***
— Я и не думала, что ты до сих пор хранишь у себя подарок Бессмертного Мастера Цзин, — слегка улыбнувшись и кивнув на прощание лысому торговцу с густыми усами, вдруг вспомнила девушка, обращаясь к ждавшему ее за углом Цзин Си. Тот в ответ мотнул головой. — Это все, что осталось у меня от отца. Мое единственное сокровище. Мальчик говорил без тени уныния или обиды, отчего казалось, что он давно смирился с отсутствием семьи. Судя по всему, он даже не рассчитывал на возвращение родителя. Осознание этого в очередной раз неприятно кольнуло старшую сестру в сердце. Чуть нахмурившись, но торопливо вернув своему лицу ласковое выражение, она протянула брату палочку с четырьмя пирожками из рисовой муки. — Я знаю, как он тебе дорог, и рада, что ты сохранил его, Си-эр. Держи, купила специально для тебя. Цзин Си взглянул сначала на девушку, потом перевел недоверчивый взгляд на десерт, зажатый в ее руке, после чего активно замотал головой. — Я не хочу. Ешь ты. — Как же так? — удивилась А-Янь, в изумлении приподняв тонкие брови вверх и пристально посмотрев ему в глаза. — Си-эр, ты же всегда любил сладкое. Ты плохо себя чувствуешь? Синяк на лице брата, оставленный прилетевшим от матери ударом, еще не до конца исчез, а лишь окрасился в уродливый болотно-зеленый цвет; сероватые от дорожной пыли одеяния, что девушка отыскала для него среди тряпья слуг, оказались мальчику велики, оттого он выглядел весьма нелепо; маленькие сжатые в кулачки ладони были усеяны ссадинами и мелкими ранами — весь вид ребенка буквально кричал о том, что ему нужна помощь, однако прямая спина не согнулась, а блеск в серых глазах был холоднее льда, непоколебимее скалы. Цзин Си вновь покачал головой. — В третий раз, когда меня заперли в кладовой, слуги принесли мне на ужин гнилые фрукты, — пожав плечами, произнес он так спокойно, словно обсуждал солнечную погоду за окном. — Я был очень голоден, поэтому заставил себя их съесть. Но тот приторный тошнотворный вкус всякий раз появляется у меня во рту, стоит только взглянуть на что-то сладкое. Мне больше не нравятся десерты. От его слов у А-Янь по спине пробежали отвратительные мурашки, а сердце замерло на мгновение. Заставив себя беззаботно улыбнуться, чтобы лишний раз не задеть мальчика своей жалостью, она молча поднесла рисовые пирожки ко рту. Только вот есть их теперь ей тоже не хотелось. Взяв брата за руку, сестра повела его дальше, предлагая рассмотреть лавки и товар. Стоило сказать несколько слов о городе, где проживала семья Бао. Он назывался Даюй* и являлся шумным торговым центром округа. Огромный порт, занимавший большую часть территории, и рынок, протянувшийся на десяток ли вперед, были главными местными достопримечательностями. Народ стекался в Даюй рекой, гул толпы разносился в разные стороны, еще на подходе к вратам можно было услышать звон монет, крики зазывал и рыбаков. В лавках никогда не залеживались свежая рыба и разные безделушки, привезенные в город с самых дальних уголков мира. Настоящий рай для торговцев и тех, у кого есть лишние монеты на траты.* — Большая рыба.
Даюй по праву мог бы считаться самостоятельным маленьким государством: мало того, что город был огромен, так еще и небольшие рыбацкие деревеньки, выстроившиеся за вратами, входили в его территорию. Местные очень гордились этой своеобразной независимостью и всячески лелеяли свои границы. Однако, вопреки обычаям, у власти стоял не Тай-шоу*, а возглавляемый семьей Бао совет из пяти глав богатейших семей торговцев. У всех его участников был большой опыт в обращении с деньгами, потому бывший некогда захудалой деревенькой Даюй очень быстро поднялся на ноги и разросся до небывалых размеров. Во времена детства Цзин Си город и вовсе, пребывая в самом расцвете, утопал в богатстве.*Тай-шоу — титул, дававшийся правителю округа.
Легко было догадаться, что Молодая Госпожа Бао Шилю являлась влиятельнейшей фигурой в этом обособленном округе. Когда-то давно ее отец приложил немало усилий для развития порта и налаживания торговых связей, потому семью главы Совета глубоко уважали в каждом уголке Даюя. Однако вскоре ситуация в корне изменилась: сперва в мировой поток отправилась душа мужа Бао Шилю, а чуть позже и ее родители покинули землю, оставив вдову с ребенком самостоятельно справляться с браздами правления, разгребая все проблемы. Первое время женщина постоянно пребывала в растерянности, совершала ошибки по незнанию и подвергалась насмешкам со спины, но, благо, родительская кровь все же дала свои плоды. Она смогла вникнуть в тонкости ведения переговоров, разобралась в экономике, торговле, и очень скоро начала вести дела ничем не хуже, чем ее отец. Молодая Госпожа молниеносно привлекла к себе внимание. Она властвовала строго, не терпела обмана, наказывая столь жестоко, что вскоре Даюй очистился от коррупции и мошенников, тем самым вновь заслужив хорошую репутацию. Однако чтобы достичь такого результата, Бао Шилю пришлось пожертвовать своим добрым именем. Проявленная ею суровость внушила страх в сердца людей. И если прежде глава Совета торговцев был человеком, которому готовы были кланяться в ноги, то теперь это был тиран, по полной пользующийся своей властью. Особенно этот ужас перед Молодой Правительницей Даюя обострился в те времена, когда ее возлюбленный заклинатель покинул семью. Слухи о том, что Бао Шилю медленно, но верно сходит с ума и захлебывается жестокостью, едва ли не избивая до полусмерти своих же детей, стремительно разлетались по улицам города. Пожалуй, этот страх также был одной из главных причин, по которой никто из слуг поместья никогда даже не пытался встать на защиту А-Янь и Си-эра. Люди попросту пеклись о своем благополучии и даже не задумывались о том, чтобы противостоять помутившейся рассудком женщине. Мало ли, а вдруг и им перепадет? Не то чтобы брата и сестру это всерьез когда-то заботило. После того, как их матушка тронулась умом, они остались совершенно одни в целом мире и никогда даже не рассчитывали на чью-либо помощь. Впрочем, А-Янь всегда было чуточку легче, чем Цзин Си. По крайней мере родная мать ещё узнавала и обожала ее всем сердцем. Лишившись первого мужа, родителей и возлюбленного, Бао Шилю переключила всю свою любовь, заботу и опеку на старшую дочь. Она позволяла девушке все, дарила подарки, приглашала для нее лучших учителей и всячески беспокоилась о будущем дочери. Лишь во время приступов сумасшествия вся любовь матери куда-то мигом испарялась, словно в неё вселялся злобный безмозглый дух. Самое печальное, что стоило только рассудку возвратиться к Бао Шилю, как она мигом забывала обо всех ударах, что собственными руками наносила А-Янь. Хотя никто не сможет отрицать, что женщина могла лишь делать вид, будто не помнит. Так или иначе, слухи вокруг рода Бао, ходившие в народе, с каждым годом становились все мрачнее. Поговаривали, что их преследовал злой рок: несчастья сваливались им на головы одно за другим. Помимо последовательных смертей членов семьи, жестокости и безумия Молодой Госпожи, от которых страдали все без исключения, побега возлюбленного и прочих неудач, в последний год их постигла новая беда: старшая дочь Бао Шилю, Бао Янь, заболела неизлечимой болезнью. Ежемесячно ее легкие разрушались на маленькие кусочки, а каждый вздох давался с еще большим трудом, нежели прежде. Целители, приходившие осмотреть девушку, лишь качали головами, разводя руками в стороны: помочь ничем нельзя, рано или поздно юную наследницу нагонит смерть. Новость так сильно ошарашила главу рода, что та на несколько дней впала в беспамятство, после взяв-таки себя в руки ради спасения своего дитя. Используя связи, женщина занялась поисками лекарства и продолжала их по сей день, погрузившись в это дело с головой. Прискорбно, что Бао Шилю была готова разрушить мир для старшего ребенка и в то же время забить до смерти младшего, который больше кого бы то ни было нуждался в любви. Прискорбно и то, что эта самая любовь, которую жаждет каждое живое существо на земле, послужила первоначальной причиной всех трагедий. Воистину, нет сильнее яда.***
Прогулка по рыночной площади заняла несколько часов, к вечеру вернувшиеся в поместье дети были невероятно уставшими и в то же время безмерно довольными. Такой беззаботный день был для них подобен благословению Небожителей, они едва ли могли выбраться в город больше раза в год. Оттого настроение брата и сестры неутомимо взлетело до небес. Отдыхая в бамбуковой беседке на заднем дворе и медленно попивая чай, который А-Янь приказала слугам принести, они без умолку обсуждали друг с другом все, что успели повидать на рынке. В этот их тайный выход из дома им удалось рассмотреть еще больше интереснейших товаров, поглядеть на уплывающие вдаль корабли и понаблюдать за работающими в порту рыбаками. Один дедушка даже позволил Цзин Си забросить удочку своего внука. — Поверить не могу, что тебе удалось выловить рыбу Жу — это ведь такая удача! Старый дядюшка пытался поймать ее семь дней подряд, а ты сделал это с первого раза! Теперь добрый рыбак сможет избавиться от чесотки, — не переставая размахивать руками от восхищения, воскликнула А-Янь. Ее до сих пор охватывало изумление, когда она вспоминала об этом. — Си-эр, тебе и впрямь повезло! Мальчик чуть опустил голову, скрывая поалевшие от похвалы щеки, однако ему не удалось скрыть красноту кончиков ушей. Заметив его смущение, старшая сестра лишь еще сильнее раззадорилась, не в силах побороть желание поддразнить младшего братца еще немного: — Я слышала, что даже опытным рыбакам едва удается поймать хоть одну рыбу Жу в течение месяца! Ты действительно потрясающий, Си-эр! — увидев, что Цзин Си весь сжался в комок от неловкости, А-Янь слегка улыбнулась и покачала головой, не скрывая тяжелого вздоха. — Эх, ее наверняка можно было бы дорого продать в лекарской лавке. — Ты говоришь прямо как торговец, — заметил мальчик, явно расслабившись после того, как девушка перевела тему. — Торговля — это у нас в крови! — хихикнула сестра в ответ, обхватив ладонями пиалу. — Когда-нибудь Си-эр тоже начнет зарабатывать много денег! Прямо как наши предки! Вот увидишь! После произнесенных ею слов ребенок вдруг заметно напрягся: его брови слегка опустились, взгляд уперся в пол, а губы упрямо поджались. Вцепившись руками в столешницу, он скомкано пробормотал: — Сестрица, я не думаю, что смогу стать торговцем… Как отец, я… — Хочешь стать Бессмертным заклинателем, я знаю, — ласковым тоном закончила за него А-Янь. Цзин Си неуверенно поднял голову, встретившись с девушкой глазами. Не разглядев в ее серых глазах ни тени насмешки, мальчик чуть-чуть приподнял уголки губ. Какое-то время дети внимательно разглядывали друг друга, каждый думая о чем-то своем, когда неожиданно старшая сестра молча приподняла вверх руку, подозвав стоявшего неподалеку слугу к столу. Молодой парень лет девятнадцати мигом оказался рядом, склонившись в уважительном поклоне и ожидая указа юной наследницы. — Скорее! Принеси сюда мою покупку. Когда юноша удалился, Цзин Си с недоверием уточнил: — Сестрица, разве ты что-то покупала сегодня? — Ага, — А-Янь не сдержала широкой улыбки. — Сказать по правде, мне захотелось сделать тебе неожиданный подарок, поэтому, пока ты общался с дядюшкой на причале, я в тайне купила его для тебя. — Опять? Ты снова купила мне подарок? — глаза мальчика предательски загорелись, а сам он едва не подпрыгнул от возбуждения. Сестра частенько совершала подобные выходки: пользуясь тем, что мать ни в чем ей не отказывала, А-Янь всегда была при деньгах и нередко тратила монеты на различные безделушки для Цзин Си. Не стоило говорить, что ребенок всякий раз был в восторге, хотя не единожды эти самые подарки, случайно обнаруженные Бао Шилю, становились причиной для очередных побоев и обвинений в воровстве. Цзин Си понимал, что сестрица покупала ему что-то не со зла, а в порыве нежной заботы, потому никогда не отказывался от ее подношений. То, что безумная женщина может обнаружить дар и разозлиться, в такие моменты его мало волновало. Он готов был пожертвовать своим благополучием ради внимания и радости сестры. Ведь, казалось, самой А-Янь очень нравилось баловать младшего брата. — Верно, и в этот раз я совершенно точно уверена, что он тебе понравится! — глаза девушки заговорщески блеснули, а пальцы чуть дернулись, словно она предвкушала момент, когда сможет вручить в руки Цзин Си найденный ею на прилавках предмет. Слуга вернулся быстро. Он прижимал к груди объемный сверток, и из-за толстого слоя ткани невозможно было разглядеть, что именно купила А-Янь. Мальчик даже поднялся из-за стола, встав на цыпочки, чтобы увидеть и предположить, какой дар преподнесет ему сестрица в этот раз, но, увы, безуспешно. Лишь когда девушка отправила слугу восвояси и с горделивой улыбкой вручила брату тяжелую вещь, он смог наконец удовлетворить свое любопытство. В нетерпении развязав тугой узелок и отбросив в сторону ткань, мальчик с жадностью вгляделся в высеченные на деревянной дощечке иероглифы: Базовые техники школы Хэйляньхуа* для адептов низшего уровня. Медленно и не очень уверенно перечитав надпись, ребенок перевел ошеломленный взгляд на довольную А-Янь.Хэйляньхуа — черный лотос.
