Лицю* — один из двадцати четырех солнечных месяцев в китайском календаре, переводится как «Начало осени», начинается восьмого августа и заканчивается через пятнадцать дней.
Кто-то из толпы заинтересованно воскликнул: — Госпожа Бай, какое это имеет отношение к делу? Вместо ответа заклинательница с изяществом одернула рукава и улыбнулась быстро подошедшей к ней девушке. Кто бы еще это мог быть, если не Жуань Сычоу? Когда сотни взглядов присутствующих устремились на нее, юная Дева спешно опустила голову, будто сильно испугавшись, и нервно затеребила ткань одеяний. Бай Инь, игнорируя страх своей подопечной, тем временем невозмутимо продолжила: — Совпадение ли, но моя старшая ученица случайно пересеклась с Мастером Цзин на восьмой день периода Лицю. Сычоу, не бойся, расскажи все, что знаешь. Вздрогнув и переведя испуганный взгляд с наставницы на толпу, девчонка тихо затараторила: — Все, что сказала учитель, чистая правда. Шиди этой скромной ученицы, Цзиньсэ Жичу, также сможет все подтвердить. Встреча произошла в деревне, расположенной в четырех днях пути от Бинле. Признаться, изначально эта скромная ученица и понятия не имела, что перед ней Второй Молодой Мастер Инь Юэ, так как Мастер Цзин вел себя очень странно и отчего-то облачился в бедную монашескую цзяшу. Наблюдая за тем, как Сычоу переминается с ноги на ногу, бросает робкие взгляды на толпу и говорит тихо-тихо, будто находясь при смерти от ужаса, Цзин Юэ мог лишь горько усмехнуться. Он-то уже был достаточно знаком с этой особой, чтобы легко распознать ее ложь. Переполненные самодовольством глаза чертовки, пожалуй, только ему и удалось разглядеть. А вот остальные Мастера, кажется, всерьез ослепли: — Вы посмотрите на бедняжку… Да она же едва держится на ногах от испуга! — А как иначе? Убийца тысячи человек… Противостоять такому мерзавцу, пусть и словесно, отнимает много сил. Ее бесстрашие в таком возрасте вызывает лишь уважение! Более внимательные заклинатели, обратившие все внимание на слова девчонки, а не ее внешний вид, также не преминули возможностью шепотом пообсуждать между собой услышанное. Впрочем, шепотом — это еще громко сказано, на самом деле никто из них не рвался говорить потише: — Цзяша? Звучит подозрительно. — Пф-ф! Я этого даже представить не могу. — С чего вдруг Мастеру Цзин, прославленному заклинателю именитого ордена, наряжаться в такой прикид? «А-то вы не знаете! — мысленно закатил глаза Цзин Юэ. — Будто и без того не понятно, зачем эта юная Госпожа акцентировала ваше внимание конкретно на цзяше. Хотя чего я удивляюсь, мы же в романе. Было бы странно не задай никто специальных наводящих вопросов для прояснения дела». — Странное поведение… — также прошелестел кто-то слева. Цзин Юэ даже не стал обременять себя тем, чтобы обернуться и взглянуть на говорившего. — Если подумать, Второй Молодой Мастер всегда ведет себя странно: то смотрит на всех свысока, то без причины огрызается по каждому поводу. Что конкретно она имела в виду? К счастью, не все в этой толпе слепо выступали против Второго Молодого Мастера. Однако прогремевший вдруг над площадью спокойный голос человека, вставшего на его сторону, вопреки всему заставил учителя забеспокоиться, а не вздохнуть с облегчением: — Шишу Бай, при всем моем уважении, ваши ученики едва вступили на путь самосовершенствования. Говоривший находился прямо за спиной Цзин Юэ, потому учителю не составило труда разгадать, кем являлся его защитник, — они ведь расстались пару минут назад. Не удержавшись, мужчина прислонил лоб к раскрытому вееру и расстроенно покачал головой. Последнее, чего ему хотелось, — лишний раз впутывать в это грязное дело близких. Только вот у Тянь Ли, а это был именно он, кажется, имелось совершенно другое мнение. Но разве Цзин Юэ мог это допустить? Быстро обернувшись и напористо толкнув старшего брата в бок, заклинатель прошептал одними губами: — Шисюн, не вмешивайся. Тут уже ничего не поможет. В ответ Тянь Ли лишь смерил его недовольным взглядом, очевидно намереваясь защищать шиди до самого конца. Скрестив руки на груди, мужчина проигнорировал толчок и как ни в чем не бывало продолжил: — Слова Второго Молодого Мастера вселяют куда больше уверенности и заслуживают доверия, в отличие от обвинений каких-то младших адептов. Пользуясь тем, что во время своей короткой речи Тянь Ли выступил вперед и скрыл его от сотен глаз за широкой спиной, Цзин Юэ в очередной раз горько усмехнулся — пожалуй, только его названные братья и могли бы заявить о чем-то подобном во всеуслышание. И точно: стоило голосу Тянь Ли оборваться, как по площади в очередной раз пробежали тихие, наполненные возмущением и ехидством шепотки. Мало кто посмел даже подумать о том, чтобы согласиться с Первым Мастером Чжаньши. — Он это серьезно?.. Даже при таких обстоятельствах… Какая детская наивность! — Ничего удивительного. — Старшие братья Цзин Юэ и впрямь не видят дальше собственного носа. Вздор! — Как и ожидалось, Второй Молодой Мастер Инь Юэ намерен вновь спрятаться за спинами своих шисюнов. Это же просто смешно! Даже Цзин Юэ стало немного не по себе. Право, тут и гадать не нужно, чтобы понять, какую сторону предпочтут принять эти высокодуховные Мастера. Презренная тварь, высокомерный выскочка и «этот сомнительный Второй Молодой Мастер Инь Юэ» против перепуганной бедняжки, вжавшей голову в плечи от ужаса, но все же нашедшей в себе храбрость раскрыть рот, — выбор очевиден! Впрочем, сама Бай Инь не пошла на поводу у остальных, даже не подумав о том, чтобы в открытую посмеяться над излишне доверчивым Тянь Ли. Сделав шаг вперед, женщина нежно улыбнулась и терпеливо, будто разговаривая с родным сыном, проворковала: — Ты прав, А-Ли, однако твой шиди до сих пор не проронил ни слова. Может стоит дать ему возможность говорить за себя самому? Что ж, она оказалась чертовски права. Как и в тот раз, на Совете Бессмертных, Цзин Юэ до сих пор не предпринял ни единой попытки оправдаться. Впрочем, сказать что-либо в такой ситуации вряд ли вообще было возможно — интуиция подсказывала мужчине, что даже одного упоминания об оживших мертвецах окажется достаточно для того, чтобы подвергнуть его наказанию. В этот бред не поверит даже младенец, тем более когда он прозвучит из уст презренного Второго Молодого Мастера Инь Юэ. Учитель мог бы настоять, что его вовсе не было в тех местах, но будут ли его слова хоть что-то значить для толпы? Конечно, можно попытаться, сказав, например, что девчонка перепутала Цзин Юэ с кем-нибудь еще, а сам он, как и всегда, проводил эти дни, погрузившись в исследования. Однако, если ложь вдруг раскроется, эти попытки станут лишь очередным поводом для подозрений с последующим заключением. «Дерьмо, — вздохнул про себя учитель, посильнее сжав веер в руке. — Я-то надеялся, что у моего невезения есть предел, но, как оказалось, зря. Ситуация и впрямь хуже некуда…» Покуда он размышлял о своем незавидном положении, Бессмертные на площади, не то ради зрелища, не то от волнения, постепенно начали накалять обстановку: — Действительно, Мастер Тянь, разве вам не кажется, что это уже чересчур? Неужели даже убийства тысячи человек недостаточно для того, чтобы перестать вставать на сторону Мастера Цзин? — Вы каждый раз защищаете своего шиди, закрывая глаза на все его преступления. Подобную жестокость вы тоже намерены вновь спустить ему с рук? — Мастер Тянь, я понимаю, что вас связывают братские узы, но перестаньте уже слепо доверять Цзин Юэ. Это доходит до абсурда! Даже в такой ситуации вы… Вслушиваясь в переполненные злостью крики, раздававшиеся со всех сторон, Второй Молодой Мастер невольно покрылся мурашками и перевел встревоженный взгляд на затылок Тянь Ли. В своей заботе и опеке о шиди старшие братья ни перед чем не остановятся — это был общеизвестный и вместе с тем раздражающий остальных факт. Такой человек, как Цзин Юэ, смог заслужить расположение двух прославившихся на весь мир заклинателей! Можно было понять, почему лица вокруг исказились от зависти… Атмосфера вмиг накалилась до предела, и если раньше гнев толпы был направлен только на учителя пика Чжицзяо, то теперь неуемные заклинатели обратили свое внимание на его шисюна. Только вот Первого Мастера Чжаньши реакция окружающих никогда не волновала. Напрочь игнорируя полившиеся на него обвинения и тем самым заставив Бессмертных посильнее стиснуть зубы от ярости, Тянь Ли равнодушно пожал плечами, даже не потрудившись смерить скопище недовольным взглядом: — Вы совершенно не отличаете белого от черного. Чувствуя, что ещё немного и старший брат наверняка растеряет остатки терпения (а вдруг он затем наделает глупостей?), Цзин Юэ дернул его за рукав и поспешил осадить: — Шисюн, правда, хватит уже. Пусть учитель и говорил очень тихо, Тянь Ли не составило труда его расслышать. Только вот толку от этого не было никакого, мужчина и не планировал останавливаться: — Нет никаких доказательств того, что шиди Юэ действительно в чем-то замешан. Лишь странное сообщение от неизвестного и доводы двух юнцов. Я не намерен больше слушать эту глупую болтовню! В воздухе повисло ощутимое напряжение: Первый Мастер Чжаньши выглядел настолько грозным, что казалось, он непременно бросится на безумца с копьем, если услышит из чьих-либо уст новое обвинение. Потому долгое время над площадью висело оглушающее молчание — никто из присутствующих не посмел бы бросить вызов прославленному на весь мир Бессмертному. Даже Бай Инь, первая поднявшая шумиху, не нашла слов, поджав губы в неудовольствии. В столь невероятной для огромной площади тишине звуки тяжелых шагов, наполненных уверенностью их обладателя, раздались слишком громко. Тотчас все присутствующие обернулись на звук, а заметив идущего, невольно расступились перед ним. Глава ордена Чжаньши с выражением полного разочарования на лице медленно подошел к двум братьям. Если подумать, только ему и под силу было выступить против Первого Мастера своей же школы. Когда взгляд его черных глаз коснулся замершего напротив Тянь Ли, Нань Жэнь как-то слишком уж устало вздохнул и заговорил. Спокойный низкий голос не сочился презрением, но звучал так, словно мужчина отчитывает свое глупое дитя, приняв вид всезнающего мудрого отца: — Тянь Ли, этого достаточно. Карта развернулась, в ней обнаружился кинжал*. Тебе лучше отступить прямо сейчас.Карта развернулась, в ней обнаружился кинжал* — китайская идиома о раскрытии чьего-либо преступления, аналог: показать истинное лицо.
