Скованные/Manacled

Март 2003 Драко обхватил ее лицо руками и ответил на поцелуй, осторожно притягивая девушку к себе, чтобы не причинить боли левой руке. Ее лицо все еще было залито слезами, пока она целовала его. Гермиона провела пальцами по его шее, касаясь изгиба челюсти и притягивая ближе. Стараясь запомнить каждую деталь его тела: запах леса и папируса, его пульс под кончиками своих пальцев, его губы, прижатые к ее губам, его вкус. Она заслужила это. Девушка ещё сильнее прижалась щекой к его руке, в то время как он ласкал ее губы. Через несколько минут Гермиона вырвалась из его объятий. — Я должна идти, — сказала она. Драко не пытался остановить ее, но снова потянулся к ней, прежде чем спохватиться. Он пристально посмотрел на нее и резко выдохнул сквозь зубы. — Возвращайся обратно. Возвращайся ко мне, если тебе что-нибудь понадобится, — наконец сказал он, отдергивая руку. Гермиона взглянула на него и хотела сказать, что так и будет. Она заставила себя проглотить эти слова. — Я должна идти, — повторила девушка, заставляя себя сделать шаг назад. Он стоял и смотрел, как она уходит. Гермиона сделала глубокий вдох и аппарировала обратно в дом Тонкс. Она быстро постучала. Входная дверь распахнулась. Фред стоял в дверях, подозрительно глядя на нее сверху вниз. — Как зовут твоих родителей? — спросил он. — Венделл и Моника Уилкинс, они живут в Австралии, — ответила она, пристально глядя ему в глаза. Он облегченно вздохнул и притянул ее к себе. Гермиона была прижата к его груди, когда он втащил ее внутрь. — Мерлин, мы думали, что потеряли тебя. Когда все очнулись, тебя рядом не было. — У меня... у меня началось кровотечение. Я не могла ждать. Я должна была найти кого-то, кто мог бы это исправить, — туманно объяснила она. Фред недоуменно покачал головой. — Я не понимаю. Минуту назад мы сражались, а потом вдруг проснулись, выброшенные за пределы барьеров. Все мое тело ощущается так, словно по нему прошёлся взрывопотам. Все Пожиратели Смерти были мертвы. Тебя не было. Гарри и Рон испугались и хотели начать поиски. — Должно быть, кто-то пытался использовать темное проклятие, которое дало побочный эффект, — сказала Гермиона, осторожно доставая свой набор и вручая Фреду тонизирующее средство и пузырек с обезболивающим. — Это определенно наша лучшая версия, — сказал Фред, с гримасой опустошая склянки с зельями. — Чертовски повезло. Я не могу поверить, что их было так много. С тех пор как мы сюда приехали, Рон постоянно отчитывает Гарри за безответственность. Он серьезно посмотрел на Гермиону. — Его плечо сильно пострадало. Она мрачно кивнула. — Я видела, что случилось. Он посмотрел на нее долгим взглядом. — Это ведь твое проклятие спасло его, не так ли? Гермиона коротко кивнула: — У меня было мало вариантов. — Хорошо. Ты не услышишь от меня жалоб насчёт этого. После того, что случилось с Джорджем, я готов убить этих ублюдков. Гарри волнуется из-за этого. Но он был настоящим придурком, когда попросил тебя пойти с нами на миссию, зная, что это твой первый раз. Я правда рад, что ты вернулась живой, и мне все равно, какие методы тебе пришлось для этого использовать. — Он положил руку ей на плечо. Она кивнула: — Я уже много лет выступаю за смертельные проклятия. Даже если кто-то и удивился, что я их использовала, то, скорее всего, сделал вид, что не заметил. — Там Рон. Я пойду отдохну. — Фред распахнул дверь. Рон сидел на кровати. Его плечо было неаккуратно перевязано. Гермиону до сих пор озадачивало, как члены Ордена в течение стольких лет были в состоянии сражаться, не имея базовых навыков экстренного исцеления. — Миона! Ты жива! — Рон попытался встать с кровати и чуть не заплакал, увидев ее. — Прости меня, — сказала она, быстро направляясь к нему и решительно толкая его на кровать. Гермиона без промедлений сняла его небрежную повязку взмахом волшебной палочки. — Мне следовало вернуться раньше. Гарри схватил ее за плечо, притянул к себе и обнял на минуту. — Мне так жаль. Я думал, тебя схватили, Гермиона. Я осмотрел тела, но тебя нигде не было. Мне очень, очень жаль. Я не рассчитывал, что их будет так много. Гермиона отстранилась. — Мне нужно вылечить Рона, Гарри. — Ее голос вибрировал от напряжения, когда она высвободилась из его рук. Плечо Рона было сильно искалечено. Оборотень глубоко впился в его руку, вырвав огромные куски плоти. Повреждения были серьезными. Кто-то, предположительно, Ремус, посыпал на рану целую гору порошкообразного экстракта серебра и бадьяна. — Где ты была? — спросил Гарри. — Мы повсюду тебя искали. — Меня ранили, — сказала она, стараясь говорить спокойно. Она очистила плечо от порошка вперемешку с засохшей кровью, чтобы оценить степень повреждения. — Я истекала кровью, и мне нужен был человек с опытом в исцелении. Она протянула Рону пузырек с обезболивающим зельем. Через мгновение после того, как он сглотнул, Гермиона наложила очищающее заклинание на это место. Он судорожно вздохнул. Следы укусов оборотней, в особенности тех, что обладали людоедскими наклонностями, нуждались в дополнительном обеззараживании. — Кто это был? — спросил Гарри. — Один из тех целителей, кто занял нейтральную позицию в войне. Грюм недавно познакомил меня с ним, — сказала она, не поднимая глаз. — Ублюдки, — пробормотал Рон, поморщившись, когда Гермиона накладывала