Шанс

Слэш
NC-17
Завершён
1349
автор
Ridmi соавтор
Размер:
244 страницы, 37 частей
Описание:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
1349 Нравится 421 Отзывы 537 В сборник Скачать

Часть 19

Настройки текста

***

Просыпаться рядом с ним. Чимин ощущал себя той самой маленькой ложкой, небольшим и хрупким в бережных объятиях. Только сейчас это чувство было почти забыто им — со случайными партнёрами это делать не хотелось. Пробуждение было чем-то более интимным, чем секс, и он спешил одеться и уехать сразу после — его и не удерживали. В такси Чимин испытывал одновременно и облегчение, и упадок сил, как будто от него кусок отщипнули. Самому бывало от себя противно — настоящая шлюха! Но потом Чонгук опять что-нибудь отмачивал, и Чимин опять искал на стороне быстрого утешения. Замкнутый круг. Ласка всегда была лучшим средством от его хандры, сколько он себя помнил. Но в семье Паков её был как будто дефицит — выдавали по праздникам, как подарки приютским детям. Мать Чимина после развода уехала в Европу, а у отца и мачехи, гламурной дорамной актрисы, никогда не хватало на него времени. Он привык быть один и сам по себе, утешаясь большим плюшевым медведем — этот мягкий зверь не отвергал Чиминовых объятий и никогда никуда не спешил. Прошло много лет, он вырос, но так и продолжал довольствоваться теми, кто не отвергал. Сначала ему казалось даже интересным расшевелить угрюмого новенького парня, что перевелся недавно и держался особняком от всех в их университетской группе. Это было как открыть новый рубеж, и Чимин чуть не прыгал от восторга, когда Чонгук в первый раз ему улыбнулся: до этого он одаривал всех без исключения настороженным взглядом из-под хмурых бровей. Приручить этого волчонка в старой куртке и стоптанных кроссовках помогли танцы, их общая страсть. Через месяц после начала тренировок в команде они уже гуляли после занятий, обедали в забегаловках, и Чонгук начал звать его «хён». Это было лучшее «хён» на свете — со смущенной улыбкой и теплом в голосе, и Чимина каждый раз охватывал восторг, когда он слышал это. Ему хотелось петь и прыгать, необъяснимо по-детски радуясь их с каждым днем крепнущей дружбе. С ним дружили ради статуса, престижа, а Чонгук каждым своим словом, безжалостным высмеиванием других мажоров в группе, дерзковатыми шутками над ростом, соперничеством в баттлах давал понять, что все это для него не играет никакой роли. Он дружит, потому что дружит, а на статус ему плевать. Чимин иногда не чувствовал под собой ног, приходя домой с их очередной прогулки вдоль реки Хан. И совсем не из-за усталости. Закончилось это предсказуемо. Поняв, что он влюблен в Чонгука, Пак не спал несколько ночей. Он даже плакал потихоньку — нет, не от огорчения, а от счастья, потому что новое чувство захватило его целиком, подарив новый смысл и усилив все краски мира. От того, что Чонгук не фантазия и не мираж, что он просто существует на свете. И в его жизни. Немного омрачали эту радость только переживания, что Чон догадается, да скандал с мачехой — она догадалась раньше. Просто увидела как-то раз их вдвоем и всё поняла по его глазам. Тогда, чтобы убедить ее не рассказывать отцу, Чимин пошел на свой первый шантаж: пригрозил со своей стороны рассказать ему о «красавчике на съемочной площадке». Это был удар наугад, но он сработал как надо: она в испуге умолкла, и Чимин понял — даже если не знаешь о грешках человека наверняка, они все равно у него есть! В дальнейшем ему не раз пригодилось это открытие. С помощью него же он себя и оправдывал, борясь за свою любовь множеством разных способов. Но тогда Чимин боялся. Даже не смел при нем произносить слово люблю, а «однополой» темы вообще избегал настолько старательно, что робкое «Я хочу тебе кое в чем признаться, хён» даже не пробудило у него никаких подозрений. Они же друзья, в конце концов, и часто делятся друг с другом всякими секретами… Но то, что поведал ему Чонгук, смущенно отворачиваясь