Скованные/Manacled

Апрель 2002. В следующий вторник Малфой вел себя почти так же, как и неделю назад. Он учил ее окклюменции, позволяя практиковать различные формы и техники. Он не причинял ей боли, применяя легилименцию. И едва ли произнёс хоть слово. Он прикоснулся к ней только один раз, чтобы откинуть ее голову назад и посмотреть в глаза. И затем — в то время как он находился в ее сознании — она чувствовала его руку на своей шее и большой палец, прижатый к горлу. Малфою необязательно было прикасаться к ней. Она это знала. Он мог легко выполнить легилименцию с расстояния нескольких футов. Он не пытался проникать в ее сознание глубоко. Не искал те воспоминания, в которые она не хотела его впускать. Малфой просто позволял ей использовать его как своего рода тренировочный манекен для обучения ментальному маневрированию. Когда он мягко вышел из её сознания, Гермиона с любопытством посмотрела на него. — Где ты этому научился? — спросила она. — Не думаю, что твоя тетя использовала эту технику. — Она обучала меня иначе, — его зубы слегка оскалились. — Я читал об этом в книге. В поместье Малфоев есть большая библиотека. Такой способ не сработает с большинством людей, только между природными окклюментами. Даже если в теории кто-то сможет хорошо изучить окклюменцию или легилименцию, процедура всегда будет проходить для него либо болезненно, либо настолько неуловимо, что человек едва ли сможет почувствовать и понять, что происходит. Он посмотрел на нее и с ухмылкой добавил: — Можно сказать, я тоже ставлю на тебе опыты. Гермиона закатила глаза. — Книга тоже требовала физического контакта? — фыркнула она, многозначительно глядя на его руку. И тут же пожалела, что произнесла это. Его рука слегка напряглась, ровно настолько, чтобы перейти от состояния покоя к твёрдой хватке. Его глаза потемнели, а зрачки постепенно расширились. — Нет. Это... только потому, что я могу. Он слегка ухмыльнулся, притянув ее к себе, чтобы поцеловать. Это был холодный поцелуй. Его губы, прижатые к ее губам, не пылали желанием или страстью. Это было просто напоминание. Что он мог. Что он ее удерживает. И в его силах потребовать от нее все, что он пожелает, ведь она уже согласилась дать ему это. Гермиона не ответила на поцелуй. Она просто позволила его холодным губам встретиться с ее, не сопротивляясь, пока он не отстранился. — У тебя есть информация на этой неделе? — спросила девушка, когда его рука соскользнула с ее горла и он отступил назад. Малфой вытащил из-под мантии свиток и протянул ей. — Анализ заклятий и информация о контрзаклинаниях для новых проклятий из отдела разработки проклятий Темного Лорда, — сказал он ей. — В настоящее время идёт изготовление новой партии. Гермиона развернула свиток и пробежалась взглядом по перечисленной информации. Северус уже сообщил ей все подробности о новых проклятиях, но Малфой не мог этого знать. То, что ему пришло в голову раздобыть это, являлось знаком, насколько полезным он был. Если они потеряют Северуса, Малфой сможет обеспечить Ордену два типа разведки. Превосходный шпион. — Это бесценная информация, — сказала она, аккуратно укладывая свиток в сумку. Он пожал плечами. — Нет, правда, — настаивала Гермиона. — Это спасет жизни. Я даже не думала просить тебя об этом. То, что ты сделал... я не знаю, как тебя отблагодарить. Малфой выглядел смущенным ее благодарностью. — Не имеет значения. Это была очевидная информация, которую следовало предоставить. Уровень смертности в вашем Сопротивлении становится заметным. Гермиона побледнела, в то время как он пристально посмотрел на нее. — Как думаешь, сколько еще вы сможете сражаться? — Столько, сколько потребуется, или пока никого не останется. Нет никакого запасного плана, Малфой. Мы не сдадимся. Он кивнул. — Приятно знать. Затем он сделал паузу, будто внезапно что-то вспомнив. — А в Кейтнессе существует убежище, где живут дети? Гермиона побледнела. — Почему... почему ты спрашиваешь? Его лицо