компрессы из волчьего аконита на самые глубокие раны на его плече. — Любой, кто поддерживает нейтралитет в этой войне — просто трус. Что, по их мнению, произойдет, если мы проиграем? Я бы не доверял ему. — Не все созданы для борьбы, Рон, — тихо сказала она, чувствуя себя обязанной защищать вымышленного целителя. — Я это знаю. И все время напоминаю Гарри об этом. — Рон сурово посмотрел на Гарри, и тот упрямо ответил ему тем же. — Мы ведь выбрались, не так ли? — возразил Гарри, опускаясь на стул рядом с кроватью. — Не будь с нами Гермионы с ее навыками целителя, мы не смогли бы спасти тебя. — Орден нуждается в Гермионе больше, чем ты и твой самоубийственный план спасения, — сказал Рон сквозь стиснутые зубы. — Грюм и Кингсли скажут тебе то же самое, как только узнают о том, что ты натворил. Гермиона убрала компресс из аконита и использовала кончик своей палочки, чтобы выкачать весь яд, который мог попасть в рану. Затем она посыпала порезы еще одним толстым слоем сухого экстракта из серебра и бадьяна и принялась перевязывать плечо. Ее рука дрожала от изнеможения, когда девушка попыталась крепко обернуть марлю одной рукой. Потерпев очередную неудачу с пятой попытки, она отступила назад и принялась рыться в поисках укрепляющего напитка, который изо всех сил пыталась откупорить одной рукой. Наконец, Гермиона вытащила пробку зубами, выплюнула ее на стол и выпила зелье. Дрожь в ее руке ослабла. — Гарри... — сказала она низким голосом, — мне нужна... мне нужна твоя помощь. Я не могу справиться с перевязкой Рона в одиночку. Мне нужно, чтобы ты подержал его руку с компрессом, пока я перевязываю плечо. Гарри встал и подошел к ней. — Что случилось с твоей рукой? — он протянул руку и осторожно коснулся гипса. — Просто проклятие, — она пожала плечами. — Пришлось удалить кости. Сейчас они в процессе отрастания. Гарри поморщился: — Мне очень жаль. — Все нормально. Оно было не смертельным, — сказала она. — Просто потребуется время для восстановления. А теперь осторожно придержи компресс вот здесь, пока я перевязываю. Нам не нужна слишком тугая перевязка, достаточно будет того, чтобы рана была закрыта и держала компресс на месте. Когда плечо Рона наконец было должным образом перевязано, Гермиона начала обрабатывать все оставшиеся после его заключения раны. Она никак не могла сообразить, как снять кандалы с его правого запястья, поэтому старалась обходить их стороной. Закончив, девушка легонько коснулась его руки. — Оно не заживет, — серьезно сказала она Рону, кивнув на его плечо. Он был бледен, его яркие веснушки резко выделялись на светлой коже. — Знаю. Ремус сказал мне. — Ты будешь чувствовать боль каждый раз в полнолуние. Он резко кивнул. — Возможно, Ремус уже упоминал, что завтра вечером нам придется изолировать тебя. Пока мы не узнаем, насколько сильное влияние окажет полнолуние. Оно... оно изменит тебя. Тебе придется быть осторожным. Когда ты злишься... ты не обязательно почувствуешь, насколько сильнее и агрессивнее можешь стать, пока не сделаешь что-то действительно опасное. Ты... ты можешь случайно убить кого-нибудь. — Этого не произойдёт, — защищаясь, сказал Гарри. Челюсть Гермионы напряглась. — Рон не первый, кого я лечу от укусов, Гарри. Это не его вина, но если мы не предпримем мер, он может кому-нибудь навредить. Подобные глубокие укусы имеют последствия. Если волчья сущность не может обратиться в полнолуние, то начинает бурлить внутри него, ожидая возможности вырваться. Рон потенциально опасен, и мы должны быть готовы к этому. — Ну тогда, возможно, тебе стоило вытащить его раньше, как мы и планировали. — Гарри скрестил руки на груди и дернул подбородком. Гермиона вздрогнула, и комната слегка поплыла, когда она почувствовала, как кровь отхлынула от ее головы. — Гарри, заткнись! — Рон побагровел от ярости. — Это был твой идиотский план! Гермионе не следовало там находиться. Как, черт возьми, она должна была меня вытащить? Гарри рвался в бой. Гермиона видела это по его лицу. Он всегда злился, если кто-нибудь страдал. И теперь, когда Джинни ушла, его никто не мог успокоить или отвлечь. Гарри мучило чувство вины. Он никогда не знал, как справиться с тем, что ощущал: истекал кровью от боли, что приносили все чувства, которые он не мог перестать испытывать. — Я сделала все, что могла, чтобы защитить Рона. — Да, я уже увидел, что в твоём понимании значит защита. Что за проклятие ты сегодня использовала? — спросил Гарри. Она встретилась с ним взглядом. — Я нашла его в книгах. Одно из тех немногих заклинаний, которое может быстро вывести из строя оборотня, убив его, не считая Непростительного. — Оно было темным, — сказал Гарри, сверкнув зелеными глазами. — Наверное, одним из самых темных заклинаний, которые я когда-либо видел. — Я посчитала, что Рон того стоит. — Если бы у нее были силы, она бы кинула в Гарри заклятие через всю комнату. — Мы почти обезвредили его парализаторами, — сказал Гарри. — Неужели? Ты готов был поставить на это жизнь Рона? После всего того, что мы сделали, чтобы его спасти? — ее голос дрожал от ярости. — Я знала о последствиях и приняла их. — И что с того? Ты у нас вдруг стала экспертом по части сражений? И для тебя стало нормой разрывать на части свою душу вместо того, чтобы поверить, что мы можем победить с помощью светлой магии? — Боль и страх в