Скованные/Manacled

Май 2003. Ближе к концу мая Пожиратели Смерти напали на маггловский город в Суррее. Было совершенно очевидно, что этой атакой они хотели выманить Сопротивление. Как бы то ни было, даже зная об истинных намерениях Пожирателей, Сопротивление все равно отправилось на помощь магглам. Гермиона наблюдала, как члены Ордена один за другим аппарируют с Площади Гриммо. Дождавшись, пока дом опустеет, они с Падмой наложили на гостиную и коридор чары расширения и переоборудовали первый этаж под больничное крыло. Девушки вызвали на подмогу еще нескольких целителей, которые работали в других убежищах Сопротивления. Поппи Помфри заразилась Синдромом чёрной кошки и находилась на карантине. Главным симптомом недуга было то, что заболевшего преследовала череда неудач, поэтому Орден никак не мог допустить распространения гриппа среди своих бойцов. Стрелка на часах продолжала неумолимо бежать вперед, пока Гермиона мерила шагами комнату, стараясь успокоиться. Девушка отодвинула все мысли о Драко в самый дальний уголок сознания, туда, где она хранила воспоминания о родителях. Гермиона не могла позволить себе думать о Драко. Не могла позволить себе переживать о том, что он также может принимать участие в этом сражении. Ей нельзя было отвлекаться на мысли о том, что Грюм или Кингсли могли заставить Драко рисковать жизнью, чтобы обеспечить Ордену преимущество в битве. Гермионе нужно было работать. Ее переживания все равно ничего не могли изменить. Поэтому она закрыла свое сознание от них. Внезапно в дверях появился Симус, взваливший на плечи какую-то незнакомую женщину и Майкла Корнера. — Укус вампира, — сказал он, кивнув в сторону женщины. — Что с ним, я не знаю. Симус оставил обоих в коридоре и тут же аппарировал прочь. С этого момента Площадь Гриммо стала заполняться ранеными. Среди них были члены Сопротивления и магглы — их всех оставляли на попечение Гермионы и Падмы. Гермиона ввела женщине противоядие и крововосполняющее зелье, а затем провела диагностику повреждений Майкла. Диаграммы показали, что у него по непонятным причинам отказывали органы. Гермиона принялась накладывать ряд анализирующих заклинаний, пытаясь понять, какое проклятие могло вызвать подобную реакцию организма. Раздался резкий хлопок. В коридоре возник Кингсли с Тонкс на руках. Женщина кричала от боли. Гермиона поместила Майкла под стазис, надеясь выиграть немного времени, и поспешила к Тонкс. Рука женщины была под воздействием темного проклятья: с нее непрерывно слезала кожа. Гермиона воспользовалась контрзаклинанием и обезболила пораженное место, прежде чем поднести к губам Тонкс зелье, восстанавливающее кожный покров. Кровь, смешанная с черной, похожей на кислоту жидкостью, капнула на рукав рубашки Гермионы. Девушка резко подняла взгляд на Кингсли. — Вы ранены. Темное пятно на плече Кингсли разрасталось и все сильнее проступало через ткань его мантии. — Я должен вытащить Поттера, — ответил мужчина и развернулся, собираясь уйти. Гермиона схватила его за руку. — Рана находится слишком близко к сердцу. Позвольте мне вылечить вас. Кингсли сбросил ее руку: — У нас нет на это времени. Приготовьтесь. Раненых будет еще больше. С хлопком в коридоре появилась Парвати, с трудом удерживающая сразу четырех пострадавших. — Веди их к Падме, — сказала Гермиона и бросилась за мужчиной к выходу. — Позвольте мне хотя бы осмотреть вас, Кингсли. Она протянула руку и ухватилась за рукав его мантии как раз в тот момент, когда он начал аппарировать. Они вместе приземлились на главную городскую площадь, где велось сражение. Воздух над площадью был тяжелым от стоявшей столбом пыли, запаха крови и остаточного следа множества проклятий. Повсюду лежали тела. Пожиратели Смерти посылали проклятья в тех, кто возвращался на поле боя, чтобы забрать раненых. Над площадью летали дементоры, искавшие очередную жертву для поцелуя. Гермиона в ужасе огляделась вокруг. — Возвращайся на Площадь Гриммо! Твоя работа — оставаться в безопасности, Грейнджер, — прорычал Кингсли, увидев, что она переместилась вместе с ним. Его лицо было перекошено от гнева. Он окружил их обоих защитным барьером. Гермиона услышала неподалеку яростный крик, который, как она была уверена, принадлежал Рону. — Возвращайся в убежище, Грейнджер, — бросил Кингсли через плечо и направился в ту сторону, откуда доносились крики. Гермиона уже собиралась аппарировать, когда ее взгляд зацепился за лежавшего на земле мальчика. Его живот был вспорот, вероятно, лесной ведьмой или оборотнем. Девушка опустилась на колени рядом с ним и проверила пульс. Слишком поздно — мальчик был мертв. Волшебная палочка осталась зажатой в его руке. Он являлся бойцом Сопротивления, на вид ему было не больше четырнадцати. Позади него на земле лежала женщина, ее ногу