стало жестким. — Его заметили. Кого-то отправят туда на обыск, скорее всего, к концу недели. Не дай им ничего найти. Гермиона резко кивнула. — Мне нужно идти, — сказала она, бросаясь к двери. Девушка вызвала патронус силой воли. Они стали для нее проблемой с тех пор, как она наложила Обливиэйт на своих родителей. Ей потребовалось несколько лет, чтобы восстановить эту способность, но Гермиона так и не смогла полностью восстановить серебряное свечение, которое было у ее патронуса на пятом курсе. — Отыщи Минерву Макгонагалл, — приказала она. — Скажи ей, чтобы готовилась к эвакуации. Когда ее выдра убежала, она вызвала еще одну. Гладкое полупрозрачное существо встало на задние лапы и уставилось на нее. — Беги и найди Кингсли Бруствера. Скажи ему, что нам нужно новое безопасное место. Убежище в Кейтнессе раскрыто. Затем она аппарировала прочь, чтобы найти Грюма. Процесс эвакуации детей был медленным и трудным. Они не могли аппарировать сами, а это означало, что все доступные члены Сопротивления оказались мобилизованы, чтобы отправить их в безопасное место с помощью метел, парной трансгрессии или на спинах фестралов. Создание портключей отнимало слишком много времени. Ни одно из убежищ не могло рисковать прикрытием и использовать открытую каминную сеть. Отдаленное место было стратегическим выбором. Оставалось только надеяться, что все пройдет незаметно для Волдеморта, несмотря на присутствие большого количества странных детей в таком маленьком городке. Оглядываясь назад, можно было с уверенностью утверждать, что им и так слишком долго везло. У них не было запасного убежища для стольких людей. Детей пришлось размещать в десятках конспиративных домов. Переправляя их небольшими группами в другие части Великобритании, а затем вновь расселяя, расширяя комнаты и трансфигурируя новые кровати. Гермиона аппарировала за ними трижды. Вернувшись, она в изнеможении прислонилась к стене. Девушка переместила нескольких малышей до самой Северной Ирландии. Их рвало, они кричали и рыдали с каждым новым прыжком аппарации. Она была вынуждена останавливаться и успокаивать их, чтобы безопасно трансгрессировать, никому не навредив. В комнату вошла Минерва и остановилась перед Гермионой, выражение ее лица было противоречивым. — Твоя информация? — тихо спросила Минерва. Гермиона слабо кивнула. — Грюм расскажет всем, кто спросит, что он узнал об этом во время допроса. Минерва резко кивнула в знак согласия и сжала губы, глядя на Гермиону несколько секунд. — Ты хорошая девушка, надеюсь, никто не будет никогда ставить это под сомнение. Ты... в порядке? — Он не причинил мне вреда, — успокоила ее Гермиона. Лицо Минервы слегка просветлело. Она резко кивнула, а затем умчалась, чтобы помочь в подготовке домов. Гермиона взглянула на часы. Близилось полнолуние, и ей нужна была дескурения. Девушка вышла из дома и пошла к границе антиаппарационных барьеров. Затем с помощью серии прыжков она переместилась в сторону Лондона. Она остановилась на большом поле, с которого обычно начинала свой маршрут в лес Дин. Держа палочку наготове, Гермиона наложила заклинание компаса и последовала за ним в поисках растения. Яркий свет луны отбрасывал на траву мрачные тени. Сгрудившиеся неподалеку деревья поднимались черным занавесом на фоне яркого ночного неба. Когда Гермиона скользнула вниз по небольшому склону, порыв ветра пронесся по полю, взъерошив траву так, что та тихо зашелестела. В момент, когда скользящий звук затих, из-за деревьев донесся низкий вой. Гермиона застыла на месте. Оборотень. Раньше здесь никогда не было оборотней. Она была так утомлена и рассеянна, что даже не подумала принять какие-либо меры предосторожности. Затем раздался еще один вой. Еще дальше. Справа от нее. И еще один вой. В лесу Дина находилась стая оборотней. Она почти решилась аппарировать домой, но затем остановилась. Ей нужна была дескурения. Если Гермиона не достанет ее сегодня в полнолуние, то не сможет собрать