Шанс

***

Чонгук уснул. Захрапел почти сразу, рухнув на Минову кровать — пока тот собирал на лестнице останки телефона, пытаясь понять, можно ли реанимировать безвременно почившего, а также отвечал на вопросы ехидной соседки, высунувшей на шум свой любопытный нос. Юнги вернулся и обнаружил его, счастливо пускающего слюни на чистую наволочку. Поморщился от этого кошмара и накрыл его сверху пледом, потому что отопление еще не дали. А сам сел рядом и задумался. На месте Чимина он бы волновался: Чон был очень пьян и запросто мог встрять в неприятную историю. Юнги позвонил бы ему, даже несмотря на всю свою неприязнь, если бы мог узнать номер. Может, Тэхён что посоветует? Но автоответчик Кима уверенно заявил, что дела подождут, и посоветовал ему «тоже отлично отдохнуть». Мин со вздохом нажал отбой, даже не пошутив по поводу отдыха, которому предаются сейчас в деревенских идиллиях Тэхён с Хосоком. И, чтобы уж два раза не вставать, набрал следом Намджуна. — Тут такое дело… в общем, сегодняшняя прогулка отменяется, — выпалил он на одном дыхании, стараясь не тараторить от смущения и не испытывать чувства неловкости от обреченного «Так я и знал» в динамике. — Можно узнать, что на этот раз помешало? — суховато, не как обычно, спросил Намджун. — У тебя всю неделю были какие-то дела, вчера ты не появился в спортклубе… — Хватит караулить меня там, Намджун-и, — выдавил Мин, все же ощущая себя немного виноватым. — У меня и правда были дела. Собеседование, новая работа… вот увидимся, и все расскажу. Я уже настроился погулять с тобой, но сегодня и правда не могу. — Как хочешь, — все с тем же холодком в голосе отрезал Ким. Юнги вдруг подумал, что именно так его голос, должно быть, звучит для других. Для его подчиненных, например. Ровный, отстраненный и слегка металлический — как будто специально создан отдавать приказы и холодно сомневаться. Только с ним и с Тэ Намджун говорил по-другому. Его интонации звучали тепло, и появляющиеся на щеках ямочки можно было услышать, даже не видя их. А сейчас на Юнги вдруг повеяло морозом — он даже поёжился от этой перемены. — Я по-прежнему хочу видеть тебя, хён, и общаться с тобой, просто дальше настаивать мне уже неудобно, — продолжал Намджун тем же отстраненным тоном. — Чувствую себя и правда каким-то сталкером, а главное, ты тяготишься. — Я не… — Не хочу давить на тебя. Напишешь, если захочешь. Юнги уже набрал воздуха, чтобы возразить, но тут короткие гудки в его ухе сменились тишиной. Намджун дал отбой. Ну и пусть, с досадой подумал Мин, пряча телефон. Вот и отлично, теперь не нужно ходить на эти недосвидания, искать темы для разговоров (Ким оказался образованным, неординарным человеком, и беседовать с ним было удовольствием. Но Юнги не мог просто так взять и признать это!) Теперь официально можно сидеть дома и тупить в экран, запивать осеннюю хандру пивком, не пытаясь больше высовывать нос из зоны комфорта. Разве он не этого добивался так упорно? Тэхён опять будет нудеть, ну и пускай! Юнги вздохнул, бросил взгляд на мирно дрыхнущего Чона и пошел набирать ванну. Теплая пена с лавандой всегда помогала ему расслабиться и очистить не только тело, но и мысли. Наверно, он и в самом деле вел себя с Намджуном ужасно. Хотя бы после того поцелуя: нагрубил ему, сбежал, не отвечал на его звонки и сообщения. Тэхён, конечно, сообщил, что с Юнги все хорошо, но сам Мин так и не удосужился написать даже на следующий день. Ким прислал ему с курьером огромную связку шариков-сердечек (парочка уже лопнула, а оставшиеся теснились под потолком, приходя