Скованные/Manacled

Декабрь 2002. Драко приподнял бровь, не отрывая взгляда от ее лица. — Ты поступила гораздо хуже, украв мое место в школе. С самого детства меня готовили к Хогвартсу, обучая дома и нанимая репетиторов. У моего отца был далеко идущий план на всю мою жизнь. Сначала я должен был стать первым по всем предметам в школе, потом занять место префекта, стать капитаном сборной по квиддичу и главным старостой. После выпуска я должен был пройти стажировку в Министерстве, через какое-то время занять место среди членов Визенгамота и, в конце концов, стать Министром Магии. Карьера в Министерстве была недоступна моему отцу из-за участия в Первой магической войне — я должен был добиться этого вместо него. И вот, представь себе, в первый же год школы меня по всем предметам обставляет какая-то жалкая грязнокровная девчонка. Драко поднял руку и обхватил ее горло ладонью. Дыхание Гермионы сбилось, когда его хватка на горле начала усиливаться и он притянул ее лицо ближе к своему. Глаза Драко сверкнули. Тон его голоса был почти небрежным, словно он проверял, рискнёт ли она высвободиться из его хватки. — Должен признать, когда на втором курсе открыли Тайную комнату, я действительно надеялся, что ты умрешь. Я сам заработал своё место в команде по квиддичу ещё до того, как мой отец подарил новые мётлы всем игрокам. Но после твоих слов вся школа думала, что он просто купил место в команде для меня. Говоря это, он скользнул большим пальцем от шеи к линии челюсти и надавил на подбородок, заставляя ее запрокинуть голову. Он пытался заставить ее отстраниться первой. Гермиона продолжала оставаться на месте и не отводила от него взгляда. Она видела, как глаза Драко потемнели. В комнате становилось ощутимо жарко. Он продолжал говорить. — Было так легко поверить, что во всех проблемах этого мира были виноваты магглы и их маггловское отродье. Хорошим примером тому была именно ваша троица. Полукровка Поттер, который обладал своим тупым везением и незаслуженным поклонением окружающих, ты и, наконец, нищий Уизли, служащий отличным доказательством того, что случается с предателями крови. У меня не было ни единой причины не верить, что магический мир стал бы гораздо лучше без тебя и тебе подобных. — Я и не знала, что ты так много думал обо мне в школьные годы, — сказала Гермиона. Она чувствовала, как тепло медленно разливалось по ее телу, начинаясь с места, где его рука касалась кожи ее шеи, затрагивало плечи и неуклонно двигалось к месту где-то внизу живота. Ее тело пробивала легкая дрожь, когда она продолжала встречаться с ним взглядом. Его губы дрогнули. — Моя ненависть к тебе меркла по сравнению с моим соперничеством с Поттером. Ты просто раздражала меня. Хоть ты и была первой в учебе, это не меняло того факта, что ты всего лишь была уродливой, неуверенной в себе всезнайкой, — его губы скривила легкая усмешка. — То, что ты училась лучше меня, не имело бы никакого значения, не будь ты лучшей подругой Поттера. Из-за него ты всегда была в центре внимания, к тому же, он явно очень нуждался в тебе и даже не пытался это скрыть. Если бы я не ненавидел Поттера так сильно, ты бы вообще не имела никакого значения. Гермиона почувствовала, словно что-то внутри неё оборвалось. Она вспомнила о своём изначальном подозрении, что Драко потребовал ее, просто чтобы отомстить таким образом Гарри. Она уже успела забыть об этом страхе. Он улыбнулся и наклонился вперёд так близко, что она больше не видела ничего, кроме его лица. Его рука все ещё лежала на ее горле, а взгляд был прикован к ее лицу. Их тела почти соприкасались, и Гермиона впервые за долгое время вновь осознала, насколько больше и сильнее ее был Драко и как легко он мог причинить ей боль, если бы захотел. Она поняла, что все это время пыталась вскрыть запечатанную комнату, не зная, есть ли по другую сторону что-то кроме ярости и злости. Но все это не имело никакого значения, потому что в этом состояла ее задача. Дыхание девушки сбилось, и она едва заметно задрожала в его руках. Глаза Драко потемнели. Он притянул ее ещё ближе к себе. Ее сердце так сильно билось в грудной клетке, что это почти причиняло боль. Это всего лишь игра, напоминала она себе. Он не причинил ей боли, даже когда был пьяным. Он просто пытается напугать ее. Его горячее дыхание обжигало ее лицо, а голос был слишком тихим, что казался почти шепотом. Его тембр действовал ей на нервы. — Темному Лорду на самом деле нет дела ни до чистоты крови, ни до его последователей или магических способностей всего остального волшебного мира. Вы, магглорожденные, просто достаточно отличались, чтобы сделать из вас угрозу для магического сообщества. Это дало возможность Темному Лорду собрать вокруг себя последователей и стало достаточной причиной, чтобы заставить множество темных существ вступить в его ряды. Именно так он смог