глазах Гарри были видны сквозь его гнев. — Она проникает в твою душу, Гермиона. Темная магия. Эта тьма останется в тебе и после войны. Она никогда не пройдёт. Это теперь внутри тебя. В твоей магии. Он взял ее за плечи, и она почувствовала, как дрожат его руки. Казалось, он вот-вот расплачется. — Мне все равно. — Гермиона вырвалась из объятий Гарри и вздернула подбородок. — Я хочу победить, и мне не важно, какой в итоге станет моя душа. — Потом она усмехнулась: — Ты был более чем готов рискнуть моей жизнью сегодня, и я не вижу причин, почему моя душа должна хоть что-то значить. Гарри резко отступил назад и молча посмотрел на нее. — Что ж, — сказал он наконец, — если ты так мало веришь в нас, значит, ты не та, в чьей помощи я нуждаюсь. Поверь мне, я больше никогда и ни о чем тебя не попрошу. — Он быстро развернулся и выбежал из комнаты. Рон посмотрел на Гермиону, которая тяжело дышала, облокотившись на стену. Выражение его лица было печальным и покорным. — Я не понимаю, зачем ты это делаешь, — сказал он через мгновение. — Ты все еще веришь, что мы победим, только если будем использовать тёмную магию? Рука Гермионы пульсировала от действия костероста, и она с трудом сдерживала слезы. — Это не мы — та сторона, которая пытается всех убить. Учитывая количество близких и родных людей, которые постоянно находятся в опасности, я готова пойти на все, чтобы защитить их, — сказала она, быстро моргая глазами, чтобы они перестали щипать от сдерживаемых слез. — Ты же знаешь, что Гарри не сможет, — серьезно сказал Рон. — Он считает, что если ему придется уйти во тьму, чтобы победить, это разрушит все, за что он сражается. Он хочет остаться нормальным после всего. После использования темной магии обычная жизнь для него станет невозможна. — Знаю. Я просто хочу, чтобы он перестал мешать остальным. Несколько мгновений Рон молча смотрел на нее. — Ты считаешь, что все остальные должны. Я, ты, члены ОД и Ордена. — Моя работа здесь, в больничной палате, Рон, — сказала она, слишком уставшая, чтобы жестикулировать или даже двигаться. — Выиграешь ты битву или проиграешь, я вижу только цену. Иногда мне кажется, что вы с Гарри не понимаете, как мало жизней мы все еще можем позволить себе потерять. Эта война больше, чем Гарри и его семья. Как ты думаешь, что будет с Сопротивлением, если мы проиграем? А что насчет маггловского мира? У Гарри нет никого в мире магглов, о ком бы он заботился. Ты вообще никого там не знаешь. Но мои родители где-то там. Мои одноклассники из начальной школы. Мои бабушка с дедушкой и двоюродные братья. Если моя душа — это цена за то, чтобы защитить их... за то, чтобы защитить вас. Это не цена. Это выгодная сделка. Гермиона выпрямилась, чувствуя, что вот-вот упадет. — Мне нужно проверить остальных, — сказала она, выходя из комнаты. Травмы почти всех остальных членов отряда оказались несерьезными. В сражениях с Пожирателями Смерти все обычно заканчивалось либо смертельными ранами, либо незначительными повреждениями. Чарли был весь в синяках и ссадинах, оставленных проклятием, которые не прекращали кровоточить. Он принял два зелья для восполнения крови, пока ожидал ее возвращения. У Фреда было сотрясение мозга и внутреннее кровотечение, которые Гермиона быстро исцелила. Тонкс сильно растянула запястье. Гермионе потребовалось всего несколько минут, чтобы сотворить заклинание и нанести зелье. — Рада видеть, что ты все ещё в состоянии сражаться, — сказала Тонкс, глядя на Гермиону с серьезным выражением лица. Волосы Тонкс были темными и безжизненными, в них виднелись седые пряди. Гермиона слабо улыбнулась, втирая мазь в кожу Тонкс, чтобы уменьшить отек. — Кто тебя обучал? — Тонкс понизила голос и наклонилась вперед. Гермиона помедлила секунду, прежде чем продолжить массировать запястье Тонкс. — Я училась, пока ездила по всей Европе. — Не прикидывайся идиоткой, Гермиона, я не это имела в виду. Я видела, как ты дралась, — сказала Тонкс, глядя ей в глаза. — Ты теперь другая. И ты была смертельно опасна. Несмотря на твою неопытность в этой области, было очевидно, что ты умеешь гораздо больше, чем должна. Тебя тренировал кто-то очень опытный. Гермиона промолчала. — Сколько человек ты сегодня убила, Гермиона? Десять? Пятнадцать? Ты вообще считала? Челюсть Гермионы начала дрожать, и она стиснула зубы, чтобы сдержать дрожь. — Ты когда-нибудь убивала раньше? Думаю, нет, я бы это запомнила. Сегодня был первый раз, и у тебя даже не было времени на принятие этого решения, не так ли? Гермиона вздрогнула. — Как это произошло? — спросила Тонкс, протягивая руку и кладя ее сверху на руку Гермионы. Последовала пауза. — Это было сделано из предосторожности. Я не ожидала, что использую эти навыки, — наконец смогла выговорить Гермиона. — Кто это был? Кто вообще может быть настолько смертоносным? Грюм обучал меня, так что я знаю, что это не его стиль. И не Амелии Боунс или Кингсли. — У меня нет разрешения делиться данной информацией. Грюм в курсе. Ты можешь спросить у него. Тонкс моргнула и несколько секунд смотрела на Гермиону. — То проклятие, чтобы спасти Рона, — я слышала о нем... ты глубоко погрузилась в темные искусства. Существуют последствия, поэтому убедись, что ты не будешь одна. Гермиона рассеянно кивнула. Боль в руке становилась все более нестерпимой. Она чувствовала, что ее