постепенно разъедало проклятие некроза. Было похоже, что она потеряла сознание от боли. Женщина была придавлена еще одним телом: молодой мужчина лежал прямо поперек нее. Гермиона перевернула его, чтобы проверить наличие пульса. Стоило девушке притронуться к нему, как мужчина набросился на нее. Гермиона почувствовала, как в ее шею впились клыки. Вампир придавил ее к земле весом своего тела. Не раздумывая, она бросила в него темное проклятие. Тело вампира превратилось в пепел. Пошатываясь, Гермиона встала и, направив палочку в сторону раненой женщины, отлевитировала ее ближе к себе. Девушка оглянулась, выискивая глазами тех, кому еще могла понадобиться ее помощь. Мужчина в нескольких метрах от нее выглядел так, словно подвергся нападению дементоров. Гермиона двинулась к нему, собираясь проверить, насколько сильным был нанесенный урон. Душа мужчины оказалась нетронутой, но он страдал от переохлаждения и был эмоционально истощен. Ему требовалось съесть несколько плиток шоколада. Вдруг девушка почувствовала, как ее тело покрылось мурашками. Гермиона резко подняла голову и увидела, что за то время, пока она осматривала пострадавшего, несколько дементоров успели слететься к ним. Гермиона сделала глубокий вдох и отправила в них патронус. Из кончика ее палочки вырвалось облако серебристого света, но патронус не смог принять окончательную форму. Пока стена света отгоняла от них дементоров, Гермиона закинула руку мужчины себе на плечо, готовясь к аппарации. Девушка едва устояла под его весом. В то время, как она накладывала на него чары невесомости, рядом с ней раздалось несколько хлопков аппарации. Гермиона подняла взгляд на прибывших, стиснув в руке палочку и крепче прижав к себе обоих волшебников. Всего в нескольких метрах от них появились четыре фигуры в масках. Один из Пожирателей Смерти смотрел в их сторону. Он тут же направил на них палочку. Гермиона поспешно вызвала в уме образ Площади Гриммо, готовясь к совместной аппарации. Она сосредоточилась на главных правилах. Нацеленность. Настойчивость. Неспешность. Ее уже закрутило в туннеле аппарации, когда девушка почувствовала, как проклятье ударило ее в грудь. Гермиона появилась на улице, ведущей к дому на площади Гриммо. Она с трудом опустила на землю обоих волшебников и с болезненным стоном повалилась рядом с ними. Сквозь пелену, застилавшую сознание, девушка слышала чьи-то ругательства и чувствовала, как кто-то поднял ее с земли и перенес в дом. Когда Гермиону уложили на пол в коридоре, она увидела склонившихся над ней Падму и нескольких членов Сопротивления, отвечавших за охрану дома во время сражений. Она старалась сдерживать всхлипы, в то время как ее тело била дрожь. — Заклинание, Гермиона? Какое заклинание? — глаза Падмы расширились от ужаса. Палочка девушки дрожала в ее руке. Гермиона указала на свою грудь. Падма разорвала ее майку и издала испуганный вздох. Кислотное проклятье ударило Гермиону прямо в середину груди. Тот, кто произнес его, явно был искусен в его наложении. Проклятье успело прожечь ее грудину и верхние ребра и распространялось дальше, к ключицам. Падма поспешно наложила на нее контрзаклинание. Гермиона лежала на полу, продолжая бороться со слезами, пока целительница призывала зелья из другой комнаты. Ее тело горело. Боль от проклятья, когда-то попавшего ей в запястье, теперь казалась пустяком по сравнению с тем, что она испытывала сейчас. Огонь горел прямо в ее груди. Гермиона едва осознавала происходящее вокруг. Она не могла говорить, не могла ничего почувствовать, кроме одного. Все, что заполняло ее сознание: невероятная боль, прожигающая грудь. Ее кожу. Ее кости. Даже ее горло, казалось, было наполнено кислотой. Кто-то должен ее оглушить. Она готова была молить о том, чтобы ее оглушили. Гермиона зажмурилась, считая секунды до того момента, когда боль прекратится. — Гермиона. — Гермиона, — голос Падмы прорвался сквозь туман в ее голове. Девушка заставила себя открыть глаза и посмотреть на Падму. — Я не могу удалить пораженные кости сейчас, — сказала та дрожащим голосом, обрабатывая обожженный участок анальгетиком. — У нас слишком много раненых… я не смогу справиться без тебя. Многие поражены проклятиями, которых я никогда прежде не видела. Что еще мне дать тебе, помимо обезболивающего зелья и анальгетика? Несколько секунд Гермиона смотрела на Падму в немом ужасе, не уверенная, что правильно расслышала ее. Она закрыла глаза и сделала дрожащий вдох, прежде чем ответить. Огонь продолжал терзать ее грудную клетку. Даже обезболивающее не помогало унять этот жар. Если бы Гермиона не была уверена, что от крика ей станет только хуже, она бы кричала, пока не сорвала бы голос. Девушка несколько раз с трудом сглотнула, прежде чем заставила себя заговорить. — Укрепляющее