Аарон. – Он и раньше сбегал, его удачно ловили, обратно упекали за решётку, но как видишь, всё это бесполезно. Легче убить. — Побег? Но… но разве федеральные каналы не распространяют информацию об этом? — Только не в год выборов нового президента, — подключается к разговору Майкл, — да и Сентфор — настоящее болото, в которое никто лезть не будет без надобности. — Но почему полиция умалчивает об этом? — не унимается Сара. — Потому что это создаст панику среди граждан, — объясняет Аарон с таким видом, будто перед ним маленький ребёнок, — а сейчас это никому не нужно в предверии праздников. Полиция надеется поймать молча, не привлекая внимания газет, прессы, но они не учитывают, что Рик не пальцем деланный преступник. — И что будем делать? — Сара переводит взгляд с Майкла на Аарона, выжидая ответа. — Это твоя работа, Сара, — рот Аарона растягивается в улыбке, — сначала Джесс, затем Рик. Всё это делаешь ты одна. Она с неподдельным непониманием таращится на главаря. — Я взяла на себя только Джесс. Едкий смешок Аарона долетает до Сары, перемешивается с безразличием Майкла и отборным коктейлем никчемности заполняет девушку изнутри. Ей дали право выбрать, но какая к чёрту разница, если в итоге вместо одной цели она должна убрать обе имеющиеся. Сара чувствует как злость зудит под кожей, вырывается наружу, чтобы затопить и уничтожить всех волной агрессии. — Заверши сначала дела с Джессикой, — Майкл кладёт ладони ей на плечи, — а потом будешь думать о Рике. — Кстати об этом! Через полтора часа Адель собирается с Джесс пойти в клуб, я тебе рассказывал уже об этом. Ты ещё можешь успеть переодеться, — Аарон беспрерывно смотрит на Сару, считывая каждую эмоцию. Предлагая ей пойти вместе с Адель, он ловит удовлетворение от её искреннего удивления. — Это отличная возможность сблизиться, а затем нанести удар. Или предпочтешь дожидаться удобного случая? — приподнимая бровь насмешливо интересуется он. — Не провоцируй её, — вмешивается Майкл. — И не подталкивай на необдуманный поступок. — Она может тянуть так вечно, но мне нужен результат в скором времени, — раздраженно говорит Аарон. — У неё ещё есть как минимум неделя, — парирует Майкл, сжимая пальцы на плечах девушки, — однажды тебе на принятие одного решения потребовался год. Не припомню, чтобы ты так требовал усердия от себя самого. — Мы говорим о ней и её задачах, — Хилл сужает глаза и испепеляет Майкла взглядом, но Сара всем телом ощущает, что Тёрнер позиции тоже не сдаёт. — Теперь и о тебе, — легко отвечает Майкл. — Майкл… — Цедит Аарон. — Она займётся Джессикой тогда, когда посчитает нужным. И заключала сделку Сара с собой, так что кончай этот цирк с подробными указаниями, — шипит Тёрнер, всё сильнее впиваясь пальцами в тонкую ткань футболки. — Всё хватит! — О’Нил отбрасывает руки Майкла и вскакивает. — Прекратите немедленно. Но Драконы не слышат её, увлечённые немой перепалкой. От одного взгляда Аарона у Сары холодок по коже, а от грубого голоса Майкла тело бросает в огонь. Они не замечают ни движений, ни слов, и кажется, вся их сосредоточенность направлена только на свою правоту, которую каждый доказывает с яростью на лице. Сара следит за Майклом, за тем, как мышцы его рук перекатываются под кофтой, за сжатыми в тонкую линию губами и нахмуренными бровями. Она должна попытаться их успокоить, разъединить, ведь стать причиной разлада ей никогда не хотелось, но приятное ощущение от защиты Майкла не даёт сделать и шагу. — Хорошо, — первый сдаётся Аарон, — делай как знаешь, — оборачиваясь к Саре с укором говорит он. — Спасибо, — О’Нил отходит назад, когда Хилл останавливается напротив. — Но не забудь, что я слежу за тобой. Молчи! — велит он Майклу, когда видит его готовность съязвить в очередной раз. — Вы оба меня поняли. Аарон уходит, оставляя