***
— Ох, как я рад, хён! Тэ бурно запрыгал, и Мин испугался за свою старую тахту. Нельзя ли радоваться потише? Хотя нет, это же Тэхён. Но и Хосок, чье лицо стало слегка малиновым (десяток пустых пивных банок поблескивали на столе золотистыми боками), присоединился к нему, горланя: — Свершилось! Мин Юнги устал быть один! Мин Юнги хочет… — Тебя задушить, — зашипел он, — Жаль Тэхёна, но он оправится и найдет кого-нибудь другого на замену! Надеюсь, менее шумного. Хосок испуганно примолк. Он вообще боялся всего на свете — высоты, глубины, темноты, собак, мышей, пауков, Юнги… Проще было перечислить, чего он не боится. Мину не импонировала такая тонкая душевная организация, и он часто думал, что Хосок не очень-то умен. Но для Тэхёна это не имело значения — он так любил своего парня, так светился рядом с ним, что Юнги часто думал о троллинге этого голого парня со стрелами… Купидона, что ли? Или кто там вызывает любовное помешательство. Чимин вот тоже любит Чонгука. Тоже совершенно непонятно, за что. Тренер показался Юнги одним из тех напыщенных высокомерных чуваков, которые озабочены исключительно весом, который берут на бицепс, да своим отражением в зеркале. Протеин, карнитин, масса, сушка, кардио — вот их религия и их жизнь. Люди вокруг для них просто мешки с жиром — они не смотрят, а измеряют допустимую прослойку! Юнги, потянувшись, запил соджу непонятно откуда взявшуюся досаду на языке. — Что же сподвигло моего сурового друга на такие мысли? А может — кто сподвиг? — Тэ поиграл бровями. Мин только закатил глаза. — Как я уже жалею, что ляпнул это при вас двоих. Не надо мне никаких новых знакомств, забудьте! Хватит с меня и тренажерного зала. — Надо-надо. Давай свой телефон Хосоки, он все сделает прямо сейчас. Поставит тебе приложение в лучшем виде. Мин с легким сомнением проследил, как его старенький гаджет перекочевывает в проворные руки Хоби. Ничего, утешил он себя, приложение всегда можно снести, а друзьям рассказывать в красках, что ходит на свидания, но никого интересного не попадается. — Кстати, о тренажерном зале… — продолжал немного пьяненький Тэ. — Ты обещал, что будешь прилежно ходить, хён! — А я что делаю? — огрызнулся он. — Уже один раз сходил. — Ты дуешь соджу, хотя завтра у тебя тренировка! Этот… Чонсок? Чонгук? уже отправил тебя домой с похмелья и отправит еще раз. А это уже халтура и мошенничество, хён. Тэ попытался перехватить упаковку чипсов, к которым тянулся Мин, но промазал и разлил соевый соус — Хосок засмеялся со своими фирменными звуковыми спецэффектами. — Что же делать, — тоже слегка кося, развел руками Мин. Взял вместо чипсов ролл и окунул прямо в соевую лужу. — Как удобно! — Не «что делать», а ты возьмешь себя в руки, начнешь общаться с людьми… — Устроюсь в вонючий офис, женюсь и обзаведусь двумя спиногрызами и собакой? Неплохая попытка, ТэТэ. — Собака-то чем не угодила? — вздохнул Тэхён. — И никто не говорит про «жениться». Ты хотя бы разговаривать с девушками научись! А то я переписываюсь, ты идешь на готовую, на блюдечке поданную тебе свиданку, а потом ноешь, что тебе снова попалась дура, не умеющая связать двух слов. Хотя со мной она обсуждала Шекспира и французское немое кино. — Ты про ту девчонку из Пусана, Хвасу? Она мне про своего парикмахера полчаса рассказывала, — развел руками Юнги, доедая ролл. — Скорей всего она посмотрела на твои волосы, хён, и подумала, что тебе это может быть интересно. — А что с ними не так? — Мин бессознательно встряхнул густыми, чуть растрепанными прядями. Он прекратил краситься в двадцать пять, потому что посчитал себя слишком