зелье, умиротворяющий бальзам и каплю Феликс Фелициса, — ответила она сдавленным голосом. Гермиона буквально могла ощущать, как вибрируют ее голосовые связки в прожженной заклятием гортани. Падма напоила ее необходимыми зельями и, растерев по коже анальгетик, нанесла экстракт бадьяна на ожоги. Еще несколько минут Гермиона пролежала на полу, ожидая, когда начнут действовать зелья. Она надеялась, что благодаря им боль станет хотя бы немного терпимее. При каждом вдохе девушка чувствовала боль в грудине и ребрах. Гермиона заставила себя подняться с пола и, сжав палочку в трясущейся руке, восстановила порванную на груди майку. Пошатываясь, она пересекла коридор. Она умирает. Она чувствовала, что умирает. Стараясь не обращать внимание на боль, Гермиона принялась за работу. Она поспешила к тем, у кого были самые тяжелые травмы, в то время как Падма и другие целители взяли на себя заботу обо всех остальных. Каждое движение отдавалось болью в ее теле. Процесс дыхания превращался в пытку. Гермиона не могла даже взмахнуть палочкой, не ощутив при этом, словно что-то разрушается в ее груди. Девушка прикусила губу, сдерживая слезы. Она боялась, что может потерять сознание, если от всхлипов начнет вибрировать грудная клетка. Гермионе постоянно хотелось кашлять. Спазм охватывал всю гортань и трахею. От сдерживаемого кашля грудная клетка тряслась мелкой дрожью. Если она закашляет, то, скорее всего, сломает свои рёбра. Гермиона почти справилась с постановкой собственного диагноза и лечения, но не была уверена, точно не зная, сколько повреждений костей она проигнорировала. Девушка проглотила зелье, подавляющее кашель, и заставила себя дышать неглубоко. Выздоровление займет много времени. Даже на восстановление костей, скорее всего, уйдет не меньше десятка часов. Гермиона медленно оглядела кушетки с пострадавшими, которым, казалось, не было видно конца. Среди раненых многие перенесли нападение лесной ведьмы или вампира. Укусы оборотня. Здесь было так много бойцов, попавших под такие тёмные проклятия, с которыми Гермиона никогда прежде не сталкивалась. Сассекс стал для Сопротивления чем-то вроде камеры смерти. Некоторые проклятия были ей знакомы по рассказам Драко и Северуса, поэтому девушка знала необходимые контрзаклинания. Некоторые раны, казавшиеся на первый взгляд несерьезными, вскрывались, вызывая у пострадавших кровотечения, которые было невозможно остановить. Были и те, чьи внутренности пожирали изнутри змеи, скорпионы и даже лобстеры, и Гермионе приходилось извлекать этих существ из грудной или брюшной полости волшебников. В воздухе стоял запах крови, желчи и темной магии. Гермиона продолжала лечить раненых, но поток нуждающихся в ее помощи, похоже, не собирался заканчиваться. В какой-то момент ей показалось, что в палате появились Гарри и Рон, но они исчезли, прежде чем она улучила свободную минуту, чтобы еще раз оглядеться, закончив лечение маггловского мальчика. Гермиона накладывала комплексное заклинание, восстанавливающее разорванный кишечник, когда почувствовала на себе чей-то взгляд. Обернувшись, она встретилась глазами с Кикимером. — Поттеровская грязнокровка в порядке? Гермиона окинула его ничего не выражающим взглядом и, промолчав, двинулась к следующей кушетке, на ходу выпивая еще одну порцию зелья от кашля. — Грязнокровка Поттера ранена, — заключил Кикимер язвительным тоном. — Кикимер, убирайся отсюда! — Падма метнула в эльфа яростный взгляд. — Мне срочно нужна помощь кого-то хотя бы с базовыми знаниями целительства! — Как сильно пострадала грязнокровка? — Давай я брошу в тебя кислотное проклятие, и посмотрим, как ты будешь себя чувствовать, — оттолкнув Кикимера, Падма пронеслась мимо него к следующему раненому. Эльф отступил назад и следил глазами за Гермионой, пока та разбиралась с магическим следом проклятия, которое медленно разрушало кости пострадавшей волшебнице из Сопротивления. Она никогда прежде не сталкивалась с такой магией. Когда Гермиона снова бросила взгляд на то место, где стоял Кикимер, эльф уже исчез. Закончив лечение волшебницы, дрожащими руками Гермиона откупорила склянку с обезболивающим и проглотила ее содержимое. Следом были выпиты укрепляющее зелье и умиротворяющий бальзам. Каждый вдох вызывал хрипы в горле Гермионы. Проглотив очередную порцию зелья от кашля, она постаралась переключить внимание на происходящее вокруг. Падма бы точно сказала ей, если ее повреждения могли как-то угрожать жизни. Гермиона огляделась, решая, к кому подойти следующим. Большинству пострадавших с наиболее серьезными ранами уже была оказана помощь. Девушка подошла к Падме, собираясь помочь с лечением травм средней тяжести. — Хочешь, я займусь твоим проклятием? — спросила Падма, неуверенно коснувшись запястья Гермионы. На мгновение девушка