в движение от малейшего ветерка, шурша и отбрасывая алые блики) — Юнги выговорил ему что-то про соседей. Даже, кажется, не поблагодарил. Они договорились о сегодняшней прогулке, но случился пьянющий Чонгук, которого просто нельзя сейчас оставить одного. Но даже сейчас Мин не смог нормально по-человечески извиниться и перенести встречу! В общем-то, Намджун правильно на него обиделся. Вел он себя действительно по-хамски. Удрученный Юнги вздохнул и вытянулся в ароматной пене. Может, написать ему? Еще обрадуется и примет это за его капитуляцию, но Мин своего мнения не изменил — он по-прежнему не хотел этих отношений. Было бы круто дружить с ним, но Намджун совсем не дружбы хочет, и это слегка все-таки обижало Мина: трахать его готовы, а просто так, по-человечески, значит, не интересен? Тело постепенно расслаблялось. По нему поползла приятная истома с примесью легкого возбуждения — руки Юнги бессознательно легли на грудь, коснулись сосков, потом скользнули вниз, по животу и бедрам. Начинающий твердеть член он намеренно обошел вниманием. Оглаживая чувствительную кожу, попытался представить Намджуна: его мощную фигуру, красивое волевое лицо, сильные руки в венах… Наверное, они ласкали бы его иначе, чем он сам. Юнги вспомнил разницу в их росте, когда стояли обнявшись, и каким крошечным и слабым он вдруг показался себе. Тогда ему подумалось, что это естественно — его тяга самому принадлежать мужчине, а не обладать женским телом. В общем-то он всегда это чувствовал, поэтому с девушками и не получалось ничего. Сколько лет жизни украло у него тупое упрямство и нежелание принимать себя настоящего? Юнги слегка развел ноги, поглаживая между них уже откровеннее, но еще медля с самым сладким. Его пальцы касались ануса как будто невзначай, не проникая, а скользя взад и вперед по ложбинке. Он тихо постанывал в такт этим нехитрым движениям, намеренно вызывая в памяти ощущение Намджуновых губ на своих. Это было приятно, как ни отнекивался он потом, и теперь Юнги наконец-то себе в этом признался. Приятно, горячо и возбуждало ощущением властной ладони на затылке. И теперь такие сны, как позапрошлой ночью, станут мучить его чаще. Правда, героем того сна был не Намджун. Тот самый чертов Чон Чонгук, с которым у Юнги ничего не было и который безмятежно спал сейчас на его кровати, пуская на подушку слюни. И не подозревая о том, что той самой чертовой ночью, когда у них ничего не было, он что-то сделал с Юнги такое, отчего его пальцы скоро будут в мозолях, словно у озабоченного старшеклассника. Сразу два привычно скользнули внутрь, и он задрожал, еле слышно постанывая. Юнги закрыл глаза, пытаясь представить, что это рука Намджуна сжимает твердый сосок, а вторая мягко и нежно подготавливает его к главному «десерту». Интересно, больно ли это, когда не пальцами, а… членом? Как это будет в первый раз? Чонгук тогда целовал его шею, заставляя тихо скулить, и шептал, чтобы он не зажимался. Задыхаясь, Юнги постарался выкинуть его из головы и думать только о Намджуне — интересно, приедет, если написать ему короткое и пошлое «Трахни меня?» Движения его руки внутри стали резче, когда он представил Кима, стоящего на пороге: «Хочешь попробовать то, о чем люди так много болтают?» Наверно, он бы сразу схватил и прижал к стене, не обращая внимание на слабое сопротивление — мелкий хён со скверным характером верен себе в любой ситуации. Интересно, как бы Намджун это сделал? Юнги, конечно, девственник и все такое, но (стыдно сказать) фантазировал, что с ним обойдутся пожестче. Прикосновения Чонгука