заключить альянс с большей частью Восточной Европы. Первой ему подчинилась Румыния. После этого все остальные страны почти не оказывали сопротивления. Существуют тысячи темных магов, которые только и ждали отмены Статута о секретности и разрешения на свободное использование волшебных палочек. Почти все чистокровные семьи были недовольны тем, что волшебники должны скрываться во имя благополучия магглов. И этого недовольства было достаточно, чтобы — даже если не получится заставить их вступить в ряды Пожирателей — убедить их закрывать глаза на происходящее в волшебном мире. Драко одарил её кривоватой ухмылкой. Их лица оказались совсем близко друг от друга. — Все, чего хочет Темный Лорд, — это власть. Ему плевать на тех, кого придётся растоптать, чтобы добиться желаемого. Будь то магглы или магглорожденные волшебники, — его губы почти касались ее, — просто... растоптать именно вас было... проще всего. Гермиона едва могла вздохнуть. Ее тело было напряжено, словно натянутая струна; она испытывала что-то, очень похожее на страх. Сердце бешено стучало в груди. Все вокруг начало расплываться и ускользать из поля зрения. Ей хотелось бежать. Она чувствовала себя напуганной и слишком уязвимой. Она разбиралась в человеческой физиологии и особенностях психики, но с ее телом творилось что-то совершенно ей непонятное. Реакции ее организма не должны были сбивать ее с толку. Гермиона хотела покинуть эту комнату. Выйти из этой хижины на воздух, чтобы разобраться во всех этих смущающих эмоциях. Но... при этом она хотела остаться здесь, замерев и не двигаясь с места. Она никогда не испытывала ничего подобного. Ей были понятны и знакомы дружеские, успокаивающие и поддерживающие прикосновения других людей. Но то, что происходило между ними сейчас, вовсе не приносило успокоения. Рука Драко, все ещё слегка сжимавшая ее горло, не дарила ощущения спокойствия. Его прикосновение к ее коже казалось пугающим... и завораживающим. — Мы всего лишь пешки, — заставила она себя прошептать. — Лишь средство достижения цели. Драко слегка отодвинулся от ее лица: — Именно. Гермиона всматривалась в его лицо. Его глаза казались почти чёрными, а на скулах виднелся лёгкий румянец. Он очертил подушечкой большого пальца линию ее челюсти. Она облизала губы. — Так что, убийство таких, как я, решило все твои проблемы? — спросила девушка. Его рука замерла. Он смотрел на неё в течение нескольких секунд. Затем его глаза блеснули, и Драко улыбнулся. — Ну, теперь ты точно не представляешь угрозу моей работе, не правда ли? — сказав это, он скользнул свободной рукой ей между ног. Его глаза оставались холодными. Он не отводил от неё взгляда. Умело согнув пальцы, он надавил на чувствительную точку между ее бёдер. Ей показалось, что по телу пробежал разряд электрического тока. Она не смогла сдержать стон. И в ту же секунду на неё навалилось осознание произошедшего, и она похолодела от ужаса. Гермиона резко отодвинулась от него. Драко сразу же убрал руки от ее тела и с безразличным выражением лица смотрел, как она отодвигалась все дальше от него, пока не оказалась на другом краю кровати. Ее трясло. Она все ещё чувствовала его прикосновение, тепло его руки между бёдер и его холодные глаза, которыми он словно напоминал, что превратил ее в свою собственность. Не потому, что он хотел ее. А просто потому, что имел на это право. Его забавляла идея потребовать ее у Ордена. Потому что у него была власть над ними, а она была всего лишь жалкой пешкой. Ради Ордена она готова была сделать все что угодно. Продать своё тело, отдать все, что имеет, лишь бы стать кем-то, с кем Драко не захочет расстаться. Драко даже не нужно было пытаться как-то унизить ее. Он мог просто наблюдать, как она сама лишает себя всякого самоуважения. Гермионе казалось, что ещё немного, и ей станет плохо. Ее руки продолжали дрожать, сколько бы она ни пыталась успокоить их. Девушка прикусила нижнюю губу и сделала несколько глубоких вдохов. Когда Гермиона наконец перестала так сильно дрожать, она заставила себя спросить: — Есть... какие-то новые сведения на этой неделе? Казалось смешным спрашивать об этом в такой момент. Хотя... Она всегда спрашивала одно и то же. Потому что, что бы ни происходило между ними, его информация для Ордена была всем, что должно было ее волновать. Ее чувства не имели значения. Гермиона теперь принадлежала Малфою, и он мог делать с ней все, что хотел. Внезапно от этой мысли стало ещё больнее. Все эти эмоции навалились на неё так не вовремя, что в каком-то нездоровом смысле она даже сочла это забавным. Она не знала, нормально ли находить во всем этом юмор. Драко усмехнулся и достал из внутреннего кармана мантии свиток пергамента. Он знал, что у него получилось напомнить ей о том, какое место она теперь занимает. Гермиона чувствовала себя так, словно он воткнул ей в сердце нож