внутренние ресурсы истощились, поэтому с восстановлением не справлялись уже никакие укрепляющие зелья. — С Ремусом все в порядке? — спросила Гермиона. Она все еще не видела ни его травм, ни Гарри, но знала, что Тонкс проверит Ремуса, как только они вернутся. — Да. Я внимательно осмотрела его. Ты же знаешь, как быстро он исцеляется практически от всего. Он пошел доложить Кингсли, что мы вернули Рона. — Хорошо, — Гермиона кивнула, пытаясь встать. — Гермиона, — Тонкс поймала ее, когда та споткнулась, — что с тобой случилось? — Ничего страшного. Я в порядке. Я просто не привыкла сражаться. Я не такая выносливая, как вы, — сказала Гермиона, пытаясь отойти. — Ты исчезла, когда все мы были без сознания. — Глаза Тонкс сузились, а затем расширились. — Это ты наложила проклятие, которое убило всех? — Нет, — быстро ответила Гермиона, качая головой. — Я не знаю, что это было. — Но ты ведь знаешь, как это произошло, не так ли? Твой учитель... пришел за тобой. — Тонкс внезапно стала выглядеть напряженной. — Насколько сильно ты была ранена? И кого настолько сильного ты припрятала у себя в рукаве? Гермиона ухватилась за единственное объяснение, которое удовлетворило бы бывшего аврора. — Поговори с Грюмом. Если он позволит, я расскажу тебе все, что ты хотела бы знать. — С каких это пор у тебя столько доступа к секретной информации? — спросила Тонкс, широко раскрыв глаза от удивления. — Ты же знаешь, что я не могу тебе этого сказать, — ответила Гермиона, убирая руку. — Ладно, — сказала Тонкс, — расскажи мне о своих травмах. Полагаю, эта информация не засекречена. Гермиона не могла придумать ни одной причины, чтобы солгать. — Меня ударили ножом. Прокол легкого и повреждение печени. Сейчас органы восстанавливаются. — Черт! Ты не должна сейчас стоять. Ты лучше меня знаешь, что, если маггловские травмы можно быстро залечить, это не значит, что они не причиняют физических страданий. Ты должна быть в постели, а мы — тебя навещать, — прошипела Тонкс. — Если я кому-нибудь об этом расскажу, это вызовет вопросы, на которые я не смогу ответить, — твердо сказала Гермиона. — Все хорошо. Я просто высплюсь, когда закончу. Мне нужно только увидеть Гарри. Затем я отдохну. — Хорошо, — Тонкс отступила назад и отпустила ее, но ее взгляд все еще был подозрительным и обеспокоенным. Как только Гермиона вышла из комнаты, она прислонилась к стене. Попыталась собрать все оставшиеся у нее запасы сил, прежде чем отправиться на поиски Гарри. Он сидел на крыше и курил, глядя на пруд внизу. Вокруг него были разбросаны десятки окурков. Он заметил ее, но не сделал ни малейшего движения, чтобы подойти к ней. Гермиона неуклюже вылезла из окна, опираясь только на одну руку, стараясь держать равновесие. Если она упадет с крыши в таком состоянии, то может умереть. Девушка собралась с духом и направилась к Гарри, стараясь не смотреть вниз. — Что с нами стало, Гермиона? — спросил он, когда она подошла ближе. — Война, — тихо сказала девушка, протягивая руку и поворачивая его лицо к себе. У него была глубокая рана на голове. Его бледная кожа слегка покраснела от крови, которую он пытался смыть. Его взгляд был печальным, усталым и злым. — Кто из нас первый изменился? Это была ты или я? — спросил он, когда она запустила пальцы в его волосы и откинула их в сторону, чтобы залечить рану. — Я, — призналась она, избегая его взгляда. — Но почему? Неужели ты думаешь, я не смогу этого сделать? — сказал он. — Ты пытаешься убедить себя, что я потерплю неудачу? Она наложила на него диагностическое заклинание. У него были сломаны два ребра и гематомы по всему телу. Гермиона слегка толкнула его, чтобы он лег, прежде чем приступить к исцелению. — Я думаю, ты справишься. Но... пророчество. Это как подбрасывание монетки. После смерти Дамблдора... — она слегка запнулась. — Смерть — всего лишь убивающее проклятие для всех, — сказала Гермиона через мгновение. — Я не могу просто сидеть сложа руки и ждать, когда выпадет один шанс на миллион, думая, что знаю исход. Не тогда, когда от нас зависит так много жизней. То, что у тебя есть... то, как ты любишь людей... эта сила делает тебя могущественным. Но... сколько раз ты уже убивал Тома? В детстве — с помощью матери. На первом и втором курсе. Но он все еще здесь. А ты все ещё сражаешься. Я не хочу предполагать, каких именно твоих усилий будет достаточно. — Ты просто не можешь принять тот факт, что добро может победить, — сказал Гарри. Упрек в его голосе был тяжелым. — Все, кто выигрывает, всегда утверждают, что именно они были добрыми и хорошими, потому что победитель пишет историю. Я не видела ничего, что указывало бы на то, что победа им досталась благодаря моральному превосходству, — сказала она, бормоча заклинания, чтобы срастить перелом. — Но ты говоришь о маггловской истории. Магия — это другое. В волшебном мире все иначе, — яростно сказал Гарри. Гермиона покачала головой, и выражение его лица стало горьким. Он посмотрел на небо. Гермиона закончила с исцелением, а затем начала небольшими круговыми движениями наносить мазь на синяки на теле Гарри. — Ты должна быть другой, — Гарри продолжил. — Более праведной и справедливой, чем я. Что случилось с девушкой, которая защищала права домашних эльфов? Та девушка никогда бы не стала оправдывать использование темной магии. Что с ней произошло? — Та