задумалась, а затем отрицательно покачала головой. — Ты знаешь, почему еще одна целительница так и не появилась? Мы отправили просьбу о помощи больше двух часов назад. Падма помрачнела. — Нет. Я отправила пять патронусов, но так и не получила ответа. Гермиона взмахнула палочкой, зашивая вспоротый живот волшебника. Кроме жгучей боли в груди, она ощущала странную пустоту во всем остальном теле. — Тогда… — выдавила она с трудом. — Нам нужно подождать еще немного. Пока мы не убедимся, что всех пострадавших доставили сюда. Кингсли… Кингсли так и не вернулся. Я должна дождаться его… он ранен. — Тебе не следует двигаться, — сказала Падма. — У нас достаточно полевых целителей; мы сможем справиться с оставшимися ранеными. Отдохни, пока мы ждем Кингсли. Я могу обездвижить тебя, если хочешь. — Мне легче переносить боль, когда я занята. Просто… давай я займусь чем-то, не требующим сложных движений руками. — Тогда, может, тебе заняться зашиванием ран? Всем, кто находится здесь, уже оказали первую помощь, осталось лишь зашить порезы. Будет задействовано только твое запястье. — Лицо Падмы было серым от волнения и чувства вины. Гермиона только кивнула в ответ на ее предложение и направилась к кушеткам в другой стороне комнаты. Девушка стала подозревать, что ее травмы были за пределами компетенции Падмы. Она была уверена, что у нее повреждены трахея и легкие, а значит, скорее всего, потребуется использование продвинутой целительской магии и, возможно, даже работа сразу двух целителей, чтобы правильно координировать накладываемые заклинания. Учитывая, что Помфри находилась на карантине, а никто из вызванных на помощь целителей так и не появился, Гермиона была единственной, кто владел подобным уровнем лечебной магии. Ей придется оставаться в сознании, пока Падма будет удалять ее грудную кость и ребра и восстанавливать гортань, трахею и легкие, чтобы проследить за тем, что все выполняется правильно. Одна мысль об этом едва не заставила ее разрыдаться. Возможно, она потеряет сознание от боли, и Падме придется приводить ее в чувства... Возможно, даже не единожды. Руки Гермионы затряслись. Она закрыла глаза и попробовала выровнять дыхание. Боль пронзила ее грудную клетку, и девушка не сдержала мучительного стона. Гермионе необходимо было убедиться, что все тяжело раненные бойцы получили должное лечение, чтобы Падма смогла заняться ее повреждениями, ни на что не отвлекаясь. Будет совершенно невыносимо, если Падме придется делать перерывы в ее лечении. Возможно, если Кингсли вернется на Площадь Гриммо, он сможет найти для них еще одного целителя. Гермиона открыла глаза и заморгала, пытаясь разогнать туман в голове. С громким хлопком перед ней снова появился Кикимер. — Грязнокровка Поттера все еще работает, — проскрежетал он, оглядывая ее с головы до ног. Гермиона собиралась обойти эльфа, когда тот протянул к ней костлявую руку и схватил за запястье. От неожиданности она успела лишь перевести на Кикимера удивленный взгляд, когда почувствовала рывок аппарации. Давление аппарации на ее кости оказалось невыносимым. Когда Гермиона снова встала на ноги, из ее губ вырвался болезненный всхлип, вынудивший ее грудную клетку резко расшириться и сократиться. Девушка почувствовала, как что-то разорвалось в ее груди, и эта острая, пронизывающая боль заставила ее закричать. Гермиона начала падать и почувствовала, как кто-то поймал ее за плечи. Все ее тело было в агонии. Казалось, не существовало ничего, кроме боли. Каждый ее вдох или всхлип заставлял кости ее грудной клетки крошиться и ломаться, но она не могла перестать плакать. — Остолбеней.

***

Когда Гермиона пришла в сознание, то почувствовала, что не может пошевелиться. Испуганно оглядевшись, она увидела Драко. Он прожигал ее взглядом. Его лицо было мертвенно бледным. Гермиона уставилась на него в ответ. — Ты… — горло сдавило от ярости, и девушке пришлось буквально проталкивать слова наружу. — Что ты наделал? — Ты была ранена. Что, по-твоему, я должен был делать? — его голос дрожал от напряжения. Гермиона хотела опустить взгляд вниз, но поняла, что не может пошевелить шеей. Она была парализована. Девушка скосила глаза на свою грудную клетку. Кто-то использовал на ней экзоскелет, который защищал грудную полость от внешней среды, пока сломанные кости отрастали заново. Часть ее груди была обернута бинтами. Гермиона ощущала острое, словно укол иглы, пощипывание костероста. Судя по тому, как она себя чувствовала, девушка провела без сознания несколько часов. — Мы как раз собирались заняться моим лечением. — Было жутко понимать, что у нее отсутствовали обе ключицы, грудина и несколько пар верхних ребер. Она не могла ни повернуться, ни пошевелить руками или шеей. Ее пальцы непроизвольно дернулись. — Я ждала возвращения