Дилер смертельных удовольствий

Еда в больницах не такая отвратная, не лишенная соли и перца. Медсестры не швыряют таблетки, врачи с заботой помогают ей поправиться и волнуются о её самочувствии. Но месяц заточения и две недели постельного режима Сара им простить никак не могла. Он приходил каждый день под вечер, приносил ей шоколадки, которые так хотелось. Осадок от разговора забылся на следующий день, и Сара предпочла думать, что Майкл ей тогда приснился. Ситуацию облегчал он сам, продолжая общаться с ней так, словно ничего не произошло. Оставлял поцелуи, поправлял подушки и оставался на ночь с ней. — Как себя чувствуете? — доктор рассматривает анализы и заключения, — готовы к выписке? — Уже давно, — Сара садится в позу йога и дожидается его вердикта. — Тогда собирайтесь к завтрашнему дню. Хоть она и была в больнице, хоть мама и старалась отогнать всех журналистов и сторожила вход в палату, разговоры не утихали, полиция не считала нужным оставить её в покое. Миссис О’Нил нашла где-то первоклассного адвоката и Сара искренне злилась на эту бесполезную трату денег. Всё, что она говорила, вертелось вокруг самозащиты. И мистер Гольцман одобрительно кивал, говорил, что именно это оправдание стало каменной стеной от цепких стрел детектива. Сара всё сильнее теряла веру в себя, уверенность в своё будущее, когда глядела в отражение в зеркале. В кого она превратилась? В чудовище, которых презирала? Некогда детское лицо изменилось под гнётом всех событий. Глаза потеряли восторг от жизни, их настороженный взгляд ко всему стал результатом пребывания в Сентфоре. Волосы только не изменили своего цвета и шелковистости, да и веснушки остались теми же. Ночью, когда Майкла не было рядом, Сара смотрела в одну точку на потолке и раздумывала о Рике. От ножей, от всех улик, она избавилась, перчатки сожгла, защитная версия уже заняла место в памяти, и требовалось только снова столкнуться с детективом в допросной, чтобы избавить себя от подозрений. Но было что-то ещё. То, что не давало ей спокойно спать, появлялось и будило посреди ночи. Сам факт её сущности терзал раскалёнными оковами на руках, заставлял идти на попятную и желать другой жизни. Она обещала себе уйти, она сдержит обещание ради мамы и ради будущего. — Скоро прибудет мистер Гольцман в участок, — мама складывала вещи в сумки, пока Сара с трудом надевала футболку и джинсы, — шериф тоже будет там. Не вздумай волноваться. Ей сказали, что спасения без страданий не бывает. Видя искреннюю озабоченность мамы, Сара теряет всякие силы на противостояние с главным врагом. Ей мерзко и тошно от лжи, которой она вынуждена покрывать себя, хочется каждый раз сесть и рассказать всё ей, чтобы избавиться от тяжелого груза на плечах. — Я горжусь тобой, — миссис О’Нил подходит к дочери и заключает в слабые объятия, — и не смей винить себя в этом убийстве. Этот человек напал на тебя, ты защищалась и по неосторожности убила. Главное, — она поправляет её рыжие волосы и нежно целует в лоб, — что ты жива. — Поверить не могу, — качает головой Сара, — что в восемнадцать лет столкнулась со всем этим дерьмом. — В другие дни я бы дала тебе по губам, но сейчас ты имеешь право, — со строгостью и улыбкой подмечает миссис О’Нил. Солнце светит чаще, теплом согревая жителей Сентфора. Пасмурность осени забывается быстро, сменяется на ясное весенне небо, на смех детей, играющихся на детских площадках. Свежий воздух, словно панацея, реабилитирует О’Нил, она с наслаждением вдыхает его. Они ловят такси и за болтовней не замечают быстрой поездки. — Знаешь, я всё хотела спросить, — Сара поворачивается к маме, — мы можем уехать куда-нибудь? — И куда же ты хочешь? — В любое место, — выдыхает Сара, — хоть на другой континент, но давай уедем, прошу тебя. — А как же Майкл? — Я поговорю с ним об этом. Думаю, что он поймёт, — уверяет Сара больше себя, чем маму. От здания полицейского участка кровь отливает от лица, и мелкая дрожь появляется в ногах. От одного взгляда шерифа и своего адвоката, Саре становится спокойно. Все тузы у неё в руках, а защитный барьер не сломится в нужный момент. Она пережила всё самое плохое не для того, чтобы в конце гнить в камере. У неё, как и у Адель, другие планы на жизнь.