и, отломив рукоятку, оставил острие внутри. Ее рука едва заметно дрожала, когда она потянулась за пергаментом. Забрав у него свиток, девушка встала с кровати и вышла из хижины, не сказав больше ни слова. До Рождества оставалась всего неделя. Вернувшись на Площадь Гриммо, Гермиона выпила успокоительное. Она простояла какое-то время в подсобке с ингредиентами, ожидая, когда ее руки перестанут дрожать. Наконец, почувствовав, как напряжение уходит, она с грустью оглядела крошечную комнату. Девушка поправила корзину, наполненную обтянутыми кожей коробками. Рождественские подарки, которые она подготовила для друзей в этом году, навевали тоску. Гермиона снова собрала для каждого набор оказания первой помощи. Она дарила такие наборы своим друзьям уже в течение нескольких лет. В них входили самые необходимые зелья, упакованные так, чтобы их было легко всегда носить с собой. У Гермионы не было денег, чтобы купить для них книги, которые они все равно не стали бы читать, и у неё не хватало времени связать для них шапки или шарфы. Поэтому она снабжала их наборами с зельями первой необходимости в надежде, что ее друзья будут использовать их вместо того, чтобы каждый раз аппарировать в больничное крыло, даже когда их повреждения были несерьёзными. Девушки в Ордене действительно пользовались ими: они часто приходили к Гермионе, чтобы она выдала им новую порцию зелий. Невиллу, Фреду, Дину Томасу и Майклу Корнеру эти наборы тоже порой пригождались. Но Гермиона была почти уверена, что Гарри и Рон даже ни разу не открывали свои подарки. Каждое Рождество они со смущением возвращали ей нетронутые прошлогодние наборы первой помощи. Они оба либо просто игнорировали свои раны, либо в панике аппарировали с ними в больничное крыло. В этом смысле Джинни была идеальным напарником для Гарри и Рона, потому что после совместных с ней заданий ребята всегда возвращались на Площадь Гриммо в гораздо лучшем состоянии. Гермиона тяжело сглотнула, сняв с полки несколько склянок, и принялась собирать ещё один подобный набор. Это было ее работой, и не имело значения, что она могла чувствовать в этот момент. Ее чувства никогда не имели значения. На следующей неделе, аппарировав в хижину, они с Драко оба замерли и какое-то время просто смотрели друг на друга. — У меня есть для тебя рождественский подарок, — сказала Гермиона спустя почти минуту. — Ну, точнее, не совсем подарок. Но, учитывая обстоятельства, трудно назвать это как-то по-другому. Она достала из сумки небольшую кожаную коробку и протянула ему. — Это... это набор с зельями первой необходимости. Я дарю коробки с такими наборами всем своим друзьям. Драко вздернул бровь и, издав тяжелый вздох, вырвал коробку у неё из рук. Словно он делал ей одолжение, принимая ее подарок. — Если ты не собираешься обращаться за помощью к целителю, тебе нужно хотя бы носить с собой этот набор, — быстро сказала Гермиона, боясь, что он не даст ей договорить и швырнёт подарок обратно ей в руки. — Если ты позволишь мне научить тебя нескольким заклинаниям, то сможешь самостоятельно лечить любые легкие травмы, не обращаясь к целителю. Драко откинул крышку коробки и взглянул на ее содержимое. — Ты ведь понимаешь, что почти все из этого я запросто могу купить. Губы Гермионы дрогнули. Она и не ожидала, что он будет благодарен. Она готовила себя к тому, что он вообще не примет ее подарок. — Значит, ты сможешь легко заменить те зелья, которые закончатся. Она заставила себя шагнуть ближе и указала на лежащие в коробке склянки: — Все флаконы подписаны. Вот это зелье нужно принимать при сотрясениях. При попадании любого заклятия в голову надо использовать диагностические чары, чтобы проверить мозг на повреждения. Настойка растопырника подходит для лечения небольших царапин и ран. Более серьезные внешние повреждения сможет вылечить мазь от ушибов. Экстракт бадьяна просто идеальное средство почти от всех видов травм, если только они не прокляты. Он подойдёт при серьезных повреждениях внутренних органов, укусах оборотней и даже расщеплении от аппарации. Он будет бесполезен только в случае с глазными и мозговыми повреждениями. Для их лечения тебе потребуется помощь целителя. Даже не думай о том, чтобы аппарировать, если у тебя задеты глаза или есть открытая рана в районе черепа. Давление от аппарации может привести к необратимым последствиям. В склянке с противоядием находится зелье, которое сработает почти от всех видов яда или ядовитых укусов, только если тебя не укусило существо высшей категории опасности. Антидот в этом флаконе нейтрализует антикоагулянтное действие яда вампира. Драко издал слабый смешок. Не обращая на него внимания, Гермиона продолжила: — Также тут есть Успокаивающее и Крововосполняющее зелья. В этом флаконе зелье, которое необходимо принимать при повреждениях внутренних органов, удара в область почек или