Махуа — переплетенные кусочки теста, зажаренные до хрустящей корочки в меду или арахисовой пасте, эдакий хворост.
— Шисюн? Эта совершенно случайная встреча вышла крайне неловкой. Во время ужина между Цзин Юэ и Тао Хангом произошла небольшая ссора, но старший из братьев за весь вечер так ни разу и не выразил своего мнения на сей счет. Поэтому сейчас, не зная, о чем именно думает Тянь Ли, Второй Молодой Мастер пребывал в смятении. Им вообще редко удавалось перекинуться и парой слов. Первый Мастер Чжаньши был человеком дела, он не любил проводить время за праздной болтовней. Даже со своими младшими братьями. Цзин Юэ мог судить о его характере, только опираясь на описание в романе. Будучи лучшим заклинателем в своем ордене и, возможно, в мире, Тянь Ли, тем не менее, не мог занять место Главы, так как не был связан кровными узами с Нань Жэнем. Конечно, и он сам никогда не стремился к власти — помогать простым людям и использовать свои силы во благо для него было в приоритете. Поэтому, несмотря на врожденную неразговорчивость, Первого Мастера Чжаньши знали и глубоко уважали даже в самых отдаленных уголках мира. К сожалению, мало кто из Бессмертных соглашался с позицией Тянь Ли. Сложно сказать, происходило ли это из зависти к его могуществу или же потому, что другие заклинатели не могли спокойно смотреть на то, как старший из прославленных названных братьев помогает всякому без разбора и напрасно тратит весь свой потенциал, однако за спиной мужчины кто-то с завидным постоянством распускал нелицеприятные и даже непристойные слухи. Тянь Ли не обращал на клевету внимания, а порой даже и вовсе о ней не знал, потому его это нисколько не огорчало. В отличии от Главы ордена Чжаньши. Тот относился к Первому Мастеру своей школы с большим почтением и едва мог сносить мерзкую ложь. Стоило кому-либо в его присутствии сказать хоть одно дурное слово в адрес шисюна Ли, как Нань Жэнь непременно впадал в глубокую ярость и мог даже наброситься на обидчика с кулаками, пренебрегая собственным статусом. По итогу вечно спокойный, безмятежный и безмерно добрый Тянь Ли, сам того не ведая, снискал дурную славу. И если раньше глупые слухи действительно походили лишь на глупые слухи, то теперь они обрели вес и звучали куда убедительнее. Поговаривали, что если какой-нибудь смельчак вдруг невзначай бросит на Первого Мастера Чжаньши косой взгляд, Нань Жэнь выколет бедняге оба глаза. Если же Нань Жэня рядом не окажется, Первый Мастер Чжаньши и сам проткнет несчастного своим копьем Цзу Ли, а голову насадит на пику. Бессмертные пребывали в ужасе. Однако и при таком положении дел можно было найти множество плюсов. Боясь прогневать воинственный орден, Бессмертные перестали придумывать непристойную чепуху. Пускай уж лучше судачат о силе и жестокости Тянь Ли, а не о том, как он за раз трижды удовлетворил в постели пятерых девиц. — Шиди Юэ? Почему ты до сих пор не спишь? — раздавшийся в узком коридоре бесстрастный голос мгновенно вернул Цзин Юэ из воспоминаний в реальность. Заклинатель перебирал в голове разные сцены из «Неукротимого», пытаясь восстановить как можно больше информации о Тянь Ли, потому и завис на несколько секунд, устремив взгляд куда-то вдаль. — Я… — растерянно начал Второй Молодой Мастер, слегка мотнув головой. — Ох, я проспал целых пять дней, сейчас мне совершенно не хочется отдыхать. А что насчет тебя, шисюн? У тебя что-то случилось? Зачем тебе понадобилось покидать комнату так поздно? Он задавал эти вопросы безо всякой задней мысли лишь для того, чтобы поскорее перевести тему, однако Первый Мастер Чжаньши, к его безграничному удивлению, отреагировал крайне необычно. Мужчина вдруг напрягся, будто струна, и слишком уж неестественно скрестил руки на груди. Если раньше от знаменитой позы Тянь Ли веяло строгостью и толикой опасности, то теперь в ней читалось стеснение, смешанное с досадой. Неудивительно, что столь странная реакция пробудила в Цзин Юэ приступ неуемного любопытства. Самую малость приподняв уголки губ, заклинатель прислонился плечом к тонкой стене и устремил на старшего брата внимательный, пронизывающий до костей взгляд. От этого Тянь Ли явно сделалось не по себе, он сконфуженно отвернулся, пряча глаза за тонкой прядью волос. — Шисюн, у тебя точно все хорошо? Может, нужна помощь? — Первый Мастер Чжаньши не отвечал, оттого его младший брат разрешил себе надавить чуточку сильнее. — Расскажи мне, что тебя тревожит. Тянь Ли тотчас замотал головой: — Все хорошо, шиди. Я просто… Кажется, я слишком много выпил за ужином. Мне нужно проветриться, скоро вернусь. — Но это же совсем не хорошо! Если ты плохо себя чувствуешь, позволь мне… — Нет, шиди, ты должен отдыхать. Цзин Юэ в глубине души уже надрывался от смеха, ему едва удавалось держать себя в руках и сохранять маску невозмутимости на лице. Ответ Тянь