растение до следующего месяца. Ей нужно было это зелье. Северус не стал бы давать советы или тратить своё время на передачу заметок и ингредиентов, если бы это не было срочно. Она бросилась вниз по склону в том направлении, куда указывали чары. Еще один вой. Ближе. Гермиона выхватила из кармана серебряный нож и начала нарезать дескурению так быстро, как только могла, не затрагивая ее корневой системы. Но одного растения оказалось недостаточно. Она перенаправила заклинание и побежала в том направлении, куда ее повела палочка. Сделав это, девушка подняла глаза и увидела резкую вытянутую тень оборотня, медленно спускающегося по склону к ней. Она поскользнулась и чуть не упала, когда добралась до места, где росло несколько нужных ростков, и срезала их в считанные секунды. Оборотень был уже менее чем в двенадцати футах от нее и готовился к прыжку, когда Гермиона наконец развернулась и аппарировала в самое близкое место, о котором только могла подумать. Она снова появилась на ступеньках хижины Малфоя. Задыхаясь, девушка опустилась на верхнюю ступеньку и села, пытаясь отдышаться и прийти в себя. Она прислонилась к двери и закрыла глаза, ее сердце продолжало бешено колотиться. Гермиона была в ужасной физической форме. Она не могла поверить, что так быстро устала от бега. Ее внутренности горели, и каждый раз, когда она вдыхала, в легких появлялась острая, колющая боль. Кроме тех моментов, когда Гермиона бродила по сельской местности в поисках ингредиентов для зелий, она не занималась никакими другими делами, связанными с физической активностью. После того, как ее вытащили из сражений, у нее не было времени тренироваться или даже беспокоиться о своей выносливости. Мерлин, она была бесполезна. Если Гермиона когда-нибудь снова окажется на поле боя, то наверняка будет убита в считанные секунды. Ее дыхание немного замедлилось, но она оставалась на месте еще минуту, пытаясь заставить свое сердцебиение успокоиться. Затем дверь позади нее резко распахнулась, и девушка свалилась в дверной проем. Ее голова ударилась о деревянный пол, и единственное, что удержало Гермиону в сознании, — это яростное выражение лица Малфоя, смотрящего на нее сверху. — Какого черта ты здесь делаешь, Грейнджер? — Малфой? — сказала она, глядя на него в замешательстве. — Что ты здесь делаешь? — Что я здесь делаю? — прорычал он. — Сигнальные чары сработали. Я думал, случилось что-то серьёзное, раз ты активировала обереги. — О,— слабо произнесла Гермиона. — Я не знала, что чары выходят за пределы комнаты. Я не хотела тебя беспокоить. Она перевернулась на бок и встала. Малфой оглядел ее с головы до ног. — Как ты здесь оказалась? — он продолжал требовать ответа. — Мне нужно было достать дескурению в полнолуние, — объяснила она, обнаружив, что все еще слегка задыхается. — Как выяснилось, в лесу были оборотни. Я не могла ждать до следующего месяца. Поэтому мне пришлось убегать и пытаться собирать растение на бегу. Я выдохлась и была не в лучшей форме, чтобы аппарировать сразу домой. Это было самое ближайшее место для прыжка. Так я оказалась здесь, чтобы отдышаться и отправиться дальше. — Где именно ты добывала дескурению? — в его тоне слышалось раздражение. — Здесь недалеко в лесу Дин есть поле. Это одно из тех мест, куда я обычно хожу, чтобы найти ингредиенты для зелий. — И... что, для тебя в порядке вещей бродить ночью по лесу? Собирая... растения? — выражение его лица слегка застыло. — Да. Я упоминала об этом ранее. — Нет... Ты сказала, что достаёшь ингредиенты для зелья. Я предположил, что это значит, что у тебя есть поставщик. — Его лицо стало жестким, а глаза обвиняющими, как будто она солгала ему. Гермиона недоверчиво уставилась на него. — Я террористка Сопротивления. Покупка ингредиентов для зелья на черном рынке будет стоить мне целого состояния. Я не собираюсь тратить свой бюджет, когда могу достать их бесплатно и в отличном состоянии, собирая ингредиенты самостоятельно. — И поэтому