девушка умерла в больничной палате, пытаясь спасти Колина Криви. — Я тоже был там, когда Колин умер, Гермиона. Но я не изменился. — Я всегда была готова сделать все, что потребуется, Гарри. Во всех наших школьных приключениях. С того момента, как я подружилась с вами, я всецело поддерживаю вас и борюсь за вас. Может быть, ты просто никогда не замечал, как далеко я готова была зайти ради тебя. — Не ради меня, — произнёс Гарри, качая головой. — Ты не должна говорить себе, что делаешь это ради меня. Я никогда не попросил бы тебя о подобном. — Знаю, — сказала она, отводя взгляд. — Это не ради тебя. Ради всех остальных. Ты делаешь, что считаешь нужным, чтобы победить. И я тоже. — Ты отталкиваешь всех, — сказал Гарри жестким голосом, садясь. — Возможно, ты думаешь, что я этого не замечаю, но я в курсе. Я просто не понимаю, почему. Ты всегда была мне как сестра. Но теперь... каждый раз, когда в нашей дружбе появляется трещина, ты берёшь и вбиваешь в нее ещё один клин. И я не понимаю... зачем ты это делаешь? Он был на грани слез. Его глаза были настолько обиженными и злыми, когда он смотрел на нее, что Гермиона засомневалась. Если она признается сейчас, возможно, это все исправит. Возможно, и правда у них ещё был шанс. Ее первый друг. Ее лучший друг. Он тянулся к ней. Если она протянет ему руку навстречу... Она печально посмотрела на него. — Эти трещины были всегда, Гарри. Человек, которым я являюсь... эта личность была со мной всегда. Просто война заставила тебя видеть ее. Его выражение лица стало холодным. — Что ж, ладно. — Он встал и вернулся в дом. Гермиона просидела несколько минут, пытаясь собраться с силами, чтобы слезть с крыши. Она нашла кресло и свернулась в нем калачиком, настолько уставшая, что даже колющая боль в руке не могла помешать ей уснуть. Когда девушка проснулась несколько часов спустя, то почувствовала ледяной холод. Она так замерзла, что у нее стучали зубы. Было уже далеко за полночь, когда Гермиона заснула, и теперь в доме было темно и тихо. Она вздрогнула от холода, схватила волшебную палочку и наложила на себя согревающее заклинание. Это не принесло никакого облегчения. Она чувствовала... присутствие. Словно кто-то в темноте смотрел на нее. В основании позвоночника медленно поднимались вверх ледяные щупальца, распространяя боль по телу. Как будто она была заражена чем-то, что пыталось свести ее с ума, неторопливо окутывая ее организм. Ее рука дрожала, когда Гермиона сотворила диагностику. Должно быть, она не заметила проклятие. Ничего не было. Болезненное, ледяное ощущение продолжало распространяться, достигая ее грудной клетки, пока дыхание не стало мучительным. Ей было до ужаса страшно, но в то же время возникало что-то вроде желания сдаться. Желание боли ради облегчения. Например, пойти на кухню, чтобы резать запястья, пока это не причинит больше боли, чем все остальное. Боль как освобождение. Как вкус крови. Она резко встала. Это были последствия темной магии, которую Гермиона использовала. Желание саморазрушения. Галлюцинации. Теперь, когда она думала об этом, все вставало на свои места. Тонкс была права. Она должна быть с кем-то рядом. С кем-то, кто поможет ей продержаться. Гермиона, спотыкаясь, спустилась по лестнице. Была середина ночи. Она направилась в комнату, где находился Чарли. Они едва ладили, но он позволял ей иногда взять себя за руку. Ей было так холодно. Он мог бы поговорить с ней и помочь сосредоточиться... Пусто. Она проверила Фреда... пусто. Она двинулась дальше. Рон стонал от боли во сне. Она влила ему в рот напиток Cна без сновидений. Наблюдая, как он успокаивается, Гермиона достала зелье, помогающее восстановить связки и сухожилия в руке, и проглотила его. Гарри спал в кресле рядом с Роном. Он не смыкал глаз с тех пор, как Рона схватили. Следующей ночью у Ремуса будет полнолуние, и Тонкс сейчас с ним. Она вышла из комнаты и задумалась, что же ей делать. Холод, поглотивший ее, был настолько болезненным, что даже дышать было тяжело. Девушка заколебалась и чуть не утонула в этом ощущении. «Возвращайся ко мне, если тебе что-нибудь понадобится». Гермиона заставила себя выйти через парадную дверь и аппарировала в Уайткрофт. Она шагнула к двери, ее пальцы коснулись ручки, и девушка замерла. Свет был выключен. Конечно, его там не было. Это было просто место встречи. Он не жил там. Прошло уже несколько часов с тех пор, как она ушла. Он, наверное, спал. В месте, где была кровать. Или он мог быть занят. Она не должна была звать его без крайней необходимости. Гермиона обещала, что не будет, она дала ему слово. Она не будет вызывать его, потому что у нее был плохой день. Сделав это, Гермиона рискнет его прикрытием, скомпрометирует его, поставит под угрозу Орден. Она отдернула руку и отвернулась. Если бы Гермиона снова могла аппарировать... в Гриммо всегда кто-нибудь бодрствовал. Она сжала палочку и закрыла глаза. Ей показалось, что кто-то схватил ее за голову. Ее колени подогнулись. Все исчезло. Когда мир медленно поплыл перед глазами, она поняла, что лежит на спине. Девушка посмотрела на небо. Звезды мерцали над головой, приглушенные луной. Холодной и одинокой. Этот день был слишком длинным. По коже побежали мурашки: она болела, словно внутри нее был яд. Внутри ее магии. Гермиона хотела избавиться от него. Если бы только