Ли звучал слишком неискренне, притянутым за уши, ему невозможно было поверить. Первый Мастер Чжаньши выпил за ужином не больше двух чарок вина — он совершенно точно не был пьян. Потому этот неудавшийся побег из гостиницы, приправленный весьма неубедительной ложью, и отчего-то покрасневшие уши шисюна скорее походили на то, что тот намеревался отправиться на тайное свидание. Второй Молодой Мастер невольно вспомнил о тех самых непристойных слухах. Его обуяло волнение: неужто клевета о невообразимых способностях «младшего» старшего брата вовсе не клевета? Эта мысль пришла ему в голову столь неожиданно, что заставила мужчину поперхнуться воздухом и вмиг зайтись громким кашлем. Посуда на подносе в его руках опасно затряслась, но чай чудом не расплескался вокруг. — Шиди? — Тянь Ли не на шутку испугался и бросился вперед, однако Цзин Юэ кивком головы остановил его на полпути. — Все нормально, кха-кха… — отдышавшись и придя в себя, мужчина тяжело вздохнул и решил все-таки не лезть не в свое дело. В конце концов, они не столь близки, чтобы он мог позволить себе так беспардонно вмешиваться в личную жизнь старшего брата. С легкой улыбкой на губах заклинатель чуть приподнял вверх руки, демонстрируя тарелку с подносом, и добродушно изрек: — Если шисюн всерьез намерен прогуляться, я больше не стану его останавливать. Только прежде у этого младшего брата есть небольшая просьба: будь добр, помоги открыть дверь. Первый Мастер Чжаньши непроизвольно приподнял одну бровь, явно слегка удивившись, но очень быстро вернул своему лицу обычное, бесстрастное выражение и кивнул. Его помощь оказалась поистине неоценимой: когда препятствие исчезло с пути, Цзин Юэ поспешно опустил закуски на узкий столик и, вздохнув с нескрываемым облегчением, обернулся к замершему на пороге Тянь Ли. Старший брат до странности растерянно топтался в дверях, будто задумался, стоит ли теперь попрощаться и уйти, или все же их разговор еще не был окончен. Наблюдая эту забавную картину, Второй Молодой Мастер не мог не улыбнуться. В каком-то смысле шисюн выглядел даже милым: попробуй сейчас скажи, что этот добродушный смущенный здоровяк жестокий, повергающий врагов в ужас заклинатель? Цзин Юэ, беззлобно прыснув в душе, не стал помогать шисюну в поисках выхода из неловкого положения и лишь уставился на мужчину с немым вопросом в светло-серых глазах. Наспех осмотрев комнату, Тянь Ли вдруг зацепился взглядом за тарелку с различными лакомствами и, к собственному облегчению, разрушил наконец повисшую в воздухе тишину: — Раньше тебе не нравились сладости, — как и его шиди ранее, мужчина сказал это по простоте душевной, лишь из желания как можно скорее развеять напряженную атмосферу, образовавшуюся между ними. Второй Молодой Мастер же давно знал, что ООС-ное поведение всякий раз будет вызывать подозрение у других, оттого ни один мускул не дрогнул на его лице. Он кивнул и устало опустился на кровать: — С возрастом вкусы меняются, — на мгновение сделав вид, что задумался, Цзин Юэ с улыбкой добавил: — Если шисюн тоже хочет отведать лакомств, я буду только рад поделиться с ним. Услышав его предложение и мягкий, добродушный голос, Тянь Ли чуть отпрянул назад и перевел неуверенный взгляд с шиди на тарелку и обратно. Он замер, кажется, всерьез размышляя над повисшими в воздухе словами. Чаша весов склонялась то в одну сторону, то в другую, но в конечном счете мужчина покачал головой: — Прости, шиди, мне нужно идти, — Цзин Юэ почудилось, что в его размеренном тоне промелькнули нотки досады, но он поспешно отбросил эту глупую мысль. — Понимаю, — Второй Молодой Мастер слегка наклонился вперед, выразив почтение старшему брату. — Тогда, доброй ночи, шисюн. — Доброй ночи, шиди. Тянь Ли также отвесил младшему брату легкий поклон, неловко кашлянул и развернулся, чтобы уйти. Однако в последний миг вдруг вновь нерешительно замер на пороге, с силой сжав руки в кулаки. Внимательно наблюдавший за ним Цзин Юэ недоуменно приподнял одну бровь: — Шисюн хочет сказать младшему брату что-то еще? Первый Мастер Чжаньши бросил на шиди странный взгляд через плечо. В его черных глазах на короткое, едва различимое мгновение вспыхнул целый ворох разнообразных чувств: там был и страх, и сомнение, и безграничная печаль вместе с неуверенностью. Стоило только мужчине моргнуть, как эта гамма эмоций тут же потухла где-то в глубине его души. Он в который раз покачал головой. — Нет, ничего. Увидимся завтра. Спустя мгновение Цзин Юэ остался в комнате один. Какое-то время до его слуха еще доносился приглушенный звук шагов, но вскоре и он растворился вдали, погрузив гостиницу в безмолвную тишину. Заклинатель с рассеянной задумчивостью уставился на закрытую дверь. Поведение Первого Мастера Чжаньши заставило его насторожиться и на пару мгновений выпасть из реальности. Кажется, нечто подобное