— Сестрица, это же… — сердце Цзин Си забилось быстрее, когда он дрожащими пальцами осторожно провел по корешку книги. — Я попросила торговца показать мне самое лучшее и понятное пособие по самосовершенствованию, и он предложил это, — принялась объяснять девушка, чуть вздернув подбородок. — Книжник сказал, что по этому учебнику сможет учиться даже пятилетнее дитя. Я не очень ему верю — мало детей в таком возрасте умеют читать — но вот в тебе ни капельки не сомневаюсь. Жду не дождусь, когда ты продемонстрируешь мне что-то невероятное! Мальчик был тронут до глубины души, этот подарок был самым лучшим в его жизни. А-Янь всегда была такой — подмечала все мелочи, запоминала каждое случайно брошенное слово, и этой внимательностью к окружающим притягивала людей к себе. И если об их матери, Бао Шилю, в городе ходили слухи, что глава Совета — монстр, принявший человеческое обличие, то про Бао Янь говорили, что юная дева — истинное благословение, ниспосланное с небес. Не переставая то и дело дотрагиваться до книги, Цзин Си опустил голову в попытках справиться с этой глупой теплотой, охватившей его тело. Ему всей душой хотелось броситься к сестре и обнять как можно крепче, но ребенок подавил нелепый порыв. Исподтишка взглянув на девушку, но все же неловко встретившись с ней глазами, он сперва с искренней благодарностью улыбнулся, а после снова вперил взгляд в пол. Его губы прошептали тихое «Спасибо». Остаток вечера дети провели в приятном молчании.***
Тем же вечером отправившись ко сну, Цзин Си едва не бежал в сторону спален слуг, от возгоравшегося внутри нетерпения с силой прижимая пособие к груди. Мрак накрыл город, коридоры поместья Бао погрузились в тишину, но ребенку удавалось двигаться бесшумно, не привлекая к себе лишнего внимания. Они с сестрой слишком задержались в беседке, и хотя Бао Шилю должна была вернуться не ранее чем через три дня, мальчик по привычке ощущал беспокойство. Встреть он сейчас свою мать за поворотом, и не видать ему больше ни чистой постели, ни сносной еды и, что самое важное, ни страницы удивительного пособия, подаренного сестрой. Добравшись до маленькой каморки, являвшейся его спальней в счастливые дни, ребенок почувствовал себя в безопасности, лишь когда дверь в комнату со скрипом закрылась. Внутри едва хватало места для кровати и маленького собранного из гнилых досок столика, но и эти условия казались мальчику невероятно удобными. Забравшись на постель с ногами, он зажег старым огнивом огарок свечи, приклеенный прямо к столешнице. Теплое пламя уничтожило мрак вокруг и изредка отбрасывало плавные тени от поднимавшихся порывов ветра за мутным узким окном. Обмотавшись поеденным молью куском ткани, что заменял ему одеяло, Цзин Си торопливо положил книгу перед собой и с замиранием сердца перевернул испещренную засечками дощечку. Он чуть нахмурил брови, сосредоточившись на иероглифах. Во времена, когда Бао Шилю слегла в кровать от тоски после расставания с возлюбленным, А-Янь все свое внимание уделила брату и вплотную занялась его обучением, научив считать и писать. И хотя из-за отсутствия должной практики навыки мальчика оставляли желать лучшего, ему нужно было лишь поднапрячь свою память об уроках, чтобы весьма быстро приноровиться. Пособие оказалось невероятно понятным и интересным. Важные вещи объяснялись в книге простейшим языком, поэтому сложно было и дальше считать ложью заверения торговца в том, что текст будет легок даже для пятилетнего ребенка. Особенно Цзин Си вдохновили рисунки — изображенные чернилами дети, принявшие ту или иную позу, заставляли дрожать от волнения. Ему так хотелось попробовать все эти техники самому! Жаль, что в комнате было слишком мало места. Шло время, а он никак не мог оторваться от учебника: жадно листая страницы и поглощая передаваемые автором трудов знания, мальчик позабыл о сне. Он и сам не заметил, как сквозь мутное узкое окно в комнату начал проникать свет. Несмотря на залегшие под большими круглыми глазами мешки и чуть побледневшую кожу, его лицо лучилось радостным восторгом, а на губах сияла искренняя улыбка. Бессмертные заклинатели и их сила невероятны! Читая книгу, Цзин Си лишь сильнее убеждался в том, что хочет посвятить свою жизнь самосовершенствованию тела и духа! Его сердце невольно забилось быстрее, когда ребенок вспомнил, что именно А-Янь смогла раздобыть для него это сокровище. Он был безмерно тронут ее заботой и добротой, благодарность в очередной раз охватила его сердце. Казалось, мальчик никогда еще не был так счастлив. — Си-эр! — взволнованный голос, внезапно раздавшийся по ту сторону двери, заставил Цзин Си вздрогнуть и в страхе отшатнуться назад. Стоило ему осознать, что это сестра звала его по имени, как ребенка тотчас охватило нехорошее предчувствие. Он молниеносно захлопнул книгу. — Си-эр, матушка, она… Слово «матушка» больно резануло слух. — О, нет… — А-Янь не нужно было заканчивать предложение, чтобы мальчик понял все правильно. Эта женщина вернулась раньше назначенного срока. Ужас отразился на бледном от бессонной ночи детском лице, непослушные пальцы заходили ходуном от страха, а безумный взгляд серых глаз в панике заметался по комнате в поисках подходящего для тайника места. Подскочив с постели, Цзин Си опустился на колени и положил книгу на пол, чтобы спрятать под кроватью, но, к сожалению, не успел… — А-Янь, что там происходит? — свирепый тон Бао Шилю, раздавшийся снаружи, мальчик никогда в жизни бы не спутал с чьим-то другим. Этот властный, пропитанный железом, голос вмиг пригвоздил его на месте. Будто лишившись рассудка, ребенок застыл в самом центре спальни с наверняка дорогим учебником перед собой. — Матушка… — испуганно прошептала сестра. — Вы приехали так скоро… — Отойди. — Матушка, не нуж… Звонкий хлопок и тихий всхлип привели Цзин Си в чувства. Ему не нужно было выходить, чтобы увидеть, как эта женщина, хорошенько размахнувшись, влепила А-Янь пощечину, от которой девушка отлетела в сторону. Хлипкая дверь тотчас отворилась, едва не слетев с петель, солнечный свет проник в покрытую тонким слоем мрака комнату, и мальчик вынужден был закрыть отвыкшие от яркости глаза рукой. Его сердце стучало быстрее некуда, казалось, оно сейчас выпрыгнет из груди, залив грязные стены литрами крови. — Маленький ублюдок, — пропитанное ядом шипение над его головой пугало до ужаса. Страх вновь сковал конечности. — Что ты здесь прячешь, крысеныш? — Матушка… — сквозь рыдания позвала А-Янь, но женщина как и всегда не обратила внимания на мольбы дочери. Дверца с жалобным скрипом закрылась, оставив мать и сына наедине. Бао Шилю была безмерно красивой — твердый взгляд серых раскосых глаз мог пронзить сердце любого незнакомца; тонкая линия бровей, казалось, была выведена кистью; элегантная высокая прическа, украшенная всяческими драгоценностями, вызывала зависть у всех девушек города; а стройная, но соблазнительная фигура сводила с ума мужчин. До того, как Дева Шилю вышла замуж, юноши сотнями толпились у поместья главы Совета для сватовства. Сейчас, несмотря на то, что женщина была самой влиятельной личностью города, из-за ее нездорового рассудка даже глупец не смел бы помыслить о том, чтобы предложить ей стать его спутницей жизни. Хотя слухи о неземной красоте Бао Шилю до сих пор продолжали держаться на верхних позициях среди привычных для города обсуждений. Впрочем, для Цзин Си не имело значение, сколь прекрасна была его мать, для мальчика она всегда оставалась уродливым отвратительным монстром. Чудовищем, которого нужно как можно скорее уничтожить. Жаль, что не хватало сил. — Книга? — тем временем продолжала монолог с самой собой Бао Шилю, будто вовсе не обращая внимания на дрожь, охватившую тело ее сына. — Разве бездомным щенкам положено читать? Это обращение заставило мальчика на мгновение успокоиться. Женщина все еще не разразилась бранью и до сих видела в нем мальчика, а не покинувшего ее заклинателя, значит, была слабая надежда на то, что сегодня она побьет его не так сильно, как обычно. Сжимая кулаки от бесполезной ярости, отбросившей в сторону страх, Цзин Си все равно не смел поднять головы. Ей лучше не видеть этого лица, иначе катастрофа неминуемо произойдет. Он был всего лишь слабым беспомощным ребенком. У него не хватит сил защитить ни себя, ни, тем более, сестру. И все же… мальчик устал от насмешек, устал от боли и постоянного страха, устал от такой отвратительной жизни. С самого детства это бедное дитя хотело походить на отца. Он помнил этого человека, как непоколебимого Бессмертного Мастера, одним своим видом вселявшего в сердца людей чувство покоя и безопасности. «Почему я не могу стать таким?» Возможно, ему не хватало уверенности. Хотя, чего зря таить, он просто был еще слишком мал и слаб. А сильный всегда властвует над слабыми. «Значит, нужно просто смириться? Молча терпеть боль, унижения и страдания? Разве это справедливо?» Ребенок, презирающий собственную мать. Женщина, ненавидевшая собственного сына. Будто добро и зло. «Отец говорил, что, как бы ни было тяжело, в конечном итоге добро всегда побеждает». Цзин Си никогда не причинял вреда окружающим. Когда-то он действительно был добрым и милым мальчишкой, дарящим улыбки случайным прохожим. Что бы ни происходило вокруг, его сердце не окутывал мрак. «Я на стороне добра, — догадался ребенок. — Как бы ни было тяжело, в конечном итоге добро всегда побеждает». Эта мысль должна была вселить в него уверенность, но вместо этого наполнила душу пустотой. Те вспышки гнева и лютой ненависти, возникавшие в груди, всякий раз, когда он встречался с этой женщиной, нельзя было назвать чем-то светлым. «Неужели для того, чтобы победить, добро должно погрузиться во мрак?» Цзин Си не хватало времени, чтобы хорошенько все обдумать. Он понял, что всему настал конец, когда Бао Шилю вдруг с сомнением произнесла: — «Базовые техники школы Хэйляньхуа»?.. Она увидела название книги.***
— Матушка, умоляю вас, прекратите! — раздавались громкие всхлипы А-Янь по ту сторону двери. Громкий кашель изредка прерывал ее рыдания. — Матушка, перестаньте, прошу вас! Вернитесь в реальность, это ваш сын! Ваш сын, матушка! Это Си-эр! Матушка! Матушка! Матушка!!! «Как и всегда». Лежа на полу в окружении сгоревших деревянных дощечек, мальчик едва не захлебывался от рвавшейся наружу крови. Липкая жидкость стекала по подбородку, тошнотворный привкус железа приклеился к языку, боль охватывала каждый сантиметр его израненного тела, но Цзин Си не обращал на все это никакого внимания. Бледные щеки покрылись горячими слезами обиды. Ребенок рыдал так сильно, как никогда прежде. Сжавшись в комок, пытаясь забиться едва ли не под землю, мальчик плакал не из-за ударов, все еще сыплющихся на него под громкую брань. Книга, подаренная ему сестрой, сгорела дотла. Этот подарок, это драгоценное сокровище было пожрано алым пламенем. Несправедливо, как же несправедливо! Несколько часов назад его сердце разрывалось от восторженной радости, от нетерпеливого покалывания в пальцах, теперь же взгляд застилали лишь ненависть, ярость, обида. Почему? Почему ему приходится это терпеть? Почему это происходит именно с ним? Только лишь потому, что его лицо похоже на лицо отца? Несправедливо! — Я убью тебя, дрянь! Убью тебя прямо сейчас! Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу! — Матушка, умоляю вас, прекратите! Матушка, это ваш сын! — Ты испортил мою жизнь! Когда ты подохнешь, я скормлю твое тело диким псам! Не-на-ви-жу! — Матушка, Си-эр ни в чем не виноват! Он же всего лишь ребенок! Прошу вас, остановитесь! Голоса — самый любимый и самый ненавистный — смешались в отвратительную разрывающую голову на части какофонию, Цзин Си будто медленно сходил с ума. Его ладони жгло от вздувшихся волдырей после того, как он попытался спасти горевший учебник, грудь разрывалась на части, заставляя сплевывать кровь снова и снова, лицо, казалось, раздулось до невероятных размеров, а рука выгнулась под неестественным углом. Воздуха катастрофически не хватало, с каждым вздохом дышать становилось все тяжелее. Когда мальчик решил, что сегодня последний день его жизни, удары вдруг прекратились. Не веря в свою удачу, он застыл в ожидании продолжения побоев, но пинок так и не опустился на его тело. Эта женщина внезапно остановилась. «Может я все-таки умер?» — невольно подумал Цзин Си, едва находя в себе силы, чтобы оставаться в сознании. Несколько кулаков Бао Шилю пришлись прямиком ему по лицу и голове, оттого рассудок слегка помутился. И все же ребенку не показалось — монстр действительно прекратил пытку. В комнате повисла мрачная угнетающая тишина, даже вопли А-Янь, без перерыва раздававшиеся по ту сторону двери, оборвались. Не смея шевельнуться, мальчик с замиранием сердца услышал шуршание одежды и глухой стук подошвы сапог о пол. Эта женщина остановилась в паре цуней* от съежившейся в углу фигурки.Цунь — мера длины, равная 3,2 см (в древности 2,4-2,7 см).