Кингсли. — Ты едва не погибла, — дрожь в голосе Драко становилась все более явной. — Ты умирала, когда тебя перенесли сюда. — Я боялась, что Кингсли не вернется. Возможно, он сейчас как раз на Площади Гриммо… — Гермиона издала испуганный вздох и попыталась повернуть голову. — В него попало проклятие. Я должна вернуться. — Кингсли мертв. Она вскинула потрясенный взгляд на Драко. — Откуда ты знаешь? Как ты можешь быть уверен? — Я убил его. — В его глазах не было и намека на сожаление. Гермиона молча посмотрела на него. — Ты… Ты что..? Девушка почувствовала, как внутри нее что-то оборвалось. Казалось, в животе образовалась гигантская черная дыра, которая затягивала ее. Каким-то образом она успела забыть, кем он являлся на самом деле. Драко убил Дамблдора. Он был Пожирателем Смерти и мог лишить жизни сотню людей за раз, не испытывая при этом ни капли раскаяния. Она забыла, что именно его смертоносность делала его идеальным шпионом Ордена и что он продолжал предоставлять им бесценные сведения как раз потому, что был первоклассным последователем Волдеморта. Казалось, Гермиона всегда понимала это. Но в то же время она позволила себе забыть, кто он такой. Драко убил Кингсли. Скорее всего, он был даже рад, что смог сделать это собственными руками. Она знала, как сильно Драко ненавидел Кингсли и Грюма. — Ты не должен был переносить меня сюда, — наконец сказала девушка. — Если бы я не сделал этого, ты была бы уже мертва. Тебя укусил вампир, и все, что ты сделала, — это приняла зелье от кашля. У тебя все это время было внутреннее кровотечение. Когда тебя перенесли сюда, счет шел уже на минуты. Даже два целителя, работая вместе, едва успели тебя спасти. Гермиона растерянно моргнула. Она совсем забыла про укус вампира. Все произошло так быстро. Как получилось, что Падма не заметила этого? Неужели девушка не проверила ее на внутренние повреждения? Гермиона решила отложить эти вопросы на потом. — Я не знала об этом. У нас был полный дом умирающих людей. Я ждала своей очереди на лечение, как и все остальные. Помфри заболела. Ни один из запрошенных на подмогу целителей не появился. Я была нужна там. Если бы кто-то занялся моим лечением, я бы осталась неподвижной. Не смогла бы помочь никому из пациентов. Твои целители работали со мной несколько часов, так ведь? Никто из наших целителей не смог бы выделить столько времени лишь на меня одну. Ты хотя бы представляешь, сколько людей погибло за сегодняшний день? Как много было тех, кого никогда не будет возможно вылечить полностью? Если тебя не волнует, что будет со всеми остальными, это не значит, что их жизни не имеют значения. — Ты принадлежишь мне! — Драко оскалил зубы в ярости. — Я видел, как в тебя попало проклятие, а потом ты исчезла, и я даже не знал, выжила ли ты. Ты обещала, что не будешь покидать убежище. Обещала, что будешь в безопасности. И вот я вижу тебя прямо посреди поля боя. Потом… узнаю, что ты жива, но не получаешь никакого лечения. Драко был так зол, что, казалось, еще немного, и он взорвется. Гермиона чувствовала, как его ярость заполняет всю комнату. — В какой-то момент я даже подумал, что насильно забирать тебя — это перебор. Но я должен был знать… я должен был понимать, что ты чертова гриффиндорка. Ты собиралась пожертвовать своей жизнью. — Это война, Драко. Здесь многие умирают, — сказала она ровным голосом. — Учитывая, скольких ты убил собственными руками, ты должен осознавать такие вещи лучше других. Если бы ты понимал, какой я человек, то знал бы, что мое собственное выживание никогда не будет важнее жизней других людей. Несколько секунд Драко молча разглядывал ее лицо, тяжело дыша и сжимая кулаки. — Но оно должно быть важнее, — внезапно его тон стал ледяным. — Я ведь предупреждал тебя. Если с тобой что-то случится, я собственноручно уничтожу весь Орден. И это не угроза. Это обещание. Считай, что сохранение твоей жизни — такое же необходимое условие для выживания всего Сопротивления, как и сохранение жизни Поттера. Если ты погибнешь, я убью их всех. Думаю, мысль о том, что ты рискуешь жизнями всех в Ордене, заставит тебя больше ценить твою собственную. Гермиона шокировано смотрела на него, пока удивление от его слов не переросло в ярость. — Как ты смеешь?! Если бы девушка могла двигаться, то точно прокляла бы его или попыталась бы ударить. Ей захотелось разрыдаться, когда к ней пришло полное осознание того, что значили его угрозы. Драко был слишком опасен. Он представлял угрозу для Ордена. Когда она доложит об их встрече Грюму, тот, скорее всего, решит, что им следует избавиться от Драко. Ее зрение затуманилось от слез, и она почувствовала влажные дорожки на щеках. Гермиона закрыла глаза, потому что так ей не нужно было встречаться взглядом с Драко. На минуту в комнате повисла тишина, а