Скованные/Manacled

— Драко? Как ты здесь оказался? — воскликнула Астория, как только пришла в себя. Она протянула руку и осторожно дотронулась до своего бока, откинувшись на спинку стула. — Мне пришлось трансгрессировать через всю Европу из-за тебя, — прорычал Малфой. В его голосе чувствовалась ярость. Гермиона вытаращила глаза. Межконтинентальная аппарация была... почти невозможным явлением. Для этого требовалось огромное количество прыжков аппарации, из-за которых человек полностью расходовал свою магию и вынужден был останавливаться, чтобы восстановиться. Или же было необходимо колоссальное количество концентрации для перемещения, при котором выжить было практически невозможно. Большинство людей, перепрыгнувших через несколько стран, разбивались насмерть. Если Малфой действительно аппарировал так далеко, он должен был находиться на грани смерти от магического истощения. В таком случае неудивительно, что поместье содрогнулось. Сила и концентрация, необходимые для успешного выполнения такого прыжка, делали приземление схожим с ударной волной от звукового удара. Вероятно, в поместье была комната, которая превратилась в щепки. — Это... это совершенно невозможно, — пробормотала Астория. — Недооцениваешь своего мужа, Тори? — сказал он спокойно-убийственным тоном. — Как-то не по-супружески с твоей стороны. — О, так ты здесь из-за своей супруги? — огрызнулась Астория. — Нет. Конечно, нет. Ты здесь из-за этой Грязнокровки. Ты бросил в меня проклятие. Швырнул об стену. Ты убил Грэхема Монтегю из-за этой Грязнокровки. — Да, — ответил Малфой. — Я сделал все это, потому что она — последний член Ордена Феникса. А это значит, она, в отличие от тебя, очень важна. Бесконечно важнее тебя. Гораздо важнее Монтегю. Ты знала, что Темный Лорд регулярно приводит ее к себе, чтобы проверить ее воспоминания? Глаза весьма полезны при выполнении легилименции. Астория побледнела, а Малфой продолжил говорить своим холодным убийственным голосом. — Я пытался быть терпеливым с тобой, Астория. Я был готов не обращать внимания на твое непристойное поведение и мелкое вмешательство, ведь, помимо своей некоторой декоративности, ты для меня абсолютно бесполезна. Если ты снова приблизишься к ней, заговоришь с ней или воспользуешься своим статусом хозяйки этого поместья, чтобы прорваться сквозь мои защитные чары, — я убью тебя. И я буду делать это медленно, возможно, в течение нескольких дней. Это не угроза. Это обещание. А теперь. Прочь. С моих. Глаз. Астория испуганно всхлипнула и выбежала из комнаты. Малфой стоял, глубоко дыша, несколько секунд, прежде чем повернуться к Гермионе. Он медленно подошел к ней, опустился на колени и поднял ее лицо, чтобы снова посмотреть в глаза. — Зрачки разного размера, — сказал Малфой через мгновение. — После того, как я применю экстракт бадьяна, я пошлю за специалистом, чтобы он осмотрел тебя и дал рекомендации. Гермиона уставилась на него. — Тебе не нужны мои глаза, чтобы выполнять легилименцию, — сказала она деревянным голосом. — С глазами процесс выполнять проще. Но в целом, не будет никакой разницы, если я ослепну на один глаз. Она почувствовала, как пальцы на ее лице слегка дрогнули, и его челюсть сжалась. — Я считаю это вопросом удобства, — сказал он после небольшой паузы. Его большой палец легко скользнул по ее скуле, пока Малфой продолжал смотреть на нее. Она уставилась на него в ответ. Он выглядел изможденным, но, возможно, ей показалось из-за проблем со зрением. — Как ты трансгрессировал из Румынии? — спросила Гермиона. Он устало ухмыльнулся: — Эта способность досталась мне от Темного Лорда. Хотя... я не думаю, что он имел какое-либо представление об этом в тот момент. Изначально это задумывалось как наказание. Гермиона нахмурилась. Она понятия не имела, какое наказание может иметь побочный эффект в виде возможности межконтинентальной аппарации. Какая-то ужасно неправильная темная магия. — Какого рода проклятие... — Это не было проклятием, это был ритуал, и я не хочу его обсуждать, — резко сказал он. — Как ты догадался, что я знаю заклинания? — спросила она через минуту, когда Малфой продолжал изучать ее лицо. — Ты была целительницей, — ответил он, слегка пожав плечами. — Если бы я трансгрессировал с тобой в