— Мне всегда было интересно, о чем ты думаешь, пока я втаптываю тебя в грязь? — стальной голос Бао Шилю, подобно лезвию, разрезал тишину и непроизвольно заставил Цзин Си вздрогнуть. Он особенно сильно ненавидел эти моменты: вдоволь наигравшись и выплеснув свою злость, эта безумная женщина начинала задавать ему странные вопросы. И хотя обычно смена в ее поведении означала, что побои наконец-то закончились, мальчик лучше бы вытерпел еще тысячу ударов, нежели выслушивал от нее эти ранящие слова. — Наверняка, обвиняешь меня во всех грехах, жалеешь себя и жалуешься на несправедливость небес. Я ведь права. В таком жалком положении люди только и могут, что беспомощно плеваться ядом. А тебе никогда не приходило в голову, что жертва здесь именно я? Бао Шилю на мгновение замолчала. Ее брови опустились вниз, взгляд серых глаз был способен заморозить любого своей яростью. — Как ты думаешь, Си-эр? Мальчик вздрогнул и вопреки страху поднял голову вверх от изумления. Она назвала его по имени. Она помнит своего сына и все равно… Ее лицо, искривленное ненавистью, было очень близко — ребенок мог разглядеть глубокие морщины под толстым слоем пудры, потрескавшиеся губы и чуть обвисшие щеки. Сейчас эта женщина совершенно не походила на саму себя из его детства. Теперь это был самый настоящий монстр. Цзин Си искренне хотел верить в то, что именно чудовище вспомнило его имя, а не мать. Пусть это будет какая угодно тварь, лишь бы не его матушка. Ведь иначе, значит, что она избивает его, находясь в трезвом рассудке. Не дождавшись от сына ответа, Бао Шилю выпрямилась и развернулась по направлении к выходу. — Иди в кладовую, Си-эр, — бесцветно произнесла она, остановившись на пороге. — Если я увижу тебя еще раз, клянусь, ты умрешь. Дверь со скрипом раскрылась, впустив в темную комнату яркий свет, и столь же по-издевательски медленно закрылась. Тонкая полоска тепла растворилась во мраке и оставила Цзин Си одного.***
Бао Шилю специально наказала слугам не помогать мальчику, оттого ему пришлось ползти в кладовую самостоятельно. Ноги его не слушались, тело невыносимо сильно болело от каждого движения, сломанная рука болталась подобно отмершему куску плоти, голова раскалывалась на части. Но Цзин Си плевать хотел на эти муки — все его мысли были заняты ненавистью и гневом. Выходя из спальни, он обратил внимание на кровавые пятна в коридоре — их могла оставить только А-Янь, наверняка, ей снова стало плохо. Мальчик был уверен, что сейчас сестра мучается от разрывающей грудь боли. А все из-за этой женщины… Он ненавидел мать всей душой и не боялся признаться себе в том, что жаждал ее смерти. Тогда они с А-Янь смогли бы освободиться из-под этого гнета, вырваться из мрака и зажить счастливой жизнью. «Матушка» являлась той самой единственной преградой, и, увы, им просто-напросто не хватало сил одолеть ее. Но с каждым днем Цзин Си все сложнее было принимать такое положение вещей. Он взрослел, узнавая новое и понимая большее, оттого вскоре начал осознавать, что его судьба переполнена несправедливостью. Продолжая думать об этом, он все глубже погружался в ненависть, а едва сформировавшаяся чаша терпения наполнялась с невообразимой скоростью. Возможно, ребенок смог бы вытерпеть еще несколько лет в том же духе, продолжай Бао Шилю обычные избиения, без какой-либо очевидной причины. Но сегодня она уничтожила подарок А-Янь и вспомнила его имя! Цзин Си уверился в том, что эта женщина все время была в своем уме! Если она все понимает, то почему продолжает бить его? Она окончательно повредила рассудок? Или завязла в своей ненависти? Почему она не может просто любить его, как свое дитя? Войдя в сырую кладовую и даже не обратив внимания на громкий грохот замка за спиной, ребенок привычным движением опустился на соломенную подстилку, ощутив себя как никогда в безопасности. Здесь он точно с ней не столкнется. Лучше бы он не покидал этих стен. Однако с другой стороны… Разве это правильно, что он должен бояться выходить наружу? Почему он обязан терпеть?! Цзин Си ни в чем не виноват! Вина целиком и полностью на плечах этого отвратительного монстра! Если бы у него была возможность убить ее… С болью повернувшись на бок и вперив затуманенный взгляд в темный угол кладовой, мальчик с силой сжал кулак, когда рядом с ним раздался тихий бумажный шелест. Ребенок даже подскочил от неожиданности, сперва совсем позабыв, что в момент, когда он пытался спасти книгу, меж дощечек вниз проскользнул кусок пергамента. Неизвестно как именно он попал в учебник, но, судя по всему, невнимательный бывший владелец оставил его меж страниц. В тот момент пребывая в отчаянии, Цзин Си сам и не заметил, как машинально схватил бумагу и сунул себе за пазуху в попытке уберечь. И ему действительно удалось это сделать: опустив голову вниз мальчик увидел, что на пожелтевшем от времени листе не было ни единого поврежденного огнем участка. Без всякого интереса, все еще погруженный в мрачные мысли, мальчик развернул сложенный в несколько слоев пергамент. Поломанная рука его не слушалась, поэтому на первый взгляд легкое действие далось ребенку с непосильным трудом, из-за чего он переключил наконец весь интерес на текст. Щурясь из-за полумрака и невольно нахмурившись, он принялся изучать написанное, и, чем дольше он читал, тем сильнее погружался в мрачное торжество. Эта техника… Она была тем самым ключом для спасения! Лист представлял собой инструкцию к ритуалу призыва духа справедливости. От совершавшего обряд не требовалось титанических усилий, даже ребенок смог бы с этим справиться. Главное, всем сердцем захотеть честного суда над своим врагом. Именно этого Цзин Си желал с того самого момента, как мать впервые накинулась на него с кулаками, просто до сих пор ему сложно было себе в этом признаться. Будто умалишенный, продолжая с жадностью все перечитывать и перечитывать написанное, мальчик медленно поднялся с земли. Его руки закололо от нетерпения, колени чуть затряслись, а пальцы с силой сжали желтый лист. В последний раз пробежавшись глазами по инструкции, он решил не терять времени даром и рванул прямо к плотно закрытой двери в кладовую. Первым делом ему нужно будет кровью нарисовать массив на вертикальной поверхности, так можно привлечь внимание потустороннего духа. Ребенку повезло: из-за недавних ударов матери едва ли не каждая ссадина на теле до сих пор кровоточила, не придется специально наносить себе раны. Мазнув подушечкой пальца по разбитой губе, Цзин Си начал рисовать, ежесекундно сверяясь с написанным. В этом деле нельзя было совершить ни единой ошибки. Время медленно ползло вперед, утренние птицы успели отпеть свои песни, изредка за стеной слышались тихие разговоры слуг, где-то вдалеке лаяла собака, но мальчик был целиком и полностью погружен во все мрачнеющие мысли. Рисуя массив, он думал лишь о том, как именно дух расправится с его матерью. Тварь ведь была голосом справедливости — интересно, честно ли будет убить эту женщину за все ее грехи? Это будет равнозначным обменом? Цзин Си от всей души желал ее смерти. Только спустя несколько лет, под руководством его легендарного учителя Кай Мина, ребенок поймет, что та внезапно попавшая в его руки инструкция была чьей-то злой шуткой. Никакого духа справедливости вовсе не существовало в этом мире. На запах крови и негативную Ци, что на протяжении стольких лет копилась в поместье Бао, могла приползти лишь поистине мерзкая плотоядная тварь.***
Подготовка к ритуалу заняла у мальчика весь день. Ему повезло закончить до того, как слуги принесли ужин, но времени оставалось совсем немного. Если его засекут за чем-то столь подозрительным, как рисование странных знаков на двери, беды точно будет не миновать. Стоя на пороге перед зловещим массивом, вдыхая железный запах крови, Цзин Си не чувствовал страха — только мрачное предвкушение будущего справедливого суда окутывало тело. Еще раз внимательно поглядев на рисунок в старом куске пергамента и не найдя ни одного отличия с тем, что изобразил он собственной кровью на двери, мальчик удовлетворенно кивнул. Следующим, что стоило проверить, — это линии оберега, действующего три дня. Если символы будут неправильными призванный дух может разозлиться и покарать своего хозяина. Тогда последствия будут ужасными. Ребенок опустил голову и хорошенько рассмотрел извилистые мазки замысловатого иероглифа, что он также кровью вывел на своей сломанной руке. Оберег был выполнен криво и явно неопытной рукой, но, тем не менее, не выделялся особыми различиями с тем, что было показано на бумаге. Тогда Цзин Си вновь вернулся к тексту. Рисуя массив на двери, он уже успел тысячу раз повторить и заучить странное заклинание, которое, казалось, не имело никакого смысла. Все равно что неразборчивый набор слогов. Тем не менее, мальчик совершенно не чувствовал себя глупым, когда, вперив напряженный взгляд в кровь на двери, он с непоколебимой уверенностью и решительностью, без запинки отчеканил каждую строчку призыва духа справедливости. В общем-то большего от ребенка и не требовалось — вся суть техники заключалась именно в наличии желания, негативных чувств, а все эти рисунки и неясное бормотание должны были подействовать как сигнал или приманка для блуждавшей по миру твари. Последний слог повис под потолком кладовой, вокруг воцарилась тяжелая тишина, воздух, казалось, наполнился напряженным предвкушением чего-то невероятно плохого. Против его воли руки Цзин Си окутала мелкая неконтролируемая дрожь, но он не отступился и продолжил упрямо стоять в ожидании, отбросив ненужный страх в глубины своей души. Мальчик не смог бы сказать, сколько точно прошло времени, когда где-то прямо над его головой раздался веселый женский голосок: — Ох-хо, какой маленький хозяин мне достался! Это произошло так неожиданно, что ребенок, тихо вскрикнув, отшатнулся назад и с грохотом плюхнулся на пол, заставив истерзанное тело взвыть от боли. В панике он принялся оглядываться по сторонам, пытаясь отыскать источник звука, но все было тщетно — в кладовой он точно находился один. Цзин Си мог бы списать произошедшее на разыгравшееся воображение, однако прежде с ним никогда не происходило ничего подобного. Стоило этой мысли возникнуть в его голове, как мрачная радость принялась мягко оплетать сердце. У него получилось! Тварь откликнулась на зов, ему хватило ненависти! Еще немного, совсем чуть-чуть, и он освободится от этой отвратительной жизни! — Дух справедливости, этого смертного зовут Цзин Си, он посмел потревожить твой покой ради того, чтобы просить о милости, — шепотом протараторил мальчик и, превозмогая жгучую боль от травм, наклонился вперед в уважительном поклоне до земли. — Ох-хо, дух справедливости? — тут же ответил нежный голосок, полностью убедив ребенка в том, что техника действительно сработала. — Хорошо, пусть будет так. О какой милости хочет просить меня маленький заклинатель? Обращение к нему, как к заклинателю, привело Цзин Си в восторг. Если даже столь честная тварь называет его таким образом, значит, у него непременно получится стать когда-нибудь Бессмертным Мастером. Наивное дитя так сильно запуталось в своих чувствах и страхах, что даже не заметило ноток насмешки, прошелестевших в обманчиво добродушном голоске. — Эта женщина… Бао Шилю, глава Совета торговцев, избивает, унижает и лишает всего этого смертного и его дорогую сестру. Дух справедливости, этот наглец смеет молить тебя обрушить на нее кару, подвергнуть ее честному суду. — Ох-хо, кару? — ответ прозвучал у самого уха мальчика, отчего тот испуганно обернулся, в попытках разглядеть своего благодетеля. Он отвлекся на короткое мгновение, но этой секунды хватило, чтобы тварь переместилась в противоположный угол тесной кладовой. — Это я могу… Но что получу взамен?.. — А что ты хочешь? — в нежном вкрадчивом голосе прозвучало сомнение, потому Цзин Си запаниковал от мысли, что ему не удастся всерьез заинтересовать духа, и тот уйдет. Излишне забеспокоившись, мальчик совершенно позабыл об уважительной манере общения и осторожности. Он невольно воскликнул: — Я готов отдать тебе все что угодно ради того, чтобы ты исполнил мою просьбу. Прошу тебя! Эта женщина никогда не изменится, она медленно убивает меня. Умоляю! Пожалуйста, все, что попросишь… Дам тебе все, что попросишь! — Какое вкусное отчаяние, какая нежная плоть… — мурлыкнул дух позади ребенка. Вновь обернувшись, хоть и не сильно надеясь на встречу лицом к лицу, Цзин Си едва не застыл в изумлении — тварь все-таки явила свой облик. На его призыв ответила юная девушка, красота которой с легкостью затмевала небеса. Большие оранжевые глаза притягивали к себе и гипнотизировали взгляд, огненно-рыжие волосы и пушистый хвост плавными волнами, подобно языкам пламени, струились за ее прямой спиной. Взмахнув широкими рукавами своего излишне откровенного белоснежного одеяния, она шагнула вперед, отчего ее пышная округлая грудь соблазнительно качнулась. На его счастье, Цзин Си был еще слишком маленьким наивным ребенком — то, чем тварь могла бы приманить к себе взрослого мужчину, на глупого невинного мальчишку совершенно не действовало. И тем не менее, она излучала такое обаяние, что с легкостью заслужила доверие несмышленого дитя. На запах крови и энергию Инь примчалась Небесная Яо-ху* по имени Да Цзи**. Эти твари обычно не пожирали плоть людей, а питались человеческой Ци. Меняя облик на прекрасных молодых юношей или девушек, Яо-ху соблазняли случайных путников и высасывали их энергию до последней капли. Если жертва была слаба духом, она вскоре умирала. Если нет, то спустя месяц тяжелых болезней бедняге могло повезти — он вставал на ноги.* Яо-ху или Хули-цзин — в китайской традиционной мифологии волшебная лиса — лиса-оборотень, добрый или злой дух. Родственно японскому кицунэ. В китайской мифопоэтической традиции лиса считалась воплощением души мертвеца. Встреча с хули-цзин, как плохое предзнаменование, не сулила человеку ничего хорошего.