старым для этого. Но в студенчестве каких только оттенков не попробовал! Белый, розовый, оранжевый, фиолетовый, даже мятно-зеленый. На последний и пришлось его знакомство с Дохён, которая даже подкатила сама. Юнги от смущения облился колой, но она уверенно сунула ему листок со своим номером и позвонила тем же вечером. И это был реальный шанс распроститься наконец с девственностью… но на свидание она притащила свою подружку, эту самую Хвасу. В общем, история вышла по классике — Дохён померкла рядом с ней, а Хваса оказалась Юнги не по зубам — он пару раз пригласил ее куда-то, но все так и заглохло. Зато Тэхён до сих пор ему вспоминает, что переписывался с ней именно он! — …Ой, — раздалось вдруг со стороны Хосока, увлеченно ковыряющегося в Миновом телефоне. — То есть упс. То есть, ааааааааа… мммммм. — Да что ты стонешь? — в один голос воскликнули Юнги и Тэ. — Хён, я нечаянно выбрал тебе не ту ориентацию, — залепетал Хосок, бледнея и глядя на Мина с плохо скрытым ужасом. — Я чисто по инерции нажал «гей», и оно… Прости, прости, хён! — Так исправь, — стараясь не сдвигать брови (Хосока это пугает до невменоза, и он вообще перестает соображать), предложил Юнги. — Не получается, хён… — прошептал тот в отчаянии. — Значит, удали и установи заново! — Мин начал раздражаться. — Давай сюда. — Х…хён… у тебя нет на телефоне антивируса, поэтому… Хоби как-то странно пискнул, выпуская телефон из вспотевшей ладони. А потом попытался уйти на четвереньках под стол — Тэ еле удержал своего парня. Пока шокированный Юнги пялился на экране своего телефона на развеселый баннер, с которого улыбались два качка, сжимающие ягодицы друг друга. — Твою мать, — только и протянул он. Удаляться приложение отказалось наотрез. Мин пробовал так и эдак, задействовал все свои «хакерские» навыки (под неумолкающие извинения и советы двух идиотов), но добился лишь того, чтобы убрать с экрана порно-заставку. Само приложение по-прежнему было на месте и пункт «ориентация пользователя» менять упорно отказывалось. — Один раз нажал! Всего один, — оправдывался Хоби. — Что там сказано в поговорке про один раз? — прошипел Мин, отбрасывая трубку прочь и раздраженно откидываясь на спинку тахты. — Хён, может, я попробую удалить эту срань? — жалостливо предложил Тэ. — Попробуешь, как протрезвеешь, — согласился он, мрачно буравя Хосока взглядом. — Что ты там еще ввести умудрился? Надеюсь, не данные моей банковской карты? — Только в…в…возраст и район, хён… — Район-то нахрена? — застонал он. — А имя настоящее указал, да? — Нет, хён, — Хоби почти просиял. — Ты там Yunki Min! Вот, посмотри. — Ну совсем неузнаваемо, — прошипел Юнги со всем сарказмом, на который только был способен. — Просто гений маскировки! — Давайте лучше по пиву? — постарался разрядить обстановку Тэ (вышло откровенно не очень). — Завтра подумаем, как решить эту проблему. У меня есть классный знакомый мастер по таким штукам… — Нет уж, спасибо, ты уже одного типа рекомендовал мне. Сказал, что все сделает «в лучшем виде»! Юнги ехидно покосился на Хосока и отхлебнул соджу. — Значит, ты, ТэТэ, в качестве компенсации за косяк твоего парня отваливаешь от меня с завтрашней тренировкой? Я ее прогуливаю, а ты не ешь мне мозг, я правильно понял? — сладко осведомился он. — Да, — еле слышно буркнул Тэхён. — Отлично. Хоть завтра не видеть этого «Чонгуки»! Не нравится он мне. Тэхён хотел что-то спросить и даже набрал воздуха, но передумал и налил себе пива. Телефон Юнги, запутавшийся в складках пледа, несколько раз звякнул оповещением, но никто не обратил на это никакого внимания.***