***

— Как думаешь, у нас получится? — Сара с надеждой на понимание смотрит на Адель и выжидает ответа. Растерянность на лице Моринг можно увидеть даже без очков и лупы, её приоткрытый рот и частые моргания красноречивее слов. Сара помешивает трубочкой коктейль и не верит, что призналась во всём, буквально раскрыла свои карты единственному человеку, от которого помощь можно дождаться с большей вероятностью. — Это рискованно, но мне нравится, — отвечает Адель. — Сара, ты действительно хочешь этого? — Я думаю об этом каждый день. — И не будешь жалеть? — Буду, но хоть раз в жизни сделаю что-то правильное. Что у тебя с Аароном? — переключается на другую тему О’Нил. — Не хочу об этом говорить, — отмахивается Адель, — и не спрыгивай с нашего разговора. Я узнала, что шериф предлагал тебе поработать с ним. — Я отказалась. Не могу даже думать об этом. — Знаешь, я столько насмотрелась этой чертовщины, что мне иногда хочется самой прийти к шерифу с предложение поработать. И не обижайся, но такого шанса у тебя больше не будет. Отказавшись, ты приняла сторону Майкла, и ты действительно хотела этого? — Слушание сегодня прошло удачно, мой адвокат сделал всё так, как требовалось. Предложение шерифа потеряло актуальность. — Тут сложно поспорить. Тогда, — Адель приподнимает свой бокал, — за наш план? Она с улыбкой поддерживает тост и отпивает, с наслаждением закрывая глаза. Вздрагивает, когда кто-то касается её плеча и немедленно поворачивается. — Я уж думал, что тебя выпишут только через пару дней, — Майкл садится рядом и приобнимает О’Нил за плечи, — нога также болит? — Сара, теперь тебя можно считать свободной, да? — спрашивает Адель, — Джессика убита, Рик тоже. — Она ещё не покончила сделку со мной, — констатирует Майкл. — Ты весь праздник испортил, — морщится Адель. Сара не может обрадоваться своей свободе, пока шрамы ежесекундно напоминают ей о прошлом. С благодарной улыбкой провожает Адель, зная наперёд, что никогда не забудет о её помощи. Никто не был дружелюбен к ней так, как она, и теперь их связывает не только один род деятельности и отношения с Драконами. Сара решает, что расскажет об этом Майклу, но не сейчас, когда его сильные руки прижимают её к себе. — Твоя мама делала мне такие комплименты, ты бы слышала, — уткнувшись носом в рыжую макушку и вдыхая запах кокосового шампуня, хвалится Майкл. — Она просто не знает тебя, — без цели задеть говорит Сара, — а так, сбежала бы и меня с собой схватила бы. — Но ты знаешь и всё ещё тут со мной. Вместо ответа она тянется к его губам и сцепляет пальцы за мужской шеей. Не обращая внимания на владельца и посторонних, Сара залезает на него и с пылкой страстью целует, переплетая языки и еле слышно постанывая ему в рот от ласки и возбуждения. Ей не хватало этих минут, когда без тени сомнения она убеждалась, что сделала правильный выбор. — У меня для тебя последнее задание, — с серьезным видом Майкл отрывается от неё и ждёт, пока жар с её лица исчезнет. — Какое? — Убей Адель. Она теряет дар речи и с широко распахнутыми глазами смотрит на Тёрнера. — Ты же шутишь, да? — Нет. Мы с Аароном осознали, что семья Моринг для нас хуже полиции и детективов. Адель напрямую имеет контакт с шерифом, и Аарон уже не уверен в ней. В конце концов, чего тебе стоит, пустить ей пулю в лоб. — Я этого не сделаю, — Сара быстро понимает всё происходящее и заявляет: — Только попробуй тронуть её пальцем, Майкл. Ты или Аарон, и вы пожалеете. — Всегда знал, что нельзя тебе с ней общаться. — Я тебя предупредила, — она часто дышит от возбуждения, которое ещё не прошло и шока, каким Майкл всегда с ней делился, — не смей. — Когда меня в последний раз ты останавливала? Он срывается с места и быстрым шагом направляется к машине, поправляя кожаную куртку. Сара на секунду следит за ним в оцепенении, и осознание опасности для Адель швыряет её из мира грёз. Небрежно бросив деньги на стол, она спешит за Майклом, сбивая с ног официантов и вызывая волну негодования хозяина. Двигатель уже заведён, а сам Тёрнер пристёгивается и великодушно улыбается Саре. — Ты не посмеешь, — шипит она и подбегает к машине. — Хочешь быть первой в списке зрителей? — Интересуется он, когда она запрыгивает на сиденье. — Я тебя люблю Майкл, — Сара приближается к нему и её тёплое дыхание обдаёт холодную кожу его лица, — но убить Адель не позволю. Секундное промедление и доверие стоит ему внимательности. Она с силой зажимает каштановые пряди его волос, без замешательства тянет голову вниз и с первобытной злостью бьёт Тёрнера об руль, пока капли крови не появляются на обшивке. Судьба благосклонна к ней, и хорошо, что выбрали они кафе на окраине города, где проходимость нулевая. — Господи, — она щёлкает пальцами возле Майкла, и не получая ответной реакции прикрывает глаза ладонью. — За это я тоже извиняться не буду.