** Да Цзи — по древнекитайским легендам, девятихвостая-лисица, служанка богини Нюйва, придумавшая и совершившая множество жестоких пыток по отношению к людям.
Ответившую на призыв Цзин Си лисицу-оборотня сложно было сравнить с ее сестрами. Да Цзи прожила на свете около тысячи лет, что считалось довольно длинным сроком для этой твари, была невероятно могущественна, хитра, жестока и оттого постоянно голодна. Подобные ею Яо-ху имеют огромный запас колдовских сил, и, соответственно, им требуются частые подпитки людской Ци. Впрочем, в отличие от своих сородичей, Да Цзи предпочитала не высасывать энергию из жертвы, а проглатывать души целиком — зачем добру пропадать? Бедняга в любом случае помрет, когда лишится своей Ян, не проще ли сразу сожрать его душу? И все-таки, несмотря на могущество и сытные «обеды», в последнее время древней лисице никак не удавалось полакомиться вдоволь. Когда-то давно, будучи еще слишком глупыми и неопытными, людишки едва могли защитить себя, а теперь же они создали ордена, научились самосовершенствоваться и давать отпор. С каждым годом охота становилась все тяжелее, а голод сильнее завладевал разумом. И сегодня, по счастливой случайности услышав зов заблудшей во мраке маленькой души, Да Цзи ощутила небывалый восторг. Глупое дитя само преподнесло себя в качестве угощения. Так вкусно, так вкусно! Яо-ху сразу смекнула, что мальчик явно впервые сталкивается с нечистью, и изначально он хотел призвать что-то другое, но ей было все равно. Обмануть мальца не составит труда. — Маленький заклинатель действительно готов отдать мне все, что угодно? — мурлыкнула красавица, подойдя ближе и присев на корточки перед Цзин Си. Ее рука с изящными пальцами и длинными ногтями коснулась черной макушки, потеребив спутанные пряди волос. — Тогда, юный хозяин отдаст мне свою душу, когда все закончится? — Я готов… — растерянно пролепетал ребенок в ответ, как завороженный разглядывая ее огненные зрачки. — Я готов отдать тебе все, только, прошу, спаси нас с А-Янь от нее… Пускай на эту женщину снизойдет справедливое наказание. Я хочу, чтобы она пожалела обо всем. — Хи-хи, покладистое дитя, — лисица обаятельно улыбнулась и мягко прижала Цзин Си к своей груди, не прекращая поглаживать его по волосам. — Эта женщина заставила тебя так сильно страдать… Бедный, бедный малыш. Будь уверен, я с удовольствием исполню твою просьбу. Находясь в крепких объятиях девушки, мальчик чувствовал, как странная нега обволакивает его тело. Раны больше не тревожили, поломанная рука не ныла, а голова словно опустилась на мягкую-мягкую подушку. В то время, как Цзин Си медленно погружался в сладкую полудрему под влиянием колдовства лисицы, Да Цзи с каждой секундой возбуждалась все сильнее. В этом городе столько душ, которыми можно было бы полакомиться и, будто благословение снизошло на нее, ни единого заклинателя. Местные жители слишком гордятся своей мнимой самостоятельностью, поэтому до сих пор не попросили ближайший орден Бессмертных о защите. — Потрясающее везение, — опустив уснувшего мальчика на грязный пол, облизнулась девушка и легкой походкой приблизилась к двери. Ее тонкий пальчик прикоснулся к кровавой линии. Витавший в воздухе железный запах сводил с ума. Как жаль, что ребенок нарисовал на своей руке оберег, иначе Да Цзи съела бы его прямо сейчас. Но так было даже лучше: отчаяние захлестнет глупое дитя с головой, и его поглощенная мраком душа станет еще вкуснее, когда он поймет, что призванная им тварь не собиралась вершить правосудие. Вместо суда лисица устроит пир!***
Когда Цзин Си проснулся, странной женщины уже не было в кладовой, а тяжелая дверь со скрипучим тугим замком была открыта нараспашку. Яркий свет из коридора ударил мальчика по глазам, тем самым потревожив покой. Приподнявшись на здоровом локте, он рассеянно огляделся по сторонам. Пусто. Отсутствие преграды для побега взволновало ребенка не на шутку. Никогда еще не случалось такого, чтобы выход был открыт. С опаской поднявшись на ноги, он нащупал веер, спрятанный за пазухой, еще раз осмотрел все углы крохотной клетки и медленно подошел к двери, выглянув за угол. В поместье царила оглушительная тишина. Может, появление духа справедливости ему лишь показалось?.. Но Цзин Си отчетливо помнил, как длинные пальцы гладили его по голове, как мягкий голос ласково называл его «маленьким заклинателем», как девушка пообещала ему исполнить просьбу. Это точно не было сном! И дверь наверняка открыла она! Подумав об этом, мальчик рванул вперед. В самом отдаленном уголке его сердца зародилось нехорошее предчувствие, но он был так возбужден от восторга, что не обратил никакого внимания на кричащую интуицию. Осознание того, что его желание уже могло исполнится, что Бао Шилю получила по заслугам, и больше ничто не сковывает его жизнь, полностью ослепило ребенка. Голос разума затих, не успев возразить хоть что-нибудь. Первым делом Цзин Си рванул в покои старшей сестры. Обычно, он всегда ходил очень тихо, старался не привлекать к себе лишнего внимания и прятался от слуг, однако в этот раз всегда кишащие людьми коридоры были пусты. Он не встретил никого, будто все живые существа в одночасье покинули поместье. «Быть может, дух справедливости покарал и слуг? Они ведь ни разу не вставали на нашу защиту, — подумал мальчик, свернув за очередной угол. До спальни сестры оставалось не больше двух десятков шагов. — Как бы там ни было, сперва нужно отыскать А-Янь и сбежать из этого города. Вместе мы точно справимся со всеми трудностями!» Его дыхание сбилось, тело едва ли не ломалось от каждого движения, будто накануне поврежденную плоть разрывали на куски, но ребёнок не останавливался — он бежал так быстро, как никогда раньше. В боку закололо, глаза заволокло дымкой, когда Цзин Си, наконец, остановился подле искомой двери. Тяжело дыша и дрожа от нетерпеливого восторга, он с громким криком залетел в комнату: — А-Янь, нам нужно бежать! Скорее, пока ещё есть время! Спальня старшей сестры осталась именно такой, какой он её помнил: светло-бежевые тона разрисованных картинами стен, изысканная мебель, широкая кровать с парящим балдахином. Девушка, сидевшая в постели, казалась принцессой. Она была мертвецки бледной, ей явно нездоровилось, однако приятное удивление и лёгкая улыбка украсили её лицо при взгляде на влетевшего в комнату брата. Отложив книгу, которую она только что читала, в сторону, А-Янь растерянно пролепетала: — Си-эр? Что ты здесь делаешь?.. Если матушка увидит… — Это совсем неважно! — перебил Цзин Си, подскочив к кровати и потянув девушку за руку. Не понимая, что происходит, она рассеянно опустила босые ноги на холодный пол. — А-Янь, нужно уйти, пока еще дух справедливости вершит суд над этой женщиной! Иначе я… Мальчик замер на мгновение, вспомнив о том, что пообещал твари свою душу в обмен на наказание Бао Шилю. Когда все закончится, дух непременно вернется за оплатой, но ребенок не намерен был отдавать ее так легко. Умереть сейчас, когда между ним и долгожданной свободой нет никаких преград, когда он своими собственным глазами сможет увидеть, как рушится жизнь той женщины? Нет, ни за что! Цзин Си готов был скрываться от мести духа всю жизнь, но оставаться живым! Его не волновала подлость поступка и, уж тем более, униженная честь. Плевать! В данный момент он мог думать лишь о побеге, о счастливом будущем. Эти мысли вселили в мальчишку уверенность и заставили решительно направиться к выходу, потащив сестру за собой. Ему казалось, что все его мечты там, за порогом спальни, — протяни руку, раскрой дверь нараспашку, и дотронешься до них. Только вот, странно, едва сделав шаг, ребенок так и не смог сдвинуться с места. Растерянно обернувшись, он взглянул на вдруг застывшую посреди комнаты А-Янь. Ее ладонь крепко удерживала Цзин Си, не позволяя тому сдвинуться с места, голова опустилась, отчего длинные пряди черных волос скрыли выражение лица. Хрупкая фигурка мелко дрожала. — А-Янь? — с беспокойством позвал ее младший брат, испугавшись, что у девушки где-то болит. — Ты в порядке? Можешь идти? — Си-эр, что ты натворил?.. — не поднимая головы, вопросом на вопрос ответила сестра. Мальчик невольно вздрогнул: никогда еще прежде ему не доводилось слышать, чтобы его А-Янь отвечала ему таким холодным, безжалостным голосом. — Я… — осекшись, поначалу даже опешил от изумления ребенок. В душе у него закралось подозрительное предчувствие, но восторг, охватывающий мальчика всякий раз, стоило ему подумать о скорой свободе, отбрасывал кричащую интуицию прочь. — В той книге, что ты подарила мне, я нашел ритуал призыва духа справедливости. И у меня получилось, представляешь?! Ты верила в меня, и у меня действительно получилось! Я попросил тварь, чтобы она покарала Бао Шилю. А-Янь, мы наконец-то сбежим отсюда! Идем скорее! Но девушка так и не сдвинулась с места. — Так это из-за тебя в последние три дня в городе происходит что-то странное? — Три дня?.. — ошеломленно переспросил Цзин Си. — Я спал так долго?.. Помню только, как эта женщина избила меня и сожгла пособие, а потом я рисовал массив на двери, появилась тварь, похожая на лисицу, и она… — Матушка бросила тебя в кладовую три дня назад, — как-то слишком уж равнодушно ответила А-Янь и вдруг вырвала свою ладонь из цепкого захвата брата. Это произошло так внезапно, что мальчик едва не упал на пол, а девушка будто и внимания не обратила, лишь с силой сжала руки в кулаки. — Жители гибнут от неизвестной твари, торговцы в панике покидают наши земли, Даюй медленно разрушается. Это всё происходит из-за тебя? Цзин Си напугал ее безразличный, ледяной тон. Невольно отступив назад, он пролепетал: — Я не просил духа разбирается с невинными жителями. Я хотел только, чтобы он расправился с нашей ма… с той женщиной. Тут какая-то ошибка! — Матушка?! — почти взвизгнула А-Янь, наконец-то подняв голову. — Ты попросил духа убить ее?! Матушка умрет?! Заглянув в ее серые глаза, ребенок увидел лишь панику вперемешку со злостью. Такое незнакомое, чужое выражение лица. Или же нет? Кажется, у Бао Шилю был точно такой же почти безумный взгляд. Волнение девушки передалось и ему, но Цзин Си просто не мог поверить в то, что гнев старшей сестры обращен к нему. Проще было решить, что ненависть, промелькнувшая в глазах напротив, ему лишь почудилась. — Я не знаю! Я просто попросил его о справедливом возмездии! А-Янь, сейчас это неважно, — поспешно отмахнулся младший брат, протянув руку к ее запястью, но девушка отшатнулась и вдруг осела на кровать, прижав ладонь ко лбу. К облегчению мальчика, длинные волосы вновь скрыли выражение ее лица. — Что же ты делаешь? Нам нужно бежать! — Цзин Си. Ребенок вздрогнул: еще никогда прежде сестра не называла его так. Он помнил лишь, как нежный голосок ласково звал его «Си-эр», а пухлые губы изгибались в мягкой улыбке. Такое обращение выбило землю из-под ног, от потрясения закружилась голова. Однако мальчик всегда доверял А-Янь и слепо любил ее, уверенный в том, что и она всем сердцем заботится о нем. Он вновь не воспринял ее стальной тон на свой счет, только искренне забеспокоился, что девушке могло стать хуже. — Что такое, А-Янь? Где-то болит? Чем я могу помочь? — Цзин Си, — повторила старшая сестра, — куда ты собираешься сбежать? — Куда?.. — он никогда не задумывался об этом. На протяжении всех этих мучительных лет он мечтал лишь о свободе, о справедливой расплате, о силе, способной оберегать его и А-Янь. Ему было все равно, куда идти, лишь бы держаться подальше от родного дома. Подумав об этом, Цзин Си решительно подался вперед: — Разве это важно? Я ведь буду рядом! Вместе мы точно справимся со всеми трудностями! — И как же ты представляешь себе жизнь в скитаниях? — Как представляю?.. Ребенок не знал, что ответить. Он был еще слишком мал, чтобы всерьез осознавать, как тяжело выживать в мире без крыши над головой, без еды, без денег. Ему не доставало опыта, сил, он жил детскими мечтами и не хотел признавать это вслух. — Первым делом, я найду для тебя лекарства! — отказываясь признать поражение, искренне пообещал Цзин Си. Здоровая рука сжалась в кулак, брови нахмурились, а глаза заискрились решимостью. Но девушке было плевать на его уверенность. — Ты? Ты — восьмилетний ни на что не годный ребенок, — ее яростный, но в то же время по ледяному спокойный голос обжигал сердце не хуже раскаленного железа. Мальчик неосознанно вздрагивал с каждым повисшим в воздухе словом. Наплевав на его чувства, А-Янь зачитывала жестокий приговор. — У тебя нет ни денег, ни сил, ни власти. Ты ничего не сможешь сделать. Рядом