она могла найти это место. Она могла бы вырезать его одним из своих ножей, чтобы яд перестал ползать внутри нее. Она прикоснулась пальцами к своей груди и вонзила в нее ногти. — Грейнджер… Что ты с собой сделала? Она почувствовала, как ее оторвали от земли. Горячие руки сомкнулись вокруг ее тела, прогоняя холод. Ей было так холодно. Она так тянулась к теплу. Гермиона явно была в бреду, потому что Драко был здесь, с ней, одетый в маггловскую одежду. Она никогда не видела его ни в чем, кроме чёрного. Девушка прижалась к нему сильнее. Он был словно пламя разожженного камина, отгонявшее от нее эту пугающую, холодную темноту. — Я использовала смертельные проклятия, — сказала она, зарываясь лицом в его майку. Даже будучи одетым в маггловскую одежду, Драко пах точно так же, как всегда. — Я никогда раньше никого не убивала. Но я даже не знаю, скольких убила за сегодня. Его руки сжались крепче на ее спине. — Тонкс сказала… Та темная магия, которую я использовала сегодня… Мне нельзя оставаться одной. Но у меня нет никого, к кому я бы могла пойти. У всех уже есть кто-то близкий… Кто-то, с кем они будут вместе… — Но не у тебя. Она кивнула. — Какое заклинание ты использовала? Какого рода темную магию? — уточнил Драко. — Мне пришлось наслать обугливающее проклятие на оборотня. Он собирался растерзать Рона. Он был слишком силен — оставался всего день до полнолуния. Чтобы оглушить его, понадобилось бы слишком много времени. Это была первая галлюцинация в ее жизни. Возможно, она умирала. От Драко исходил невероятный жар. Он был одет в толстовку с надписью «Оксфорд» и… похоже, это были джинсы? Казалось почти смешным, насколько странную картинку нарисовало ее воображение. Гермионе захотелось рассмеяться, когда она рассмотрела его внимательнее. — Неудивительно, что тебе так холодно, — пробормотал он. Гермиона почувствовала рывок аппарации. Она огляделась в растерянности. Они находились в номере какого-то, судя по виду, дорогого маггловского отеля. Гермиона чувствовала себя совершенно сбитой с толку. Конечно, странно было ожидать, что в галлюцинации будет какой-то смысл, но все же это выходило за грани ее воображения. Она посмотрела на Драко. — Думаешь, это то, чего хочет мое подсознание? — спросила девушка. — Быть с тобой вместе в маггловском мире? Выражение его лица было нечитаемым. — А чего же хочешь ты? Ее взгляд застелили слезы. — Я не хочу все время быть одинокой, — выдавила она. — Я хочу иметь возможность любить кого-то, не думая, что это может им навредить. Гарри был моим первым другом. Я всегда мечтала иметь друзей… Но я была слишком странной, слишком неловкой в общении, слишком привязанной к книгам. Я всегда была одна. Никто не хотел дружить со мной. Гарри был первым человеком, позволившим мне стать его настоящим другом. Я думала, что мы всегда будем близки. Но теперь… Мне пришлось оттолкнуть его, потому что так я смогу его защитить. То же самое с Роном. И с моими… с моими родителями. И сейчас… у меня никого не осталось. Я могу любить их только на расстоянии. И мне так одиноко… — Она прижала ладонь к губам, сдерживая всхлипы. — Что произошло с твоими родителями? — Я стерла им память после того, как ты убил Дамблдора. Я уничтожила все их воспоминания обо мне. Словно меня никогда не существовало в их жизни. И затем я отправила их в другую страну. Думала, если война будет короткой, я успею вернуть им воспоминания. Но Обливиэйт обратим только в течение пяти лет. Жар, исходящий от тела Драко, словно проникал в саму ее сущность. Одна его рука покоилась у нее на шее, и Гермиона теснее прижалась к его ладони. — Ты не обязана быть одинокой, Грейнджер, — сказал он. Ей так хотелось поверить ему, но ее беспокойное сознание сопротивлялось этой идее. Ее мысли никогда не затихали. Планы, чувство вины и ответственности, которые она не могла игнорировать… Она не могла не думать обо всем этом. Пусть Гермиона была в бреду, но даже сейчас для нее существовали вещи, которым она не должна была поддаваться. Гермиона постаралась оттолкнуть его руки, но это было все равно что сражаться с кирпичной стеной. — И почему же? Из-за тебя? — спросила она горько. — Я не могу… Я не могу позволить себе думать о тебе. Если я буду переживать за тебя, я не смогу тебя использовать. А ты — единственная возможность выжить для всех моих друзей. Поэтому я не могу. — Тогда используй меня, — сказал Драко. Он потянулся, чтобы поцеловать ее, но Гермиона отпрянула. — Нет. Я не могу. Я не хочу… не хочу поступать так с тобой. Ты не заслуживаешь… Я могу сама позаботиться о себе, — она постаралась вырваться из его рук, но он не ослабил хватку. — Тебе не надо отталкивать меня, чтобы защитить, — сказал он знакомым жестким тоном. — Мне это не нужно. Ты можешь перестать быть одинокой. Я знаю, что тебе просто нужен кто-то, чтобы не чувствовать одиночество. Я понимаю. Я не буду ожидать от тебя чего-то большего. Она продолжала вырываться из его рук. — Я тоже одинок, Грейнджер, — сказал он. Она замерла, сжимая в ладонях ткань его майки. — Я… — начала девушка. Он прервал ее возражения поцелуем. Обхватив ладонями ее лицо, он прижался своими губами к ее. Гермиона ответила на поцелуй, вжимаясь в его тело. Оторвавшись от ее губ, он поцеловал ее в лоб и заставил лечь на кровать. — Просто отдохни, — сказал Драко, опустившись рядом с