Юнги много раз клялся себе не доводить до похмелья. Но, видно, чем старше, тем меньше для него нужно. В студенчестве все как-то легче переносилось. Пили, а к полудню на пары уже являлись огурчиком. А сейчас… голова ноет, во рту как будто много животных разом нагадили и конечности трясутся. Так вот какая ты, старость. За окном еще светло, но уже мягкие вечерние сумерки. Как раз сходить в магаз, пока не стемнело. Пива-то Тэ ему оставил, и даже яичницу на завтрак поджарил и бутеров наделал, но ему захотелось вдруг рамёна. Ароматного, горячего! Желудок при мысли о нем издал такой звук, что ничего не оставалось, как встать, накинуть прямо на голое тело куртку и за шкирку вытащить себя в супермаркет. Прямо как есть, помятым и лохматым, потому что Мин рассчитывал вернуться домой очень-очень быстро. Даже воду для лапши на плиту поставил — как раз через десять минут закипит. Рамён, пиво, кофе, шоколадки на утро — оно слишком поганое без них, батон колбасы, а также чипсы и жевательные мармеладки… ничего не забыл? Медленно дрейфуя между полок, он вышел к молочному. Кефир? Нет, не хочется. Лучше снежок. Бесцеремонно потеснив какого-то спортсмена во всем черном (и в черной панамке), набирающего брикеты обезжиренного молока и творога, он ловко выхватил у него из-под носа картонную пирамидку. — Юнги-щи! — удивленно раздалось вдруг над ухом. Мин крупно вздрогнул и уронил напиток. Чонгук переводил круглые глаза со снежковой лужи на кафеле на его помятое растерянное лицо, между делом не забывая оценить и продукты в корзине. (Результаты этой оценки выразительно скривили его лицо). — Так вот, почему вас сегодня на тренировке не было, — прищурился он. И Юнги мог бы вздернуть подбородок и сказать ему что-то остроумно-едкое, отбивающее желание интересоваться чужими делами и чужими продуктами. Когда-то он специально тренировался, чтобы стать в этом деле мастером. Он мог бы также спросить, как прошла тренировка и как дела у Чимина — единственного человека в зале, которого он знал. Но это так много говорить и слушать! Какие-то объяснения, ответные неприятных реплики… зачем? Для чего? А зал он просто сменит, и все дела. Он сетевой, по городу такие еще есть. Коротко это все обдумав, Юнги сделал неожиданное для Чонгука — бросил корзину, повернулся и драпанул из магазина бегом. Не поесть ему сегодня рамёна, ну да и хрен с ним! Чонгук тоже мог бы остаться стоять с открытым ртом. Или, например, посмеяться Мину вслед — взрослый человек, а ведет себя как подросток. Пожать плечами и продолжить свои покупки. Но когда Чонгук искал легких путей? Он бросил свой творог в покинутую корзинку Юнги и легкой быстрой ланью унесся за ним. Охранник магазина проводил обоих удивленным взглядом, так и не заметив лужу из снежка. — Так невежливо, Юнги-щи! — выкрикивал Чонгук, несясь за ним по дворам. — Сперва мы договорим, а потом попрощаемся! Он был в отличной форме, в отличие от Мина — расстояние между ними быстро сокращалось. То, что Юнги не добежит до знакомого подъезда быстрее Чона, было теперь ясно. Черт! (И на что надеялся?) Он уже даже не бежал, а трусил загнанной рысцой. Наподобие тех пенсионеров, что совершают по утрам пробежку. — Да стой же ты! Чонгук слышал, как хрустнула его нога, запнувшись в сгущающихся сумерках за какую-то корягу. А может, это был камень. И он молча грохнулся вверх тормашками, успев подумать только о том, какой же он печальный лох. Погнаться зачем-то за Юнги, чтобы сломать ногу в каких-то дворах и стать надолго прикованным к кровати посмешищем! Зашибись просто. Чонгук подумал так и отключился больше от стыда, чем от боли.