с тобой меня ждет лишь смерть. — Я этого не допущу! — в отчаянии воскликнул Цзин Си. Он не понимал, почему его милая старшая сестра вдруг стала вести себя таким образом, чем он разозлил ее. Все, что он делал, было ради нее. Что-то болезненно сжалось в груди, но мальчик не мог опустить руки. — А-Янь, почему ты не веришь мне? Что я могу сделать для тебя? Если мы останемся здесь, то Бао Шилю забьет нас до смерти! Ты не можешь остаться, нам нужно уходить! Она лишь насмешливо усмехнулась в ответ: — Побои? Я готова терпеть их ради того, чтобы матушка нашла лекарство. Хочешь знать правду, Цзин Си? Я могла сбежать уже несколько тысяч раз, но так и не сделала этого. Какой смысл в мимолетной свободе? Без матушки мне не выжить, а я не хочу умирать! А-Янь сорвалась на крик, ее тело дрожало от гнева. Она отняла руку от лба и посмотрела на брата — серые глаза переполнились презрением. В гробовой тишине они буравили друг друга взглядами, когда девушка с жестокой усмешкой произнесла: — Ты всё испортил. Сердце мальчика болезненно ускорило темп. — Раз уж этот дух справедливости намерен вершить честный суд, — насмешливо передразнив брата, съязвила А-Янь, — значит, Бао Шилю точно ждет смерть. Ты убил не нашу мать, Цзин Си. Ты убил меня. Убирайся. — А-Янь… Все не так, я не хотел… Обещаю, я всё исправлю… «Как ты можешь так говорить? Я ведь…» — Убирайся. В глазах ребенка предательски защипало. Что-то внутри с оглушительным звоном разбилось на мелкие осколки. — А-Янь, прошу тебя, выслушай… Но она не намерена была слушать. На всю комнату вдруг раздался звонкий шлепок — мальчик даже не успел заметить, как А-Янь вмиг оказалась рядом и влепила ему обжигающую пощечину. Он терпел побои почти всю свою сознательную жизнь, Бао Шилю тысячи раз ломала ему кости, разбивала лицо в кровь, вырывала волос клочьями. Но ни один из ее ударов не мог сравниться по боли с той, что принесла ему слабая пощечина от болеющей сестры. — Я сказала, убирайся! — взревела девушка на всю комнату. Ее пронзительный крик был подобен миллиону тонких игл, разом воткнувшихся в мозг. — Убирайся! Пошел прочь! Ты убил меня! Ты убил меня! Ты убил меня! Цзин Си больше не мог этого вынести. Закрыв глаза рукой, чтобы не видеть искаженного ненавистью лица, он развернулся и что есть силы бросился прочь. Мальчик бежал и бежал, не глядя на дорогу, не обращая внимания на усталость, сбившееся дыхание и горевшие от бега легкие. Он давно покинул территорию поместья и мчался по улицам безлюдного города, А-Янь была уже далеко, но ее слова продолжали эхом раздаваться у него в голове: «Ты убил меня! Ты убил меня!» Цзин Си казалось, что он сам уже давно мертв.***
Он пришел в себя и немного успокоился, когда оказался в отдаленной части Даюя. Это был не самый благоприятный район города — большая часть местных страдала от нищеты, болея различной хворью, проживая в полуразвалившихся домах и питаясь объедками. Цзин Си никогда не бывал тут. Ему и так не разрешалось выходить на улицу, а редкие прогулки с А-Янь проходили только на территории рынка. Мальчик не понимал, где находится, не знал, что ему делать и куда идти дальше. Пустынные грязные улицы были подобны тупику. Цзин Си казалось, что вся его жизнь оборвалась в одночасье, несчастья окружали его со всех сторон: призванный им дух справедливости не подчинился указаниям, напав на простых людей; судьба Бао Шилю ему была неизвестна; а старшая сестра, которую он любит всем сердцем, прогнала его прочь. Воспоминания об их ссоре разрывали грудь, заставляли задыхаться от боли, выть волком. А-Янь была единственным человеком, кто поддерживал его в трудные минуты, ради которого Цзин Си готов пожертвовать всем. И она отвернулась от него… Ему стоило прямо сейчас опустить руки и вернуться в затхлую грязную кладовую. Пускай все будет как раньше, лишь бы сестра вновь улыбалась ему так ласково и нежно. Он действительно развернулся, определив примерное нахождение поместья Бао, и зашагал было вперед, когда спустя десяток шагов мальчик вдруг остановился посреди улицы. Он не может вернуться… Призванная им тварь все еще вершит суд, вполне возможно, что жизнь Бао Шилю сейчас в опасности или, что вероятнее, уже оборвалась. У Цзин Си просто-напросто не хватит смелости сделать вид, будто ничего не произошло, если дух справедливости прикончит эту отвратительную женщину. Тогда старшая сестра точно никогда его не простит. Детская наивная привязанность сделала свое дело. Будь на месте А-Янь его родная мать, ребенок никогда в жизни бы не пошел ей навстречу. Но сейчас вопрос касался человека, который был дорог Цзин Си больше всех на свете, у него не возникло даже мысли усомниться в словах старшей сестры, в правильности ее поступков. Все ее обвинения казались верными, они ранили подобно ножам, но мальчик принимал их. Обиды не было, в грудь долбилось лишь искреннее раскаяние. «Я был не прав. Сейчас я действительно ничего не смогу сделать для А-Янь, она умрет, если сбежит вместе со мной, — сжав руку в кулак, подумал ребенок. Скрепя сердце, ему пришлось признать: — Только эта отвратительная женщина способна помочь А-Янь. Я все испортил». Осознание этого далось нелегко. Его брови опустились вниз, пухлые губы сжались в тонкую линию, лицо накрыла тень мрака. Почему? Почему он так слаб? Почему вылечить сестру может только Бао Шилю? Почему именно она?! — Несправедливо, — подобно яду, выплюнул мальчик и нехотя огляделся по сторонам. Ему предстояло обойти весь город в поисках духа, заодно придумать, как не умереть и убедить тварь убраться подальше. Но теперь он не обманывался детскими мечтами, Цзин Си полностью осознал, что ему лишь восемь лет — он абсолютно беспомощен. На Даюй опустилась вечерняя мгла, в небе загорелись первые пары звезд, а в окнах домов свет, напротив, погас. Узкие переулки источали опасность, тихие шепотки местных, раздававшиеся с разных сторон, наводили панику. Мальчику стало не по себе, но он быстро взял себя в руки и сам провалился во мрак темных улиц. «Первым делом, нужно заново нарисовать тот оберег», — лихорадочно соображал Цзин Си, пока блуждал меж покосившихся домов и обходил редкие группы пьяных прохожих. Оглядев себя со всех сторон, он тяжело вздохнул — кровь, что заменила чернила в прошлый раз, давно засохла, приклеившись к коже твердой коркой. Ребенок даже не попытался от нее избавиться, лишь недовольно покачал головой и остановился в очередном поглощенным мраком переулке. Его глаза давно привыкли к темноте, он сам, проведя столько лет в заточении, видел куда лучше обычных людей, потому весьма быстро отыскал в ближайшей куче вонючего мусора острый кусок ржавого металла. «Придется резать», — нехотя подбодрил себя мальчик, обхватив своеобразное лезвие ладонью. Признаться, Цзин Си сомневался, что оберег действительно спасет его от духа справедливости, однако ничего другого он не умел и придумать также не смог. Втянув носом воздух и невольно зажмурившись, ребенок поднес острый край к плечу поломанной руки и, собрав всю волю в кулак, резко рванул ржавой железкой вниз. Острый грязный край легко вошел в плоть, кожа тотчас отозвалась неприятной болью, вниз, к локтю, потекла теплая вязкая кровь. Мальчика затошнило, но он подавил несвоевременный порыв, сунул лезвие за пазуху и невольно прислонился спиной к почерневшей от грязи стене. Ему потребовалось несколько минут, чтобы привыкнуть к жжению и отдышаться, после чего, не смея сомневаться, Цзин Си решительно обмакнул дрожащие пальцы в алые чернила. Прошлый рисунок давно уже засох, коричневая корка частично отвалилась, но кое-где очертания символа все же сохранились. Недаром мальчик несколько раз сверил изображение в инструкции со своим — ему нужно будет потратить совсем немного времени, чтобы воссоздать оберег. Напряженно нахмурившись и контролируя каждую линию, он провел пальцами по коже. — Так вот где ходит маленький заклинатель! — внезапно раздавшийся ласковый смешок позади заставил Цзин Си вздрогнуть и едва не испортить почти законченный охранный символ. От рехнувшейся матери ребенок узнал много бранных слов, потому, не сдержавшись, тихо выругался с досады. Дух справедливости явился так невовремя — он еще не готов! Но, очевидно, твари было все равно: — Хи-хик, я и представить не могла, что такой юный малыш может так грязно ругаться! Ох-хо, какое безобразие! Мальчик поспешно обернулся к лисице, успев при этом перехватить здоровой рукой запястье поломанной. Поврежденная конечность тут же предательски заныла, слезы навернулись на глаза, но Цзин Си не подал вида и продолжил удерживать непослушную руку за спиной. Только так можно было спрятать незаконченный оберег. Неясно, успела ли девушка разглядеть его или нет, однако в ее выражении лица ничего не изменилось. Ребенок на мгновение задумался над тем, как ему стоит вести себя, чтобы тварь ничего не заподозрила, и, наконец, слегка улыбнулся, разрушив повисшую в переулке тишину: — Ты вернулась. Бао Шилю мертва? Мальчик старался выглядеть по-детски наивным и глупым, надеясь таким образом уверить духа в своей недалекости. Пускай лучше недооценивает его. — Мертва? — переспросила Да Цзи, ответив ему скользкой улыбкой. Сделав шаг вперед, отчего ее пышная грудь соблазнительно покачнулась, девушка наклонила голову набок. — Разве смерть — подходящая кара для этой отвратительной женщины? Кажется, маленький заклинатель спал очень крепко благодаря мне, поэтому он и не знает, что творилось в городе последние три дня. «Я так и думал, она усыпила меня», — внутренне трясясь от страха, осознал ребенок. А-Янь уже поведала ему, что дух отчего-то накинулся на невинных рыбаков. Жители в панике бежали из города, процветание Даюя висело на волоске, а вместе с ним потерпели гибель и все деяния его матери. Цзин Си также подозревал, что для краха семьи Бао лисица сделала куда больше, чем просто убийства, и тем не менее он продолжил стоять на месте с глуповатой улыбкой, застывшей на его побледневшем лице. — Тогда какое решение принял дух справедливости? Каким образом ты хочешь наказать Бао Шилю? — Я уже наказала ее по всем правилам. Благоденствие этого городишки строилось в первую очередь на работе обычных людей, но теперь их стало куда меньше. Они напуганы и в ужасе бегут отсюда, попутно поливая грязью женщину по имени Бао Шилю. Ведь — какой ужас! — местная правительница приложила руки к пяти сотням жестоких убийств. Ах, еще она, кажется, отравила главу рода Шу, входившего в Совет, и перерезала горло Молодому Господину Хэ. Теперь Бао Шилю объявлена преступницей, ее репутация никогда не восстановится, а каждый второй житель города будет желать ее смерти. Ей недолго осталось. Маленький заклинатель может быть уверен, что кара равноценна тем страданиям, что он перенес. Только глупец не понял бы, что тварь всего-навсего подставила Бао Шилю. Пускай все недолюбливали Главу Совета, но по крайней мере никто прежде не выступал против нее открыто, да и в убийствах она не была уличена. Теперь же вкупе с известным для всех безумием женщины, ее непременно свергнут и казнят ради одобрения толпы. Действительно справедливая кара, только вот Цзин Си такой итог больше не устраивал. Пока ребенок лихорадочно обдумывал ситуацию, ища выход, Да Цзи лукаво усмехнулась и сделала еще один шаг вперед: — Маленький заклинатель удовлетворен? — Но этот наглец надеялся на смерть Бао Шилю, — низко опустив голову, будто склонившись в подобострастном поклоне, пробормотал мальчик расстроенным голосом. Эта глупая идея сразу должна была потерпеть крах, но ничего больше не пришло ему на ум. Тонкие пряди волос, вывалившиеся из короткого хвоста, опустились на лицо, скрыв девушку из поля зрения, но Цзин Си не двигался, всем сердцем положившись на свой чуткий слух. Он должен был ослабить бдительность твари, притвориться наивным глупцом, чтобы выиграть время. — Приятно видеть, как вся ее жизнь разваливается на части, но у нее все еще есть слуги и деньги. Эта женщина может избежать погибели, тайно покинув город. Разве это справедливо? — Ох-хо, маленький заклинатель умен не по годам, — хихикнула лисица. Ее голос раздался еще ближе, а значит, она сделала еще один бесшумный шаг вперед. К своему ужасу ребенок осознал, что не сможет услышать, когда девушка окажется в опасной близости рядом с ним. Да Цзи тем временем продолжала ворковать, от души смеясь над неопытной актерской игрой ребенка. Его истинные намерения были очевидны. — Теперь мне кажется, что моя работа была выполнена плохо. Но все же… она была выполнена, а за любой труд положена награда. Цзин Си вздрогнул и все-таки