затем девушка услышала, как он сделал тяжелый вздох. Она почувствовала, как прогнулась под его весом кровать, а затем ощутила его пальцы на лице. Драко убрал локон с ее лба и положил ладонь на щеку девушки. — Ты думаешь о том, что вам придется убить меня, да? — спросил он. — Что теперь стало слишком опасно оставлять меня шпионить для Ордена. И если ты расскажешь обо всем Грюму, он прикажет избавиться от меня. Драко скользнул рукой ниже и положил ее на грудь Гермионы, как раз над тем местом, где заново отрастали кости грудины. Жар от его ладони постепенно проникал ей под кожу, заставляя ее дыхание сбиваться. — И ты выполнишь его приказ. Верно? Гермиона открыла глаза и встретилась взглядом с Драко. Он сидел на краю постели и неотрывно смотрел на нее. В его глазах больше не было злости. — Ты не оставляешь мне выбора, — ответила она дрожащим голосом. — Ты знаешь… я не могу выбрать тебя… вместо всех остальных. Он изучал выражение ее лица. — Ты никогда не простишь себя за это. Ее подбородок задрожал. — Не прощу… — голос подвел ее. — Но это будет не первым поступком, за который мне не будет прощения. Я и так уже шлюха. — Рука Драко, лежавшая на ее груди, дрогнула. — Ничего не изменится, если к списку моих грехов прибавится еще и убийство. — Если ты убьешь меня, что станет дальше с тобой? — Уверена, ты можешь представить. Гермионе хотелось отвернуться, но из-за отсутствия костей ее мышцы не поддавались командам. Драко убрал руку, и потеря контакта заставила сжаться что-то внутри нее. Девушка постаралась сдержать всхлип. Она ненавидела эту войну. Гермиона была уверена, что сможет сделать все что угодно. Ей казалось, что не существовало той границы, которую она не готова переступить ради спасения Гарри… ради спасения всего Сопротивления. Она думала, что сможет заставить свою совесть молчать до тех пор, пока не закончится война. Но, видимо, Драко стал для нее той чертой, которую Гермиона не могла переступить. Девушка больше не представляла, как справляться с этой войной в одиночку. Одна мысль о том, что она увидит, как жизнь гаснет в его глазах… Из ее груди вырвались рыдания. Уже через секунду Драко навис над ней и аккуратно сжал в объятиях, стараясь не задевать раненой груди. Его лицо было всего в нескольких сантиметрах от ее. — Просто живи, Гермиона, — его голос дрожал. — Это все, чего я прошу. Гермиона тихо всхлипнула. — Я не могу обещать тебе этого. Ты знаешь, что я не могу. И я не должна рисковать, зная, что ты сделаешь, если я умру. Драко поцеловал ее. Его руки скользнули по ее щекам и запутались в волосах. Оторвавшись от его губ, Гермиона всхлипнула. — Прости меня... — повторяла она снова и снова, целуя его. — Прости за то, что так с тобой поступила. Его губы все еще были прижаты к ее, когда он внезапно напрягся и зашипел. Драко отстранился, сжимая левое предплечье так, что побелели костяшки пальцев. — Черт. Он встал и посмотрел на девушку сверху вниз. — Меня вызывают. Она видела, как он мысленно перебирал варианты. Его челюсти сжались, и Драко, казалось, на мгновение засомневался. В его глазах промелькнуло отчаянное выражение покорности. — Я не могу медлить. Мне нужно идти. Топси! В комнате появилась эльфийка. Гермиона слегка вздрогнула и огляделась, осознав, что находится не в гостиничном номере. — Я... я в поместье Малфоев? — ее голос дрожал от недоверия. Драко коротко кивнул, выражение его лица превратилось в маску. — Мне пришлось привезти тебя сюда. Я не мог вызвать целителей в маггловский Лондон. — Драко схватил стопку мантий. Гермиона узнала в них форму Пожирателя Смерти. Он быстро оделся. — Я не думал, что придется оставлять тебя здесь одну. Он наклонился к ней, и его пальцы скользнули по ее запястью. — Клянусь, защитные чары никого не пустят в поместье. Ты будешь в безопасности. Я скоро вернусь. Его зрачки расширились, когда Драко посмотрел на нее сверху вниз. Она распознала выражение ужаса в его глазах. — Я вернусь. Никто не сможет прийти сюда. Ты будешь в безопасности, пока я не вернусь, — повторил он. — Топси, позаботься о Грейнджер. Драко натянул маску и посмотрел на нее еще долю секунды, прежде чем исчезнуть из комнаты. Гермиона уставилась на то место, откуда он исчез, пытаясь осознать тот факт, что она лежит парализованная, одна, в поместье Малфоев. Девушка подняла глаза к потолку и услышала, как Топси заерзала рядом с ней. Гермиона на несколько секунд сжала губы, пытаясь решить, с чего начать. — Кикимер часто сюда приходит? — наконец спросила Гермиона, переводя взгляд на Топси. Эльфийка посмотрела на девушку своими огромными глазами и кивнула: — Кикимер приезжает почти каждый месяц, чтобы повидаться с хозяином. Он служит благородному дому Блэков. Хозяин — последний оставшийся наследник рода Блэк. — Понятно. — Гермиона