после себя разряженную до максимума обстановку. Майкл трёт переносицу, прикрывает глаза и мученически вздыхает. — Поехали домой. Или хочешь остаться в казино? — Я бы хотела поговорить с Адель, — улыбнулась О’Нил. Потребность в рыжеволосой вызвана не случайно, и Сара подозревает, что узнай об этом разговоре Аарон, то радость затопит его сердце от победы. Но в её планах нет места предложению Аарона. Саре просто нужно обсудить с Адель важные темы, которые так и вертятся вокруг одной преступности. На другие, более девичьи и повседневные темы они никогда не разговаривали, к сожалению или счастью. — Ты всё-таки пойдёшь с ними? — удивляется Майкл. — Нет. Мне нужна одна Адель, а пока она дома у меня есть время, чтобы навестить её. Подвезёшь? Тёрнер скрещивает руки, недоверчиво оглядывая Сару. — Ладно, пошли. От резких порывов ледяного ветра хочется убежать обратно, но они быстрыми шагами приближаются к машине, запрыгивают на сиденья, и Майкл тут же включает обогреватель. Вся дорога проходит в туманном молчании, которое до безумия напрягает Сару. Невидимое чутьё, интуиция подсказывает ей, что что-то неладное творится в голове её благоверного, и как же иногда чешутся руки вскрыть ему черепную коробку, чтобы зачитать все желания и мысли. Он расслаблено ведёт машину, вот только стук пальцев по рулю наглядно демонстрирует его нервозность. — Ты мне так и не рассказал о Рике, — откашлявшись бормочет Сара. — Что ты хочешь знать? — Почему ты ненавидишь его? — А должен любить? — с иронией спрашивает Тёрнер. — Этот человек разрушил мою жизнь, нагадил везде, где только можно было. И ты ещё интересуешься причинами моей ненависти к нему? — Всё не так! — Сара съеживается от его слов, — давай о другом. Хорошо, почему твоя мама не пошла и не сообщила шерифу? — Потому что это крайне глупое действие. Я только сейчас понимаю поведение Рика. Он специально вёл себя, как ангел, а на деле был другим. К матери он относился ещё хуже, чем ко мне. — Почему она оставила тебя и до сих пор не приехала? — Слишком много «почему», ты решила меня в этих вопросах похоронить? — перебивает её Майкл своим негодованием. — Ты не ответил на мой вопрос, — не сдаваясь упирается Сара. — Потому что ей выгодно жить одной, без проблем и сыновей от убийцы. Вот ты бы смогла воспитать ребёнка, которому по наследству передались от горя-папаши психические расстройства? — Да, — непоколебимо отвечает Сара, хотя сомнения внутри возрастают с каждой секундой. — Врёшь. — Наверное. — Приехали, — Майкл останавливается напротив тёмного особняка с величественными воротами. — Не наделай глупостей. — А ты куда сейчас? Майкл таинственно улыбается, не озвучивая ответа и доводя Сару своим молчанием до точки кипения. Она возмущённо хлопает дверью и с таким же разъяренным лицом стучится к Морингам, топает ногой в ожидании Адель. Но дверь открывает Люк, явно удивленный присутствием О’Нил на своём пороге. — Ты ко мне? — Спрашивает он и презрительно разглядывает машину Майкла на парковочном месте. — Нет, мне нужна Адель. Люк шире раскрывает дверь, давая Саре пройти внутрь. Она слышит недовольное цокание и усмехается тому, что Моринг не умеет сдерживать свои эмоции. — Кого там принесло? — Адель спускается по лестнице, — Сара? Что ты здесь делаешь? — По поводу Джесс. Адель тут же меняется в лице, не скрывая лисьей ухмылки. Она спешно подбегает к Саре, стягивает с неё куртку и бросает Люку с требованием принести им что-нибудь выпить. — Ты рассказала обо всём Аарону? — с толикой предъявы интересуется Сара, когда они оказываются в роскошной комнате юной Моринг. — Он не знает про ту девушку, не переживай. Никто из Драконов не в курсе. Так зачем именно ты пришла? — Сначала выпьем, — Сара вспоминает улыбку Майкла в машине и поджимает губы. — И только потом поговорим.