Заслышав слова Главы, Тянь Ли не сдвинулся с места ни на цунь, даже позы не изменил, однако Цзин Юэ, стоявший позади, мгновенно заметил, сколь сильно напряглись плечи шисюна. Если поначалу учитель думал, что хуже уже не будет, вид застывшего от тревоги брата быстро убедил его в обратном. Каждое произнесенное сейчас слово напрямую влияет не только на репутацию Второго Молодого Мастера, но и на позиции шисюнов в мире совершенствования. Благо, Тао Ханг то ли до сих пор не был в курсе происходящего (что, признаться, вызывало сомнения — голос Бай Инь звучал достаточно громко, чтобы ее обвинения долетели до верхних балконов пагоды), то ли предпочел не усугублять положение своим вмешательством. И Цзин Юэ был ему в крайней степени благодарен — для него этот день может и впрямь стать последним, но у старших братьев есть все шансы прожить прекрасную долгую жизнь. Пока мужчина с горечью и некоторой безнадегой размышлял о своей невезучей судьбе, Глава и Первый Мастер ордена Чжаньши некоторое время просто буравили друг друга взглядом, не произнося при этом ни слова. Вместе с ними и все невольные наблюдатели спектакля затаили дыхание в ожидании продолжения. Первым, как ни странно, сдался Тянь Ли — похоже Нань Жэнь всерьез имел над ним хоть какое-то подобие власти. — Не затруднит ли Главу ордена объяснить, что он имеет в виду? — не меняя своей знаменитой суровой позы со скрещенными на груди руками и чуть задранным подбородком, шисюн больше походил на скалу, которая никогда в жизни не сдвинется с места. Это упрямство старшего брата немного позабавило Цзин Юэ — обычно именно Тао Ханг проявлял больше всего рвения в заботе о нем, в то время как Тянь Ли оставался сторонним наблюдателем. Могло бы даже показаться, что в такие моменты от Первого Мастера Чжаньши сквозило равнодушием, и только его младшие братья точно знали, что на самом деле шисюн всегда был готов прийти им на выручку. А сейчас, когда Тао Ханга не оказалось рядом, он, кажется, вовсе вознамерился защищать шиди до последнего вздоха. Цзин Юэ такой ход событий совершенно не устраивал: все это время он то и дело дергал Тянь Ли за одеяние в попытках как можно незаметнее заставить его прекратить до того, как ситуация вконец не вышла из-под контроля. Однако игнор со стороны шисюна и опаска усугубить их и без того шаткое положение до сих пор останавливали Второго Молодого Мастера от импульсивных действий. Надежда на хорошее завершение этой истории все еще теплилась в его груди. — Значит, ты намерен стоять на своем до конца?.. — покачав головой, Нань Жэнь разочарованно вздохнул. Задумавшись на мгновение, он предпринял последнюю попытку: — Тянь Ли, еще не поздно повернуть назад. Терять все то, что нажито таким непосильным трудом, из-за преступника… Тебе не кажется, что ты перегибаешь палку в своей преданности? Как и ожидалось, шисюн был непреклонен: — Я не понимаю, о чем говорит Гла… К счастью, слова старшего брата так и остались никем не услышанными — его вдруг перебил другой более громкий и холодный, как лед, голос: — Глава ордена Чжаньши, Мастер Тянь действительно не понимает, о чем вы говорите, — изящно взмахнув веером, отчего несколько прядей его черных волос плавно поднялись в воздух, Цзин Юэ грубо отпихнул ошеломленного Тянь Ли в сторону и выступил вперед, вперив внимательный взгляд прямо Нань Жэню в глаза. Увидев наконец хоть какую-то реакцию от главного виновника сей ситуации, толпа пуще прежнего напряглась, напрочь позабыв о подозрительном диалоге между Главой и Первым Мастером ордена Чжаньши. — Шиди, что ты… — чуть пришедший в себя Тянь Ли попытался было вновь выступить вперед, но теперь уже Цзин Юэ оказался непреклонен. Притворившись равнодушной рыбешкой, он лишь еще сильнее повысил голос: — Насколько мне известно, весь период Лицю шисюн провел в уединенной медитации. В таком случае он ведь не может ведать о том, что известно Главе ордена Чжаньши, верно? С напряжением вглядываясь в лицо Нань Жэня, Цзин Юэ против воли содрогнулся, когда заклинатель сперва приподнял одну бровь, недоуменный его странным вопросом. На мгновение учитель даже почувствовал себя частью этой глупой толпы, окружившей их со всех сторон и застывшей в ожидании скандала. Второй Молодой Мастер сразу осознал, чего на самом деле пытался добиться Глава Чжаньши. Когда они с Тянь Ли только встретились на верхнем этаже пагоды, шисюн поведал ему о беспокойных донесениях с юго-востока подконтрольной территории своего ордена. Нань Жэню с самого начала было известно об отсутствии торговцев из Бинле, более того, он намеревался лично расследовать это дело в тайне ото всех. Но теперь это лишнее — Бай Инь только что поведала всем вокруг о трагедии, очень кстати назвав точную дату — третий день периода Лицю. Разве не в это же время, получив тревожную весть от Нань Ту, Тянь Ли без объяснений покинул свой пост, чтобы помочь младшему брату? Будучи Главой ордена, Нань Жэнь не мог этого не знать. Ну, а дальше… сложить два факта воедино не составило ему никакого труда. Это объясняет и то, почему Нань Жэнь столь неожиданно вмешался в разговор — он хотел дать Тянь Ли возможность отступить от заведомо проигранного дела. Ведь если Цзин Юэ признают виновным, а за расследование возьмутся всерьез, вовлеченность его старших братьев весьма вероятно раскроется. Может дойти до того, что всех троих вообще признают сообщниками. Рушить жизнь шисюнов таким отвратительным образом Второй Молодой Мастер однозначно не желал, но упрямые братья никогда бы его не послушали, оттого он и обратился к Главе Чжаньши за помощью. Вот так вот врать во всеуслышание, да еще и попытаться втянуть в эту ложь Нань Жэня, было крайне рискованной затеей, но Цзин Юэ просто-напросто не оставили выбора. Любой, даже самый глупый способ спасти будущее шисюна стоил того, чтобы попытаться. К несчастью, учитель мало знал о характере Главы Чжаньши, по этой причине реакция мужчины оставалась для него непредсказуемой. Конечно, в книге отец Нань Ту все-таки немного описывался как весьма умный, сильный и помешанный на справедливости правитель с извечным девизом: «Око за око, кровь за кровь». Но сейчас эти короткие обрывки романа казались лишь зернышком проса в безбрежном море — разве можно узнать человека по двум-трем упоминаниям из текста? Оставалось с замиранием сердца уповать на то, что Нань Жэнь ценил Тянь Ли куда больше, нежели свои принципы о справедливости всего и вся. Частично спрятавшийся за веером Цзин Юэ внимательно следил за каждой эмоцией мужчины, надеясь, хоть как-то предсказать исход своей авантюры. Замешательство, сперва отразившееся на лице Главы Чжаньши, к глубочайшему облегчению учителя, быстро сменилось пониманием. Бросив короткий предостерегающий взгляд на мрачно хмурившегося Тянь Ли, заклинатель медленно кивнул: — Мастер Цзин прав. Я только сейчас вспомнил, что он действительно отправился на медитацию в период Лицю. «Вот и отлично! Благодарю покорно!» — с облегчением вздохнул Цзин Юэ, мысленно восхваляя сообразительность Нань Жэня. Честно говоря, раньше он представлял отца Нань Ту, как несколько глупого старого вояку, помешанного на накоплении силы, но сегодня с лихвой осознал, как далек оказался от истины. Спасибо этому миру и Великому Богу, Да Шэню, за хоть парочку рассудительных персонажей в дурацком романе! Облегчение, первоначально охватившее учителя, развеялось в одно мгновение, стоило только ему подумать, что Тянь Ли вряд ли будет согласен с таким положением дел. Исподтишка обернувшись и попутно вновь пихнув шисюна в бок, заклинатель постарался было предупредить новую попытку брата вмешаться, но тот неожиданно вовсе перестал говорить, застыв с потрясенным выражением на лице. Цзин Юэ никогда прежде не видел, чтобы Тянь Ли проявлял свои эмоции так ярко, оттого и не понял сразу, что произошло. Как оказалось, пока они перебрасывались репликами, Нань Жэнь заблаговременно позаботился о Первом Мастере своего ордена и втайне применил к нему заклинание молчания, чтобы тот даже не думал больше вмешиваться. Видимо, это был первый раз, когда столь унизительную технику накладывали на и без того немногословного Тянь Ли, к тому же это сделал человек, от которого он ожидал чего-то подобного в последнюю очередь. Немудрено, что лицо старшего брата исказилось так сильно. И пускай при большом желании он мог все-таки рассеять неприятный эффект, его потрясение оказалось слишком велико, чтобы мужчина вспомнил о своих возможностях. Как бы то ни было, им удалось хотя бы временно помешать Тянь Ли заниматься бессмысленным самопожертвованием, что не могло не радовать. В последний раз убедившись, что шисюн действительно не в состоянии произнести ни слова, Цзин Юэ послал благодарный взгляд Нань Жэню и вновь обратил все внимание на обстановку вокруг. Невольные свидетели