поднял голову. Лисица находилась в десятке цуней от него. Когда она успела оказаться так близко?! Еще один шаг, и тварь непременно набросится на него! — Дух справедливости поступает не по справедливости. Это нечестно, — собрав остатки воли в кулак и отбросив ужас перед лицом смерти, процедил сквозь зубы ребенок. Он едва выдержал на себе вмиг потяжелевший взгляд оранжевых глаз. Его неповиновением девушка явно была недовольна. Атмосфера тотчас изменилась. И без того темный, пустынный переулок, казалось, помрачнел в разы сильнее, ветер, что мгновением назад ласкал лицо, остановился. Из-за разницы в росте Цзин Си приходилось задирать голову, чтобы прямо смотреть на лисицу. Прекрасная девушка преобразилась — тонкие брови опустились вниз, губы скривились, угрожающе обнажив белоснежные клыки, фарфоровая кожа посерела. Она вновь шагнула вперед и оказалась почти вплотную к мальчику. Ее рука с удлинившимися почерневшими когтями медленно приподнялась, оцарапав ухо, горячая ладонь коснулась щеки ребенка. Да Цзи слегка наклонилась вперед, чтобы их глаза были на одном уровне, и улыбнулась жутковатой улыбкой: — Как ты смеешь обвинять меня в нечестности, сукин сын? Цзин Си понял, что это его единственный шанс. Девушка не успела договорить, а он уже вытащил из-за пазухи кусок ржавой железки и что есть силы выбросил руку вперед. В тот же миг все вокруг окропилось черной кровью, раздался истерический крик, разнесшийся по округе. Громко вереща, будто ее опустили в котел с кипящей водой, Да Цзи осела наземь и прижала ладони к лицу. Просочившись сквозь ее пальцы, вязкая жидкость тонкими струйками капала наземь. — Мои глаза!!! Что ты с ними сделал, маленький лживый ублюдок?! — ребенок не стал выслушивать проклятия в свой адрес. Его сердце стучало как бешеное, легкие вновь обожгло новой порцией боли, когда он рванул прочь, оставляя вопящую лисицу позади. Но как бы быстро он ни бежал, до его слуха доносились яростные крики: — Больно, как же больно! Убью тебя! Я убью тебя!!! Цзин Си не смел оборачиваться, спиной чувствуя, как смерть в лице разгневанной твари буквально преследовала его по пятам. Ему невероятно повезло: все это время он действовал, полагаясь лишь на интуицию, попытка атаковать духа и вовсе была отчаянной импровизацией. Мальчишка совершенно не ожидал, что выпад будет удачным, а ему удастся лишить тварь зрения. Он не разбирался в нечисти, поэтому не мог сказать, как сильно навредил ей и сможет ли она восстановиться. Однако он сумел выиграть немного времени и теперь на ходу дорисовывал охранный оберег, попутно приближаясь к поместью семьи Бао. Из-за бега чертить ровные линии не удавалось, а сам процесс невыносимо замедлился. Цзин Си слышал шаги позади себя, казалось, что дыхание взбешенной девушки раздавалось у самого уха. Она неутомимо приближалась, распихивая в сторону редких испуганных до ужаса прохожих, проклиная белый свет и всем своим видом излучая ненависть. Да Цзи была до такой степени разъяренной из-за наглости бесполезного смертного, что позабыла о колдовстве, подчинившись дремлющим глубоко внутри звериным инстинктам своей натуры. Все, чего жаждала лисица, — это вгрызться зубами в нежную плоть, вспороть живот вкусного мальчишки, поглотить мягкие истекающие кровью внутренности и душу. Ах, она всего лишь хочет есть, разве так сложно не сопротивляться и отдаться на волю судьбе? Так или иначе, безумная почти фанатичная идея сожрать ребенка, переполненного энергией Инь, заглушила голос разума, полностью подчинила себе тело и движения Да Цзи. Лишенная зрения, она легко выслеживала Цзин Си по запаху крови, мчалась за ним следом, едва не облизывая пятки, будто хищник, преследовавший раненную добычу. Еще немного, еще чуть-чуть, и вкусное угощение окажется в ее когтях! Тварь сделала последний рывок и вытянула руку вперед, точно зная, что непременно схватит мальчишку за шею. И ей это удалось! Сильные пальцы впились в кожу, маленькое тело ребенка приподнялось над землей, как вдруг обжигающе-острая боль охватила локоть. Мука была в тысячи раз невыносимее, нежели то, что Яо-ху испытала, лишившись глаз. Ничего не видя перед собой, Да Цзи лишь почувствовала, как воздух вокруг переменился, как энергия Инь, ежечасно поглощающая город, вдруг рассеялась. Светлая Ци окутала ее тело, заставив подавить так и рвущийся наружу вопль и в ужасе отшатнуться. Ей не нужно было возвращать себе зрение, чтобы увидеть, как между ней и мальчишкой появился Бессмертный заклинатель. Краем сознания, затуманенного страхом и возбуждением одновременно, лисица услышала тихий шепот ребенка: — Отец?..***
С каждой секундой этого бессмысленного бегства ужас окутывал тело Цзин Си все сильнее. Он ощущал, как Да Цзи нагоняет его, как длинные черные когти царапают спину, как ее горячее дыхание опаляет шею. Оберег был почти закончен, не доставало пару линий, но предательская дрожь, охватившая руку, будто назло препятствовала мальчишке. Он уже видел очертания поместья Бао, когда лисица вдруг нашла в себе силы закончить все одним рывком. Ее неестественно длинные костлявые пальцы сомкнулись на шее ребенка, тощее тело поднялось вверх, ноги задергались в попытках достать до земли. «Это конец!..» — животный страх окутал Цзин Си со всех сторон, брыкаясь и извиваясь, подобно пойманному в силки зайцу, мальчик попытался было высвободиться, но куда ему было тягаться по силе с могущественным духом? Дыхание перехватило, глаза очень скоро застила туманная пелена, окровавленная рука обессиленно повисла вдоль тела. Ещё совсем немного и он потеряет сознание, а после умрёт. Будто насмехаясь над ним, в голове пронеслись резкие, ранящие сердце слова А-Янь: «Ты — восьмилетний ни на что не годный ребенок. У тебя нет ни денег, ни сил, ни власти. Ты ничего не сможешь сделать. Рядом с тобой меня ждет лишь смерть». Его слабость и бесполезность были больнее побоев матери, ужаснее дикой лисицы, страшнее смерти. Горячие слезы потекли по щекам. От обиды на весь мир сердце билось как бешеное, из горла вырвался не то всхлип, не то вой. Умереть вот так. Все те громкие слова, важные мечты и надежды на будущее, что он лелеял в глубинах своей души, вмиг разбились в пух и прах. Но, увы, уже поздно становиться реалистом. Когда сознание почти полностью покинуло Цзин Си, крепкая хватка на его шее внезапно ослабла, а он сам с грохотом свалился вниз, не сдержав болезненного стона и сдавленного кашля. Легкие жгло от резкого потока кислорода, лицо горело от слёз вперемешку со страхом, ему едва хватало сил, чтобы понимать происходящее, но мальчишка заставил себя вмиг подняться с колен и стремительно обернуться. У его ног, разбрызгивая черную кровь в разные стороны, трепыхалась изящная рука. Всего секунду назад она принадлежала Да Цзи, а теперь валялась прямо на земле в грязи и дорожной пыли. В воздухе витал тошнотворный металлический запах. Широко расширив серые глаза и невольно прижав ладонь ко рту, чтобы сдержать рвотный порыв, Цзин Си чуть отшатнулся. Он медленно перевел взгляд на неясно откуда взявшегося человека перед собой. Незнакомец был высок и строен. Черные блестящие волосы чуть развевались на ветру, спина прямая, будто стебель бамбука. Длинный серебристый клинок, сжатый в кулаке, частично окрасился в черный цвет, с тонкого лезвия вязкая жидкость медленно капала наземь. Что-то в этом мужчине показалось ребенку смутно знакомым, оттого он не мог отвести взгляда от незнакомца. Чуть сощурив глаза, будто в неверии, мальчик шагнул вперед и протянул руку, чтобы привлечь внимание, тем самым заставив человека развернуться к нему лицом, когда невероятная догадка вдруг настигла Цзин Си. От промелькнувшей в голове мысли его затрясло, к горлу подступил неприятный комок. Голос предательски дрогнул, но он заставил себя еле слышно, шепотом, выдавить робкое: — Отец?.. В тот же момент незнакомец обернулся, явив ребенку свое лицо, похожее на его собственное, как две капли воды, и всего на миг чуть расширившие от удивления черные глаза. Это действительно был Цзин Цыбэй. — Отец, это правда ты?.. — не веря в происходящее, пробормотал мальчишка себе под нос. Быть может он уже умер, вот ему и мерещится всякое? Или эта дикая лисица морочит ему голову? С чего вдруг отцу возвращаться обратно, особенно сейчас, когда все, что они со столь нежной заботой оберегали в прошлом, рухнуло и рассыпалось на мелкие песчинки? Нет, это не может быть правдой! Пребывая в раздирающих душу сомнениях, Цзин Си сделал еще один неловкий шаг назад. Ему хотелось развернуться и броситься прочь, как можно дальше от этого проклятого места, но тело совершенно его не слушалось. Ребенок непроизвольно дернул сломанной рукой, дабы убедиться в реальности происходящего, и невыносимая боль, тотчас охватившая локоть, с удовольствием откликнулась на призыв. Это не сон. Его отец действительно вернулся! Теперь все изменится, все будет хорошо! Беспокоиться не о чем! Его сильный, непобедимый и могучий отец обязательно защитит своего сына и А-Янь! Только вот… Цзин Цыбэй подозрительно долго молчал и слишком уж сильно хмурил брови, не проявляя ни капли радости от встречи с дорогим сыном. Впрочем, мальчишка, вновь утонув в своих надеждах, совершенно не обратил внимания на странную реакцию родителя. — Отец, я!.. — Поди прочь отсюда, — некогда умиротворяющий, добродушный тон сквозил неожиданным холодом и сталью. Будто мужчина и вовсе не узнал свое дитя. — Я не могу! — уверенно возразил Цзин Си и, вернув себе контроль над телом, бросился навстречу заклинателю. — Ты наконец-то возвратился, как же я уйду? Теперь все будет хорошо! Скорее, нам нужно забрать А-Янь и… — Уходи, дитя, — бросил через плечо Цзин Цыбэй, а его сильная рука неожиданно сильно оттолкнула подбежавшего ребенка. Ничего не понимая, тот плюхнулся наземь. Безразлично прозвучавшее «дитя» для него было красноречивее других слов — точно таким же тоном Бао Шилю называла его «глупой псиной» — мужчина будто не хотел узнавать своего сына. — Что… Почему… Ответом ему была тишина. Не произнеся больше ни слова и обратив все свое внимание на застывшую посреди дороги лисицу, заклинатель взмахнул серебристым клинком, сбрызнув черную кровь, и начал схватку. Яркие вспышки двух энергий, темной и светлой, устремились ввысь, наполнили воздух чем-то напряженным, заставляя невольных свидетелей этой битвы задрожать от восторженного ужаса. Казалось, противники были равны по силе. Также как и некогда захватывающий дух город Даюй разрушался на части из-за развернувшегося боя, что-то внутри Цзин Си безвозвратно и окончательно надломилось. То удивление, сперва промелькнувшее в черных глазах, было лучшим доказательством того, что родитель узнал свое дитя. Так почему же?.. Даже отец… Человек, которого он уважал, к которому стремился всей душой… Мальчишка готов был простить ему все на свете, хоть и не смел даже мечтать о встрече. Откуда взялось это пренебрежение в голосе и холодность во взгляде? Не в силах удержаться на ногах, Цзин Си упал на колени и опустил голову. Почему все это происходит именно с ним? Мать тронулась умом и возненавидела своего ребенка до глубины души лишь потому, что он внешне похож на ее возлюбленного. Отец спустя несколько лет разлуки сделал вид, что не узнает собственного сына, и сказал убираться прочь. Даже А-Янь… Даже она отказалась от него. Почему он должен проходить через весь этот ужас? Почему от него отворачиваются все близкие люди? Как бы мальчишка ни пытался это скрыть, спрятать от самого себя, но в глубине души он всегда мечтал не о побеге, а о том, чтобы вернуться в те хоть и смутные, но такие теплые и нежные воспоминания. Цзин Си искренне любил своих родителей даже сейчас, когда оба отказались от своего ребенка, он души не чаял в своей старшей сестре. Семья — это все, что у него есть, ради нее Цзин Си готов был на все. Но она давно уже была разрушена. Безысходность охватила нутро, невыносимая боль заполонила сердце. Не в силах вытерпеть надлома, мальчик сжался в комок прямо на земле. Его пересохшие губы тихо шептали одну единственную просьбу, посланную неясно кому: — Кто-нибудь, пожалуйста, убейте меня.***