больницу Святого Мунго, вероятно, давление повредило бы глаз. Нельзя было терять времени, пока процесс не стал необратим. — Где ты научился целительству? — спросила она, вспоминая все заклинания и диагностики, которые он использовал. Малфой слабо ухмыльнулся. — Я был генералом армии Темного Лорда в течение многих лет, собирая все полезные навыки и обучаясь в процессе войны. Целительство было очевидным преимуществом. — Не для всех, — сказала она. Гермиона много раз пыталась научить членов Ордена чему-то большему, чем простые заклинания экстренного исцеления, но большинство из них не желали обучаться ничему, кроме Эпискей. — Да. Но я был на стороне победителей, и, очевидно, мы сделали выбор в пользу лучшей стратегии, — сказал он холодным голосом, убирая руки. — Ты применил расширенное диагностическое заклинание, едва ли большинство целителей с ним знакомы, — сказала Гермиона, игнорируя его жестокий комментарий. — Это была долгая война, — ответил он, все еще стоя перед ней на коленях. Гермиона с минуту смотрела в пол, потом снова подняла взгляд на него. Виски начинали пульсировать из-за несбалансированного зрения. — У тебя... природный талант к исцелению. В другой жизни ты мог бы стать целителем, — сказала она. — Одна из величайших ироний судьбы, — сказал он, отворачиваясь от нее. Ей показалось, что уголок его рта слегка дернулся, но, возможно, это было просто обманом зрения. — Полагаю, что да, — сказала Гермиона, снова глядя на свои руки. Кончики ее пальцев были слегка испачканы кровью. Как и его. Раздался треск, появилась Топси с маленьким флакончиком экстракта бадьяна и протянула его. — Почини дверь, — приказал Малфой эльфийке, едва взглянув на неё, и повернулся к Гермионе. Девушка начала неуверенно подниматься на ноги. — Я должна... я должна прилечь. Оно не сработает в вертикальном положении, — сказала она. Гермиона с трудом сохраняла равновесие, ее руки дрожали и не выдерживали ее веса. Она снова опустилась вниз и в отчаянии прикусила губу. Возможно, она просто ляжет на пол. Чья-то рука схватила ее за локоть и подняла на ноги. — Я не стану наклоняться к тебе на пол, — сказал Малфой холодным голосом, потянув ее через всю комнату, а затем прижал к кровати: — Ложись. Гермиона протянула руку, нащупав подушку, и скользнула на кровать. Малфой склонился над ней с флаконом в руке. Его лицо то появлялось, то исчезало всякий раз, когда она моргала. Темнота. Свет. Темнота. Свет. — Сколько капель? — спросил он. Гермиона колебалась. Экстракт бадьяна был очень ценным зельем. Когда она была целительницей, ей приходилось распределять его очень экономно, тщательно взвешивая выгоду и затраты. — Одна капля каждые два часа в течение следующих нескольких дней — это идеальная дозировка. Но одной дозы в три капли также будет достаточно, — наконец сказала она. — Достаточно для чего? — сказал он. — Я, вероятно, смогу различить очертания силуэтов и определять цвет в пределах нескольких метров, — ответила Гермиона. Малфой наклонился вперед и правой рукой слегка придержал ее левый глаз, пока капал одну каплю экстракта. Жидкость начала пощипывать, и Гермиона тут же закрыла глаза, чтобы не сморгнуть ее. Рука на ее лице исчезла. — Я вернусь через два часа. И прослежу, чтобы Астория держалась подальше. Она услышала его удаляющиеся шаги и подняла руку, чтобы закрыть левый глаз и посмотреть ему вслед. Подойдя к двери, Малфой слегка споткнулся, словно не мог твердо стоять на ногах. Гермиона снова закрыла глаза и лежала неподвижно, стараясь не заплакать. «Не плачь. Только не плачь, — повторяла она себе. — Это станет пустой тратой зелья». Малфой появился через два часа со специалистом — пожилым мужчиной в лимонной мантии. Выражение лица целителя было напряженным, но он, казалось, был полон решимости скрыть свой дискомфорт. Он едва взглянул на Гермиону. — Проколы склеры — довольно неприятное происшествие, — сказал целитель хриплым голосом, наколдовав стул рядом с кроватью и посмотрев на Малфоя. — В большинстве случаев процесс необратим. Основные целебные заклинания неэффективны для сохранения зрения. Посмотрим, с чем тут можно работать. Это она сказала вам, какие заклинания нужно применить? Малфой коротко кивнул и прислонился к стене. Целитель повернулся