ты бродишь по лесам и полям волшебной Британии ночью — чтобы добывать ингредиенты для зелья? В одиночку? — Думаю, это очевидно, — фыркнула Гермиона. — Поэтому мы встречаемся во вторник утром после того, как я закончу. Последовало долгое молчание. — Ты не можешь больше продолжать этим заниматься, — он объявил это решительным тоном. — Ты остановишься. Сегодня. Ты останешься в своем унылом маленьком безопасном убежище, где они держат тебя, и больше не пойдешь на поиски растений в лес. Гермиона несколько секунд возмущенно смотрела на него. — Конечно же, нет! Ты не можешь указывать мне, что делать! Выражение его лица стало жестче. — Вообще-то могу. Неужели ты забыла? Ты принадлежишь мне. И, если я скажу тебе сидеть в этой комнате и смотреть в стену до следующей недели, ты уже дала слово, что сделаешь это. Гермиона почувствовала, как ее охватывает гнев. — А ты дал слово не вмешиваться в мою работу в Ордене! Поиск ингредиентов — это часть моей работы. Это не подлежит обсуждению. Если ты хочешь контролировать все, что я делаю, тебе придется подождать, пока мы не победим. У меня тоже есть твоё обещание! Малфой стоял, пристально глядя на нее, его глаза оценивающе рассматривали ее. Затем он резко сменил тему разговора. — Значит, ты убежала от оборотней? Она покраснела. — Нет. Я имею в виду, они не сразу заметили меня и погнались за мной в последний момент перед аппарацией. Я пробежала не больше сотни ярдов. — И ты все еще задыхаешься из-за этого? — сказал он скептически. — Я... я вообще-то не занимаюсь никакой физически активной работой, кроме добывания растений. Нет особой необходимости работать над моей выносливостью, — сказала она, защищаясь. Рот Малфоя внезапно слегка приоткрылся в изумлении, он резко закрыл его и на несколько секунд прикрыл глаза рукой, словно пытаясь успокоиться. Затем он убрал руку и пристально посмотрел на нее. — Когда именно в последний раз ты тренировалась с кем-то в дуэли? — потребовал он ответа. — Я предполагал, что ты практикуешь основные виды защитной магии, учитывая твою особую ценность, раз тебе даже не позволено участвовать в сражениях. И конечно, если тебя отпускают одну посреди ночи, твоя защита должна быть непревзойденной. Гермиона опустила глаза и принялась теребить ремень своей сумки. — Я очень занята. Отчасти причина, по которой Орден вытащил меня с поля боя, заключается в том, что есть много других вещей, для которых я нужна. — Как давно это было, Грейнджер? — его голос был жестким. Гермиона обвела взглядом комнату. В этой дурацкой комнате не было ни единого предмета, подходящего, чтобы притвориться, что она его разглядывает. Девушка сосредоточилась на трещине в половицах. — Наверное... прошло уже около двух с половиной лет, — тихо призналась она. Он закрыл лицо руками и молчал, словно не мог даже смотреть на нее. Гермиона закатила глаза. — Ну, тогда я пойду, — сказала она излишне бодрым голосом. — Прости, что побеспокоила тебя. Этого больше не повторится. — Я буду тренировать тебя, — резко объявил Малфой, выпрямляясь и глядя на нее сверху вниз. — Что? — она в замешательстве уставилась на него. — Я собираюсь тренировать тебя, — медленно произнес он. — Поскольку заставить тебя остановиться — это явно не выход из ситуации. Я не буду тратить свое время на то, чтобы сотрудничать с новым контактом в Ордене только из-за того, что ты недостаточно умна, чтобы оставаться в хорошей боевой форме. Учитывая то, что все остальные сражаются, я уверен: любой другой человек, которого я бы заполучил, был бы дерьмовым окклюментом и, вероятно, в конечном итоге попал бы в плен. Что ж, слизеринский инстинкт самосохранения Малфоя определенно все еще был силен. Гермиона раздраженно вздохнула. — В этом действительно нет необходимости. Я не сражаюсь. А когда занимаюсь добычей ингредиентов, у меня редко возникают какие-либо проблемы. Тебе не нужно беспокоиться из-за неудобств, связанных с возможной потерей своего драгоценного военного