происходило и за ужином: старший из братьев то и дело бросал на Цзин Юэ странный печальный взгляд, прямо как сейчас. Не то чтобы он опасался своего шисюна, скорее наоборот, был слишком тронут его заботой, однако… В памяти заклинателя вдруг сами собой всплыли слова, брошенные Тао Хангом в порыве обиды: «Перестань попадать в неприятности, а иначе, боюсь… Что в следующий раз наших с братом сил будет недостаточно, чтобы помочь тебе». Этот едва различимый страх, глубокая печаль, странная досада и скованность шисюнов выглядели так, словно… Словно они чувствовали себя виноватыми перед своим шиди. Это особенно стало заметно сейчас, когда Цзин Юэ остался с Первым Мастером Чжаньши наедине. Старший брат никогда не умел правильно выражать свои чувства, поэтому его необычные излишне напряженные движения сильно бросались в глаза. Второй Молодой Мастер погрузился в размышления, совершенно позабыв об остывающем чае и сладостях. Прошло довольно много времени, прежде чем мужчину наконец осенило: с самого ужина и до сих пор Тянь Ли смотрел прямо на его правое плечо! Именно сюда этот старик, Си Гун, ранил Цзин Юэ отравленной стрелой! Словно насмехаясь над заклинателем, всю его правую сторону тела вдруг сковала неприятная, ноющая боль, однако Второй Молодой Мастер не обратил на нее никакого внимания. Он был погружен в раздумья. Перебирая в голове произошедший накануне разговор, он кусочек за кусочком собирал пазл в единую картину. Испуганный, нервничающий Тао Ханг, этот странный взгляд Тянь Ли и двое юнцов, слишком уж усердно просившие прощения. Ему следовало сразу обо всем догадаться. Еще бы! Легендарное невезение Второго Молодого Мастера Инь Юэ… Неужели он всерьез решил, что в этот раз несчастья обошли его стороной? Какая наивность! Чем больше Цзин Юэ думал, тем сильнее убеждался в собственных умозаключениях. Наверняка, этот яд или чистейшая энергия Инь, переданная главным героем, каким-то образом отразились на его здоровье. Не могло же быть так, чтобы он и впрямь вышел сухим из воды? Да заклинатель скорее поверит в то, что Хэй Синь способен влюбиться в своего «учителя»! И все-таки Цзин Юэ не чувствовал себя больным, его раненная рука не ныла и двигалась с прежней легкостью, голова работала исправно. В попытках предположить, каких именно последствий ему ожидать, мужчина одним движением развязал пояс и приспустил посеревший от дорожной пыли рукав, осматривая свое плечо. Но, к собственному разочарованию, Второй Молодой Мастер не обнаружил ничего необычного. Кожа, как и всегда, была белоснежной и гладкой, даже шрама не осталось. Неужели он ошибся? «Нет, не может быть… Наверняка проблема куда глубже, оттого я и не могу ее разглядеть… — подумал Цзин Юэ, непроизвольно осмотрев себя со всех сторон. — Учитывая мое невезение, не стоит даже надеяться на что-то простое. Я ни капельки не удивлюсь, если окажется, что мое золотое ядро повреждено или, например, половина органов раздавлена в кашу и не подлежит восстановлению». Заклинатель тяжело вздохнул и плотнее запахнул одеяния, вернув чуть побледневшему лицу спокойное выражение. Он слишком плохо разбирался в местной медицине, чтобы поставить самому себе верный диагноз. Цзин Юэ оставалось лишь ждать, когда старшие братья наконец расскажут, чего ему опасаться. Не сказать, что возможная травма сильно взволновала Второго Молодого Мастера. Для него не было ничего важнее, чем оставаться в живых как можно дольше. Пускай он лишится половины имеющихся у него сил или нескольких органов. Сейчас главное — сделать все возможное, чтобы избежать предначертанной этому миру трагедии. Подавив очередной тяжелый вздох, заклинатель поднялся с кровати и медленно подошел к столу. Дотрагиваясь до глиняного изящного чайника, Цзин Юэ с горечью осознал, что чай давным-давно остыл. Он налил холодный напиток в пиалу, предварительно сунув в рот хрустящую махуа, уселся на стул и вновь перевел чуть потускневший взгляд на окно. Сам не зная отчего, Второй Молодой Мастер вдруг снова подумал о Хэй Сине. Чем он сейчас занят? Наверняка у Владыки Полночного города уйма важных дел. Помнит ли главный герой о своем учителе? В конце концов, Цзин Юэ даже не знал, в какой момент и как именно они расстались. «Наверное он и видеть меня не желает, — со странной горечью, скрытой за чувством вины, подумал заклинатель и сделал глоток. Охладевший зеленый чай был неприятным на вкус и заставил его поморщиться. — Как-никак я отрубил Хэй Синю руку… И откуда столько смелости взялось?» Конечно, Второй Молодой Мастер понимал, что напал на главного героя в порыве безумства, однако это нисколько не умаляло его проступка. Он с обреченностью и стыдом прикрыл глаза ладонью. «Бестолку думать об этом сейчас, прошлого не изменишь». Цзин Юэ ненадолго застыл, погрузившись в свои нерадостные мысли, а после, словно что-то решив для себя, опустил ладонь и вытащил из рукавов три сверкающих свитка. На каждом из них блестела золотистая печать с надписью «Награда за достижение…» такого-то уровня. Не сдержав ухмылки, мужчина пробормотал себе под нос: — Скажи мне кто-нибудь год назад, что моя жизнь будет зависеть от какого-то гребаного романа и «игры», я бы… Он не договорил. Недовольно поджав губы, Второй Молодой Мастер соскреб печать со свитка за уровень «Новичок», бросил в рот сладкую махуа и, громко похрустывая, начал читать.***