их разговора, как и прежде, перешептывались между собой: кто с разочарованием, кто с возбуждением, а кто с нескрываемой надеждой на будущий скандал. Вид всех этих Бессмертных, с завидным остервенением наслаждающихся представлением, заставил Второго Молодого Мастера содрогнуться. Человеческая сущность проявила себя во всей красе в лице злобной толпы: почувствовав слабость сильного, никто не отказался воспользоваться ситуацией себе во благо. Как ни странно только Госпожа Бай проявляла подобие достоинства — то ли ее актерская игра оказалась на недостижимой высоте, то ли она всерьез когда-то видела в Цзин Юэ своего шичжи и из старых чувств не спешила прилюдно унижать «А-Юэ». Смерив непроницаемым взглядом взбудораженное скопище, она отослала испуганную ученицу прочь и обратилась к Нань Жэню с благодушной улыбкой: — Глава ордена Чжаньши, исходя из услышанного, мне показалось, что вам известны некоторые подробности этого неприятного дела. Быть может, вы могли бы поделиться с нами тем, что слышали? Уверена, это хоть немного прояснит ситуацию. Нань Жэнь в ответ приподнял одну бровь: — Разве вы не хотели дать слово Второму Молодому Мастеру Цзин? — Конечно, все присутствующие здесь Бессмертные жаждут услышать объяснения от Цзин Юэ, однако сам он, похоже, не горит желанием что-либо обсуждать. Убийство тысячи человек — не то дело, на которое мы можем закрыть глаза, потому Бай Инь милостиво просит Главу ордена Чжаньши вмешаться. Нань Жэнь устало вздохнул, потерев пальцем точку меж бровей. Он коротко обернулся, бросив непроницаемый взгляд на Тянь Ли, однако больше не стал возражать. Его низкий голос, усиленный с помощью Ци, спокойно проносился над площадью, слова доходили до самых дальних трибун, удовлетворяя любопытство сотен Бессмертных. Стоило отдать ему должное — несмотря на отвратительные взаимоотношения со Вторым Молодым Мастером Инь Юэ, во время своей короткой речи он ни разу не переходил на личности, а лишь равнодушно пересказывал факты. Цзин Юэ и не рассчитывал, что то молчаливое перемирие, заключенное между ними в порыве защитить Тянь Ли, повлияет и на его собственные проблемы. Глава ордена Чжаньши готов был пойти на уступки ради глубоко им уважаемого Первого Мастера, но всему есть предел. К тому же ненавистный учитель пика Чжицзяо был, пожалуй, последним человеком на свете, из-за которого Нань Жэнь поступился бы своими принципами. Вот почему Второму Молодому Мастеру оставалось лишь со смиренным спокойствием вслушиваться в низкий голос и изредка поражаться тому, насколько осведомленным оказался Нань Жэнь. Он говорил немного: сперва рассказал о дошедших до него тревожных слухах, затем сообщил об уже официальных донесениях с юго-восточных земель и собственных подозрениях, а также желании во всем разобраться. Шахтеры Бинле каждый день спускались с горы в соседние деревни, чтобы продать собранную руду, — неудивительно, что долгое отсутствие вестей так скоро бросилось в глаза. Большую часть рассказа Цзин Юэ пропустил, не видя смысла тратить силы и время на то, что и так было ему известно. Вместо этого он незаметно осматривался по сторонам в попытках придумать какой-то выход из сложившейся ситуации, когда вдруг странное чувство заставило мужчину резко обернуться. Ему отчего-то показалось, что кто-то внимательно наблюдает за ним, но беглый осмотр толпы не принес результата — то ли у Второго Молодого Мастера просто разыгралось воображение, то ли смотрящий скрылся быстрее, чем учитель успел его разглядеть. Невольно поежившись от сковавшего тела склизкого ощущения, Цзин Юэ все же рассудил, что лучше будет прислушаться к речи Нань Жэня. Несмотря на краткость, каждое слово Главы Чжаньши все подробнее раскрывало этот подозрительный инцидент, убеждая Бессмертных в реальности произошедшего. Если вначале среди заклинателей ещё были те, кто мог всерьёз подвергнуть сомнениям слова Бай Инь, то теперь же не осталось никого. Благо, до сих пор не нашлось доказательств замешанности Цзин Юэ в этом деле, а сам Нань Жэнь даже не упомянул о том, что Второй Молодой Мастер недавно посетил его школу. Только констатация сухого факта — тысяча смертных были безжалостно убиты в третий день периода Лицю. Правда, не сказать, чтобы окружающим действительно нужно было докопаться до самой сути этого несчастья. Даже намёка на то, что в деле мог быть замешан Второй Молодой Мастер, хватило, чтобы взорвать толпу. — Так значит это правда… — рассеянно пробормотал кто-то из толпы, когда речь Главы Чжаньши оборвалась. — Второй Молодой Мастер, как вы могли? — Вы говорите так, словно никогда не слышали об этом мерзавце Цзин Юэ! Каждый раз, когда происходит какое-либо несчастье, он непременно оказывается в самом центре событий! Так есть ли чему удивляться? «Вот уж правда, — спрятав саркастичную усмешку за веером, мысленно прокомментировал учитель. — Будто бы мне доставляет удовольствие постоянно ввязываться в неприятности!» Без всякого интереса вслушиваясь в полившиеся на него обвинения, заклинатель перевел взгляд на стоявшую в центре Бай Инь. Удивительно, как играючи эта женщина все разрушила, даже не приложив больших усилий. Ей достаточно было просто зажечь искру, дать остальным крохотную возможность спихнуть с пьедестала ненавистного Мастера Цзин, и пламя тотчас разгорелось, обдуваемое ветром. Причин для того, чтобы презирать его, хватало с лихвой — одна только зависть чего стоила. Где это видано, чтобы безродный мальчишка из безымянной деревни неожиданно стал учеником Великого Кай Мина, достиг невиданных высот на пути самосовершенствования, укрепил власть в прославленном ордене Инь Юэ и стал Вторым Молодым Мастером? При всем при этом он еще позволяет себе относиться к окружающим с высокомерием, чиня вокруг беспорядки, проявляя неуважительное равнодушие к старшим, а порой и язвительность вкупе с надменностью. Это же просто смешно! Конечно, Цзин Юэ не мог отрицать, что выпавший ему персонаж был далек от безмерной добродетели — та темная история с убийством сына Мастера Си и еще парочка грехов, о которых автор все-таки соизволил вскользь упомянуть в романе, никуда не делись, но в остальном всеобщая ненависть к его персоне показалась заклинателю излишне притянутой за уши. Так много Бессмертных терпеть его не могут только из зависти? Как-то это несерьезно… «Полагаю, вина частично лежит и на тексте романа, — не имея других вариантов, про себя рассудил Второй Молодой Мастер. — Автор так часто упоминал, что Цзин Юэ был изгоем в мире совершенствования, что теперь все эти Бессмертные невольно испытывают ко мне лишь глубокую неприязнь… Легендарное невезение персонажа также не стоит сбрасывать со счетов. Я могу спотыкаться и падать по десять раз на дню там, где нормальный человек стоит с прямой спиной. При таком раскладе имеет ли смысл вообще удивляться, что кучка заклинателей относится ко мне подобным образом? Мне стоит быть благодарным хотя бы за то, что меня не схватили сразу после того, как первые обвинения Бай Инь повисли в воздухе. А уж о продолжительном обсуждении этого дела я даже мечтать не мог… Хотя, пожалуй, это все же слабое утешение…» Не желая сдерживаться, Цзин Юэ медленно вздохнул и покачал головой. Внимательно наблюдавшая за ним Бай Инь мгновенно заприметила этот вздох и вдруг приподняла руку вверх, призывая всех к спокойствию. Несложно было догадаться, что женщина, устав от излишнего шума, намеревалась поскорее поставить в обсуждении точку. Толпа вокруг жаждала продолжения, потому над площадью сразу воцарилась тишина. Кивнув успокоившимся Мастерам, Бай Инь сперва обратилась к Нань Жэню: — От всей души благодарю Главу ордена Чжаньши за честность. Полагаю, теперь ни у кого не возникает сомнений насчет правдивости моих слов, — обведя непроницаемым взглядом окружающих, женщина словно специально убедилась в том, что протестующих нет, после чего с легкой улыбкой продолжила: — Раз уж мой источник оказался прав, весьма точно расписав подробности ужасной трагедии, я думаю, не будет ничего предрассудительного в том, чтобы на данный момент сделать Второго Молодого Мастера единственным главным подозреваемым в этом деле. Восседающие на трибунах заклинатели одобрительно закивали в ответ. Не встретив преград, Бай Инь с некоторой торжественностью заключила: — Что ж, в связи с этим самым разумным решением, на мой скромный взгляд, может стать временное заточение Цзин Юэ в подвалах площади Сыфа до выяснения всех обстоятельств. Что вы об этом думаете, уважаемые Мастера? — Не могу не согласиться с Госпожой Бай! — мгновенно отреагировал один из заклинателей, и к нему тут же присоединилось с десяток других голосов: — Нарушение главного завета Бессмертных — это не шутки. Такого опасного преступника непременно нужно держать под строгим контролем. — Убить тысячу смертных! И