и краснея щеками, было не совсем секретом. Это был нож, и Чимин ощутил, как он плавно и неторопливо входит ему в сердце. Вот это тихое «Мы с Ли Минсоком из нашей группы встречаемся, хён. Ты ведь не будешь меня теперь презирать?» Все поплыло у Чимина перед глазами, и он физически ощутил, как под ногами качается пол. В ту ночь он в первый раз плакал не от счастья, старательно глуша всхлипы в своего потрепанного медведя. С Ли Минсоком у Чонгука ничего не получилось — не могло получиться, потому что Чимин старательно все для этого делал, — и тогда они решили попробовать быть вместе. Чон согласился, чувствуя вину перед своим хёном, который тогда уже признался ему во всем. В эти три месяца Чимин мог бы назвать себя по-настоящему счастливым человеком… но Чонгук мечтал о другом. Когда он, сильно смущаясь, через три месяца очень мягко предложил Паку «быть лучше друзьями, как раньше» — в нём как будто что-то сломалось. Это был самый ужасный вечер в его жизни. Чимин совсем потерял голову — плакал, кричал, угрожал Чону, что убьёт себя, если тот сейчас уйдет. Конечно, он не мог не остаться. Испугался угроз, пожалел, и к тому же совпало так, что его в то время выселили из университетского общежития под каким-то абсурдным надуманным предлогом (Чимин немало заплатил за этот абсурд и все время боялся, что его причастность выйдет наружу). Пак решил начать новую жизнь: снял им квартиру и окружил его заботой. У Чонгука в Сеуле никого не было. Он приехал из Пусана, про свою семью говорил как-то вскользь и был одинок в столице — из-за своей замкнутости так и не завел друзей. Все это играло Чимину на руку: он тешил себя иллюзией, что парень привыкнет к жизни с ним и тогда уж точно никуда не денется. Поэтому он старательно приучал его — дарил подарки, покупал вещи, пытался устроить на работу в одну из отцовских компаний, на отличную для студента должность. Но довольно скоро с горечью убедился, что Чонгука не купить. Он не изменил своего решения, открыто давал понять, что все равно уйдет, и их отношения портились с каждой попыткой всучить ему очередную дорогую вещь. Чон упрямо отказывался от всего, что не мог бы себе позволить сам. Он устроился в заштатный (по мнению Чимина) фитнес-центр и, ведя вечерами тренировки, копил себе на обучение. Пака это приводило в бешенство, потому что он мог бы оплатить ему учебу за все годы только одним переводом, но Чонгук пригрозил перевестись на другой континент, если он сделает это. Но их отношения уже и без того стали сильно прохладнее. От былой дружбы и доверия ничего не осталось, ссоры заменили душевные разговоры, и Чимин даже не слишком удивился, обнаружив в его телефоне переписку, в которой он приглашал незнакомого парня встретиться после тренировки. С каких-то пор проверять Чонгуков телефон стало необходимостью для Чиминовой паранойи, и вот, наконец он обнаружил то, чего так боялся. И это стало последним ударом, потому что одно дело просто знать, что тебя не любят, а другое — найти доказательство, от которого не отмахнёшься. Но Чимин, проплакав всю ночь, так и не решился его отпустить. После событий той ночи, когда Чонгук вернулся домой, а Пак набросился на него с кулаками и избил, у их отношений начался новый этап, длящийся уже без малого два года. Какая-то бесконечная спираль из взаимной неприязни, упреков, ссор, счетов и оскорблений, спускающаяся все ниже и ниже. Чимин дорого бы дал, чтобы порвать этот замкнутый круг, но у него просто не осталось на это сил. Честно говоря, он видел только один выход из всего этого дерьма, в котором оказался по своей же вине. И потихоньку к нему готовился. Уже не так, как раньше, демонстративно привлекая внимание, крича всем видом и поступками «ну полюби же меня, полюби! Я хороший»! Не разбивая дорогих машин, не разрезая руки. Не пытаясь понять и самому быть понятым, потому что никто — привычно — не услышит. Легче докричаться из пустыни. Чуда не произойдет — это он уже понял.