«Неукротимый Хэй Синь», отрывок из 248 главы «Мир, полный сожалений» 3 года назад… Подземный город, что очевидно из названия, находился глубоко под землей. Он представлял собою сложное переплетение длинных шахт и просторных пещер. Заблудись здесь случайный прохожий, и ему никогда уже не увидеть солнечного света. Но так было раньше. Сейчас продолговатые каменные своды только пугали своим бесконечным мраком и гробовой тишиной. Сложно было представить, что каких-то семь лет назад эти холодные стены подпирались спинами всяческих тварей, а твердый пол частенько оказывался залит кровью. Неожиданно вдалеке раздался приглушенный стук. Он был совсем тихим, едва отчетливым, будто кто-то мягко ступал по земле. Походка неизвестного гостя была легкой и свободной. Казалось, он праздно гулял по страшным длинным коридорам, совершенно не беспокоясь из-за нарастающего чувства одиночества. Мужчина, облаченный в черные одежды, почти невесомо прикоснулся к холодной стене и на секунду прикрыл алые глаза. В тот же миг его губы изогнулись в жесткой усмешке, взгляд сверкнул предвкушением, а руки сжались в кулаки. Не произнеся ни слова, он все так же легко продолжил путь. Хэй Синь, а это был именно он, уже знал, что в Подземном городе не будет никого. Цзюе Сай, по слухам занявший место Владыки и перетянувший на свою сторону несколько весьма сильных демонов, на самом деле находился здесь один. Однако это были лишь слухи. Как оказалось, в их последнюю встречу Старейшина солгал: он не планировал мстить заклинателям за свое заточение, а напротив, отчего-то забился в угол, распустил вокруг себя ложные сведения и перестал выходить в свет. Хэй Синь был бы дураком, если бы не понял, что Цзюе Сай хотел скрыть от других нечто очень важное. Может, даже личное. Чутье подсказывало демону, что что-то тут было нечисто: чем больше он прокручивал в памяти их диалог на пике Майцзан, тем сильнее убеждался в своих подозрениях. «Я встречался лишь с обладателем зеленого огня, но это было сто пятьдесят лет назад. Вполне возможно, что он уже давно мертв, а хозяин пламени сменился». Эта печаль, сверкнувшая в желтых глазах, почти незаметно дрогнувший голос… Слишком очевидно. В последнее время поиски остальных обладателей пламени Чан не приносили результата и постоянно выводили Хэй Синя из себя. Кара виновных в облаве больше не вдохновляла его, горячая кровь не пробуждала некогда чувство довольства. Он вычеркнул из списка уже четверть имен, и потому с каждым днем становился все более нетерпеливым. А Цзюе Сай… Непременно знал больше, чем рассказал. Владыку Полночного города не волновал их уговор не препятствовать друг другу. Он считал, что глупый старик первым нарушил слово, когда утаил важную информацию. Разве это не является столь наглым противостоянием с его стороны? Хэй Синь потратил много сил и времени, чтобы вызволить Старейшину из клетки, а тот отплатил ему таким образом? Непростительно. Поэтому мужчина вознамерился поговорить с Цзюе Саем по душам. Они непременно придут к компромиссу. Несмотря на бушевавшее в груди нетерпение, демон медленно прогуливался по темным коридорам, осматривался по сторонам и, казалось, совершенно не спешил на незапланированную встречу. Владыка Полночного города не потрудился скрыть своего присутствия, оттого старик наверняка уже ожидал незваного гостя. Он не сбежит, нет. Упрямство и свободолюбие не позволят Старейшине даже подумать о побеге. Хэй Синь был уверен в этом, однако он совершенно не предвидел, что, свернув на очередной развилке Подземного города, так внезапно встретится взглядом с яркими желтыми глазами. Цзюе Сай преградил ему путь. Старик ни капельки не изменился: та же отвратительная худоба, измученное серое лицо, болезненный вид умирающего. Казалось, что за два года свободы ему сделалось только хуже. Хэй Синя это немного удивило, однако он не позволил изумлению прорваться сквозь маску тщеславия и лишь задумчиво изрек, скрестив руки на груди: — Не думал, что у Старейшины хватит смелости выйти мне навстречу. — Не думал, что у такого щенка, как ты, хватит смелости явиться сюда в одиночку, — парировал Цзюе Сай. Несмотря на болезненный вид, явно бросающийся в глаза, мужчина излучал самоуверенность. Это упрямство и нежелание признавать собственную слабость лишь позабавили Хэй Синя. — Посмотри на