как только смелости хватило пойти на столь ужасный шаг?! Ничтожество! — Все верно! Подвалы площади Сыфа — лучшее пристанище для мерзавцев. Одного упоминания этого проклятого места оказалось достаточно, чтобы заставить Второго Молодого Мастера наконец содрогнуться. Несмотря на то, что получившийся исход был ожидаем, будучи произнесенным вслух он все равно произвел на мужчину неизгладимое впечатление. О площади Сыфа этот скромный читатель знал все — еще бы, ведь каждая вторая жертва Хэй Синя так или иначе заканчивала свою жизнь именно там, а автор любил и всегда с неповторимым упоением описывал свершенную главным героем месть во всех подробностях. Учителю еще не довелось побывать в этом месте (он искренне надеялся, что и не доведется), но бесконечные переполненные отчаянием стенания и страдальческий плач заключенных уже эхом раздавались в его голове. Против воли Цзин Юэ начал поддаваться панике, а возгласы согласия, прозвучавшие со всех сторон, только усиливали его ужас: «Плохо… Очень-очень-очень плохо! Я никак не могу этого допустить! Пожалуй, даже смерть от рук Хэй Синя звучит куда лучше, чем проклятые подвалы! Как же так вышло, что будущее читателя, знающего сюжет наперед, выглядит теперь многим хуже судьбы оригинала?! — благо, только неестественная бледность лица отражала истинные чувства мужчины, и то он поспешил скрыть ее за веером от чужих глаз. Если в такой момент дать волю своим чувствам, то вероятность налажать, спровоцировав толпу, многократно возрастет. — Что же делать? Как оправдаться? Не могу ничего придумать! Притвориться, будто меня вовсе не было в тех краях, не получится — пускай Нань Жэнь так и не сообщил всем о моем недавнем визите в орден, это не дает гарантии того, что и остальные адепты Чжаньши не проболтаются. Слишком много свидетелей!.. Рассказать об оживших мертвецах? Ха! Да кто поверит-то? Стоит мне открыть рот, и меня тут же окрестят умалишенным! Лучше уж сразу отдаться на милость палача. Может быть сбежать?.. И куда? Как долго мне придется скрываться? И удастся ли вообще? К тому же я не могу бросить Хэй Синя на произвол судьбы! И братья… Если оставить все как есть, они могут пострадать. Неужели остается только подчиниться? Но ведь это же сродни проигрышу: при всех обстоятельствах без титула Второго Молодого Мастера мне многого не добиться!» Меньше всего Цзин Юэ боялся потерять золотое ядро — он как никто другой знал, что выжить можно и без него. Однако, если его все-таки накажут за нарушение обетов Бессмертных, вместе с золотым ядром он лишится возможности крутиться в заклинательском мире и, соответственно, хоть как-то контролировать главного героя. Это определенно стало бы провалом! Пребывая в спутанных чувствах, Второй Молодой Мастер напрочь потерял способность мыслить здраво. Ничего не приходило несчастному учителю на ум, оттого он и молчал все это время, игнорируя лившуюся на него сверху грязь. Толпа тем временем разъярялась все сильней, множество голосов, выкрикивающих разные обвинения, слились воедино, превратившись в неприятную какофонию звуков. Шум был до того невыносимым, что некоторые совершенствующиеся не постыдились закрыть уши руками. В одночасье соревнования Бессмертных, это одухотворенное мероприятие великих заклинателей, превратилось в подобие черного рынка: со всех сторон доносились грязные ругательства, а каждый присутствующий стремился перекричать другого. Если все продолжится в таком духе, то и до драки будет недалеко! Несмотря на то, что он абсолютно не знал, как избежать наказания, Цзин Юэ чувствовал, что ему все-таки нужно вмешаться в происходящее: с каждым мгновением все мрачневшая атмосфера совершенно точно не располагала к спокойным беседам, а вступать в битву учителю хотелось в последнюю очередь — его золотое ядро не выдержит больших нагрузок. Однако ворваться в шум сотен голосов оказалось не так-то просто, заклинатели громко обсуждали между собой случившееся, не прерываясь ни на секунду. Второй Молодой Мастер невольно покачал головой: кто бы мог подумать, что великие мира сего способны вести себя до такой степени абсурдно. Даже Бай Инь, казалось, немного смутилась из-за реакции толпы — очевидно, она также не хотела доводить ситуацию до схватки. Пытаясь перекричать окружающих, она подняла вверх руку в попытках призвать Бессмертных к тишине: — Уважаемые Мастера, пожалуйста, не спешите говорить все сразу! Второй Молодой Мастер никуда не денется, мы можем обсудить все в спокойной обстановке! — но как бы женщина ни старалась, ее слова тонули в суматохе толпы. На дальних рядах трибун несколько раз мелькнули отблески металла — кто-то из заклинателей схватился за мечи, заставив Цзин Юэ невольно подготовиться к чему-то крайне плохому. Чаша терпения была переполнена, хаос почти полностью охватил площадь, когда вдруг, возвышаясь над другими, на всю округу прогремел несообразно нежный и спокойный голос: — Госпожа Бай, признаться, я крайне впечатлена вами и вашими способностями… Удивительно, как легко вам удалось добыть информацию о событиях, произошедших за сотни ли от нас. Трагедия Бинле несомненно тронула мое сердце, но, быть может, прежде чем принимать решение, нам все-таки стоит выслушать и Второго Молодого Мастера тоже? Он вот уже несколько раз порывался что-то сказать, но из-за беспорядка, который устроила Госпожа Бай, сделав поспешный вывод, ему так и не удалось произнести и слова. Говорившая заклинательница явно была известна всем присутствующим, кроме самого Цзин Юэ, так как ее громкий голос, свидетельствовавший о немаленьком запасе духовных сил, мгновенно заставил Бессмертных наконец замолчать. Даже Бай Инь, несмотря на то, что ее глаза вмиг наполнились свирепостью, присмирела. Подивившись внезапному появлению незнакомой ему защитницы и проследив за взглядом шишу, Второй Молодой Мастер хотел хорошенько разглядеть говорившую. Увы, из-за поднявшихся на ноги Бессмертных попытка не увенчалась успехом, однако вскоре толпа сама собой расступилась в стороны, уступая дорогу молодой женщине. Ее красота с легкостью могла бы покорить тысячи государств, она затмевала луну и срамила цветы, но в серых глазах незнакомки не виднелось ни намека на высокомерие, напротив, все ее естество излучало спокойствие и мудрость, отчего каждый человек невольно проникся к ней необъяснимым уважением. Заклинательница мягкой поступью спускалась с трибун вниз, бережно поддерживаемая под руку высоким статным мужчиной, при взгляде на которого ее губы изгибались в легкой нежной улыбке. Сопровождавший девушку Мастер глядел только на нее, напрочь игнорируя людей вокруг. Он прикасался к ней с осторожностью, неприсущей даже лучшим мастерам фарфоровых изделий, внимательно следил за каждым ее шагом, искренне беспокоясь о том, чтобы она не споткнулась. В незнакомке заключался весь его мир, и он утопал в своей любви к ней. Сам заклинатель не отличался изумительной красотой, но его облик не был лишен изящества и скромности ученых мужей. Ясные глаза мужчины лучились добротой, а мягкие черты лица подчеркивали добродушный нрав. Пара заклинателей неспеша добралась до Бай Инь и встала напротив нее, не выражая при этом никакой агрессии. Вопреки напряженной обстановке, оба с искренней вежливостью поклонились толпе, приветствуя Мастеров. Внимательно разглядывая двух незнакомцев, облаченных в белоснежные одеяния, Цзин Юэ все пытался вспомнить, кто именно из многочисленных персонажей романа мог бы вдруг встать на его сторону. Учитель был уверен, что, едва повстречав таких необычных героев в книге, ему не удалось бы забыть эту непередаваемо умиротворяющую атмосферу, однако мозг напрочь отказывался ковыряться в памяти. На помощь Второму Молодому Мастеру пришли заклинательницы, стоящие у него за спиной: — Это же Господин и Госпожа Ядао*! Они так редко выходят в люди, что я успела и позабыть об их существовании!Ядао — правильное учение, совершенство, изысканность.
— Ах, я слышала, что эти двое долгое время пытались завести детей, но из-за слабого здоровья Госпожи Ядао ее беременность всякий раз прерывалась на втором месяце. До меня доходили слухи, что несколько лет назад они обратились за помощью к Мастеру Кай Мину, и тот предложил им некую практику, после которой супруги и пропали на девять зим. Говорят, они занимались уединенным совершенствованием в горах, чтобы решить свою проблему, поэтому их до сих пор не было видно. — Так и что же? — с сомнением вопросила одна из собеседниц. — Раз они здесь, у них все получилось? — Присмотрись внимательней, шимэй, ты разве не видишь? Живот Ядао Сэянь* говорит сам за себя.Сэянь — добродетель.
— Ах, действительно! Заметить практически невозможно, но, кажется, Госпожа Ядао уже на третьем месяце! Ядао Цзянь*, должно быть, безмерно счастлив!Цзянь — крепкий, стойкий, надежный.