трофея. — Неужели? — беззаботно сказал он, шагнув к ней. — И ты не хочешь этого? Потому что скоро мы закончим изучать окклюменцию. Я полагаю, ты предпочтешь заполнить это время дуэльной практикой, а не некоторыми другими видами физической активности, в которых я мог бы потребовать твоего участия. Гермиона сердито посмотрела на него. Она сомневалась, что у него было хоть какое-то намерение довести до конца свою плохо завуалированную угрозу, учитывая, что он не выказывал никакого особого желания. Если он хочет научить ее драться, то в этом не было ничего страшного. И Гермиона, конечно, предпочла бы дуэль. Ей нужно было продолжать проводить с ним время. Она не сможет преуспеть в своей миссии, если они перестанут взаимодействовать и будут проводить мало времени друг с другом. — Отлично, — отрезала Гермиона, и ее лицо исказилось легкой насмешкой. — У тебя такой оскорбленный вид, — усмехнулся он. — Разочарована, что я предпочёл поединок вместо того, чтобы трахнуть тебя? — Только в твоих снах, — сказала она, бросив на него свирепый взгляд. — Каждую ночь. Гермиона закатила глаза. — Вынужден всегда покупать себе компанию? — спросила она, снисходительно глядя на него. Малфой даже не моргнул. — Я наслаждаюсь профессионализмом, — мягко сказал он, глядя в потолок, как будто читал мантру. — Четкие границы. Никакой драмы. И я не обязан притворяться, что мне не все равно. При последнем слове он слегка усмехнулся, как будто забота была самым оскорбительным понятием, известным человечеству. — Ну конечно. Как это мило с твоей стороны. — Вполне, — согласился он с легкой улыбкой. Воцарилось молчание. Гермиона хотела сказать ему, что он мерзкий, но была уверена, что он уже знает. — И что же? Ты разговариваешь с ними и плачешь, рассказывая им о том, как печальна и одинока твоя жизнь? Или просто нагибаешь их без единого слова? — насмешливо спросила она. Его глаза слегка блеснули. — Хочешь, чтобы я показал тебе? — его голос стал резким и холодным, как осколки льда. У Гермионы, едва не столкнувшейся с оборотнями, в крови все еще бурлил адреналин. Она привыкла к сильному стрессу в больничной палате, но это всегда была чья-то чужая жизнь. Девушка чувствовала себя словно под кайфом от близкого соприкосновения со смертью. Она вдруг поняла Гарри. Гермиона ощущала, что может сделать все что угодно. Она насмешливо посмотрела на Малфоя. — Ты не сделаешь этого, — смело заявила девушка. Его взгляд стал жестоким, но, прежде чем он успел ответить, она продолжила: — Это стало бы слишком настоящим для тебя. Заниматься этим с кем-то, кого ты знаешь. С кем-то, кого ты снова увидишь. Это бы испортило твои четкие границы. — Хочешь испытать меня, Грейнджер? — его голос был тихим и ласковым. Она пристально посмотрела на него. — Полагаю, что да, — холодно ответила Гермиона, но ее сердце начало колотиться от осознания того, что она только что натворила. Он наклонился к ней, его глаза были жесткими. Его лицо находилось в нескольких сантиметрах от ее собственного. — Раздевайся, — приказал он. Гермиона не дрогнула, и Малфой тоже, поэтому он медленно подошел ближе, пока девушка не попятилась назад. Он навис над ней. Его глаза сверкнули. — Она убивает тебя, не так ли? Неизвестность. Ты ожидала, что я сделаю это с тобой сразу же. И поэтому бесконечное ожидание... попытки угадать, когда я предпочту это сделать... беспокоит тебя больше, чем сама мысль о том, что я тебя трахну. Он усмехнулся. — Ну что ж, ты завладела моим вниманием. Раздевайся. Гермиона пристально посмотрела на него, чувствуя, как ее лицо горит, хотя все остальное тело начинало холодеть от страха. — Ты даже не хочешь меня. Почему ты вообще включил меня в свои требования? Какой в этом смысл? — спросила она. Ее голос был сердитым и смущенным. Он ухмыльнулся. — Ты совершенно права. Я не хочу тебя. Однако бессрочная возможность владеть тобой никогда не потеряет свою ценность. «Сейчас и после войны». Мне не терпится увидеть, когда я