к Гермионе и произнес незнакомое диагностическое заклинание для глаз. Гермиона смотрела на цветные линии, плавающие у нее над головой, но не смогла их прочесть. Целитель несколько минут молчал, управляя диагностикой. — Это... совершенно исключительная работа по исправлению зрения, — удивленно воскликнул целитель, в последний раз ткнув ленту кончиком палочки и посылая в нее маленькие искорки света. Линии замерцали, продолжая кружиться. — Какое заклинание вы сказали ему использовать? — спросил целитель, наконец взглянув на лицо Гермионы. — Склера Санентур, — ответила она. Его брови слегка подскочили. — Вы, вероятно, потеряли бы зрение, если бы воспользовались более общими заклинаниями. Где вы обучались этой области целительства? — спросил он удивленным голосом. — Австрия, Франция, Албания и Дания, — тихо сказала Гермиона. — Я много путешествовала. Моей специальностью было исцеление раненых от темных искусств. — Неужели? — пренебрежительное отношение целителя к Гермионе исчезло, и он задумчиво посмотрел на нее. — Я подавал заявление на учебу в Албанию. Еще в 64-м. Не смог пройти, моя работа палочкой была недостаточно точной. Красивая больница. Их отделение по изучению средневековой магии было лучшим в Европе. — Оно было именно таким, — задумчиво произнесла Гермиона. — Жаль, что террористы уничтожили его во время войны, — сказал целитель. — С другой стороны, — он посмотрел на одежду и запястья Гермионы, и его губы слегка скривились, — полагаю, вы были одной из них. — Никто никогда не нападал на больницу, — сказала Гермиона. Это была излюбленная тактика Волдеморта. Атаковать места, которые должны были оставаться нейтральной территорией, и позже обвинять в этом террористов Сопротивления. Это помогло объединить общественность с Волдемортом и загнать Сопротивление еще глубже в подполье. Она вспомнила момент, когда они узнали, что албанскую больницу взорвали. Выживших почти не осталось. Все целители, которые обучали Гермиону, погибли под обломками. Сопротивление в Албании быстро было подавлено. Специалист продолжал изучать диагностическое заклинание над Гермионой еще несколько минут, прежде чем заставил его исчезнуть взмахом палочки. Он произнес несколько заклинаний, которые, как почувствовала девушка, впитались в нее, и в голове у нее возникло странное ощущение холода. Затем целитель наклонился вперед и добавил каплю экстракта бадьяна в ее глаз. — Я считаю, вы действительно в состоянии полностью восстановить зрение. Не перегружайте глаза ярким светом и капайте экстракт бадьяна каждые два часа в течение дня и дополнительную каплю непосредственно перед сном в течение следующих двух недель. Выполняйте эти рекомендации, и я думаю, что в конечном итоге вы пойдёте на поправку. Гермиона наблюдала одним глазом, как он встал и повернулся к Малфою, напыщенно расправляя мантию. — Должен сказать, у вас в распоряжении оказалась совершенно исключительная юная целительница. Когда вы рассказали мне, что случилось, я ожидал, что она в конце концов ослепнет на этот глаз. Заклинания разновидности Санентур довольно неясны и специфичны для травм. Примечательно, что у нее хватило силы воли и концентрации, чтобы понять, что именно было уместно для исправления данного конкретного типа прокола. — Большая удача, — сказал Малфой мягким тоном. — Может, посоветуете что-нибудь еще? У меня строгий приказ держать ее в хорошем состоянии. Не хочу упустить ничего важного. — Ну, возможно, понадобятся прохладные компрессы. Экстракт бадьяна лучше всего действует при низкой температуре. Питательный рацион. Куриные бульоны и тому подобное, чтобы помочь организму исцелиться. Она, вероятно, об этом знает. — Хорошо, — сказал Малфой, выпрямляясь и указывая на дверь комнаты Гермионы, которую отремонтировали домашние эльфы. Целитель снова посмотрел на девушку. — Совершенно исключительный случай, — повторил он удивленным голосом. — Как жаль. Такая утрата таланта. Малфой уклончиво хмыкнул в ответ. — И вы, сэр. Просто невероятно, что вы так хорошо справились с заклинаниями. Очень впечатляющий союз. Вы и сами могли бы стать целителем. — Мне все время об этом говорят, — сказал Малфой с неискренней улыбкой. — Как думаете, Святой Мунго все еще захочет меня нанять после того, как