***

Полбеды, если парень тяжелее тебя на килограмм сорок. Полная беда, если этот парень псих и убийца, который всегда платит своим обидчикам. Сара вдавливает педаль газа, пока Майкл на заднем сиденье видит десятый сон. Она постоянно оглядывается в зеркало заднего вида, чтобы уловить момент его пробуждения и спрятаться. Короткое сообщение дошло до Адель, и потерянный голос Моринг всё ещё стоит в ушах: «Я никогда бы не сдала его шерифу, — глотая слёзы и качая головой говорит Адель, — но теперь у меня нет никаких причин держать все его тайны в секрете» Саре больно вместе с ней, и лютая ненависть к Аарону заставляет сильнее сжать руль. Она не может представить себе подлость, с какой главарь принимал это решение, совершенно позабыв о всех чувствах к Адель. — Вы гребанные уроды, — Сара смахивает скатившуюся слезу, — цените только себя! — Да неужели? — Голос Майкла прерывает её истерический крик. Она тут же замолкает, когда слышит как он смеётся. — Езжай в лес, Сара, и не смей сворачивать, — он приставляет пистолет к её виску, удерживая палец на курке. — Клянусь, я выстрелю, если сделаешь хоть одно неверное движение. — Машину долго отмывать будешь, — она послушно ведёт в лес, прибавляя скорость. — Ничего, я не такой ленивый. Ты ужасно бьешь. — А ты вырубился, когда я ударила тебя. — Твой острый язык тебя к добру не приведёт. — Мне добро уже давно не светит. Под его приказом, она заезжает ещё дальше, вглубь леса и глушит мотор. В поражающем жесте поднимает руки и смотрит вперед. — Ты меня не убьешь, — Сара ухмыляется, наблюдая за Майклом в зеркале заднего вида. — Думаешь? Он отводит пистолет, и от оглушающего выстрела птицы разлетаются по округе. О’Нил медленно открывает глаза и готовится к самой ужасной боли, лихорадочно осматривая себя, но кроме шума в ушах её не беспокоит ничего. — Ты боишься? — Майкл выходит, и не задерживаясь сразу же открывает водительскую дверцу, вытаскивая Сару за руку наружу. — Мы же уже проясняли этот вопрос. Майкл отбрасывает пистолет и прижимает её к машине. От его одеколона, от близости их тел и крепкой хватки на запястьях, О’Нил теряет контроль. Она тяжело дышит в унисон с ним, не переставая смотреть в зелёные глаза и бороться с дьяволом-искусителем внутри. — Зря ты выбросил пистолет. — Для тебя смерть от пули большая честь, — парирует он и едва прикасается губами к её щеке. Томящее желание расползается и вместе с кровью подступает к сердцу. — Ты призналась мне в любви или мне послышалось? — Не послышалось. Она не сопротивляется, когда он припадает к её губам. Это заведомо проигранная битва, в которой победителем ей не выйти. А Майкл знает, потому и бьет в слабые места, всё больше и больше поджигая в ней зависимость от него. И каждый поцелуй, каждое касание возвращает их обоих на исходную, дурманом морочит голову, сбивает с правильных мыслей. Он уже давно убил её, с тех самых пор, как столкнулся в коридоре. Только Сара никогда не признается себе в этом.