заставлю тебя горько сожалеть о своей клятве. Итак, раздевайся. — Его голос стал ниже: — Или ты хочешь, чтобы я сделал это за тебя? Руки Гермионы потянулись к воротнику ее рубашки, и она вцепилась в него, защищаясь. Девушка была напугана и взбешена до такой степени, что боялась разрыдаться. Он действительно владел ею. Она согласилась на это. Ее челюсть задрожала, а руки слегка затряслись. — Это обладание силой делает тебя таким, не так ли? — ее голос дрожал от ярости, когда она заставила себя расстегнуть верхнюю пуговицу на рубашке. — Причинять боль тому, кто не может... или не хочет... сопротивляться. Использовать то, что людям небезразлично, чтобы мучить их, сажать в клетку и заставлять делать то, что они не хотят. Ты точно такой же, как Волдеморт. Злоба на лице Малфоя внезапно исчезла, и он побледнел. Контроль над его яростью внезапно исчез, и тьма и магия хлынули из него волнами, заполняя все пространство. Холодная ярость, появившаяся на его лице, была ошеломляющей. Его глаза потемнели, губы скривились в усмешке, и он становился все бледнее и бледнее. Глаза Гермионы расширились от ужаса, и она отпрянула, собираясь с силами. — Убирайся! — рявкнул он. Она смотрела на него, не двигаясь. Как животное, окаменевшее от страха. Малфой в ярости зарычал. Внезапно дверь хижины распахнулась с такой силой, что петли сорвались, и дверь рухнула на пол. — УБИРАЙСЯ ОТСЮДА! — взревел он. Гермиона не нуждалась в повторении. Она рванулась к двери и аппарировала в ту же секунду. Оказавшись в доме на площади Гриммо, девушка рухнула на пол вестибюля, дрожа от ужаса. Глупая. Самонадеянная. Идиотка. Она ругала себя. Пытаясь заставить себя дышать. Гермиона чувствовала себя так, словно у нее начинается паническая атака. Она не могла понять, что заставило ее попытаться спровоцировать его. Если бы сейчас не была середина ночи, Гермиона бы ударилась головой об пол из-за своего идиотизма. После всех бесчисленных раз, когда она ругала Гарри, предупреждая его о последствиях глупого стремления к острым ощущениям, девушка поступила абсолютно так же. Она была полной идиоткой. Гермиона прижала руку к колотящемуся сердцу и уткнулась лицом в сгиб локтя. Она тихонько всхлипнула. Draco Dormiens Nunquam Titillandus.* Вот только девушка не щекотала спящего дракона. Ее действия больше походили на удары по его голове битой. Им нужен был Малфой. Они отчаянно нуждались в нем, а теперь немного адреналина заставило ее потерять голову. Он был прав, она не могла справиться с этим ужасом. Постоянное ожидание и неизвестность. Изнуряющие размышления о том, чего же он хочет. Что он собирается с ней сделать. Постоянное ожидание этого момента. Эти чувства пожирали ее изнутри. Если он собирался причинить ей боль или трахнуть, Гермиона просто хотела знать, когда это произойдёт. Ходить к нему каждую неделю, не зная, что он может сделать с ней в следующий раз... Разрывало ее на части. Она кусала губы, продолжая опираться на дверной косяк. Девушка старалась не разрыдаться, когда поток норадреналина перестал действовать. Ее резко захлестнули ужас и отчаяние. Она закрыла лицо руками и тихо всхлипнула. Ее поведение, вполне возможно, только что стоило Ордену положения в войне. Или, по крайней мере, чужих жизней. Она должна была найти способ исправить это. Она обхватила себя руками и попыталась успокоиться и подумать. Дыши. Дыши. Дыши. Когда ее грудь наконец перестала дрожать, Гермиона встала и смахнула слезы. Она направилась к своему шкафу с зельями, где хранила дескурению, и провела несколько минут, пытаясь привести в порядок мысли и заставить руки перестать дрожать. Девушка прошла в свою комнату. Дверь была слегка приоткрыта. И это было странно, потому что и она, и Джинни обычно очень щепетильно относились к тому, чтобы держать дверь закрытой и запертой. Площадь Гриммо не была доступна большой части Сопротивления, но иногда попадались любопытные личности, не слишком уважающие частную жизнь и личные