Гул битвы не прекращался долгое время, громкие взрывы раздавались то тут, то там, богатые или бедные — все дома с завидной периодичностью превращались в пыль. Цзин Цыбэй был уже на пределе: несмотря на то, что лисица лишилась зрения и одной руки, она все еще оставалась могущественным, безмерно опытным духом, оттого ничем не уступала заклинателю. Ее лицо скривилось от возбуждения и азарта, полностью игнорируя боль, она рвалась в атаку, словно ей нечего было терять. Впрочем, Да Цзи страдала не меньше Бессмертного Мастера. Противники давно уже были залиты кровью с ног до головы, их тела покрывали мелкие рубцы: одни оставлены серебристым мечом, другие — длинными черными когтями. Тяжело дыша и не скрывая усталости, женщина всем сердцем желала поскорее уничтожить Цзин Цыбэя. В отличие от нее, заклинатель внешне казался невозмутимым, но, сказать по правде, ему едва хватало сил, чтобы держаться на ногах. Двое были измотаны схваткой, но никто не желал сдаваться. Переведя дух, лисица вновь бросилась вперед, кривя лицо в жгучей ненависти и выкрикивая проклятия: — Чертов Бессмертный! С какого перепугу ты смеешь прерывать мою трапезу? Этот глупый мальчишка правда твой сын? — несмотря на то, что Цзин Цыбэй увернулся от ее атаки, сумев заодно полоснуть ее щеку мечом, она лишь широко усмехнулась. — Как же так вышло, что ребенок опытного заклинателя переполнен негативными эмоциями и темной Ци? Да еще и заключает сделки с духами, чтобы разрушить жизнь собственной матери! Ха-ха, какая ирония! Да ты самый презренный отец из всех, что мне довелось видеть! Даже мой никудышный папаша, развлекавшийся со шлюхами и наделавший с полсотни детей, будет на ступень повыше тебя! Мужчине, казалось, было совершенно наплевать на слова лисицы, хотя едва заметная мимолетная тень коснулась его красивого лица. Он лишь принялся нападать на нее с большим остервенением, чем раньше. Чудом уворачиваясь от повалившихся на нее ударов, Да Цзи оставалось только удивляться, откуда у Бессмертного взялись новые силы? Впрочем, основная цель была достигнута: неважно, из-за желания отомстить за пострадавшего сына или по причине уязвленной гордости, но Цзин Цыбэй разозлился. Именно этого тварь и хотела. Ярость — самый главный враг в битве на смерть. Именно она убивает людей. Дождавшись удачного момента, когда заклинатель ненадолго прекратил атаку, лисица совсем неожиданно рванула к вратам в поместье Бао, даже не оглянувшись на мужчину. Из того, что она успела услышать, отец и сын находились не в лучших отношениях, и это играет ей на руку. Плевать, что предпримет Бессмертный: попытается спасти мальчишку — непременно подставится под удар сам; а если никак не отреагирует — Да Цзи просто поглотит душу ребенка и вновь наберется сил. Сражение велось по ее правилам. Как женщина и ожидала, глупый маленький Цзин Си остался на месте. Свернувшись калачиком, обхватив голову рукой и зажмурив глаза, бедное дитя что-то еле слышно бормотало себе под нос. Хищно ухмыльнувшись, лисица бросилась к нему, намереваясь полакомиться этим аппетитным десертом, когда позади нее раздался пронзительный свист, будто что-то тонкое разрезало воздух. «Решил все-таки спасти», — надменно фыркнула про себя Да Цзи, мгновенно обернулась и, вложив в кончики пальцев всю энергию, что ещё теплилась в ее груди, выбросила руку с длинными когтями вперед. Удар тотчас достиг своей цели, подобно кинжалам, ее ногти вонзились в заклинателя, разорвав легкое и поломав несколько костей. Спустя мгновение она с жадным удовлетворением нащупала искомое. Зажатое в ладони горячее сердце отстукивало быстрый ритм, разнесшийся по округе металлический запах едва не опьянял женщину. Да Цзи победила.***
«Кто-нибудь, пожалуйста, убейте меня». Странный чавкающий звук послышался где-то вдалеке. Если бы Цзин Си пребывал в здравом рассудке, от услышанного ему вновь захотелось бы очистить желудок. «Кто-нибудь, пожалуйста, убейте меня». В нос ударил запах крови, металлический привкус отпечатался на языке. Краем сознания мальчик отметил, что воздух вокруг будто переменился. Казалось, что вот-вот грянет буря. «Кто-нибудь, пожалуйста, убейте меня». Тихий, очевидно до последнего сдерживаемый стон, раздавшийся где-то совсем рядом, и глухой стук, будто что-то упало наземь подле его головы, мгновенно вернули Цзин Си в реальность. Медленно приподнявшись на локтях, он поднял затуманенный взгляд, уставившись на изящную и немного потрепанную фигуру женщины перед собой. Лисица стояла к нему спиной. Сбоку от нее в темно-алой от крови траве лежал серебристый меч. Мальчик совершенно не понимал, где оказался и что именно происходит вокруг, но одна назойливая переполненная холодной яростью мысль заставила его бесшумно подняться на ноги: «Эта тварь должна умереть». Повинуясь негласному приказу, тонкая рука потянулась к клинку. Будто в замедленной съемке, ребенок наблюдал, как он поднимает меч вверх и делает неумелый, слабый замах, как, разрезая огненно-рыжие пряди волос, тонкое лезвие пронзает женщину со спины. Не будь клинок столь острым и, наверняка, зачарованным, усилий мальчишки едва ли хватило на то, чтобы нанести лисице хоть какую-то травму. Но Да Цзи слишком увлеклась битвой, а Цзин Си был слишком зол. Следом за красной кровью пролилась черная. Пронзительный визг оглушил весь город. Извиваясь, подобно змее, обхватив свои плечи окровавленной рукой, размазывая вязкую жидкость по телу, тварь кричала, что есть мочи, и пыталась рвануть вперед, чтобы оторваться от клинка, торчащего у нее в груди. Цзин Си с силой навалился вперед, погружая лезвие все глубже в ее спину. Меч медленно разрывал плоть, ожесточая муку, энергия Ян, пропитавшая сталь, обжигала внутренности. Да Цзи окончательно лишилась сил и упала на колени, не прекращая верещать, словно резанная свинья, что лишь облегчило задачу мальчишке. Поравнявшись с ней ростом, ему проще было проталкивать клинок вперед. Он будто пребывал во сне, все звуки вокруг отошли на второй план, взгляд затянуло мутной дымкой. Все, о чем ребенок мог думать, это его рука, с силой сжимающая рукоять. Он не знал, сколько времени прошло, когда дикие визги женщины вдруг прекратились, а лисица завалилась набок, с глухим стуком ударившись головой о землю. Дрожащие пальцы свело от напряжения, и они наконец выпустили меч из рук, что привело Цзин Си в чувство. Именно тогда мальчишка увидел под ногами своего отца с огромной дырой в груди. Слишком много потрясений разом свалилось на наивного ребенка, потому затуманенный рассудок никак не отреагировал на ужасающую картину. Сам факт того, что его отец, всесильный и Бессмертный заклинатель, может лежать на земле, истекая кровью, казался чем-то невероятным. Будучи в полузабытьи, Цзин Си даже не понял, что произошло. Он не почувствовал ни горькой печали, ни мстительной радости. В душе зияла пустота. Цзин Цыбэй был еще жив, впрочем, ему оставалось недолго. Глядя на своего сына в ответ, он вдруг чуть приподнял руку, подзывая мальчика к себе. Неприятный хрип сорвался с его губ: — Подойди… Безразлично переступив через труп лисицы, ребенок подчинился и опустился на колени подле отца. Осознание того, что родитель с минуты на минуту умрет, еще не настигло его. Какое-то время отец и сын молча рассматривали друг друга — и оба с хладнокровным равнодушием. Невольный свидетель этой картины едва ли смог отличить их друг от друга, столь сильно они были похожи. — Где твоя мать? — наконец нарушил тишину еле слышный голос заклинателя. Цзин Си лишь безразлично пожал здоровым плечом, но мужчину, казалось, не волновал его ответ. Сглотнув подступившую к горлу кровь и переведя бледнеющий взгляд на небо, он продолжил: — Исходя из того, что я слышал, Госпожа Бао тронулась рассудком. Это так? Мальчик вновь промолчал. Все в городе говорили, что Бао Шилю — чокнутая, но сам Цзин Си уже давно не был в этом уверен. С каждым ударом, прилетавшим ему в голову или грудь, он все больше убеждался в том, что его мать отдает полный отчет своим действиям и лишь прикрывается безумием. Оно позволяет ей не прятать свои желания и оправдывать собственную жесткость. Но Цзин Цыбэю невдомек были мысли сына. Разглядывая затянутое тучами небо, он продолжил говорить: — Очевидно, это моя вина. Но я ни о чем не жалею. Если можно было бы вернуться в тот год, я бы ушел вновь. Мне жаль лишь, что всего на мгновение я прислушался к сердцу, когда в ордене зашла речь о злобной твари в городе Даюй, и вернулся сюда. Заклинатель все же не сумел сдержать сгусток крови и зашелся громким хриплым кашлем. Красные брызги разлетелись в стороны, горячая жидкость обожгла щеки Цзин Си. Безразлично наблюдая за страданиями своего отца, мальчик продолжал молчать. Немного придя в себя, мужчина вдруг вновь перевел взгляд на сына. Его тонкие губы чуть скривились. — Знаешь, почему я ушел от вас тогда? Сейчас ты еще мал, поэтому вряд ли сможешь меня понять, но, возможно, когда-нибудь вспомнишь мои слова, — Цзин Цыбэй протянул руку вперед, но его пальцы так и не дотронулись до бледной щеки мальчишки. Судорожно вздохнув, будто его тело охватила невыносимая боль, заклинатель все же заставил себя прошептать: — Нет ничего важнее самосовершенствования, Си-эр. Даже семья — это ничто, по сравнению с Бессмертием. Цзин Си действительно не мог его понять. Он едва осознавал, что отец умирает у него на глазах, куда уж ему было еще и раздумывать над ценностями жизни? — Мы с тобой похожи, — не обращая внимания на равнодушие сына, прохрипел мужчина. — Поэтому рано или поздно ты сам к этому придешь. Между ними вновь повисло мрачное молчание. Цзин Цыбэй слегка хмурился и сжимал губы, претерпевая невыносимую муку. У него не осталось сил на то, чтобы облегчить страдания, поэтому ему приходилось лишь медленно ожидать страшного конца. Прикрыв глаза, заклинатель выдохнул задержавшийся в легких воздух и тихо прошептал: — Возьми мой меч, Си-эр. Мальчик поднялся с колен и направился к трупу Да Цзи. Ему пришлось приложить немало усилий, чтобы вытащить лезвие из ее тела. Когда черный от крови клинок, наконец, высвободился из тисков плоти, Цзин Си вернулся к лежащему на земле отцу. — Молодец… — прохрипел тот и сжал кулаки. — А теперь облегчи мою смерть. Боль… невыносима. Мальчик медленно занес меч и все же остановился в последний момент. Сталь зависла в паре цуней от горла мужчины. Цзин Цыбэй уже не мог держать глаза открытыми, однако он легко ощутил близость своего оружия. — Неужели ты все-таки хочешь сказать мне что-нибудь напоследок? Ребенок молчал. — Ну же… — не дождавшись ответа, сквозь зубы прошипел заклинатель. Он не мог видеть бурлящие во взгляде сына эмоции. — Сделай это! В тот же миг мужчина ощутил холодок на своей коже — Цзин Си приставил лезвие к его коже. Осознание приближающейся смерти заставило Бессмертного расслабиться. Совсем скоро эта жуткая боль прекратится. Сталь на пару миллиметров проникла в плоть. Тонкой струйкой полилась кровь. Чуть глубже, к артерии, и все закончится. Тихий шепот отца нетерпеливо надавил: — Ну давай же… Давай! — Что ты делаешь?! Громкий визг, раздавшийся позади, невольно заставил Цзин Си вздрогнуть. От резкого движения клинок рванул вверх, разрезая кожу и причиняя заклинателю очередную порцию боли. Мальчик полоснул его не в том месте и повредил голосовые связки вместо того, чтобы разрезать жизненно важную артерию. Лишившись голоса, Бессмертный не мог как следует выругаться и лишь хрипел что-то нечленораздельное, давясь литрами полившейся изо рта крови. Он не мог не только забраниться, но и прикрикнуть на глупое дитя, чтобы тот поскорее прекратил его страдания. — Убийца! Что ты наделал?! — от громкого крика, ворвавшегося в его уши, у Цзин Цыбэя едва не лопнула голова. Пребывая в полузабытьи, он все же сумел узнать этот голос. В прошлом он слышал его несчетное множество раз. Бао Шилю. Какая ирония, именно ее он встретит перед своей смертью. Мужчина услышал, как кто-то оттолкнул мальчишку в сторону, почувствовал, как последовавшее за ребенком лезвие вырвалось из плоти, кожей ощутил горячую кровь потекшую по шее и чьи-то нежные руки, обхватившие его лицо. — Цыбэй! Цыбэй! Цыбэй! — бормотала обезумевшая не то от горя, не то от радости женщина, некогда бывшая его возлюбленной. Она приподняла его и прижала к своей груди, разразившись рыданиями. Каждое ее прикосновение причиняло лишь невыносимейшую боль, но у заклинателя не было возможность сказать ей об этом. Подобно безвольной кукле, Бессмертный лишь надеялся, что эти муки кончатся совсем скоро. В то же время Бао Шилю окончательно помутилась рассудком. Ее голос, то нежный и ласковый, то жесткий и яростный, не переставая, бормотал едва понятные слова: — Ты все-таки пришел! Я знала! Я знала, что вернешься! — Цыбей, не смей умирать! У тебя нет права сдохнуть тут! Я должна убить тебя своими собственными руками! — Я думала, что сгину от тоски! Я не смогу жить без тебя, если ты сейчас снова уйдешь! Не бросай меня, не заставлять проходить через это снова! — Ненавижу! Всей душой ненавижу тебя! Как жаль, что это не я вонзила клинок в твое горло! Ненавижу! Ненавижу! Бао Шилю все говорила и говорила, проклиная и признаваясь в любви, не замечая, как дыхание возлюбленного раздается все реже, а стук сердца неотвратимо замедляется. Для нее время замерло в тот миг, когда она увидела окровавленное тело Цзин Цыбэя. А спустя минуту не успевший остыть труп заклинателя рассеялся в прах.***