себя. Я бы боялся тебя в последнюю очередь, — насмешливо бросил он, заставив старика недовольно поморщиться. Прежде чем ответить, Старейшина тихо выдохнул, поджав бледные потрескавшиеся губы, стиснул руки в кулаки и вернул себе внешнее хладнокровие. С фальшивой расслабленностью прислонившись плечом к каменной стене, он недовольно изрек: — Зачем ты пришел? Разве мы не договорились не вставать друг у друга на пути? — Неужели? — Хэй Синь приподнял одну бровь и состроил удивленное выражение лица. — Но ведь прямо сейчас ты именно этим и занимаешься. Цзюе Сай не нашел, что ему ответить. Его брови опустились еще ниже, взгляд посуровел, но Старейшина был слишком стар, его образ давно уже не вызывал у других прежний ужас и подобострастие. Даже будь на месте этого юнца какая-нибудь низкоуровневая нечисть, она лишь посмеялась бы над дряхлым стариком. Цзюе Сай прекрасно это понимал. Поэтому он забился в затхлую дыру и больше не стремился к власти, как раньше, не планировал мстить Бессмертным за двухсотлетнее заточение. Все, чего он жаждал, так это отсрочить свою смерть, завершить начатое. А этот щенок прямо сейчас намеревался разрушить его планы. Едва подумав об этом, Старейшина нашел в себе силы погасить уязвленную гордость. Он бросил на наглого юнца неприязненный взгляд и прошипел сквозь плотно сжатые зубы: — Зачем ты явился сюда? Хэй Синь обворожительно улыбнулся. Поначалу он намеревался как можно дольше измываться, унижать и насмехаться над Цзюе Саем, отплачивая тому сполна, однако ему вдруг показалось, что немощный старик умрет от злости прежде, чем расскажет ему хоть что-то важное. Потому, без сожалений отбросив желание прочь, демон пожал плечами и решил действовать напролом: — Расскажи мне все, что знаешь об обладателе зеленого пламени Чан. Если Старейшина и удивился подобному требованию, то совершенно не подал виду. Лишь спина его едва заметно напряглась, лицо же осталось бесстрастным. Закатив глаза от фальшивого раздражения, мужчина недовольно скривился и заявил: — Мне больше нечего тебе рассказать. Ты явился зря. — Я так не думаю, — улыбка вмиг сошла с лица Хэй Синя, он недовольно цокнул языком, чуть нахмурил брови и сделал уверенный шаг вперед. Воздух вдруг наполнился тяжестью, каждый шаг кожаных сапог эхом раздавался в ушах, виски сдавило от боли. Цзюе Сай не удержался и схватился за горло, согнувшись пополам. Из его рта вырывались лишь прерывистые хрипы. Он ничего не мог противопоставить этому выскочке. Он был слишком слаб, стар и немощен. Он проиграл, когда сражение еще даже не началось. — Старейшина Цзюе Сай, — низкий, глубокий голос не сочился властью или угрозой, он звучал безмятежно, словно демон говорил о погоде, и проникал прямо в душу, вынуждая тело неметь: — когда мне что-то нужно, я не прошу. Я просто забираю. Если ты не хочешь говорить — пожалуйста, я не буду тебя останавливать. У меня есть множество других способов получить от тебя честные ответы. Что-то красное мелькнуло в темноте, и Цзюе Сай ощутил небывалый прилив энергии Инь. Его взгляд давно помутнел, оттого мужчина не мог отчетливо разглядеть вещь, плавно опустившуюся в ладонь Хэй Синя. Он лишь чувствовал, как и без того тяжелый воздух вокруг вдобавок стал еще и пронизывающе холодным. Помимо сдавливающей виски боли его охватила безудержная неконтролируемая дрожь. Он не был бы Старейшиной, если бы не знал, что именно могло заставить истинного демона вдруг поддаться панике. Легендарное дао Ши Сюэ. Мужчина скривился от охвативших его смешанных чувств. Неудивительно, что сопляк столь самоуверен и силен. Раз уж он умудрился достать и совладать с этим проклятым клинком, значит, ему действительно нет равных среди остальных тварей. И Цзюе Саю не повезло перейти дорогу этому исчадию Загробного Царства. Ши Сюэ обладал способностью поглощать воспоминания — угрозы юнца не были блефом, он действительно мог узнать правду и без помощи Старейшины. Старик сквозь боль горько усмехнулся. «Получается, меня еще и пощадили?.. Ниже падать уже некуда». — Так что ты выберешь? — едва не мурлыкнув от самодовольства, расслабленный голос прозвучал где-то вдали и заставил мужчину вздрогнуть. Он кое-как сфокусировал рассеянный взгляд на Хэй Сине, однако Владыка Полночного города то и дело расплывался в разные стороны, превращаясь в уродливую кляксу. Легендарное оружие может пожрать чужую память только в момент убийства. Цзюе Сай был истинным демоном, которому нипочем расчленение и обезглавливание, но он слаб. Этому чертовому щенку не составит труда довести старика до опустошения и полной потери Ци. Старейшина не мог этого допустить. Ему нельзя умирать. Еще рано. Еще слишком рано. — Я… Я расскажу… Я расскажу тебе все, — мужчине потребовалось сделать неимоверное усилие, чтобы выдавить из себя эти слова. Дело было даже не в боли или растоптанной