печени. Я научу тебя диагностическому заклинанию для таких случаев. Зелье в этой склянке — это анальгетик при болях от Кислотного проклятия. Думаю, контрзаклятие от него ты и так знаешь. Анальгетик поможет полностью нейтрализовать проклятье и снимет боль. После поражения Кислотным проклятием придётся удалить повреждённые кости и вырастить их заново, но это зелье поможет сократить время восстановления тканей и уменьшить вероятность поражения нервных окончаний. Ну и плитка шоколада на случай встречи с дементорами. Когда достанешь нужный флакон из коробки, он примет свой нормальный размер. Я уменьшила все склянки заклинанием, чтобы их было удобно носить с собой. Гермиона не стала упоминать, что в набор для Драко входило намного больше зелий, чем в тех, что она дарила всем остальным. В случае со своими друзьями она всегда знала, что при необходимости они придут к ней за помощью. Но девушка не могла ожидать того же от Драко. Поскольку он игнорировал целителей, она хотела хотя бы снабдить его всеми необходимыми зельями, чтобы он смог справиться с большинством повреждений самостоятельно. Драко опустил крышку коробки. Гермиона подняла на него серьезный взгляд. — Просто... держи его при себе. И позволь мне научить тебя диагностическим чарам, чтобы ты смог определить, насколько серьёзны твои повреждения. — Я знаю, как пользоваться диагностическими чарами, Грейнджер. — Выражение его лица было слегка оскорбленным. — Но не теми, которым собираюсь научить тебя я. Это более продвинутые чары для целителей. Лучше подходящие в случае травм, полученных во время сражений. Базовые чары диагностики используют для выявления простуд, инфекций и мелких бытовых травм. В большинстве книг по колдомедицине приводятся заклинания для общего обследования организма, так как их авторы считают, что при необходимости целитель сам распознает нужное заболевание. Но в твоём случае диагностические чары, скорее всего, понадобятся после участия в рейде или дуэли. Поэтому я научу тебя специальному заклинанию, которое не будет показывать ненужные данные вроде отсутствия у тебя Драконьей оспы или неправильно наложенных трансфигурационных чар. В подтверждение слов Гермиона наложила на себя диагностические чары. — Видишь? Само заклинание простое. Сложность состоит лишь в том, что диаграмму нужно уметь читать, но я научу тебя самым базовым показателям. Внимания требуют цвета показателей и места, в которых они располагаются на диаграмме. На мне нет проклятий, и я не ранена, так что диагностика не показывает ничего специфического. Кончиком палочки я могу увеличивать изображение необходимых мне зон. Видишь, все окрашено в небесно-голубой — цвет здоровья. Если он станет превращаться в бирюзовый, это указывает на сильную кровопотерю или резкое снижение температуры тела. Темно-синий цвет — показатель лихорадочного жара. Диаграмму следует читать, начиная с головы. Чем ярче цвет, тем более опасным является повреждение. Чёрный цвет даже в совсем небольшом количестве означает, что рана может быть смертельной. Красный указывает на внешние телесные повреждения. Фиолетовый — на повреждения внутренних органов. Фиолетовый цвет в районе головы означает сотрясение. Если он появится на диаграмме в районе туловища, необходимо принять зелье от внутренних повреждений. Салатовым цветом на диаграмме показаны неопасные заклятия, а изумрудным — серьезные проклятия, в купировании которых не обойтись без целителя. Желтый цвет указывает на наличие в крови яда. Трещины в костях будут отображаться оранжевым цветом, смещённые и сломанные кости — бледно-оранжевым, ближе к тыквенному. Трещины в костях ты сможешь срастить самостоятельно. Для этого требуется несложное заклинание, я научу тебя ему. Малфой схватывал знания на лету и порой казался даже заинтересованным некоторыми ее словами. Пока он позволял ей продолжать говорить, Гермиона постаралась показать ему как можно больше лечебных заклинаний, а затем заставила его продемонстрировать, что он может самостоятельно накладывать их. Драко обладал природной склонностью к целительству. Гермиона не удивилась этому. Он был окклюментом с невероятной способностью к концентрации. Точность и скрупулёзность в наложении заклинаний, которая требовалась целителям, была дарована ему от рождения. Девушка подозревала, что у него имелись кое-какие базовые знания о теории целительства. Гермиона хотела спросить, зачем он изучал эту область, но не знала, как он отреагирует на такой вопрос. Она решила сдержать своё любопытство и продолжила обучать его лечебным заклинаниям. — В любом случае, вот самое основное, что нужно знать, — наконец подытожила она. Драко взглянул на свои наручные часы. — Ты осознаёшь, что проговорила в течение двух часов без перерыва. Гермиона покраснела: — Все равно, это лишь самые базовые знания в области целительства. Повисла