внутренне кипела. — И что же делает Кикимер, когда приходит к Драко? — Он рассказывает хозяину о мисс Грейнджер и Ордене Феникса. Кикимер ухаживает за могилами госпожи Малфой и госпожи Лестрейндж. Именно так господин обнаружил, что Кикимер все еще служит дому Блэк. Гермиона снова посмотрела на потолок и облизнула губы. — И давно Драко об этом знает? — Топси не знает, Топси думает, что это длится, возможно, в течение года. Гермиона поджала губы, вспоминая хронологию своих взаимодействий с Драко. — А что Кикимер рассказывает Драко обо мне и Ордене Феникса? Топси переступила с ноги на ногу и опустила глаза в пол. — Топси ничего не знает. Хозяин разговаривает с Кикимером наедине. Гермиона сжала челюсти. — Как часто Драко бывает здесь? — Он не приходит сюда часто. Топси и эльфы делают все возможное, но ему не нравится здесь находиться. Он появляется лишь для того, чтобы встретиться с Пожирателями Смерти и посетить могилу госпожи Малфой. Наступило молчание, пока Гермиона пыталась решить, что спросить дальше. — Ты... ты знаешь, что случилось с целителями, которых Драко привел сюда, чтобы вылечить меня? Топси молчала. — Он их убил? — голос Гермионы резко повысился. — Топси ничего не знает. Гермиона резко выдохнула и замолчала на несколько минут. — Мисс Грейнджер чего-нибудь хочет? — Топси подошла ближе и посмотрела на девушку. — Топси может принести еду, чай, или бульон, или все, что нужно мисс. — Нет. Мне не нужно ничего, кроме моих костей, которые должны отрасти, чтобы я могла двигаться. — Гермионе хотелось взорваться от ярости. Она собиралась убить Кикимера. Как Орден мог не заметить свою ужасающую уязвимость? Если Кикимер был готов похитить ее с Площади Гриммо по просьбе Драко, то для чего еще Драко мог его использовать? Гермиона неподвижно лежала, пока мысли лихорадочно метались в ее голове. Она слегка пошевелила пальцами и попыталась определить, как скоро к ней вернётся подвижность. Драко вернулся через час. Он аппарировал бесшумно, но Гермиона сразу же почувствовала его присутствие в комнате. Она могла немного повернуть голову. Девушка окинула его взглядом, ища любые признаки того, что он пострадал. Выражение его лица было напряженным, но ничто не указывало на то, что Драко был ранен или получил травму. Они молча смотрели друг на друга. — Что случилось с целителями, которых ты привёл сюда? — наконец спросила Гермиона. Ее голос был ледяным. Глаза Драко на мгновение вспыхнули. — Обливиэйт. — Неужели? — Два мертвых целителя могли вызвать вопросы, — пожал плечами Драко. — Значит, ты не убил их лишь потому, что решил, что это причинит неудобство? Его глаза сверкнули. — Да, Грейнджер, все это ради удобства, которого, как ты знаешь, у меня в жизни и так хватает с двумя моими взаимоисключающими хозяевами. Гермиона почувствовала, как чувство вины застревает у нее в горле. — Я просто... я не хочу, чтобы ты убивал людей из-за меня. Драко издал лающий смешок и ехидно посмотрел на неё сверху вниз. — А чем, по-твоему, я занимаюсь все это время? Я убиваю людей. Я приказываю другим убивать людей. Я обучаю тому, как убивать людей. Я саботирую и дискредитирую людей, чтобы они были убиты, и я делаю это все из-за тебя. Каждое слово. Каждое заклинание. Из-за тебя. Гермиона вздрогнула и тихо ахнула, как будто ее ударили. Злобное выражение лица Драко тут же исчезло. — Грейнджер, я не... Гермиона слегка дернула головой и сжала челюсти. — Нет. Не пытайся взять свои слова назад. Это правда. То, что ты сказал... чистая правда. Все, что ты делаешь, все это на моей совести. Каждое заклинание, — ее голос дрогнул и затих. — Не надо. — Он сел на край кровати и взял ее за руку. — Не взваливай это на себя. Этот груз не твой. Хватит нести чёртову войну на своих плечах. — Но это так. Я сделала это с тобой, — она сжала его руку в своей. — Кто-то должен об этом сожалеть. У тебя нет ни времени, ни возможности колебаться. Гораздо разумнее, если этот груз стану нести я. Быть может, если я это сделаю... ты когда-нибудь сможешь остановиться. Драко замер, и его губы дрогнули. Вместо ответа он вытащил палочку и произнес диагностическое заклинание, которому она его научила. Они оба погрузились в изучение. До полного восстановления оставалось еще по меньшей мере два часа. Гермиона оторвала взгляд от волшебной палочки и пристально посмотрела на него. — Я избавлюсь от Кикимера, как только вернусь. Если, конечно, Грюм еще не убил его. Ты можешь забрать его, но он никогда больше не ступит на Площадь Гриммо. Драко стиснул зубы и молча отвернулся от нее. — Как давно ты используешь его, чтобы шпионить за Орденом? — Я встретил его в апреле прошлого года, когда он ухаживал за могилой моей матери. — Апрель, — эхом отозвалась Гермиона. Потом ее глаза расширились. — Так вот почему ты проклял меня