гордости. Цзюе Сай просто не мог сейчас умереть. Он готов был пойти на все, готов был унижаться, преклонять колени и молить о пощаде, лишь бы наглый мальчишка не вступал с ним в схватку. Не из страха перед смертью и бесконечной пустотой. А ради одного человека. — В таком случае я весь во внимании, — Хэй Синь был удовлетворен. Угнетающая аура вмиг рассеялась, бурлящая в воздухе темная Ци растворилась, словно ее и не было никогда прежде. Не удержавшись на дрожащих ногах, Старейшина осел на пол и вперил затуманенный взгляд куда-то вдаль. Со стороны могло показаться, что Цзюе Сай потерял сознание. Владыка Полночного города, не сдержавшись, насмешливо хмыкнул. Довольная улыбка не сходила с его тонких губ, когда Хэй Синь подошел к мужчине и опустился перед ним на корточки, чтобы хорошенько разглядеть болезненно-бледное покрытое испариной лицо. В каменном коридоре на несколько долгих минут воцарилось гнетущее молчание. — Прежде чем… — наконец выдавил из себя старик, с силой сжав кулаки. — Прежде чем я расскажу тебе все, ответь мне на один вопрос… — Оу? — Хэй Синь приподнял одну бровь и расплылся в неприятной усмешке. — Тебе не кажется, что ты не в том положении, чтобы задавать вопросы? Старейшина недовольно поджал губы и смиренно промолчал, лишь качнув головой. Внимательно следивший за ним юнец задумался на мгновение, а после, хохотнув, чуть подался вперед и потер подбородок, не переставая при этом довольно ухмыляться: — Сегодня я в хорошем расположении духа. Поэтому, если это придаст тебе сил, так и быть, можешь спросить. «Если это придаст мне сил… — с негодованием подумал Цзюе Сай. — Чертов сопляк! Будь я на пару сотен лет младше…» Старику стало тошно от самого себя. Подавив в груди все разгоравшуюся злость, он нашел в себе силы обернуться к Хэй Синю, встретившись взглядом с ярко-красными глазами, и все-таки спросил: — Что ты будешь делать после того, как я расскажу тебе все? Я помню кости, что ты принес с собой, когда спустился в мою темницу. Меня не интересует твоя душещипательная история и мотивы. На самом деле я лишь хочу, чтобы ты оставил меня в покое. Судя по всему, кто-то из трех обладателей перешел тебе дорогу. Когда это произошло? Вопрос был довольно неприятен хотя бы потому, что заставлял Хэй Синя вновь погружаться в самые отвратительные воспоминания его жизни. Он и без того каждую ночь мучался кошмарами, наблюдал за тем, как снова и снова заживо горят в бесцветном пламени его близкие. Всякий раз в этих снах мужчина никак не мог им помочь. Он был бессилен. Он медленно сходил с ума. Однако Владыка Полночного города не видел смысла во лжи прямо сейчас. Старейшина намеревался рассказать ему о хозяине зеленого пламени, а значит не время утаивать факты. Не для того, чтобы пойти старику навстречу или проявить солидарность. А для того, чтобы либо подтвердить, либо отречься от причастности одного из трех обладателей проклятого огня. Поэтому Хэй Синь решительно ответил: — Семь лет назад. Это произошло семь лет назад. Если окажется, что этим ублюдком был обладатель зел… — Не окажется, — мгновенно перебил его Цзюе Сай. Его голос заметно дрогнул. Каждое последующее слово давалось Цзюе Саю с трудом: — Хозяин зеленого пламени Чан умер сто пятьдесят лет назад. Проигнорировав недовольный и самую малость изумленный взгляд Хэй Синя, старик сглотнул подкативший к горлу ком, нервно облизал пересохшие губы и медленно начал рассказ, все глубже погружаясь в болезненные воспоминания: — Я познакомился с ней в тот день, когда все мои стремления пошли прахом… Девушку звали Гуан Юй*. Как это ни странно, она не обладала ни значительным уровнем духовных сил, ни громким именем, а являлась лишь средним адептом какого-то незначительного ордена. В те времена, двести лет назад, о могущественном Старейшине Цзюе Сае знали все, от мала до велика. Слава о нем ходила как среди Бессмертных, так и среди низкоуровневых тварей. Казалось бы, эти двое были полными противоположностями — ничем не примечательная, заурядная заклинательница и истинный демон, ввергающий окружающих в ужас своей мощью. Их пути никогда не должны были переплестись, однако судьба распорядилась иначе.Гуан — свет, Юй — нефрит.
Возомнив себя достойным мирового господства, Цзюе Сай долгое время собирал последователей, строил планы и, наконец, решился объявить Бессмертным войну, заявив во всеуслышание о своих намерениях. Те времена были темными и страшными. Никогда прежде нечисть не поступала столь заносчиво: твари уверились в своей безнаказанности и считали себя непобедимыми. Они жгли деревни, пожирали обычных людей тысячами, заполоняли все вокруг. Заклинатели не могли стерпеть подобного отношения. Если изначально они смотрели на выходки Цзюе Сая, как на попытку никчемного муравья сдвинуть гору, то теперь Мастера с горечью осознали собственную ошибку и недалекость. Произошел срочный сбор, главы трех главенствующих орденов призвали к войне всех Бессмертных, будь то совсем юный адепт или же умудренный годами старец. Ситуация требовала незамедлительных мер. Решающая битва произошла на территории ордена Шуфа неподалеку от города Чжохэ*. Она длилась пять дней и пять ночей, металлический звон клинков, оглушающие крики с обеих сторон раздавались на далекие километры вперед, земля до такой степени окропилась кровью, что невозможно было разглядеть под ногами зеленые листья высокой травы.*Чжохэ — мутная река.