ней. — Я никуда не уйду. Можешь делать все, что необходимо, чтобы не поддаваться темной магии. Он прислонился спиной к изголовью кровати и взял ее руку в свою. Гермиона прижалась к его груди и крепко сжала его ладонь. Склонив голову, она прислонилась к его руке щекой. Девушка пыталась сконцентрироваться на дыхании. На жаре его тела. На ощущении его пальцев, переплетенных с ее. Она закрыла глаза, сосредотачивая все свое внимание на нем. Гермиона даже могла слышать биение его сердца. Он жив. Он жив. У нее получилось сохранить ему жизнь. Она коснулась губами его пальцев и почувствовала, как он крепче прижал ее к себе. Гермиона приподняла голову и взглянула на него. Драко смотрел на нее, не отрываясь, даже когда она отпустила его руку и прикоснулась ладонью к его лицу. Она придвинулась ближе и поцеловала его в щеку, лоб и, наконец, спустя несколько секунд, прижалась своими губами к его. Он был словно пламя огня. Гермиона не знала, сможет ли еще когда-нибудь быть вместе с ним. Возможно, этот день — это все, что у них осталось. Она целовала его неторопливо. Гермиона притянула его ближе к себе, пока наконец его руки не обвились вокруг ее тела и он не ответил на поцелуй. Она не могла сказать, было ли это попыткой удержать его или их прощанием. Она зарылась пальцами в его волосы. Коснувшись ее заплетенных волос, Драко достал державшие их шпильки. Он помог ей снять с руки лонгету. Гермиона опустила взгляд на свою кисть, рассматривая выросшие заново кости и новые шрамы, покрывшие кожу запястья. Он запустил руки в ее волосы, вызывая дрожь в теле, и заставил снова посмотреть на него. Их поцелуи были неспешными. Не было ни нетерпения, ни резкости, ни чувства вины. Только отчаянная необходимость друг в друге. Но рядом с Драко она всегда ощущала эту необходимость в нем. Гермиона целовала его так, как всегда мечтала. Так, как она втайне надеялась попробовать хотя бы однажды. Она может позволить себе испытать это. Всего один раз. Драко обхватил ее лицо руками. Она тихо всхлипнула ему в губы. — Я мечтала, чтобы все было именно так, — призналась Гермиона. — Я мечтала, чтобы все было именно так с тобой. Драко замер. Ее слезы оставляли мокрые следы на его пальцах, обхвативших ее лицо. — Мне жаль. Мне очень жаль, что все было по-другому, — ответил он, прижав ее крепче к себе и поглаживая пальцами ее скулы. Он всегда был таким теплым? Иногда она не могла разобрать, были ли настоящими ее воспоминания о той ночи, когда она поцеловала его после исцеления рун. Возможно, тогда Гермиона была слишком пьяна и выдумала некоторые детали, чтобы вспоминать о них в те часы, когда ее жизнь становилась совершенно невыносимой. — Все в порядке, — сказала она, опуская голову на его плечо. — Нет, не в порядке. Позволь мне сделать все по-другому в этот раз. Он приподнял ее голову и накрыл ее губы своими. Словно звезда, издалека он виделся холодным и прекрасным, но когда между ними не существовало расстояния, его тепло казалось бесконечным. Драко углубил поцелуй, скользя руками по ее телу. Его пальцы выводили узоры вдоль ее позвоночника. Он стянул с нее майку и поцеловал в изгиб ключиц. Его руки ощущались родными, когда он запустил пальцы в ее волосы, откинул ее голову назад и прижался губами к основанию шеи. Она потянула вверх его майку, вынуждая Драко остановиться и наконец-то снять ее. Затем девушка снова притянула его к себе и накрыла его губы своими. Она изучала пальцами линию его челюсти, напряженные мышцы шеи и плеч. Он похудел, и его кожу испещряла целая россыпь новых шрамов, так что казалось, что она прикасается к нему в первый раз. Драко покрывал поцелуями каждый сантиметр ее тела. Он расстегнул ее лифчик и, стянув бретельки, сжал ее грудь в ладонях. Он продолжал целовать ее, пока она не начала задыхаться. Жар от его прикосновений словно разжигал собственный огонь внутри нее. Он следил за каждым ее движением, каждым вздохом, словно хотел, чтобы они навсегда отпечатались в памяти. Все происходило не слишком быстро. Драко делал все так неспешно, как она того и хотела. Он медленно вошел в нее. Его взгляд не покидал ее лица: — Так хорошо? Она едва слышно вздохнула и кивнула. Потому что так и было. Не было никакой боли. Это было приятно. — Хорошо, — ответила Гермиона, сжимая его плечи в ладонях и ощущая под пальцами шрамы от рун. Драко опирался на предплечья, и его руки обрамляли ее лицо, а пальцы зарылись в волосы. Прислонившись своим лбом к ее, он начал двигаться. Он поцеловал ее, и это было похоже на начало чего-то, что будет существовать вечно. Поначалу все происходило так неспешно и естественно, что Гермиона почти забыла, что может быть как-то по-другому. Даже если бы все осталось, как сейчас, этого для нее было бы достаточно. Вес его тела, тепло его кожи, соприкасающейся с ее. Гермиона уткнулась носом ему в плечо: он пах дубовым мхом и немного папирусом и кедром. Гораздо слабее, но все равно различимым был запах его пота. Для нее кровати всегда ассоциировались с чем-то неизбежным и неприятным, необходимым только в случае крайней усталости. Спать в них было холодно и одиноко, и, отходя ко сну, Гермиона надеялась лишь на то, что кошмары не заставят ее пожалеть, что она вообще решилась на отдых. Но сейчас ей не было холодно. Весь мир перестал существовать. Был только Драко: вокруг и внутри