— Еще бы! Ты посмотри, как бережно он поддерживает свою супругу. Эх, где бы и мне отыскать такого заботливого мужчину?.. Цзин Юэ не стал и дальше вслушиваться в бессмысленный треп молодых девиц, а вновь перевел все свое внимание на супругов. Ему наконец стало ясно, почему он никак не мог вспомнить эту парочку — в романе они мелькнули всего в трех-четырех абзацах. Во время битвы трех орденов автор использовал Ядао Сэянь и Ядао Цзяня в качестве живого щита не то для Тянь Ли, не то для Тао Ханга — движимая благодарностью за помощь Кай Мина парочка попыталась отплатить великому Мастеру, прикрыв собой его учеников. Как жаль, что их старания не окупились, ведь все три брата в итоге все равно погибли от рук Хэй Синя, а жертва четы Ядао оказалась напрасной — они лишь сделали желанного ребенка сиротой. Да Шэнь, как и прежде, слишком жесток! В отличие от молоденьких девушек, тотчас ударившихся в мечты об удачном замужестве, умудренные годами старцы не разделили всеобщего восторга от появления двух супругов, а один из них даже не попытался скрыть своего неудовольствия: — При всем уважении, Господин и Госпожа Ядао, вы не принадлежите ни к какому ордену, а значит, собственноручно отказались от своего права вмешиваться в дела подобного рода! Ваше мнение не будет учтено при вынесении приговора! Но даже если опустить этот вопрос, значат ли ваши слова то, что вы намерены проигнорировать все факты и принять сторону преступника? Стоило только вопросу повиснуть в воздухе, как Ядао Цзянь вмиг переменился в лице. От нежного взгляда, устремленного на свою супругу, не осталось и следа, теперь мужчина выглядел крайне серьезным. От него повеяло враждебностью, будто он готов был прямо сейчас ринуться на недовольного с мечом, но все же ответил заклинатель достаточно спокойным хоть и прохладным тоном: — Факты? Какие еще факты? Я услышал только несколько неточных предположений. Но даже если опустить этот вопрос, моя Госпожа пока не сказала ни единого слова в защиту Второго Молодого Мастера. Однако прежде чем принимать решение, разве не стоит выслушать обе стороны, чтобы судить по справедливости? Тянуть ростки, чтобы помочь им вырасти*, несколько глупо, вы так не считаете?Очередная китайская идиома, аналог нашего «поспешишь — людей насмешишь».
— Мастер Ядао, вы только что назвали меня глупцом?! — Ну что вы, Мастер Моу, разве я посмею? — нисколько не испугавшись схватившегося за оружие старика, со смешком ответил Ядао Цзянь и склонился в неискреннем извиняющемся поклоне. — Ведь тогда бы мне пришлось назвать глупцами всех присутствующих на турнире людей. Этот скромный заклинатель будет искренне верить, что до этого все-таки не дойдет. С появлением супругов и без того мрачная толпа теперь готова была взорваться, а уж поведение этого Господина Ядао так и вовсе взбудоражила окружающих не на шутку. Цзин Юэ только успел поблагодарить двоих за защиту, но почти сразу же пожалел об этом. Благо, Госпожа Ядао не отличалась агрессивным нравом и поспешила приструнить своего мужа, осторожно дотронувшись до его локтя: — Гэгэ, перестань, мы пришли сюда не ссориться, — ее тихий голос вмиг остудил пыл всех присутствующих, пожилой заклинатель стыдливо спрятал глаза, а Ядао Цзянь вмиг подавил в себе всю враждебность, послав жене взгляд, полный сожаления. Убедившись, что все немного успокоились, девушка слегка покачала головой, обернулась к Цзин Юэ и с легкой улыбкой поприветствовала его: — Рада снова видеть вас в добром здравии, Второй Молодой Мастер. Учитель, конечно же, понятия не имел, действительно ли они встречались прежде, но на вежливость следовало ответить вежливостью, поэтому он подошел к заклинательнице и с уважением поклонился: — Я тоже очень рад встрече с вами, Госпожа Ядао. Надеюсь, сейчас вы чувствуете себя намного лучше, — в этот момент Цзин Юэ был искренне благодарен мгновением ранее перешептывающимся за его спиной сплетницам. Те крупицы информации, что он подслушал из диалога девушек, теперь оказались как нельзя кстати. — Стараниями Мастера Кай все именно так. Уверена, никто кроме него не смог бы сделать для нашей семьи большего. Как поживает ваш учитель сейчас? Последний раз мы встречались девять лет назад, с тех пор многое изменилось. Цзин Юэ замешкался на короткое мгновение, с успехом не показав этого внешне, прежде чем ответить: — К своему стыду, я давно не видел учителя, поэтому толком и не смогу унять вашего беспокойства. Однако Мастер Кай всегда был таким — покуда ему самому этого не будет нужно, он и не появится пред остальными. Простите, что не могу поведать вам большего. — Не стоит, не стоит, вы целиком и полностью правы, Мастер Цзин. Думается мне, у вашего учителя и впрямь все хорошо, а плохим знаком, напротив, стало бы то, что Кай Мин, изменяя своим принципам, вдруг появился бы среди нас, — с улыбкой проговорила Ядао Сэянь. Обменявшись приветствиями, девушка посчитала, что на том любезностей достаточно, и поспешила вернуться к повестке дня, напрочь игнорируя затаившую дыхание толпу: — Признаться, я услышала совсем немного из того, что вы все сейчас обсуждали, поэтому и не знаю, успел ли Второй Молодой Мастер изложить свою версию этого дела. Не изволите ли удовлетворить любопытство этой скромной заклинательницы? «Ох, Дева Сэянь, спасибо вам большое за предоставленную возможность оправдаться, крепкого здоровья вам, вашему мужу и будущему ребенку, но… Я, черт подери, совершенно не знаю, что говорить! Мне доставило бы огромную радость утолить ваше любопытство, но подскажите, пожалуйста, как сделать это так, чтобы мои кости не бросили в темницу?! Серьезно, пожалуй, вам все-таки не стоило вмешиваться, ведь теперь я даже не могу сохранить остатки достоинства!» Как же сильно Цзин Юэ хотелось высказать свои мысли вслух… С трудом подавив это неуемное желание и привычным жестом спрятав лицо за веером, он с толикой горечи, проскользнувшей в голосе, покачал головой: — Я с удовольствием расскажу Госпоже Ядао все, что знаю, но прежде, прошу, посмотрите вокруг. Полагаю, бессмысленно что-либо объяснять — кроме вас никто больше не намерен слушать. Девушка действительно принялась озираться по сторонам, и всякий раз ее взгляд натыкался лишь на перекошенные от сдерживаемой ярости лица. Присутствующие на турнире Мастера были на пределе. Неясно что именно послужило причиной для такой реакции: не то копившаяся на протяжении нескольких лет зависть, не то гнев из-за нарушения главного обета, не то появившаяся наконец возможность избавиться от Мастера Цзин, попутно ослабив власть ордена Инь Юэ. Бессмертные так долго ждали этого шанса, но вдруг откуда ни возьмись появляется какая-то бродячая заклинательница и заставляет всех ждать, когда мерзавец Цзин Юэ оправдается? Исключено! Ядао Сэянь не была глупой и сразу поняла, что Второй Молодой Мастер имеет в виду. Но что-либо ответить на его слова она не успела — откуда-то сверху внезапно раздался еще один голос, а следом с верхнего балкона пагоды вниз спрыгнули два человека: — С чего ты взял, что это именно тебе нужно объясняться? К тому же, если они не намерены слушать тебя, то неужели посмеют остаться глухими и к моим словам? Несмотря на высоту башни в пять чжанов, два новоприбывших Мастера приземлились с поразительной мягкостью и плавностью. Один был облачен в лиловые одеяния, за спиной мужчины висел огромный свернутый свиток, а вокруг него то и дело поблескивали драгоценные камни. Чуть взмахнув рукавами и даже не обратив внимание на прыжок с большой высоты, он тут же направился к Цзин Юэ, встав рядом с ним. Явившимся был Тао Ханг. Пользуясь короткой заминкой, шисюн подозвал к себе стоявшего позади Тянь Ли и попутно наклонился к Цзин Юэ, шепнув с искренним сожалением: — Прости, шиди, Глава ордена Инь Юэ задержал меня, поэтому я не смог явиться раньше. Одного только появления среднего брата было достаточно для Второго Молодого Мастера, чтобы мысленно взвыть не своим голосом: «Шисюн Ханг, ну зачем?! Тебе точно не следовало приходить, мне хватило проблем с Тянь Ли! Неужели Жоу Бао не мог задержать тебя на подольше?! Впрочем, я действительно удивлен, что ему в принципе удалось это сделать». Боясь, что не сможет сдержаться, если откроет рот, Цзин Юэ лишь кивнул головой в ответ. Вторым заклинателем, явившимся на этот спор, был Жоу Бао. Он казался полной противоположностью Тао Ханга — в скромной белой одежде не было и намека на роскошь, однако ясный взгляд переполнился похожей надменностью. Отряхнув ткань от воображаемой пыли, Мастер Жоу чуть склонился, никого конкретно не приветствуя, и также зашагал вперед, остановившись подле главных действующих лиц. Именно Глава ордена Инь Юэ только что произнес те высокомерные слова, заставив толпу подавиться возмущением. Пока Бессмертные приходили в себя, заклинатель спокойно продолжил: — Прежде чем начать, я должен сказать, что Второй Молодой Мастер действовал строго по моим инструкциям, поэтому вся ответственность за эту трагедию ложится на мои плечи. Как Глава ордена Инь Юэ, я никому не позволю судить заклинателя моей школы. Поэтому, если у вас есть претензии, вы можете высказать их мне напрямую, но никак не Цзин Юэ — ведь он был всего лишь исполнителем. Прежде, увидев Жоу Бао, учитель искренне уверился в том, что теперь есть надежда на хороший исход, но слова шиди заставили его содрогнуться. Это что еще за глупое самопожертвование?! И почему он говорит так, словно они вдвоем действительно в чем-то виноваты?! Никто не нарушал обетов Бессмертных, напротив, Цзин Юэ сделал все, что мог, дабы помочь запертым в телах душам, тогда почему сейчас складывается такое впечатление, будто бы они совершили что-то плохое? Опасения учителя подтвердились — толпа не упустила возможности воспользоваться оброненными Жоу Бао словами: — Почему глава ордена Инь Юэ снова защищает этого ублюдка? Вам не кажется, что