пауза, и Гермиона впервые осознала, что теперь стояла так близко к Драко, что их плечи соприкасались. Она чувствовала исходящий от его кожи запах дубового мха. Девушка подняла на него взгляд, и их глаза встретились. На мгновение все между ними стало таким простым: словно не было ни злости, ни напряжения, ни даже войны, а были только они вдвоём. Гермиона почти улыбнулась ему. Потому что он мог быть добрым к ней, когда хотел этого, а она сегодня чувствовала себя особенно уставшей. Она старалась не думать о том, какой жалкой ее делают эти мысли. Гермиона увидела, как Драко сжал челюсти. Его глаза сверкнули и снова стали холодными и жесткими, как у хищной птицы. Девушка отступила назад и опустила взгляд: — Счастливого Рождества, Драко. Он в задумчивости смотрел на неё. Она не могла понять выражение его лица. Гермиона почувствовала, как ее сердце забилось быстрее. Она никогда не могла предугадать, что он мог сделать в следующую секунду. Девушка постаралась не заламывать от волнения пальцы. Челюсти Драко были напряжены. Гермиона готовила себя к худшему, чувствуя, как по ее телу разливается ощущение холода и пустоты. — У меня тоже есть кое-что для тебя, — наконец произнес он. Драко достал из кармана мантии тканевый сверток и протянул его Гермионе. Взяв его в руки, она медленно развернула ткань. Внутри в изящном чехле лежал набор красивых и смертельно острых кинжалов. — Они должны как раз подходить по размеру для того, чтобы ты крепила их к предплечью. Кобура для них сделана из шёлка акромантула, пропитанного кровью мантикоры. Она сама подстроится под размер твоего предплечья и не будет мешать твоим движениям. Тебе следует носить второй кинжал на голени. — Было видно, как неуютно Драко себя чувствовал, рассказывая ей это. Он не встречался с ней взглядом, но продолжал смотреть на ее руки, которые поглаживали чехол с кинжалами. — Они из серебра гоблинской работы? — спросила Гермиона минуту спустя. — Да. И, к сведению, пропитаны ядом мантикоры. Гермиона резко посмотрела на него: — Означает ли это, что... — Мантикора умерла. Это было очень трагично, — уголок его губ слегка приподнялся. — Подозреваю виной всему слишком суровый местный климат. Я заполнил нужные бумаги и отдал ее тело Макнейру. — Но, конечно же, только после того, как взял у неё приличное количество яда, — заметила Гермиона, доставая один из кинжалов из чехла и рассматривая его острие, способное разрезать почти любой материал. Он бы с легкостью прошёл сквозь защитные заклинания так, словно их и вовсе не существовало. — Не слишком много, иначе это бы вызвало подозрения. Но достаточно для того, чтобы пропитать им дюжину кинжалов и оставить целый флакон на чёрный день. Гермиона стала перечислять в уме те вещи, которые получила в подарок от Драко. Два кинжала из серебра гоблинской работы, которые стоили по меньшей мере по сто галлеонов каждый. Яд мантикоры, за который она тоже отдала бы не меньше сотни галлеонов. Чехлы из шёлка акромантула по той же цене, что и яд, и кинжалы. Рождественский подарок Драко стоил целое состояние. И Гермиона даже не была уверена, что он сам осознавал его стоимость. Она очень жёстко контролировала свой бюджет и свои расходы. Ей приходилось строго следить за этим. Она сокращала все возможные траты, и берегла каждый кнат и каждую каплю зелья. В ее сознании особое место было отведено мыслям о том, как сохранить или раздобыть необходимые ресурсы. Ее поражало, с какой лёгкостью Драко мог подарить ей зачарованную мантию или набор кинжалов, которые вместе стоили больше, чем весь выделенный на госпиталь бюджет Сопротивления. Гермиона решила, что продаст кинжалы. Хотя бы один из них. Возможно, оба. Она сможет получить неплохую сумму за них на чёрном рынке. Достаточно, чтобы купить больше яда акромантула или экстракта бадьяна, или любых других необходимых зелий. Или, быть может, лучше будет отдать их Грюму и Кингсли: они смогут найти применение таким ножам, как эти. Возможно, у неё даже получится выторговать сумму на увеличение бюджета больничного крыла взамен этим кинжалам. — Спасибо, Драко, — сказала она, положив кинжал обратно в чехол и спрятав весь подарок в свою сумку. — На всякий случай уточняю, что тебе запрещено продавать их или отдавать кому-то другому. Руки Гермионы замерли, и она виновато посмотрела на Драко. Он не отводил взгляда от ее лица. Его глаза сверкнули недовольством. — Ты поняла меня, Грейнджер? — его тон был ледяным. Она неохотно кивнула. — Я ожидаю, что ты будешь носить их во время каждого своего похода в лес. И буду следить за тем, чтобы они были при тебе. Гермиона почувствовала, как все ее тело напряглось от раздражения. Она заставила себя выдавить: — Хорошо. Выражение его лица немного смягчилось. — Что ж, это было просто очаровательно. Даже не могу припомнить, сколько раз я мечтал о том, чтобы провести канун