Гуан Юй участвовала в том сражении. Из-за того, что ее духовный потенциал был крайне низок, она занимала место обычной целительницы на передовой. В то время девушка еще не обладала убийственным пламенем Чан — смертельные вспышки зеленого огня ни разу не озарили небеса своим светом. — Когда битва оказалась проиграна, а мои последователи до последнего уничтожены, — прислонившись спиной к холодной стене, сидя прямо на полу, прохрипел Цзюе Сай, — меня окружила толпа Бессмертных. Я чувствовал себя загнанным в угол зверем, но мне не хотелось сдаваться. Тогда… Тогда легендарный Старейшина схватил за руку первого попавшегося заклинателя из сборища Мастеров и приставил клинок к его горлу, намереваясь таким трусливым образом покинуть поле брани. Как можно было догадаться, невольным заложником стала Гуан Юй. Этот наглый, самоуверенный поступок до такой степени разгневал и ошеломил Бессмертных, что те застыли, словно громом пораженные, лишь поэтому Цзюе Саю удалось сбежать. Что касается бедной, поначалу дрожащей от страха заклинательницы — тот день должен был стать для нее последним, демон не собирался оставлять Гуан Юй в живых. Однако весть о том, что зачинщик войны сбежал, вмиг разнеслась по всему миру, за ними тотчас отправили погоню, и Старейшине пришлось оставить девчонку при себе. Для подстраховки. Какое-то время они скитались по миру вдвоем. Девушка вела себя кротко и послушно: не лила бессмысленных, раздражающих слез, не перечила, не предпринимала попыток к бегству, а лишь следовала за ним с опущенной вниз головой. Думая о тех днях, проведенных вместе, Цзюе Сай не мог не припомнить состоявшийся между ними важный разговор. Именно он, в конечном итоге, кардинально изменил его жизнь. Несмотря на то, что Гуан Юй вела себя весьма разумно и старалась лишний раз не провоцировать своего похитителя, она оказалась довольно болтливой. Заклинательница то и дело задавала ему серьезные вопросы, рассказывала о своей жизни и даже могла запросто начать обсуждать погоду. Словно она и вовсе не была пленницей. В тот судьбоносный день девушка, по обыкновению, не сдержала так и рвущийся наружу поток слов. Ее голос был очень тихим, спокойным и ласкающим слух, потому Цзюе Сай не слишком раздражался из-за этой бесконечной болтовни. Они скрывались в лесу, медленно продвигаясь на юг. Солнце стояло в зените, его теплые лучи изредка прорывались сквозь густую листву, где-то в деревьях щебетали птицы. Дождавшись, когда звонкая трель на время прервется, Гуан Юй с несвойственной ей осторожностью вдруг задала вопрос: — Старейшина, эту скромную заклинательницу уже давно мучает любопытство… Зачем вы развязали эту войну? Для чего положили начало стольким убийствам? Почему напали на обычных людей? Тогда демон не придал ее словам особого значения. В то время он больше заботился о своей безопасности, постоянно размышлял о том, как бы ему собрать новых последователей и отомстить за крах на поле боя. Уязвленная гордость заставляла его ненавидеть мир, и лишь эту девушку удивительным образом мужчина продолжал терпеть. Бросив на белоснежное лицо недовольный взгляд, Цзюе Сай пожал плечами и ответил ей чистую правду: — По той же причине, по которой вы, люди, убиваете свиней и кур. Для нечисти человек — это, в первую очередь, пища. Если твари не будут поглощать людскую Ци — они погибнут. Разве это справедливо, что вам можно убивать ради того, чтобы выжить, а нам нет? — Чтобы выжить?.. — неуверенно повторила Гуан Юй, распахнув в изумлении глаза. — Я Старейшина, — цокнул языком Цзюе Сай и раздраженно взмахнул рукавами, — ко мне постоянно приходит нечисть с просьбами о помощи, я знаю, о чем говорю. Тебе, заклинательской твари, этого не понять, но духи и монстры испытывают голод, они медленно умирают, потому что Бессмертные ублюдки зажимают их в угол и не позволяют питаться так, как им предначертано Вселенной. Вы притесняете нас, убиваете за желание жить. Разве это честно? Никто не может противостоять вам. Но я смогу. Услышав его уверенный тон, Гуан Юй невольно вздрогнула и застыла посреди дороги. Демон тоже остановился, обернувшись к девушке, и заглянул ей прямо в глаза. Яркие желтые зрачки гипнотизировали, заставляя сердце ускорить свой ход. — Заклинатели с чего-то решили, что именно