***

// То, что рядом с ним кто-то лежит, Чимин определил не раскрывая глаз. Как и то, что этот кто-то — не Чонгук. Его туалетную воду он узнал бы из миллиона, хотя бы потому, что много раз уговаривал его ею не пользоваться. И этот «кто-то» не просто лежит рядом, а еще и обнимает его. Обеими руками, не стесняясь, прижимая так, словно они не случайные любовники, а… — Доброе утро, — хрипловато раздалось за его спиной, и там смущённо кашлянули. Чимин едва не подпрыгнул от неожиданности, испугавшись и тут же на себя за это разозлившись: не радуют его никакие утра с незнакомыми мужиками! Ни добрые, ни нет. Почему, какого хрена он не уехал сразу после, следуя своему же правилу?.. Чимин осторожно повел глазами — обстановка похожа на гостиничный номер. Весьма недешевый, кстати. Ну, хоть не какой-то клоповник в Чонгуковом стиле. Что он пил вчера, почему так разламывается голова? Неужели этот тип что-то подмешал ему в напиток, запаниковал Чимин, хаотично оглядывая комнату (солнечные пятна мелькали у него в глазах, и вся обстановка тошнотворно крутилась). Как он вообще смог привезти его к себе, ведь Пак никогда и ни к кому не ездил — для этого есть особые проверенные гостиницы, где его точно не запишут на видео и не сольют в сеть, опозорив их семью на всю Корею! … — Ты отключился у меня на руках, — бархатисто пояснили за спиной, верно истолковав его молчаливую панику. — Можешь не бояться, гостиница надежная, и… — Я ничего и не боюсь, — прошипел Пак, впервые поворачиваясь к нему. Большой. (Теплый). Довольно симпатичный даже заспанный. (С Чонгуком ему всё равно не сравниться). На злодея не похож даже с большой натяжкой. Скорее… Чимин даже головой помотал, чтобы избавиться от ассоциации с добродушным шерифом из какого-то старого вестерна. Было в нём что-то такое, слишком правильное. Такой мог нести на руках. И верно, мутная память начала подкидывать какие-то обрывки — вроде он по пути к такси чуть не вырвал на дорогой пиджак… А потом, как будто без слов догадавшись, его голову удобно укладывают на широкое плечо, и тошноты уже нет. Когда-то Чимин счел бы такие воспоминания верхом позора, теперь же в нем не дрогнуло ничего. Личный позор уже не мог его взволновать, потому что от личности его мало что осталось. Только отца, пожалуй, жалко. У него и так сердце пошаливает в последнее время. Может, все же пронесет? Отель вроде из дорогих, такие должны заботиться о репутации. Чимин, не сдержав шипения от пульсирующей боли в голове, потянул с себя одеяло. И увидел второй за утро сюрприз, от которого у него вырвался легкий удивленный возглас. Он что, поторопился, «добавив» себе ещё одного любовника?.. Потому что они оба были одеты. Чимин — в джинсы и помятую рубашку, в которой уехал вчера из бара, а он — в гостиничную пижаму. Похоже, что его не раздевали, пронеслось у Пака в голове. Трудновато было бы натянуть назад узкие джинсы на бессознательное тело! — Это… Значит, мы… мы не… — пролепетал он, уставившись на вновь безымянного при свете утра парня. Похоже, его имя вчера просто вылетело из Паковой головы быстрее, чем он успел договорить его до конца. Да и какая разница, собственно? Все равно они больше не встретятся. — Естественно, — пожал плечами тот. — Ты же был в полной отключке. Кстати, никогда не думал, что кто-то вроде тебя способен осилить пол-литра коньяка за раз! Вот это да. Он усмехнулся, и Чимин вдруг ярко вспомнил эти ямочки. А ещё драную рубашку, приятный запах духов и успокаивающее тепло рук, обнимавших его. Все эти воспоминания пролетели в измученном мозгу, вызвав даже смутное чувство сожаления — ну, почему он не может отстать от Чонгука и найти кого-то такого? Этот парень даже не воспользовался его беспомощностью, хотя конечно мог