Рождества, выслушивая лекцию об использовании диагностических чар, — Драко одарил её фальшивой улыбкой. Гермиона ничего не ответила. На несколько секунд в комнате повисло молчание, а затем он добавил: — Как ты и просила, предупреждаю заранее: со следующей недели тебя ждёт обучение технике рукопашного боя. Затем он достал из кармана свиток пергамента: — Мой очередной взнос для Грюма. Когда Гермиона приняла свиток из его рук, Драко ухмыльнулся. — Должен признать, что в конечном счете ты обходишься мне довольно дорого, Грейнджер. Он беззвучно аппарировал из хижины. Рождественским утром у Гермионы было дежурство в больничном крыле. Анджелина сильно пострадала во время рейда в маггловский Лондон. В ее колено попало Кислотное проклятие, и пока девушка не могла пошевелиться, один из Пожирателей смерти пустил в неё проклятие, разрушающее внутренние органы. Фред сумел отыскать Анджелину и аппарировать с ней обратно на Площадь Гриммо до того, как проклятие нанесло непоправимый вред ее здоровью. Гермиона сидела в безмолвной больничной палате и медленно восстанавливала мышечную ткань и сухожилия на колене девушки. — Хорошо, теперь мне нужно, чтобы ты согнула колено. Нужно проверить, правильно ли все сформировано. Восстановление костей при подобных травмах не всегда получается с первого раза. Анджелина закусила губу. Ее лицо побледнело от боли, когда она осторожно двигала коленом. — Угх, — она слабо ахнула и остановилась. — Внутри. Внутри все болит... как будто скрежещет. Гермиона наложила диагностику и внимательно ее изучила. Даже с учетом экстренной транспортировки Анджелины в госпиталь Кислотное проклятие нанесло значительный урон ее организму, прежде чем ему удалось оказать сопротивление. Оно разрушило большую часть костей в колене Анджелины и оставило огромные участки выжженной плоти. Костная ткань была поражена, и это мешало исцелению. Гермиона сначала испугалась, что ей придется ампутировать ногу, но теперь, после восстановления ткани, правильно срастить кости будет лишь вопросом времени. — Я нашла проблему. Мне понадобится оглушить тебя. Нет никакой необходимости оставаться в сознании во время восстановления кости. Анджелина кивнула и закрыла глаза. Прошло почти четыре часа, прежде чем Гермиона вновь обратилась к девушке. — Ладно, теперь попробуй еще раз пошевелить ею. Анджелина подняла ногу и слегка согнула ее. — Так намного лучше. Нога ещё болит, но уже терпимо. Цвет ее лица сменился на более здоровый. — Тебе придется восстанавливаться по крайней мере месяц, но я уверена, что ты сможешь ходить. Колено будет болеть, особенно в холодные дни. Возможно, ты будешь немного прихрамывать или ощущать дискомфорт. Но ты все еще сможешь сражаться, если захочешь. — Я не покину поле боя, — твердо сказала Анджелина. Гермиона кивнула, ничуть не удивившись, и начала втирать зелье в новую кожу Анджелины. Пока Гермиона работала, она заметила напряженный взгляд девушки. Гермиона подняла глаза и встретилась с ней взглядом: — Что-то не так? Анджелина наклонила голову, все еще не сводя с Гермионы изучающего взгляда: — Иногда я пытаюсь вспомнить, какой ты была до войны, но больше не вижу ту девушку. Челюсть Гермионы напряглась. Она пыталась ограничить свою защиту темных искусств высказываниями исключительно на собраниях Ордена, но со временем ее позиция стала известна в более широких кругах. Члены Сопротивления регулярно брали на себя труд проповедовать Гермионе о силе добра и последствиях использования темных искусств. По выражению лица Анджелины девушка поняла, что ей предстоит выслушать новую лекцию. Она заставила свой голос оставаться ровным: — И кого же во мне ты пытаешься увидеть? — Даже не знаю. Ты была громкой, прямолинейной и веселой. По правде говоря, иногда довольно резкой. И когда ты организовала Отряд Дамблдора, то казалась немного безжалостной, но в этом была какая-то честная праведность. Теперь, в моменты за пределами лазарета, в тебе осталась только безжалостность. Ты почти все время молчишь, но всегда окружена таким потоком ярости, что я иногда чувствую ее. Словно война превратила тебя в кого-то другого. Я чувствую, как ты позволяешь ей себя менять. Уголок рта Гермионы дернулся, и она ощутила, как ее глаза сузились. — Война — суровое испытание. Неужели ты думаешь, что кто-нибудь из нас останется таким же, каким был раньше? Анджелина посмотрела на свое колено и пожала плечами. — Я буду с гордостью носить свои шрамы внутри и снаружи, но в глубине души я всегда останусь тем же человеком, — Анджелина перевела взгляд на Гермиону. — Но я не понимаю, осталась ли ты прежней, потому что в глубине души всегда была такой, или ты действительно так сильно изменилась. У меня такое чувство, что ты просто сдалась. Руки Гермионы замерли, и она откинулась назад. — Сдалась? Анджелина пошевелилась, явно почувствовав себя неловко. — Я