тогда? Ты читал мои записи? Драко ничего не ответил. — Я думала, ты сделал это, потому что я исцелила тебя, — сказала она через минуту. — Знаю. У нее перехватило горло. — Каждый раз, когда я исцеляла тебя, я думала... думала, что ты можешь снова причинить мне боль. — Знаю, — его голос был глухим. Последовало долгое молчание. Гермиона сжала губы и медленно вздохнула, чувствуя, что вот-вот задохнется от горя. — Я не знаю, что мне делать. Я не могу игнорировать угрозу Ордену. Драко вздохнул и опустил глаза. — Я просто разозлился. Гермиона усмехнулась и дернула подбородком. — Ты всегда злишься. Но ты не можешь угрожать нам подобным образом. Только не ты. Мое появление на поле боя было случайностью. Я пыталась исцелить Кингсли, и он аппарировал. Я хотела забрать нескольких пострадавших с собой. Мои руки были заняты, когда меня прокляли. — Но ты продолжала работать. — Его голос был тщательно контролируемым. Резким. Она все еще слышала в нем скрытую холодную ярость. — Потому что хотела, — твердо сказала она. — Падма не знала заклинаний для моего исцеления. Они с Помфри могли бы вместе помочь мне, но на этой неделе Помфри заболела. Другая целительница так и не появилась. Я думаю, Падма запаниковала. Я не уверена, что она использовала продвинутые диагностические чары, чтобы хорошо проверить мое состояние. Я могла бы попросить ее оглушить меня, но хотела продолжать работать. И если бы Падма все-таки оглушила меня, так и не проведя полноценную диагностику... ну, тогда, возможно, я была бы уже мертва. Хотя, надеюсь, что она следила бы за моими жизненными показателями. Когда я вернусь, мне будет что рассказать ей о целительской практике. Но надо учесть, что было слишком много отвлекающих факторов. Ты не можешь раскидываться обвинениями, когда речь идет о таких сложных ситуациях. Ты не можешь держать Сопротивление в заложниках, чтобы контролировать меня. Драко глубоко вздохнул и с минуту смотрел в другой конец комнаты, прежде чем заговорить. — Если ты погибнешь, Грейнджер, все будет кончено. Я не буду продолжать это. Я очень устал. Гермиона дернула запястьем, чтобы перехватить его руку. — Драко, не... Он перевел взгляд на нее. Выражение его лица было под контролем, но она видела всю тяжесть войны в его глазах. — Я серьезно. Я не убью их, но с меня хватит. Ты — мое условие. Контракт недействителен, если ты умрешь. Она покачала головой. — У тебя есть жизнь по ту сторону войны, ты... твой мир не должен вращаться только вокруг меня. Он изогнул бровь, и его верхняя губа дернулась. — Твой мир едва ли больше. Или у тебя есть особые послевоенные планы, о которых ты забыла упомянуть? Гермиона сглотнула и отвела взгляд. — Слушай меня, а не повторяй за мной. Драко тихо рассмеялся, и они погрузились в молчание, такое же тяжелое, как и ожидающее их будущее. — Ты... ты мог бы стать целителем, — сказала она через минуту. В уголках его рта мелькнула улыбка: — Об этом я как-то не подумал. Гермиона слабо улыбнулась. — А следовало бы. Если бы ты решил всерьёз заняться этим, то мог бы стать хорошим целителем. Хотя над твоей манерой обращения с больными стоило бы поработать. — Это могло бы уравновесить число погибших от моих рук, — сказал он, не глядя на нее. Она крепче сжала его ладонь. — Мне очень жаль. Мне не следовало этого говорить. Это не твоя вина. Он отвел глаза в сторону. — Возможно, когда-то это не было моей виной. Но не сейчас. Я верю, что являюсь частью того, что совершил, и в ответе за это. Гермиона почувствовала, как у нее скрутило живот. — Ты гораздо больше того, во что превратила тебя война, — ее голос слегка дрожал. Он по-прежнему не смотрел на нее. — Ты... — сказала она, внимательно изучая его лицо, — такой же, как и я. В нас есть что-то большее... оно просто... просто ждёт возможности выбраться наружу. — Гермиона провела пальцами по его руке. — Когда-нибудь... когда-нибудь мы оставим все это позади. Только мы вдвоем... я думаю, у нас получится... Его пальцы, вплетенные в ее пальцы, слегка напряглись. Она не знала, что еще сказать. Гермиона почувствовала, как ее глаза закрываются. Драко провел рукой по ее щеке. — Поспи. У тебя еще есть несколько часов, прежде чем ты сможешь двигаться. Как только кости отрастут, я должен буду дать тебе восстанавливающие зелья. Ты никуда не пойдешь, по крайней мере, еще двенадцать часов. Я получил точные инструкции и должен быть уверен, что ты не попытаешься уйти или аппарировать преждевременно. Гермиона закатила глаза. — Двенадцать часов — слишком большой срок. — Это минимум, и тебе об этом хорошо известно. Рот Гермионы дернулся, и Драко фыркнул. — Ты маленькая лгунья и манипулятор. Не жди, что я тебе поверю. Глаза Гермионы закрылись, и она вдруг крепче сжала его руку. — Не оставляй меня одну в этом доме. — Не оставлю.