все зашло слишком далеко? Сначала сожжение тела Мастера Те, затем напавший на адептов дзями во время фестиваля! Теперь ещё и убийство тысячи смертных! Жоу Бао даже бровью не повел, ни на секунду не поддавшись на провокации. Его голос все также был наполнен ледяным спокойствием: — Все было совершенно не так. Что касается дел, связанных с Мастером Те и дзями: мне нет нужды напоминать, что Цзин Юэ не был в них замешан. Я полагал, что мы выяснили все еще на прошлом Совете Бессмертных. Ощутив на себе сотни недовольных взглядов и чувствуя, что ситуация вот-вот окончательно выйдет из-под контроля, Второй Молодой Мастер поспешил было шепотом предостеречь Главу ордена: — Шиди, если продолжишь в том же духе, ничем хорошим это не кончится. Перестань. Да разве ж Жоу Бао станет его слушать? — Месяц назад Цзин Юэ действительно отправился в Бинле по моему указанию, но вовсе не затем, чтобы уничтожить жителей, а чтобы помочь. К сожалению, когда он прибыл на место, было уже поздно. — Это бесполезно, шиди, — вновь попытался учитель остановить Главу ордена, дернув того за рукав. — Что бы ты им ни сказал, никто никогда в это не поверит. На этот раз слова достигли слуха Жоу Бао, но он лишь наспех отмахнулся, даже не потрудившись скрыть раздражения в голосе: — Да помолчи ты уже наконец! — переведя все внимание обратно на толпу, мужчина сделал глубокий вздох и продолжил кратко пересказывать версию Цзин Юэ: — Также как и с орденом Чжаньши, некоторое время назад до нас стали поступать разные слухи, ходившие вокруг Бинле. Поначалу они не казались нам слишком серьезными — люди просто пожаловались на грозную тварь, отобравшую одну-две жизни. Однако позднее на порог нашей школы заявился мужчина, поведавший, будто все жители деревни были убиты. Я отправил Второго Молодого Мастера расследовать это дело… Начав рассказ, Жоу Бао даже не потрудился приврать и попросту пересказал заклинателям все, что знал сам. Единственное, о чем Глава ордена не заикнулся вслух, так это о битве с Мастерами Си и истончении золотого ядра — Цзин Юэ, конечно, был ему благодарен, но это никак не меняло исхода! Ожившие мертвецы… Ожившие мертвецы, Жоу Бао! Да даже ребенок никогда в жизни в это не поверит! Речь Главы ордена Инь Юэ весьма быстро оборвалась, и над площадью Шэнли воцарилась оглушительная тишина — никто не находил слов, чтобы выразить свое возмущение. Второй Молодой Мастер мог понять окружающих: весь рассказ звучал так, словно кто-то с непоколебимой уверенностью пытался доказать, что черное — это белое, а белое — черное. Даже супруги Ядао выглядели смущенными, а Бай Инь так и вовсе едва сдерживала смех. Первым не выдержал Нань Жэнь. Сделав шаг вперед и приподняв одну бровь, он с сомнением переспросил: — Мастер Жоу, так жители были живыми или мертвыми? Вы сказали, что изначально деревня ничем не отличалась от любой другой — люди двигались, разговаривали и даже осмысливали происходящее. Как вы это объясните? Жоу Бао, казалось, тоже наконец осознал, как все это звучало со стороны. Честно говоря, будь он на месте остальных, и сам никогда бы не поверил в такую историю. Однако мужчина не собирался отказываться от своих слов и решил упрямо стоять на своем, хоть и немного смущенно: — Они были мертвы, но демон, проживающий в тех землях, воскресил их обратно. Такой ответ Нань Жэня не устроил. С еще большим подозрением он уточнил: — Так сказал вам Второй Молодой Мастер? Глядя на вмиг помрачневшего Жоу Бао, Цзин Юэ мог только молчаливо качать головой. Неизвестно, намеренно ли или случайно, своими вопросами Нань Жэнь заставил шиди сомневаться в честности шисюна. Их отношения в принципе никогда не строились на доверии, скорее наоборот, между ними всегда стояла многолетняя непримиримая вражда, соперничество. А учитывая характер оригинала, Жоу Бао наверняка настрадался от всяких подстав со стороны Второго Молодого Мастера. Так с чего же сейчас он должен был без всяких сомнений ему верить?.. Эти же мысли промелькнули в голове Главы Инь Юэ. Замешкавшись на несколько томительных секунд, он с силой сжал руки в кулаки и все-таки неуверенно выдохнул одно единственное слово: — Да… Его краткий ответ будто бы стал последней каплей. Бессмертные и без того потратили кучу времени на то, чтобы выслушать подобный бред, а теперь еще и оказалось, что им нужно просто принять за истину версию Цзин Юэ? И при этом Жоу Бао всерьез думает, будто слова мерзавца можно считать достаточным доказательством отсутствия его вины? Ах, благородный Второй Молодой Мастер хотел спасти тысячу неупокоенных душ, поэтому умертвил их тела, чтобы выпустить несчастных на волю! Чертов вздор! Неудивительно, что со всех сторон послышались возмущенные крики: — Это же просто смешно! И вы действительно ему верите?! — Воскрешение людей? Вы это серьёзно?! На протяжении множества веков заклинатели разных уровней и поколений пытались достигнуть успеха в этом вопросе, но никому никогда не удавалось добиться результата. А какой-то новорожденный демон всерьез смог?! Глупости! — Глава ордена Инь Юэ, при всем уважении, мне кажется, Второй Молодой Мастер всего лишь водит вас за нос и пользуется вашей добротой, чтобы в случае опасности спрятаться за вашей спиной! Вы согрели змею на своей груди! — Вспомните наконец, сколько проблем Цзин Юэ доставил вам, вашему отцу и ордену! Неужели в вас совершенно нет никакого достоинства?! Давно пора было от него избавиться, еще тогда, на Совете Бессмертных! — Да какого черта мы до сих пор рассуждаем на эту тему?! Если Глава ордена Инь Юэ не в состоянии судить по справедливости, что нам мешает заняться этим самостоятельно?! Схватим мерзавца, и дело с концом! Где-то вдалеке сверкнул блеск вынутого из ножен меча, заклинатель, обнаживший оружие, ринулся вперед, поддерживаемый криками Бессмертных. Площадь Шэнли тотчас погрузилась в хаос. Тао Ханг попытался было вмешаться, но его голос потонул в гомоне толпы. Яркие пятна разноцветных одежд смешались, превратившись во взрыв тысячи красок, перед глазами Цзин Юэ заплавали круги. «Началось! Это конец! Конец всему!» Сохранять прежнее спокойствие никто больше не был в силах, о терпении и речи быть не могло. За первым звоном металла о металл последовал второй. Осознав, что словами ничего не добьешься, люди действительно ринулись в битву. К удивлению Второго Молодого Мастера на его сторону встала внушительная толпа Мастеров: несмотря на многолетнюю неприязнь, множество адептов ордена Инь Юэ с уверенностью встречали мечи недовольных, изо всех сил стараясь не подпускать их к Цзин Юэ; увидев, что Тао Ханг остается подле своего шиди, намереваясь защищать того до конца, заклинатели из Шуфа достали оружие, бросившись на врагов; орден Чжаньши вовсе разделился на два лагеря — одна группа подчинялась приказам Нань Жэня, вставшего на сторону возмущенных Бессмертных, когда вторая приняла сторону Тянь Ли; несколько бродячих совершенствующихся во главе с супругами Ядао также поспешили вмешаться в бой. Но этого все равно было крайне мало… Пускай большая часть адептов трех главенствующих орденов выбрала Цзин Юэ, но в сравнении с сотней других школ они казались не более чем одним волоском с девяти быков. Преимущество было на чужой стороне. Прямо сейчас самым безопасным местом, пожалуй, оказался небольшой круг из заклинателей, в центре которого стояли Цзин Юэ, Тао Ханг, не отходивший от шиди ни на шаг, и Жоу Бао, замерший неподалеку с опущенной вниз головой. На защиту учителя пика Чжицзяо встали сильнейшие Мастера мира Бессмертных, поэтому никому из взбунтовавшихся еще не удалось приблизиться к мужчине. Воспользовавшись короткой передышкой, Второй Молодой Мастер в панике заозирался по сторонам, пытаясь придумать хоть какой-то способ остановить бессмысленное кровопролитие. Этого сражения в оригинальном романе отродясь не было, так почему же сейчас они подошли к такому концу?! Повернув голову направо, заклинатель заметил ловко орудующего копьем Тянь Ли — к ужасу Цзин Юэ, старший брат без промедлений вступил в схватку с Главой своего же ордена! Он что, с ума сошел, что ли? За подобную измену его ведь тотчас выгонят прочь! Нань Жэнь, впрочем, нисколько не удивился выбору Первого Мастера Чжаньши. То уворачиваясь от сильных атак, то выбрасывая вперед свою секиру, мужчина лишь изредка тяжело вздыхал и качал головой, глядя на противника с отцовским расстройством: — Ох, Тянь Ли, я же предупреждал, что эта преданность тебя погубит. Старший брат ничего ему не ответил, и сложно было понять отчего именно: то ли потому что говорить ему было нечего, то ли потому что заклинание молчания все еще не прекратило свое действие. Тем не менее тишина с его стороны никак не мешала Нань Жэню продолжать качать головой и разочарованно причитать, попеременно атакуя и защищаясь: — Плохой, действительно плохой выбор. Мы поговорим с тобой дома, когда все закончится. Не зная, смеяться ему или плакать от этой странной сцены, Цзин Юэ взглянул налево и теперь наблюдал за тем, как супруги Ядао вступили в схватку с Госпожой Бай. Движения шишу были не лишены изящества и силы, длинный тонкий клинок порхал в ее руках, подобно крыльям бабочки, каждый шаг и выпад женщины заставлял невольных свидетелей в трепете затаить дыхание. Но стоило только взглянуть на детское лицо заклинательницы, как любого тотчас прошибал холодный пот — сейчас оно выглядело крайне уродливо из-за искривившей его ярости. Она наконец отбросила прочь все свои маски и не гнушалась подлыми методами — все ее атаки были направлены прямо в живот беременной Ядао Сэянь. Сперва Цзин Юэ всерьез обеспокоился тем, что, будучи Мастером с двухсотлетним опытом за спиной, Бай Инь быстро одержит победу, однако, к его удивлению, супруги нисколько не уступали ей в силе. Напротив, казалось, что это именно шишу едва способна выстоять против двоих — на ее нежной коже уже появилось