беспокоюсь за тебя. Фред сказал, когда навещал здесь Джорджа, что с тобой, кажется, что-то случилось. Все, что было в тебе до войны... исчезло. А в последнее время я наблюдаю за тобой и вижу только одно... я даже не знаю, как именно это назвать. Иногда мне кажется, это ярость. А иногда я вижу только отчаяние. Ты словно потеряла себя. У Гермионы пересохло во рту, она несколько раз сглотнула, чтобы выиграть время, закупоривая флаконы. Девушка так крепко сжала их, что у нее слегка задрожали руки. — Эта война забрала у меня все, Анджелина, — наконец медленно произнесла она. Прежде чем она успела сказать ещё что-то, Гермиону резко дернуло вперед и она утонула в копне чужих волос, когда Анджелина притянула ее в крепкие объятия. — О, Гермиона. Не позволяй себе так думать. Ты должна научиться визуализировать победу. Чувствовать ее. Бороться за нее. Представлять свою жизнь после окончания войны. Если ты оставишь надежду, то окажешься в темноте совсем одна. Свет всегда побеждает тьму. Но ты должна в это верить. Гермиона почувствовала, как что-то внутри нее скрутило. Она отстранилась от Анджелины, качая головой и кривя губы. — Этого недостаточно, чтобы выиграть войну. Я не собираюсь ставить только на свою или чью-либо еще способность верить в победу. — Ты все еще хочешь, чтобы мы использовали темные искусства, не так ли? — Анджелина изумлённо посмотрела на Гермиону с выражением явного разочарования. Гермиона с трудом удержалась, чтобы не закатить глаза, и кивнула. Плечи Анджелины слегка опустились. — Если мы потеряем себя ради победы, разве это действительно будет означать, что мы победили? Если мы отравим себя, чтобы получить ее, и станем монстрами, с которыми сейчас сражаемся? Гермиона стиснула зубы, борясь с желанием хорошенько встряхнуть Анджелину. — Что, по-твоему, произойдет, если мы проиграем? — Мы все умрем, — слегка пожала плечами Анджелина. Гермиона внезапно поняла, почему Драко так сильно ненавидел гриффиндорцев. Она не смогла удержаться от насмешки. — Ты действительно думаешь, что мы просто умрем? Анджелина, они не собираются закрывать Сассекс, когда выиграют. Мы станем их домашним скотом. Ты не видела пленников, которых доставили из последнего отдела проклятий. Они были... — голос Гермионы дрогнул. — Они разлагались снаружи и внутри, с содранной кожей, внутри них ползали какие-то твари... и все они были в сознании, — ее голос прервался. — Те, кто еще мог говорить, умоляли меня убить их. Гермиона шипела сквозь зубы. Удушливое чувство разочарования усилилось, когда ей снова пришлось столкнуться с вечным оптимизмом бойцов Сопротивления. Стресс и отчаяние внутри нее ощущались как ядовитая кислота, медленно разъедающая на клеточном уровне. — Если мы проиграем... они соберут всех оставшихся членов Сопротивления и будут использовать нас как лабораторных крыс или еще кого-нибудь похуже, пока мы им не наскучим. После того как мы уничтожили их отделение проклятий, они просто соорудили еще одно, намного больше предыдущего. Война не закончится нашим проигрышем. Они захотят завоевать маггловскую Европу. Вот каково мое видение войны. Все темные существа объединились с Томом, потому что он обещал им весь мир. Я не знаю, достаточно ли он безумен, чтобы думать, что может это выполнить, но это было его обещанием. И он, вероятно, сделает все, чтобы его сдержать. Гермиона почувствовала, что при одной мысли об этом у нее учащается дыхание. Ее грудь трепетала и дергалась, и девушка продолжала делать короткие, быстрые вдохи. — Но, Гермиона... — Анджелина положила ладонь на руку Гермионы. — Мы ведь побеждаем. Гермиона замерла и медленно моргнула, недоверчиво глядя на Анджелину. Она чуть не рассмеялась, но тут же с ужасом поняла, что Анджелина говорит совершенно серьезно. — Мы... что? — Мы побеждаем, — Анджелина выпятила челюсть, и выражение ее лица стало оборонительным. — Так и есть. Вспомни последние тюремные рейды. С весны мы вывели оттуда около сотни людей. В этом году мы успешно отразили сотни атак. Оставайся верной Свету и твоя вера окупится сполна. Победа на нашей стороне. Скоро волшебный мир начнет это понимать и присоединится. Вот как работает надежда. Для нее достаточно лишь искры. Гермиона почувствовала себя так, словно ее сильно ударили по голове, словно у нее было легкое сотрясение мозга, и это объясняло сюрреалистический мир, в котором она внезапно оказалась. Девушка молча уставилась на Анджелину, которая ободряюще улыбнулась. — Тебя с нами нет, поэтому ты, вероятно, не видишь всей ситуации. Я знаю, что какое-то время у нас были трудные времена, но ночь перед рассветом всегда темнее всего. И я почти уверена, что сейчас мы на пороге рассвета. Гермиона с трудом сглотнула, борясь с искушением закричать. Она слышала, как кровь стучит у нее в ушах, а напряжение в голове быстро нарастало. Но они не выигрывали. Они