нее. Он знал, как прикасаться к ней, чтобы заставить задыхаться, целовать так, чтобы это заставляло ее крепче сжимать его бедра ногами, и двигаться внутри нее так медленно, что поначалу она даже не замечала, как нарастает напряжение в ее теле. Но, конечно, этого было недостаточно, и Драко это знал. Он подмечал, какие прикосновения заставляли ее дыхание сбиваться, какой угол движения — двигаться навстречу. Он продолжал смотреть ей в глаза и замечал, когда она сильнее стискивала его пальцы в своих. Драко целовал ее. Казалось, их поцелуи продолжались бесконечно. Постепенно соприкосновение их тел и ускорившийся темп движений перестали ощущаться просто приятными. Но когда он скользнул ладонью между ее ног, Гермиона поморщилась. Она не была уверена, что готова к этому. Это было слишком… В последний раз, когда он надавил пальцами между ее бедер... «Ну, теперь ты точно не представляешь угрозу моей работе, не правда ли?» Она сдавленно всхлипнула и отвернула лицо от него. Драко замер, убрал руку с ее бедер и, обхватив ее лицо ладонями, поцеловал. — Ты можешь позволить себе это, — сказал он. — Я… просто я не знаю, как все это происходит. То, что описано в книгах, не похоже на то, как это происходит в реальности, — выпалила Гермиона, опустив голову. — И в последний раз, когда ты прикоснулся ко мне там… Никто никогда не касался меня так… И когда ты сделал это, ты сказал… — Ее голос сорвался. — Теперь я всегда вспоминаю о твоих словах. Что я… Я... — Прости меня, — сказал он, крепче сжимая ее ладонь в своей. — Мне жаль. Мне так жаль. Я столько успел испортить в твоей жизни. Позволь мне дать тебе хотя бы это. Позволь мне показать, что все может быть по-другому. Она засомневалась, но затем нерешительно кивнула. Он склонил голову к ее уху и прошептал: — Закрой глаза. Она почувствовала его дыхание на своей коже. Когда Гермиона закрыла глаза, Драко снова поцеловал ее. Теперь, когда она не могла видеть происходящее, все ее ощущения обострились. Жар его кожи, соприкасающейся с ее. Его запах. Ей казалось, что она чувствует даже движение воздуха в комнате. Когда Драко прижался губами к ее шее, Гермиона не сдержала стона. Его рука сжала ее грудь, а палец скользнул по соску, когда он снова начал двигаться внутри нее. Темп его движений не был быстрым, но не сбивался ни на секунду, и Гермиона, задыхаясь, подавалась ему навстречу бедрами. Он снова поцеловал ее, коснувшись ладонью между ее ног. Он углубил поцелуй, когда его пальцы нашли чувствительную точку между ее бедер. Дыхание Гермионы сбилось, когда она почувствовала, как все ее тело напряглось от этого прикосновения. Казалось, что она вся — словно натянутая струна. Гермиона могла чувствовать, как гулко бьется сердце в ее груди. Ее дыхание становилось короче и прерывистей, а мышцы — напряженней. По ее нервам разливался огонь. Каждый раз, когда Драко двигался внутри нее, прикасался губами к ее коже или скользил пальцами между ее бедер, он заставлял это напряжение нарастать все сильнее, пока девушка не почувствовала, что еще немного, и она больше не сможет противостоять его силе. Но она не могла позволить этому случиться… Если Гермиона сдастся, то это разрушит ее, и не будет никого, кто сможет собрать ее воедино. Она чувствовала, что балансирует на самой грани. — Я… Я не могу, — наконец выдавила она. — Гермиона, — Драко коснулся губами ее щеки. — Ты можешь позволить себе чувствовать. Ты заслуживаешь того, чтобы испытывать что-то хорошее. Не заставляй себя быть одинокой. Позволь себе… позволь себе испытать это со мной. Он приподнял ее ногу одной рукой, и это изменило угол движения, еще сильнее затягивая узел внизу ее живота. Он поцеловал ее, прижимаясь к ней крепче. Гермиона резко открыла глаза. Она не отводила взгляда от лица Драко, пока весь ее мир разлетался на осколки. — О боже… — Ее ногти вонзились в его плечи. — О…О...О боже… Его бездонные серые глаза смотрели на нее, пока она выгибалась, дрожа и сжимаясь вокруг него. Гермиона ловила воздух ртом, пытаясь восстановить дыхание, когда Драко начал двигаться быстрее. Он сделал еще несколько толчков и замер, и она увидела, как исчезла маска с его лица. Прежде чем он опустил голову ей на плечо, Гермиона успела увидеть его взгляд. Его сердце было разбито. Драко отстранился и лег рядом с ней, накрывая их обоих одеялом. Он поцеловал ее в висок. Гермиона повернула голову, чтобы взглянуть на него, а затем подвинулась ближе, прижимаясь к его груди. Она чувствовала невероятную усталость и осколки холода в груди, который оставила после себя темная магия. Гермиона задрожала и крепче обняла Драко. Приподняв голову, она посмотрела на него и встретилась с его взглядом. Поднеся руку к его лицу, девушка провела пальцем по его скуле. — Мне кажется, я почти выучила наизусть твои черты. Особенно твои глаза. Уголок его рта дернулся, пока он водил пальцами по свежим шрамам на ее запястье. — Я тоже выучил наизусть твои, — он вздохнул. — Я должен был знать… В тот момент, когда я впервые взглянул в твои глаза, я должен был знать, что мне никогда не удастся переиграть тебя. Гермиона слегка улыбнулась и прикрыла глаза. Она прижала ухо к его груди, слушая биение сердца. — Я всегда думала, что глаза — моя лучшая черта. — Одна из лучших, — ответил он тихо. Она заснула, все еще окутанная исходящим от него теплом.