несколько царапин, а Ядао Сэянь с Ядао Цзянем выглядели так, словно вовсе не участвуют в битве. Сколь бы агрессивными и умелыми ни были бы атаки Бай Инь, ни одна из них не достигла цели. В конечном итоге спустя несколько бессмысленных выпадов она окончательно растеряла остатки контроля: — Не понимаю! Совершенно не понимаю! — голос женщины сочился ядом, еще немного и она принялась бы изрыгать пламя. — Я не виделась с шисюном вот уже шестнадцать лет, но никогда не переставала искать встречи с ним! Почему же вы так легко отыскали его девять лет назад?! Цзин Юэ потребовалось несколько долгих секунд, чтобы понять, о чем она говорит. Признаться, он и забыл, что Бай Инь приходилась Кай Мину шимэй. Уловив в ее тоне нотки отчаяния, заклинатель вмиг догадался, что женщина испытывала к своему старшему брату нежные чувства, но, кажется, учитель не отвечал ей взаимностью. Нисколько не изменившись в лице, Ядао Сэянь с неизменным спокойствием тихо ответила: — Мы вовсе не искали Мастера Кай, он сам нашел нас в тот момент, когда надежда была почти потеряна. — Он сам нашел вас?.. — услышанное заставило Бай Инь пошатнуться, меч едва не выпал из ее рук. Приложив окровавленную ладонь ко лбу и размазав кровь по своему прелестному лицу, она с сомнением пробормотала: — Как же так?.. Шисюн ведь знает, как сильно нужен мне… Моя надежда была потеряна давным-давно, но, кажется, для него это не было большим поводом для встречи. На протяжении шестнадцати лет он даже не послал мне ни единой весточки, а пять лет назад и вовсе пропал… Я делала все, что в моих силах, дабы отыскать его, неужели напрасно?.. Даже этот скандал затеяла ради него! Почему же он появился перед вами, незнакомцами, а мне, своей шимэй, не досталось даже края его рукавов?! Чем больше она размышляла об этом, тем сильнее гнев закипал в ее груди. В конце концов шишу не смогла больше терпеть — ей потребовалось выплеснуть всю накопившуюся за шестнадцать лет ярость. С еще большим ожесточением Бай Инь бросилась вперед, и вновь клинок встретился с клинком — Ядао Цзянь защищал свою жену до последнего вздоха. Почувствовав угрозу, исходящую от обезумевшей женщины, Цзин Юэ вознамерился прийти супругам на помощь, но в последний момент его отвлекло странное движение откуда-то сбоку. Инстинкты завопили об опасности, и ведомый ими Второй Молодой Мастер отскочил назад, едва избежав направленного в его грудь меча. Машинально он выставил перед собой веер, почти задействовав пламя Чан, — благо, ему удалось вовремя остановиться, так как перед ним и напавшим возник Тао Ханг. Когда шисюн заговорил, его голос переполнился убийственным холодом: — Что это вы делаете, Глава ордена Инь Юэ? Услышав названный титул, Цзин Юэ невольно пошатнулся и округлил глаза. Не в силах в это поверить, он осторожно выглянул из-за спины брата и действительно увидел Жоу Бао — тот стоял напротив с опущенной вниз головой и сжатым в руках легендарным мечом Сыван Шицзян*. Клинок его был черным, словно смоль, сталь остра настолько, что с легкостью разрезала бумагу в воздухе, а от длинного лезвия исходило слабое красное сияние. Внешний вид оружия полностью оправдывал свое имя.* — просто напомню перевод: Смертный час.
— Глава ордена Шуфа, вам следует отойти в сторону, — тихо проговорил Жоу Бао, так и не подняв головы. Сложно было понять, боится ли он встретиться глазами с Цзин Юэ или же скрывает мрачность своего взгляда. Так или иначе Тао Ханг вовсе не сдвинулся с места. — Вы уже позабыли, о чем мы беседовали с вами наверху? Если вы сделаете это, то можете даже не рассчитывать на помощь моего ордена. Подумайте хорошенько, Глава ордена Инь Юэ. Его слова определенно произвели нужное впечатление — Жоу Бао вдруг вздрогнул и слегка опустил меч вниз. Легко было догадаться, что прямо сейчас мужчина мучился из-за зерна сомнений, посеянного в его сердце недавними криками толпы. Не сказать, что Цзин Юэ совсем этого не ожидал, скорее напротив, был удивлен, что шиди продержался так долго. Смотреть на такого запутавшегося Главу оказалось крайне тяжело, ведь прежде один только вид мужчины вселял в окружающих непоколебимую уверенность, а теперь он больше походил на испуганного ребенка. Второму Молодому Мастеру безмерно хотелось подойти к нему ближе и хоть как-то поддержать, но Тао Ханг явно не собирался подпускать их друг к другу. Глядя на застывшего с мечом в руках Жоу Бао, шисюн разочарованно покачал головой: — Несмотря на то, что наши отношения никогда не были хорошими, я все же верил, что ты, шиди, как и мы, всегда примешь сторону Цзин Си. — Не называй меня так, особенно сейчас! Это лишь сплошное лицемерие, да и только! — мигом огрызнулся Жоу Бао, вновь подняв клинок вверх. — Признайся, ни ты, ни Тянь Ли никогда не считали меня своим младшим братом, хотя я такой же ученик Кай Мина, как и вы! На мгновение над ними воцарилась оглушительная тишина, звуки окружившей заклинателей битвы отошли на второй план. Цзин Юэ все же не выдержал и предпринял попытку подойти к Жоу Бао, отчего-то совершенно его не опасаясь, но Тао Ханг придержал его за локоть, не позволил сделать и шагу. Жоу Бао тем временем продолжал: — Не утруждай себя объяснениями, я знаю, почему! Когда я поступил на обучение к Кай Мину, вы с Тянь Ли уже занимали свои посты и смотрели на меня свысока! К тому же я проучился у него всего год и в итоге ушел сам, отказавшись от наставничества, — такой удар по самолюбию учителя ни вы, ни он стерпеть не смогли. Так какого черта ты сейчас зовешь меня «шиди»? Сердце Цзин Юэ сжалось от обиды за Жоу Бао. Глава ордена был одним из самых любимых его персонажей романа, оттого видеть заклинателя таким оказалось невыносимо. Второй Молодой Мастер вознамерился вновь вырваться из цепкого захвата шисюна и сделать хоть что-то, дабы успокоить заклинателя, но Тао Ханг опередил его, ответив на все обвинения с неожиданной мягкостью: — Что ж, ты прав, мы с Тянь Ли действительно никогда не считали тебя своим младшим братом. Однако, насколько мне известно, Цзин Си с самой первой вашей встречи и до сих пор называет тебя «шиди». Это подействовало на Главу Инь Юэ подобно вылитому сверху ведру с холодной водой: он наконец полностью опустил Сыван Шицзян, едва не уперев острие в землю, и медленно поднял голову. Вместо ожидаемого гнева его лицо выражало глубокую печаль. Он глядел прямо на Цзин Юэ, и тот смело выдержал его взгляд. Простояв так пару мгновений, Жоу Бао еле слышно произнес: — Ты… Ты правда не нарушал обета? — Правда. — И не убивал живых людей? Только мертвых? — Только мертвых. — Мое доверие… Оно действительно оправдано? Я действительно могу рисковать всем орденом ради твоей защиты?.. На этот раз Второй Молодой Мастер чуть отвел взгляд в сторону, не спеша с ответом. Взвалить на свои плечи столь большую ответственность было тяжело и до трясущихся коленей страшно. Словно насмехаясь, в памяти всплыла согнутая спина Жоу Бао — та отчаянная картина, когда шиди рассказывал ему о своих тревогах на балконах пагоды. Все это время он один сталкивался со всеми невзгодами, решал кучу вопросов, заботился о делах сотни заклинателей и ни разу не жаловался на трудности. А Цзин Юэ не сделал ничего. Учитель заставил себя вновь взглянуть на Главу ордена — тот совершенно не изменил позы и все с какой-то надеждой смотрел на своего шисюна, ожидая поддержки. Кто еще смог бы помочь ему, если не Второй Молодой Мастер? — Я… К сожалению, Цзин Юэ ответить не успел: прорвавшись сквозь стену из совершенствующихся, несколько Бессмертных бросились прямиком на трех братьев. В отличие от застывших заклинателей Инь Юэ, Тао Ханг среагировал мгновенно — толкнув шиди в руки ошеломленного Жоу Бао, шисюн без слов вытащил из широких рукавов маленькую человеческую фигурку, сделанную из дерева. За пару мгновений Глава ордена Шуфа прокусил свой палец, вынудив несколько капель крови упасть на лоб кукольной девушки и одними губами что-то прошептав. Повинуясь проникшим в тело потокам Ци, куколка начала стремительно увеличиваться в размерах, демонстрируя окружающим свой откровенный наряд, слишком сильно обнажавший ее длинные тонкие ноги. К счастью, она была всего лишь марионеткой, а не живым человеком, потому совершенно не чувствовала стыда. А вот Тянь Ли, не забывавший периодически посматривать на младших братьев даже в пылу битвы, заметив деревянную девушку вмиг покраснел и отвернулся, издав наконец хоть какой-то звук: — Да когда ж ты уже оденешь ее по-человечески? — увы, его голос, переполненный смущением и оттого становившийся по-настоящему редким в своей эмоциональности, потонул среди множества других криков… Пока Тао Ханг призывал свою любимую куклу Бэйшан, прорвавшиеся к ним заклинатели неумолимо приближались. Цзин Юэ всерьез опасался, что старший брат не успеет вовремя защититься, потому рванул вперед, хватаясь за рукоять висевшего на поясе меча, однако… В очередной раз обнажить клинок ему так и не удалось — он был отброшен в сторону чужой рукой, подобно непоседливому котенку. — … — Ты что, уже позабыл о своей маленькой проблеме? — отразив меч, направленный в плечо Главы Шуфа, воскликнул Жоу Бао с неподдельным возмущением. — Сиди здесь и не высовывайся, мы сами справимся! — И правда, шиди, хоть иногда слушай своего шиди! — с серьезным видом поддакнул Тао Ханг и вновь обернулся к Бэйшан, заканчивая с заклинанием призыва. Глядя на то, как эти двое, бывшие едва ли не врагами, теперь сражаются плечом к плечу, Цзин Юэ растерял все возможные слова, да так и застыл с глупым видом в самом центре круга из заклинателей. Немного придя в себя, мужчина не удержался и тихо фыркнул: «Подумать только, на протяжении десятка лет при виде друг друга они начинали лаяться, как бродячие собаки, а теперь вдруг заключили союз со стоящим у стен города врагом*! Детский сад!»* — идиома, образно в значении: вынужденный и унизительный мир.