припоминались как идеальные на разгоряченной коже — ласкал торопливо, как будто боялся, что хён убежит. надо было крепче держать! И руки его… Изящные, с длинными чуткими пальцами, наверное, внутри Юнги они были бы так же идеальны. Мысль, что Чонгук здесь, в пяти метрах — спит на хёновой постели, которая наверняка к утру пропахнет его запахом — действовала на него странно. Навязчивые картинки, как Чон вдруг входит в ванную и застает Юнги с раздвинутыми ногами, трахающего себя, крутились в мозгу. Его мелко трясло и от них, и от приближения разрядки — сегодня отчего-то слишком быстрой. Юнги закрутился, пытаясь устроиться так, чтобы нужный угол компенсировал недостаток длины и толщины внутри. Но тело скользило по дну ванны, опоры не было, и он последним усилием сделал для себя в этой ситуации, что мог: представил, как Чонгук держит его на весу. Он смог бы. Для него, кажется, шестьдесят килограммов Мин Юнги — это так, пушинка. Вообще ни о чем. Сразу же после этого внутри кто-то как на волшебную кнопку нажал, вышибающую искры из глаз. Он почти всхлипывал, пока яркие пятна под веками не растворили картинки, где Чонгук разложил его на каком-то тренажере. Юнги минут пять колотило, как в припадке — так и не тронул свой член ни разу. Напрасно уже потом, брезгливо вылезая из воды и вытираясь, он мысленно отвешивал пощечины самому себе. Ну, как можно быть таким беспечным идиотом! А если бы Чон и правда вдруг проснулся и зашел (нет, конечно, он будет дрыхнуть теперь до утра, судя по густому запаху перегара, наполнившему комнату). Он бы точно не удержался, и Юнги пришлось бы испытать не лучшие моменты в жизни. Насильный секс хорошо только на экране наблюдать, в постановке. Фантазии фантазиями (потер все еще подрагивающие слабые колени), а трахаться с Чонгуком он по-прежнему не собирается. Еще чего! Пусть кого-нибудь другого поимеет, кто состоит в этой их секте вольных писек… или открытых отношений? А Юнги по-прежнему стоит на своем — ему нужны чувства. Настоящие, крепкие, в идеале на всю жизнь, но можно и на половину. Он долго ждал, подождет и еще. Намджун отойдет и смягчится, особенно если написать ему первым. Спуская из ванны еще не остывшую беловатую воду, Мин подумал, что возможно так и сделает завтра. Одними фантазиями не проживешь. Лучший способ оградить себя от Чоновых вторжений — это быть в отношениях. (На секунду затошнило от собственного цинизма). А еще он тупо устал быть один. Ему тоже хочется простых парных радостей — даже не только секса, а смеяться над общими шутками, гулять вдвоем, засыпать в обнимку. Чем криминально такое желание, и чем Намджун для него неподходящ? Тэ будет прыгать от радости, если у них что-то получится. Юнги улыбнулся этой мысли. Он начал даже мурлыкать хит недели, натирая до блеска белоснежную эмаль. Он бы даже станцевал под мотив в своей голове, но так низко еще всё же не пал. Боже, такая малость, как потрогать себя, а как настроение здорово поднимает… Что это, в дверь звонят? Кого там еще принесло? Набросив полотенце на мокрые волосы и затянув пояс халатика, Юнги предположил любопытную соседскую аджумму. Он хотел вовсе не открывать, но настойчивый трезвон мог разбудить Чонгука, а это нежелательно. Не для него, а для Юнги — полупьяные разговоры или разборки в ночи были далеко не тем, о чем он мечтал после оргазма. Ничего не поделаешь. Соседку он знал — эта не отстанет. … — Хён, — сказал Намджун, окидывая долгим взглядом его фигуру под черной махровой тканью. — Наверно, я был неправ, наговорил тебе по телефону... Я мириться. Впустишь?