вещи. Гермиона заглянула внутрь и от неожиданности попятилась назад. Джинни и Гарри были полуобнажены, и с каждой секундой одежды на них становилось все меньше. Гермиона быстро наложила на дверь заклинание Уединения и поспешила прочь. В коридоре она остановилась и заколебалась. Комнаты сейчас были забиты битком. Туда заселили несколько подростков из Кейтнесса. В гостиной внизу в настоящее время находились все страдающие бессонницей. Мест для ночлега оставалось не так уж много. Она так устала. Приступ рыданий оставил у нее ощущение внутренней пустоты. Гермиона забралась на подоконник и попыталась задремать, но ее разум никак не мог успокоиться. Она продолжала проигрывать в голове разговор с Малфоем. Беспокоиться о зелье, которое ей нужно было сварить. И заново переживать тот момент, когда вся ярость выплеснулась из Малфоя, и он зарычал на нее. Он не причинил ей вреда. У него были все возможности и более чем достаточно злости, но он сдержался и прогнал ее вместо этого. Пожиратель Смерти-убийца с каким-то особым моральным кодексом. Оксюморон, если это понятие вообще было тут уместно. Его поведение, по-видимому, было связано с мотивом помогать Ордену. Чего же он хотел? Ее глубоко раздражало то, что она не могла понять этого. Повозившись с полчаса на подоконнике, девушка со вздохом села. Она не хотела пробовать варить зелье Северуса, пока не отдохнет. Гермиона спрыгнула с окна и поднялась по лестнице на самый верхний этаж дома. Там была тренировочная комната. Она заглянула внутрь и обнаружила, что помещение пустовало. Девушка вышла на середину комнаты и, выхватив палочку, начала вспоминать некоторые виды дуэльных поз. Когда она вернулась с обучения целителей по всей Европе, то участвовала всего в двух небольших стычках, прежде чем Орден решил окончательно вывести ее из сражений. После долгих лет отсутствия она стала гораздо менее опытной в дуэлях, чем кто-либо другой ее возраста. Остальные члены ОД были быстры и произносили мощные заклинания, уклоняясь и сохраняя отличную точность даже на расстоянии. Исцеление являлось тонкой наукой. Оно почти всегда требовало спокойствия и контроля. Внимательности к работе с мельчайшими деталями. Попытка снова драться на дуэли была таким резким изменением техники, что она провалилась. Рон и Гарри потратили немало времени, пытаясь помочь Гермионе наверстать упущенное, но, прежде чем она успела это сделать, Кингсли посоветовал полностью вывести ее из боя. Никто даже ничего не пробормотал в знак несогласия. Гермиона понимала причину, но годы спустя это решение все еще причиняло ей боль. Она чувствовала себя так, словно... каким-то образом потерпела неудачу, и ее отстранили от всех остальных. Гермиона прикусила губу и бросила Протего так сильно, как только могла. Перед ней расцвел щит. Девушка слабо вздохнула с облегчением, снимая заклинание. По крайней мере с этим она все еще могла справиться. Она бросила серию проклятий на манекены в другом конце комнаты. Половина из них попала в цель. Ни одно не было точным. Она покраснела и попыталась снова. Во второй раз почему-то стало еще хуже. Гермиона мысленно выругала себя. Она не должна оставаться неподвижной. На поле боя ее это не спасёт. Только не тогда, когда в нее будут лететь заклинания. Она была полным дерьмом. В том маловероятном случае, если Малфой все-таки решит снова обучать ее, он разорвет Гермиону на куски из-за ее неумелости. Она расправила плечи и попыталась снова. Произнесла еще несколько сложных проклятий. Ну что ж, она с этим справится. Дело было не в недостатке ее мастерства как волшебницы. Ей просто не хватало навыков в реальных боевых условиях. Это было некоторым утешением. Ну, почти. Она продолжала пускать заклинания до тех пор, пока не выдохлась настолько, что ее руки начали дрожать от усталости. Затем девушка упала на один из тренировочных ковриков и заснула. — Гермиона, черт побери! Как ты здесь оказалась? Следующим утром она прищурилась и увидела