выживали. Их шансы уравновешивал аморальный убийца Драко Малфой. Ещё существовала Габриэль Делакур, использовавшая свое тело для того, чтобы непрерывно доставлять в плен случайных Пожирателей смерти. Вот каковы были источники информации, которую использовало Сопротивление для своих рейдов, в то время как Орден тщетно пытался найти крестражи, которые могли быть где угодно. Но они не побеждали. Они и близко не были к победе. Анджелина с надеждой смотрела на нее. —Да... — услышала Гермиона собственный голос. — Я... наверное, ты права. Меня с вами нет, поэтому я ничего не вижу. Я... не до конца понимаю, что, видимо, мы... побеждаем. Анджелина кивнула и снова обняла Гермиону. — Проблема в том, что ты слишком изолирована. Помфри после смены проводит свое время с профессорами Хогвартса, а у Падмы есть Парвати, чтобы держать ее в курсе. Но ты почти не выходишь отсюда, разве что за ингредиентами для зелий. Я знаю, что Гарри и Рон не так уж часто бывают рядом, но у тебя есть и другие друзья. Тебе нужна компания. Когда вокруг тебя одно отчаяние... верные друзья помогут пройти через ужасы войны. Мы часто говорим об этом. Я знаю, что ты очень умная, Гермиона, но когда речь идет о таких вещах, как добро и зло, ты не можешь прочитать ответ в учебнике. Ты должна сама почувствовать этот ответ. Например, полёт... ну, я думаю, это плохой пример в твоем случае, но ты должна быть в состоянии поверить, что не упадёшь. Это все часть нашего жизненного пути: достигнуть дна, чтобы потом от него оттолкнуться. Добро требует жертв. Я надеюсь, что, когда война закончится, ты сможешь наконец это осознать. Вот как работает Вера. — Конечно, — на автомате ответила Гермиона, избегая смотреть Анджелине в глаза. — Наверное, я действительно слишком потерялась в своих фантазиях. — Все в порядке. Тебе не нужно расстраиваться из-за этого. Такое может случиться с каждым. Я была в похожем состоянии, когда Джордж и Кэти серьезно пострадали. Во время войны очень легко оказаться в отчаянии. Но потом Гарри произнёс свою ободряющую речь. Он говорил о том, как Дамблдор победил Гриндевальда. А еще он рассказывал об Ордене во время Первой Магической войны и о том, как все было плохо. Тогда все думали, что Том победит — Министерство использовало непростительные методы, но Орден выдержал. Там были смерть и предательство, но Любовь и Свет только ярче сияют в такие моменты. Вот почему они всегда побеждают. Мы просто должны верить. Сразу же после той речи Гарри мы впервые успешно захватили тюрьму. Гермиона резко встала. Ей казалось, что она не может дышать. Ей нужен был... воздух. Холодный. Хотя бы один успокаивающий глоток. — Мне нужно кое-что взять из кладовки. Я вернусь через несколько минут. Гермиона ошеломленно бросилась к своему шкафу с припасами. Спотыкаясь, она промчалась по коридору и закрыла за собой дверь, пока трясущимися руками откупоривала пузырек и глотала успокоительное. Когда зелье подействовало, Гермиона резко выдохнула и разрыдалась. Она стояла, всхлипывая несколько минут, прежде чем смогла опереться на столешницу. Гермиона закрыла лицо руками и попыталась прийти в себя после того, что только что услышала. Она не понимала... ей даже в голову не приходило, как этот перевес сил в войне повлияет на Сопротивление. Конечно. Конечно, для них не существовало никакого кризиса. Все они считали, что именно их верность убеждениям о добре и зле лишила войну присущей ей неизбежности. Они понятия не имели, что Пожирателей Смерти пытали за информацию или что Гермиона продала себя Драко. Гермиона невольно превратилась для всех в сумасшедшую Кассандру, несущую правдивые предсказания у ворот Трои. Девушка судорожно всхлипнула и попыталась медленно дышать через нос, пытаясь собраться с мыслями. Она должна была продвигаться вперед в отношениях с Драко. Падма была вполне пригодна для изготовления зелий и исцеления. Кингсли просмотрел все записи Гермионы и каким-то образом нанял запасного целителя для пострадавших. Ей было интересно, как долго он держал саму эту возможность в тайне от неё. Она собрала все свои заметки о контрзаклятиях, которые разрабатывала на протяжении многих лет, и инструкции, объясняющие методы анализа проклятий. Грюма, казалось, все больше не устраивало отсутствие прогресса, о котором она сообщала неделю за неделей. Последнее время, когда она рассказывала им о Драко, то замечала, как их с Кингсли отношение странным образом становилось другим... появился скептицизм, как будто она не оправдывала их ожиданий. Теперь она все поняла. Им нужно было быстрее взять Драко под свой контроль. Его информация все еще оставалась бесценной, но он с самого начала поставил условия, что сформировало баланс сил, которому они не желали доверять и который стремились изменить. Они хотели поскорее надеть на него свой ошейник. Гермиона лишь оттягивала неизбежное.