я убил кое-кого в их приемной? Лекарь побледнел: — Ну... я имею в виду... вероятно... — Если вы закончили, я провожу вас, — оборвал его Малфой и вышел из комнаты. Гермиона провела большую часть следующих нескольких дней в постели. Каждые два часа появлялась эльфийка с флаконом экстракта бадьяна, наблюдала, как девушка капает зелье, а затем снова исчезала. Через четыре дня ее зрение на расстоянии вытянутой руки было восстановлено, но за пределами этого радиуса все продолжало расплываться, и любые попытки сосредоточиться были очень болезненны. Малфой больше не появлялся, но Гермионе часто казалось, что она слышит его шаги в коридоре. Потом появилась целительница Страуд. — Слышала, у тебя был довольно неудачный месяц, — сказала та, наколдовывая медицинский стол и ожидая приближения Гермионы. Девушка ничего не ответила. Она подошла и села на край кровати, Страуд вытащила пузырек Веритасерума. Девушка, открыв рот, проглотила зелье. Страуд наложила диагностические чары на Гермиону, и они обе принялись изучать показатели. С глазом все было в порядке. Уровень натрия оставался в норме. Показатель кортизола был сильно повышен. Он всегда был высоким, но в этот раз всплеск гормонов был чрезвычайно большим. Страуд вздохнула и написала что-то в файле Гермионы, прежде чем наложить диагностику обнаружения беременности. Гермиона уже знала, каков будет результат. Она многозначительно посмотрела на часы на стене. Со своим несбалансированным зрением девушка не могла различать цифры или даже стрелки, если не прикрывала левый глаз. Последовало долгое молчание, настолько долгое, что Гермиона наконец оглянулась и обнаружила, что целительница проводила более детальную диагностику ее репродуктивной системы. Гермиона не могла ясно разобрать все показания, но уже знала достаточно, чтобы понять, что у неё не было ничего необычного. Она взглянула на лицо целительницы. Женщина была размыта, но Гермиона все еще могла различить знакомое напряженное раздражение вокруг ее рта, когда та проводила палочкой по диагностике. — Ты до сих пор не беременна, — решительно заявила Страуд. Эти слова были одновременно обвинением и осуждением. Гермиона не вздрогнула и даже не моргнула. — Ты одна из немногих, у кого до сих пор не наступила беременность, — продолжала Страуд. — А в случае с другими причина кроется в проблемах со здоровьем. Последовала пауза. Целительница, казалось, ждала ее оправданий. — Возможно, у Верховного Правителя имеются проблемы, — наконец сказала Гермиона. — С ним все в порядке. Я проверяла его самостоятельно уже несколько раз. Он совершенно здоровый и полноценный мужчина. Даже в исключительной степени. Гермиона с трудом удержалась, чтобы не дернуть губами от смеха при мысли о том, что Страуд лично проверяла Малфоя. «Должно быть, он был в восторге», — подумала она. Девушка ничего не ответила. Целительница резко вздохнула. — В какой позе он тебя берет? Ты остаешься неподвижной после полового акта, как было указано в инструкции? Принимаешь ванну только на следующий день? — интонация у вопросов была подозрительной. Гермиона почувствовала, как ее щеки вспыхнули, когда она поняла, что вынуждена отвечать на вопросы. — Там на стене висят часы. Я всегда жду отведенного времени перед тем, как встать. Я следую всем инструкциям насчёт принятия ванны. Портрет может это подтвердить. Глаза Страуд сузились. — А как он тебя берет? Гермиона пристально смотрела на расплывчатые часы, пока у нее не начала болеть голова. — На столе. — Что? — резко сказала целительница. — Он... он призывает стол в центр комнаты. И приказывает мне наклониться. — Он берет тебя сзади? Гермиона почувствовала, как ее щеки и уши пылают. — Да. Он очень... обезличенно относится к этому процессу. — Сколько раз в день? — Раз в день. Пять дней в месяц. Наступило долгое молчание. — Что ж... — наконец произнесла Страуд. Затем она наклонилась и дважды постучала палочкой по одному из наручников на запястьях Гермионы. Девушка почувствовала прилив тепла от браслетов. Через минуту раздался резкий стук в дверь, и вошёл Малфой, выглядя еще более холодным и отстраненным, чем обычно. Она едва могла разглядеть его лицо, когда он приблизился к целительнице. Гермиона закрыла левый глаз, чтобы лучше видеть. — Ты