Рона, стоящего над ней в окружении Джинни, Невилла, Дина, Симуса, Лаванды, Парвати, Падмы, Фреда и Анджелины. Гермиона со стоном села и потерла глаза. — Моя кровать была занята из-за экстренной эвакуации, — солгала она, бросив взгляд на Джинни. — Я пришла сюда, чтобы поспать. — А-а, — протянул Рон. — Ну, мы собираемся потренироваться выстраивать линию атаки, прежде чем Невилл и Симус отправятся на разведку. Так что... нам нужна комната. Гермиона кивнула и встала. — Можно мне посмотреть? — Она поймала себя на том, что никогда об этом не просила. Рон наморщил лоб и пристально взглянул на нее. — Конечно. Думаю, да. Если у тебя есть на это время. Просто... держи щит повыше. Будет много заклятий. Гермиона отступила в угол и наблюдала, как Рон излагает свою стратегию. Она не понимала многих терминов, которые они использовали. Это была не традиционная боевая терминология, а скорее своего рода стенография, которая со временем развивалась среди бойцов. Свой собственный язык. Когда орденцы рассыпались по комнате, она накинула на себя щит. Рон активировал один из оберегов в комнате с помощью палочки, и затем все начали бросать серию заклинаний в сторону стен. Проклятия отскакивали и рикошетили туда-сюда по стенам комнаты. Вскоре помещение наполнилось летящей боевой магией. Гермиона наблюдала, как члены ОД начинают прорываться сквозь стену заклятий. Все их заклинания были точны. Их щиты были мощными. Никто из участников даже не пострадал от летящих в них заклятий. Для них все происходящее было на уровне инстинктов. Они знали, когда их щиты нуждаются в обновлении. Знали, как сражаются остальные, и кто будет их прикрывать. Они сражались быстро и четко, успевая бросать невербальные. Их боевые навыки значительно превосходили ее собственные. Немыслимо, чтобы она сумела достичь такого уровня. Гермиона наблюдала, как они дважды пробежали через стену атакующих заклятий, прежде чем повернуться и выскользнуть из тренировочной комнаты. Она подошла к своему шкафу с зельями, собрала ингредиенты и была готова заниматься зельем. В следующий вторник девушка аппарировала в Уайткрофт и медленно приблизилась к тому месту, где стояла хижина. Интересно, придёт ли Малфой? Она молилась, чтобы он уже был там. Гермиона понятия не имела, как все исправить, если он не появится. Она могла только надеяться, что то, что заставляло его шпионить, было достаточной мотивацией, несмотря на ее недавнее поведение. Если его там не будет, она подождёт. Если же он будет там... девушка надеялась, что он просто накажет ее и покончит с этим, а не заставит ее постоянно бояться и ждать момента расплаты. Дверь была отремонтирована. Гермиона собралась с духом и толкнула ее. Пусто. Подождав с минуту, девушка подошла к стулу у стола. Ее желудок скрутило от ужаса, и она попыталась отвлечься, повторяя про себя формулы нумерологии, пока сидела там. Ей просто нужно перестать думать о том, что может произойти дальше. Внезапно раздался резкий треск. Гермиона встала и резко обернулась, когда появился Малфой. Он стоял и смотрел на нее, выражение его лица было нечитаемо. Гермиона ничего не ответила. Она просто смотрела на него в ответ. Она была рада, что не дрожит. Девушка заставила себя встретиться с ним взглядом. Колющее ощущение ужаса начинало пронизывать ее позвоночник. Ей вдруг стало холодно. Она почувствовала, как волосы у нее на затылке встали дыбом, когда Гермиона взяла себя в руки. Она заметила, как он сжал челюсти и отвернулся от нее. Малфой явно не собирался говорить первым. Гермиона глубоко вздохнула. Орден нуждался в нем. Он явно все еще злился на нее, и она должна была это исправить. Чего бы это ни стоило. — Мне очень жаль, — сказала девушка в отчаянии. — Я потеряла голову и перешла черту. Извини меня. Что бы мне ни пришлось сделать, чтобы загладить свою вину, я сделаю все, что ты захочешь. Просто позволь мне все исправить. *Draco Dormiens Nunquam Titillandus (лат.) — Не щекочи спящего дракона.