Увы, очень скоро Второму Молодому Мастеру стало не до смеха: несмотря на лучшие навыки заклинателей, сражавшихся на его стороне, противников все же было намного больше, и очень скоро круг, воздвигнутый вокруг Цзин Юэ, начал сужаться. Их брали числом. С каждой минутой в воздухе отчетливее ощущался железный запах крови, помимо криков, переполненных негодованием, то тут, то там начали раздаваться болезненные стоны раненных. Не пройдет и часа, как жертв этого бессмысленного побоища станет катастрофически много! Пускай множество из этих Мастеров жаждали его смерти, сам Цзин Юэ совершенно не хотел, чтобы кто-либо из них пострадал. Но, даже попытайся он их остановить, разве станет хоть кто-нибудь его слушать, особенно сейчас, когда рассудок каждого был переполнен жаждой крови? Заклинатель не стал утруждать себя бессмысленными призывами успокоиться, тем более что решение, показавшееся самым логичным в этой ситуации, внезапно пришло в его голову. Не медля ни секунды, мужчина успокоил быстро бьющееся сердце, спрятал Лэн Чан Янь в складках рукавов и вынул из мешочка на поясе белоснежную флейту. Ему еще не доводилось играть на ней в окружении стольких слушателей, да что уж там говорить, только Элли была свидетелем всех его попыток воспроизвести из Цу Сы хоть что-то толковое. Но о волнении сейчас не было и речи, к тому же, месяц практик в пещерах Гуан не прошел для учителя даром: приложив инструмент к губам, он весьма умело сосредоточил в нем огромный поток энергии Ян и медленно выдохнул воздух из легких, согнув пальцы. Громкий, но в то же время трогающий до глубины души плач флейты эхом отразился от высоких скал ущелья. Нежный печальный звук коснулся слуха каждого из сражающихся, отчего Бессмертные на мгновение застыли и принялись оборачиваться по сторонам в поисках того сумасшедшего, что посреди битвы решил поразвлечься музыкой. И лишь несколько опытных заклинателей вмиг раскусили задумку Цзин Юэ — закрыв уши руками, они завопили как можно громче, в попытках перекричать горькую мелодию: — Закройте уши, быстрее вы все, закройте свои уши! Второй Молодой Мастер играет разрушающую песнь! Кто-нибудь скорее остановите его! К сожалению, теперь лишать себя слуха было бесполезно — тайная техника ордена Инь Юэ продумывалась Мастерами на протяжении веков, была доведена до совершенства и предусматривала любые варианты. Стоило только первым нотам повиснуть в воздухе, коснуться чужого сознания, и совершенствующийся продолжал слышать их даже находясь за тысячу ли от играющего — они попросту раздавались прямо у него в голове. Избавить несчастных от убийственных звуков мог только сам исполнитель, однако Цзин Юэ не намерен был останавливаться. Учитель заиграл мелодию внезапно, когда никто из присутствующих этого не ожидал, поэтому абсолютно все Бессмертные находились под влиянием техники. Благо, разрушающая песнь не убивала их, а всего лишь постепенно разрушала скопившуюся в телах Ци и временно лишала заклинателей возможности ее использовать — причем, с каждой нотой все сильнее. Это решение показалось Цзин Юэ наилучшим вариантом, способным остановить бессмысленную битву, ведь совершенствующийся без энергии Ян это все равно что тигр, попавший на равнину, — абсолютно бесполезен. — Шиди, немедленно прекрати играть! Разрушающая песнь отнимает слишком много сил! Тебе нельзя этого делать! — Тао Ханг, находившийся ко Второму Молодому Мастеру ближе остальных, мгновенно осознал, что попытался сделать младший брат, и ринулся к нему, дабы схватить за руку, но тот лишь увернулся, не прекращая игры. Будто отвечая Главе ордена Шуфа, печальная мелодия сделалась еще громче, рассказав о намерении исполнителя довести начатое до конца. Поймав на себе встревоженный взгляд шисюна, Цзин Юэ медленно покачал головой, предостерегая от новых попыток вмешаться. «Это единственный вариант хоть как-то остановить побоище… — послал старшему брату мысленный сигнал мужчина, не сильно надеясь, впрочем, что тот в состоянии будет его разгадать: — Если все продолжится в таком же духе, мы придем к финалу романа на пять лет раньше!» Возможно, Тао Ханг и не сдался бы так легко, попробовав остановить его вновь, однако новая группа противников, устремившихся к младшему брату, заставила его первым делом позаботиться о безопасности шиди. Именно на это Второй Молодой Мастер и рассчитывал. С большим остервенением, чем прежде, перепуганные совершенствующиеся бросились вперед, в надежде оборвать отчаянный плач флейты, но защитники Цзин Юэ стояли едва ли не насмерть, никаким образом не подпуская врагов слишком близко. Разрушающая песнь звучала по истине жутко и, сопровождаемая стонами, только усиливала мрачную атмосферу вокруг. Проходи мимо какой-нибудь несчастный спутник, он бы тотчас решил, что неподалеку открылся вход в Загробное Царство, сосредоточие всего темного, злого и ужасного. Старания Второго Молодого Мастера очень скоро принесли первые плоды: слабейшие адепты растеряли всю энергию и без сил рухнули наземь, выпустив оружие из рук. Еще множество Бессмертных стояло на ногах, но их ряды заметно проредились, а движения замедлились, будто бы каждый выпад стоил им недюжинных усилий. К собственному неудовольствию, Цзин Юэ также ощутил, что вскоре достигнет предела, — разрушающая песнь не действовала на него, так как он был ее исполнителем, но истонченное золотое ядро и огромный объем потребляемой флейтой энергии отнимали слишком много сил. На лбу выступила испарина, а лицо побледнело, пока руки уверенно сжимали инструмент. — Шиди, хватит уже, перестань! — Тао Ханг с самого начала был настороже, а потому, заподозрив неладное, вмиг оказался поблизости. Едва завидев шисюна, Второй Молодой Мастер с завидным упрямством вцепился в Цу Сы мертвой хваткой. Учитель не собирался заниматься глупым самопожертвованием, просто чувствовал, что пока еще в силах играть. К тому же перед его глазами то и дело вспыхивали картины из старого кошмара — все вокруг горит синим пламенем, Тао Ханг порублен пополам, Тянь Ли без намека на жизнь лежит на земле, а Хэй Синь стоит на коленях, взывая к своим близким. И пускай нынешняя ситуация несколько отличалась от предначертанной им судьбы, Цзин Юэ не видел такой уж большой разницы. Переубивают они друг друга сейчас или потом — неважно, главное, что потерянных жизней будет уже не вернуть. Разве мог он позволить себе отступить? От напряженных размышлений заклинателя оторвала глупая для всей ситуации и оттого несколько странная деталь. Прежде вокруг площади Шэнли, окруженной с запада и востока высокими скалами, а с юга и севера — длинными проходами ущелья, царил мрак, лишь фонари, созданные Бессмертными, освещали трибуны. Сейчас же южная сторона отчего-то испускала теплый оранжевый свет, словно из темноты вверх поднималось яркое солнце. Невольно подивившись этой необычной и одновременно прекрасной картине, Цзин Юэ внезапно почувствовал прилив необъяснимого спокойствия. Казалось, что как бы ни было сложно, он обязательно справится со всеми трудностями. Поддавшись эмоциям, он влил еще больше духовных сил в Цу Сы, вновь увеличивая силу мелодии. Повышенная громкость однако никак не влияла на его собственный слух, потому и не помешала ему услышать нежданно раздавшийся спереди запыхавшийся, взволнованный голос: — Уважаемые Мастера, тревога, тревога! Кто-то сжег темницу с нечистью, пойманной для турнира Бессмертных! Озлобленные твари… Они… Они вырвались на свободу, убили трех заклинателей и направляются прямо сюда! Принесший дурную весть адепт каким-то невиданным образом прорвался сквозь круг, очутившись рядом с Цзин Юэ и позволив тому себя рассмотреть. Его одеяния были залиты кровью, взгляд в панике метался из стороны в сторону, грудь резко вздымалась и опускалась, словно ему не хватало воздуха. На глазах у сотни совершенствующихся несчастный сделал последний вдох и… упал замертво.