вызывала, — сказал он. — Она до сих пор не беременна, — объявила Страуд. Малфой не выглядел ни удивленным, ни разочарованным этим заявлением. — Какая жалость, — холодно произнёс он. — Действительно. Это начинает становиться аномальным. И я не могу найти причин для объяснения. Глаза целительницы сузились, когда она посмотрела на Малфоя. В Гермионе внезапно вспыхнуло любопытство. Неужели Страуд подозревала, что Малфой пытается избежать зачатия? Так ли это было? Зачем ему это? Он должен отчаянно хотеть, чтобы она забеременела. Если не ради наследника, то хотя бы в надежде, что магия плода наконец-то прорвется сквозь магию, защищающую воспоминания Гермионы. — У Темного Лорда могут возникнуть причины для беспокойства, если она не забеременеет. Как вы знаете, эта задача сейчас в приоритете. — Действительно. Я в курсе, — ответил Малфой, и в его голосе послышались опасные нотки. — Тогда вы не будете возражать, если я дам несколько рекомендаций, чтобы увеличить ваши шансы на успех. — Все, что угодно, ради службы у Темного Лорда, — ответил Малфой. — Тогда больше никаких столов, — резко сказала Страуд. В глазах Малфоя мелькнуло что-то, возможно, раздражение. — Ладно. — И пусть она будет в полулежачем положении, — добавила целительница, — с меньшей отстраненностью от процесса. На губах Малфоя появилась усмешка, но прежде чем он успел что-то сказать, Страуд добавила: — Магическая беременность — это нечто более сложное, нежели обычный биологический процесс оплодотворения. Она может потребовать особого, более личного участия. В противном случае мы могли бы использовать маггловские методы для этой программы повышения популяции. Что, безусловно, было бы более удобным вариантом для всех. — Неужели? То есть все другие беременные суррогаты, которые у вас есть, объясняют свою беременность особой связью, которую они имеют со своими осеменителями? — протянул Малфой. — Она исключительна в своей магии так же, как и вы, — холодно ответила Страуд. — Согласно некоторым теориям, такая сила заставляет искру жизни требовать большего. Если только вы не можете предложить какое-то другое объяснение. Она долго смотрела на Малфоя, он, в свою очередь, сверлил ее взглядом в ответ. Гермиона теперь была уверена, что Страуд действительно подозревала Малфоя в том, что тот пытается саботировать процесс зачатия. — Отлично, — огрызнулся он через мгновение. — Отлично, — самодовольно сказала целительница. — В конце концов, Темный Лорд очень хочет получить доступ к этим воспоминаниям. Если ваши усилия по зачатию будут продолжать терпеть неудачу, мы будем вынуждены рассмотреть других «осеменителей». — У меня сложилось впечатление, что использование магической беременности для восстановления воспоминаний требует, чтобы отец был легилиментом, иначе это может привести к выкидышу, — сказал Малфой слегка резким тоном. — Это правда. Генетическая сторона для сеансов легилименции во время беременности очень важна. Однако это не обязательно должен быть отец ребёнка. Единокровные братья и сестры могут стать запасным вариантом. До меня дошли слухи, что вашего отца могут отозвать обратно в Британию. Гермиона почувствовала, что ее трясет, а горло начинает сжиматься, как будто ее сейчас вырвет. Выражение лица Малфоя не дрогнуло, но он заметно побледнел, даже в затуманенном взоре Гермионы. Страуд продолжала, в ее голосе отчетливо слышалась насмешка: — Я еще не говорила об этом варианте Темному Лорду, но знаю, как он жаждет прогресса. Рекомендация такого решения нашему Повелителю стала бы огромным разочарованием для меня. Ведь, будучи учёным, я признаю, что мне особенно любопытно было бы наблюдать за потомством двух таких уникальных и сильных волшебников. Но... моя первоочерёдная задача — это верность Темному Лорду, поэтому, если созданная пара все еще будет оставаться бесплодной после шести месяцев, я чувствую, что у меня не останется выбора, кроме как предложить альтернативное решение. — Конечно, — сказал Малфой, его тон был спокойным, но резкость, прозвучавшая в ответе, Гермионой без сомнений распознавалась как ярость. — Что-нибудь еще? — Это все, Верховный Правитель. Спасибо, что уделили мне время, — сказала целительница Страуд. Малфой развернулся и исчез в дверном проеме.