им Вселенная оказала честь быть выше остальных. Но ты никогда не задавалась вопросом, почему почти вся нечисть может питаться только человеческой Ци? Неужели это не очевидно? — заметив, как переменилось ее выражение лица, Цзюе Сай не смог удержаться от насмешливой ухмылки. Он поднял взгляд, чуть зажмурившись от яркого солнца. Теплые лучи, порываясь сквозь крону деревьев, падали только на мужчину, отчего казалось, что его тело охватило божественное сияние, оно едва не светилось во мраке леса. Глубоко проникая прямо в душу, уверенный, властный голос был подобен грому посреди ясного неба: — Именно мы должны главенствовать над остальными, именно нам самой Вселенной уготовано возвыситься и повелевать миром. И я во что бы то ни стало добьюсь этого. Старейшина больше не смотрел на Гуан Юй. Мгновенно отвернувшись, демон вновь зашагал по тропинке вперед. Возможно, задержись он взглядом на белоснежном лице мгновением дольше, мужчина бы понял, как именно на девушку повлияли его слова. — После битвы у меня оставалось очень мало сил, — вернувшись из воспоминаний в реальность, тяжело вздохнул старик и прикрыл глаза рукой, — я мог противостоять только таким слабым заклинателям, как Гуан Юй. Не прошло и недели, как меня обнаружили и заточили-таки под пиком Майцзан. — А что случилось с хозяйкой зеленого пламени? — раздался чуть раздраженный голос откуда-то сбоку. Цзюе Сай вздрогнул и перевел угрюмый взгляд Хэй Синя. Этот юнец явно томился от безделья, пока выслушивал истории о прошлом давно позабытого всеми старика, но, быть может, из малой толики уважения или солидарности к древнему демону, он почти не перебивал Старейшину. Со скучающим видом разглядывая черные стены пещеры, Владыка Полночного города игрался с нефритовой шпилькой, ловким движением перекатывая ее меж пальцев. — Я не знаю, — помедлив с ответом на какое-то время и погасив вновь зарождающее раздражение в груди, все-таки процедил Цзюе Сай сквозь зубы. — Когда погоня нагнала нас, ее сразу же увели. В тот моменту Гуан Юй волновала мужчину в последнюю очередь. Он претерпевал горечь поражения, его честь и гордость были унижены, мечты растоптаны в пыль, а дальнейшая печальная судьба предрешена. Старейшина, будучи и без того помутненным рассудком, казалось, окончательно тронулся умом. Он замкнулся в себе, мог то сутками напролет бормотать сам с собой ни о чем, то кричать во весь голос, проклиная мир. Сидеть в темнице, которая была едва ли не глубже Загробного Царства, вглядываться в темноту над головой в попытках отыскать хоть один тонкий, едва различимый луч света, слушать мрачное позвякивание тяжелых цепей. С каждым днем, с каждой секундой голос разума покидал мужчину. Мрак вокруг сужал свои объятия, погружая тело в вязкий липкий страх, сковывая руки и мертвое сердце, заставляя колени заходиться в безумной дрожи. Когда Цзюе Сай окончательно потерял надежду, когда его рассудок почти помутился от отчаяния и одиночества, в эту богом забытую дыру вдруг спустилась Гуан Юй. Запирая истинных демонов под горами, заклинатели никогда не воздвигали вокруг них барьеров от людей или Бессмертных. В этом не было никакого смысла. Во-первых, нет такого существа с энергией Ян, которому взбрело бы в голову выпустить на свободу опасную тварь. Во-вторых, для уничтожения самой темницы необходимо потратить огромное количество сил — даже если к какому-либо безумцу пришла бы мысль помочь монстру, заточенному в клетке, он не смог бы этого сделать в одиночку. Ну, а в-третьих, скопление отличающихся друг от друга барьеров в одном месте может привести к таким трагическим последствиям, как взрыв и уничтожение всего живого на тысячи ли* вперед. По этим и еще множеству других причин Мастера предпочитали окружать горы сильнейшей защитой от темных сил и в то же время не утруждали себя оберегать темницу от людей или заклинателей. Оттого Гуан Юй, не отличавшаяся внушительной мощью, все-таки умудрилась проникнуть внутрь.Ли — мера длины, примерно 0,5 км (в древности около 400 м).
Она явилась к Старейшине, подобно яркому вышедшему из-за линии горизонта солнцу. Ее бледно-персиковые одеяния всколыхнулись вверх, когда тонкая ножка в скромных походных сапожках прикоснулась к каменному полу. Блестящие черные волосы слегка растрепались, легкая и отчего-то печальная улыбка сияла ярче звезд. В ту секунду для Цзюе Сая, проведшего в одиночестве бесконечно много времени, ничем не примечательная заклинательница стала истинным прекрасным небожителем, спустившимся к нему с небес. Он был очарован ею, полностью пленен. Ярко-желтые зрачки расширились. Казалось, что девушка светится, причем так ярко, что демону нестерпимо хотелось прикрыть глаза рукой, однако он не мог заставить себя отвести от нее взгляд. По щекам его потекли предательские слезы. На мгновение Цзюе Сай и впрямь лишился рассудка.