бы. — Удивил, — через силу выдавил Пак, медленно сползая с кровати и проводя руками по своей одежде — отвратительно измятой, в каких-то пятнах. — Чем же? — так же спокойно поинтересовался он. Чимин только раздражённо покосился, с трудом сдерживая накатившие вдруг приступы тошноты. Пол-литра коньяка? Он, конечно, часто пьет в последнее время, но сегодня удивил даже сам себя. Телефон, сумка, дорогой кулон и браслет — все было вроде на месте. (Только сообщений от Чонгука по-прежнему не было). Для удобства он затолкал все в одно отделение, решив разобраться дома. Осталось только вызвать такси, а это ещё одна проблема — «Пак Чимин, сын известного предпринимателя, провел ночь в отеле N», представил он заголовки и снова скривился, недоумевая, как мог так вляпаться. Совсем, что ли, потерял голову от этого вестерновского мачо, который даже его не трахнул? Чимину, конечно, повезло, но кто-нибудь другой легко мог бы его изнасиловать, записать компромат, или ещё хуже — куда-нибудь продать! Он ощутил, как спина стала влажной и противно похолодели руки. К черту об этому думать! Обошлось, и ладно. — Ты не хочешь позавтракать? — беззаботно поинтересовался его несостоявшийся любовник, сворачиваясь уютным калачиком в своей белой пижаме. Так он напоминал не мачо, а белую коалу, и Чимин никак не мог отделаться от мыслей о своем медведе. В которого хорошо было бы сейчас уткнуться, радуясь, что все наконец закончилось. Хотя, ещё рано. Он пройдет пешком пару кварталов, а потом вызовет такси, чтобы оно приехало не на адрес гостиницы. Да, так он и поступит. — Спасибо. Чимин быстро пригладил волосы, взял сумку и бросил на него осторожный взгляд: все-таки красивый. И даже не сказал про поводу всей этой ситуации ничего обидного — ещё и добрый. Повезет кому-то. — Постой. Пак был уже у двери, даже за ручку взялся. — Вот моя визитка. Если опять накатит, не пей, а позвони. Что-нибудь придумаем. Очутившись на улице, Чимин первым делом выбросил картонный прямоугольник в мусор — не хватало ещё, чтобы нашел охранник. Но имя против воли осталось в его памяти — Ким Намджун. Он почему-то знал, что уже не забудет его. Мысль, что отцовские церберы этой ночью не смогли его найти, пришла уже гораздо позже. Когда он уже стоял, виновато потупив глаза, перед своим телохранителем. Его искали всю ночь, перерыли весь город, и даже включенный телефон не помог отследить. «Ты хоть понимаешь, что творишь?» — риторически вопрошал Минджи, смотревший за ним с десяти лет. «Тебя могли убить или засадить в подвал и потребовать выкуп, ты понимаешь, что стало бы с твоим отцом?» Он понимал. Как и то, что Ким Намджун, пожелай он причинить вред, сделал бы это без труда. Кто же он такой? Голос Минджи, продолжавшего его отчитывать, зазвучал вдруг как неразборчивое бормотание. А из-за его высокого плеча вдруг показались чьи-то глаза. Длинная челка почти закрыла их, но все же можно было увидеть настороженное и почти враждебное выражение. Чонгук бессознательно принимал его теперь почти всегда, обращаясь к Чимину. С какого уже времени? —  Мне нужно тебе кое-что сказать, — начал он без предисловий, едва за охранником закрылась дверь. — И лучше, если ты выслушаешь меня спокойно, Чимин. Не надо истерик, пожалуйста. Хотя бы раз! Видимо, он боялся растерять решимость — Пак смотрел неприязненно, скрестив руки и плотно сжав губы. Чонгук нервно походил взад и вперед, хрустя пальцами. Видно было, что он никак не может решиться что-то произнести, но это «что-то» было буквально написано на его лице — Чимин ощутил почти физическую боль. — Мы расстаёмся. На этот раз окончательно. Прости.
По желанию автора, комментировать могут только зарегистрированные пользователи.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.