Наблюдая за тем, как его обезумевшая мать обнимает умирающего отца, Цзин Си не почувствовал ровным счётом ничего. Когда тело рассыпалось на миллионы мелких песчинок, в глубине своей души ребенок почувствовал странное облегчение. Все кончилось. Ему не было жаль ни одного из родителей. Все чувства, которые могла вызвать развернувшаяся перед ним картина, он старательно запрятал в самых дальних уголках своей души. Мальчик сделал все возможное, чтобы не ощущать ничего и закрыться от целого мира. Он пришел в себя, когда на всю округу раздались громкие рыдания. Бао Шилю наконец осознала, что ее возлюбленный теперь уж точно никогда не вернется. Отбросив окровавленный меч в сторону, Цзин Си развернулся и двинулся прочь. Как можно дальше от этого проклятого дома, от этой безумной, лживой, ненавидящей его «семьи». Лишь мысль об А-Янь на мгновение заставила мальчика остановиться. Что с ней теперь будет? Если эта женщина окончательно тронулась умом, она ни за что не узнает свою дочь. Опасно было оставаться рядом с сумасшедшей, даже если эта сумасшедшая — единственный ключ ко спасению от болезни. Ребенок в нерешительности затоптался на месте. Стиснув руку в кулак, он поразмыслил еще какое-то время, прежде чем решительно развернуться и направиться к вратам в поместье Бао. Но, к сожалению, добраться до старшей сестры ему не удалось. Тяжелый удар по голове сбил мальчика с ног. Он слишком хорошо знал эти кулаки, оттого сразу догадался, кому они принадлежат и что его ждет в ближайшем будущем. — Ты… Никчемный, злобный, жестокий монстр, — голос Бао Шилю сочился яростью. На каждое выплеванное ею слово приходилось по три пинка. Они бранилась, орала и била сильнее обычного. — Убийца! Маленький ублюдок! Чудовище! Ненавижу тебя! Ты испортил всю мою жизнь! Почему?! Почему умер Цзин Цыбэй, а не ты?! Почему?! Изредка срываясь на стон, Цзин Си с холодным равнодушием осознал, что это конец не только для его отца, но и для него самого. Удары были слишком сильными: пару раз ее кулак приходился аккурат по голове, из-за чего мальчик выпадал из реальности на несколько секунд. Как и заклинателю, ему оставалось лишь терпеть, когда мучения и разрывающая на куски боль наконец прекратятся. Сложно сказать, сколько времени длились эти побои. Ребенок в очередной раз потерял сознание, а когда пришел в себя, со смешанными чувствами осознал, что удары вдруг прекратились. Не до конца понимая, почему эта женщина остановилась, он поднял застланный кровавой пеленой взгляд и увидел перед собой бледное лицо А-Янь. Будто специально вернув его в самый страшный кошмар, назло напоминая о его слабости и бесполезности, она, как и прежде, прижимала брата к груди, защищая от яростных пинков и ударов. И тогда, наконец, так тщательно сдерживаемые Цзин Си чувства лавиной хлынули наружу. Смешавшиеся с кровью, обжигающе горячие слезы потекли по его щекам. Они вернулись к тому, с чего начали. Безысходность. Безнадежность. Бессилие.***
Услышав громкие взрывы и крики снаружи, А-Янь не могла не выйти из дома, чтобы побольше узнать о происходящем. Бесшумно выглянув из-за ворот поместья, она увидела живую, но, очевидно, окончательно сошедшую с ума мать, прижимавшую к груди кого-то знакомого. Девушке не пришлось долго думать — она сразу поняла, кому именно принадлежит это тело. Цзин Цыбэй вернулся, чтобы умереть. Разрушенный город, труп неизвестной ей женщины и Си-эр, стоявший поодаль с мечом в руке, поначалу заставили А-Янь в ужасе отступить назад, чтобы спрятаться за вратами. Она осознала, что это действительно конец. Даюй уничтожен, а вместе с ним и влияние Бао Шилю; Цзин Цыбэй умер, а значит, мать станет опаснее. Все пошло крахом. Девушка медленно сползла по стене и прижала ладонь ко рту, заглушая так и рвущиеся наружу рыдания. Хотела бы она быть такой же, как и Си-эр, наивной, влекомой надеждами и детскими мечтами, глупой дурочкой, верящей в лучшее будущее. Но болезнь и жизнь научили ее смотреть правде в глаза. Она не проживет долго и счастливо. Это конец. А-Янь пыталась сдерживать слезы, но не находила в себе сил. Давясь рыданиями и размазывая соленую влагу по щекам, она будто бы умирала прямо сейчас. Как же ей хотелось жить! Девушка чуть пришла в себя, когда услышала громкую брань по ту сторону стены. Не прекращая тихо плакать, она медленно поднялась на ноги и выглянула из-за ворот, хоть заранее знала, что именно там увидит. Сжавшись в комок, будто уличный котенок, младший брат защищал голову чудом уцелевшей рукой, пока шквал тяжелых ударов обрушивался на его хрупкое тельце. Обезумевшая матушка обвиняла своего сына в убийстве, сама намереваясь при этом забить ребенка до смерти. Признаться, А-Янь часто завидовала Цзин Си. Ее отец погиб, когда она была еще совсем маленькой, в то время, как ему удалось запечатлеть в памяти счастливые воспоминания о доброй любящей семье. Пусть и недолго, но у Цзин Си было все, что он мог пожелать. Даже сейчас у мальчишки есть куда больше, чем у нее самой. Здоровье, свобода, возможность выбора, способности. Си-эр мог сбежать в любой момент, сбежать, не оглядываясь назад, не боясь за свое состояние и будущее. Пускай он еще мал, но впереди у него целая жизнь, наполненная приключениями, странствиями и новыми впечатлениями. А что она? А-Янь предстояло большую часть жизни провести в постели со слабой надеждой на возможное выздоровление, еще и рядом с обезумевшей женщиной. Разве бывает хуже? А Цзин Си повезло — не будь он таким добрым и наивным, давно бы уже перестал цепляться за юбку сестры и сбежал куда подальше от этого места. Но всякий раз этот безмозглый дурак думал о ней, по-своему заботился и мечтал о том, чтобы защитить ее, в то время, как она проникалась к нему со все большей завистью. Ну не глупец, ли? А-Янь никак не могла понять его чувств, оттого несколько презирала глупого младшего братца. И все же… Она никогда не могла спокойно наблюдать за тем, как на темную макушку друг за другом сыпятся все новые удары. Интересно почему? Девушка так и не ответила на свой вопрос, когда ее тело, повинуясь негласному приказу (а может старой привычке?), уверенно рвануло вперед. Всякий раз она делала это без желания и всякий раз, закрывая Цзин Си собой, ощущала, как в груди становится тепло и спокойно. Словно так и должно быть. Все-таки Си-эр тот еще везунчик… Крепко обнимая потерявшего сознание брата, что есть силы прижав его к себе, А-Янь невольно усмехнулась. Она называла мальчишку глупцом, когда сама была той еще дурочкой. Зачем опять сунулась оберегать его? Неужели ей так нравится брать на себя роль мученицы? Ну что за детская наивность? Однако ее тонкие руки лишь сильнее прежнего обхватили хрупкое тело. Теплый. Цзин Си очень теплый. В этот раз удары матери были ожесточеннее и яростнее, чем когда бы то ни было. Не прошло и двух минут, как А-Янь сделалось дурно, но вопреки обыкновению она не стала взывать к разуму Бао Шилю. Сейчас это было абсолютно бесполезно. Будто назло, один из пинков пришелся ей в спину, прямиком меж лопаток. И без того рванное от боли дыхание перехватило, что-то в ее легких словно взорвалось. Сразу стало нечем дышать, а к горлу подступил тошнотворный комок крови. «Опять началось», — испугавшись на мгновение, вздрогнула А-Янь, но так и не ослабила объятия. В тот же миг мальчик зашевелился и поднял глаза, встретившись с ней взглядом. В таких же как у нее серых зрачках плескалась безысходность вперемешку с ужасом и ошеломлением. Ох, она ведь наговорила ему столько грубого в последнюю их встречу. Цзин Си, конечно, сам виноват — пришло же ему в голову тащить ее за собой! В этом побеге больная девушка будет только обузой. А-Янь так надеялась, что младший брат хоть немного повзрослел, но наивные мечты продолжали терзать его до сих пор. Вспомнив об этом и рассеянно взглянув на кровавые слезы, покатившиеся по щекам мальчишки, она лишь покачала головой. Ему стоит хоть иногда думать только о себе. И все-таки от его заботы в груди становилось предательски тепло. Как бы А-Янь хотела сбежать вместе с ним, скитаться по свету, ночевать, где придется, но быть по-настоящему свободной. Жаль, что этого не случится. Выжить она хотела куда сильнее, чем свободы. Бао Шилю тем временем и не планировала останавливаться. Неизвестно, откуда у нее взялось столько выносливости, чтобы так долго наносить удары раз за разом, браниться и кричать во все горло. Очередной пинок пришелся куда-то в спину. Мать вложила в него достаточно сил, чтобы у девушки засвербило в глазах. Не сдержавшись, она сорвалась на раздирающий легкие кашель. Вместе с кровью из ее рта вырывались кусочки чего-то склизкого и мягкого. Время все шло, а А-Янь так и не могла сделать даже короткого вздоха, ее внутренности буквально разрывались на части. Именно их она выплевывала вместе с кровью. «Ну же, вдохни!» — приказала девушка самой себе, но ничего не помогало. Удары продолжали беспрерывно ложиться на ее сгорбленную посиневшую спину, она медленно опускалась все ниже к земле. Глаза заволокло туманной пеленой, и А-Янь в панике осознала, что вот сейчас, в этот самый миг, она умрет. Не зная, что делать, она в ужасе заозиралась по сторонам и наткнулась взглядом на ошеломленного Цзин Си под собой. Девушка едва могла его разглядеть сквозь градом лившиеся слезы. Забитый, сжавшийся в комок, как и всегда. Глупый маленький ребенок. Ни на что не годный. Но теплый. Почему именно его ей приходится видеть перед смертью? Зачем она рванулась его защищать? Она ведь так хотела жить! У нее уже не хватало воздуха на то, чтобы хорошенько откашляться, поэтому она просто давилась вытекающей наружу кровью и кусками легких. Собрав остатки сил, А-Янь крепко обняла брата и тихо едва разборчиво прохрипела ему на ухо: — Си-эр, мне очень страшно. Я боюсь… Я не хочу умирать… Не хочу!.. Ее некогда нежный, спокойный голос дрожал и сочился паническим ужасом. Тело девушки охватила судорога, серые глаза закатились, и с отвратительным бульканием изо рта вырвался кровавый поток. Спустя мгновение А-Янь умерла.***
Цзин Си не сразу осознал, что сестра больше не двигается. Разрушенный разум находился в смятении, он совершенно не контролировал ни себя, ни свои чувства. Лишь когда ее руки, до сих пор крепко обнимавшие его, начали холодеть, а сухие губы чуть коснулись его уха, мальчик с ужасом осознал… А-Янь умерла. Умерла, защищая его. В тот же миг его сердце словно остановилось, время замерло, вокруг остался только он и труп любимой старшей сестры, что есть силы прижимавший его к груди. Ребенок больше не ощущал ударов матери, изредка попадавших на его ноги или в бок. Алая пелена перед глазами казалась невыносимо яркой, толстая корка застывшей крови неприятно стягивала кожу, черные волосы сестры щекотали лицо. А-Янь… А-Янь умерла. Ее больше нет. Несмотря на презрение и злость, она защитила его, как и всегда. Она до ужаса боялась смерти. Но пожертвовала всем ради ни на что не годного младшего брата. Что… Что ему теперь делать?.. Почему А-Янь? Почему не он? Цзин Си готов был пойти на все, чтобы защитить ее. Ну почему А-Янь?! Он думал, что надлом случился раньше, но на самом деле тогда ему и невдомек было, что такое настоящий надлом. Мальчик давно уже перестал скрывать слезы. Громкие всхлипы походили на вой, ни одна загнанная в угол тварь не смогла бы издать столь же пронизывающий до мурашек отчаянный вопль. Ощущая холодные руки на своей спине, он обнял девушку в ответ, совершенно не думая о сыплющихся ударов безумной матери. А-Янь… Почему умерла А-Янь, а не он? Эта мысль с силой вонзилась ему прямо в голову, расковыряла сердце, вывернула душу наизнанку. Больше ни капли не сдерживаясь, Цзин Си стиснул руку в кулак и завыл, подобно забитому зверю: — Кто-нибудь, пожалуйста, убейте меня! Будто услышав его мольбу, сознание начало медленно ускользать от мальчишки. Проваливаясь в забытье, бросив последний взгляд на черную прядь волос сестры, он с болью вспомнил про свои наивные мечты. Побег из города вместе с А-Янь, поиски лекарства, прекрасная жизнь. Надежда на светлое будущее? Какая глупость. У Цзин Си больше ничего не осталось. Ничего, кроме боли, разрывающей на мелкие кусочки и терзающей нутро.