Скованные/Manacled

Июнь 2003. Меньше чем через неделю Драко достал чашу Пенелопы Пуффендуй. Гермиона сразу узнала ее по иллюстрациям из своих книг, с помощью которых изучала крестражи. — Ты нашел ее. Драко опустил взгляд на богато украшенный кубок в своей руке. — Я бы принес ее еще вчера, но мне пришлось официально получать право наследования счета Лестренджей. Их состояние должно перейти ко мне в следующем месяце, как только документы о смерти Родольфуса будут заверены в Министерстве. Обычно этот процесс занимает несколько месяцев, но из-за опасения, что дочь Андромеды решит заявить свои права на содержимое сейфа, все необходимые операции проводятся быстрее. Гермиона окинула его внимательным взглядом. — В Гринготтсе остались записи о твоём визите? Драко одарил ее кривой ухмылкой. — Ни одной. Она почувствовала, как у нее перехватило дыхание. Не поднимая взгляда на Драко, Гермиона сглотнула и отрывисто кивнула. Они не могли рисковать, оставляя после себя любые следы. Но каждая новая смерть, казалось, еще туже затягивала петлю вины на шее Гермионы. Она отогнала эти мысли. Девушка открыла свою сумку и достала Меч Гриффиндора. Вскинув бровь, Драко осмотрел оружие. — И давно ты носишь его с собой? Гермиона опустила взгляд на острие. — Мне удалось заполучить его на прошлой неделе. Я предполагала, что ты быстро справишься с поиском крестража, поэтому решила подготовиться заранее. Глаза Драко сверкнули. — Как мы собираемся избавиться от него? Засомневавшись, Гермиона прикусила губу. — Точно не знаю. Полагаю, нам стоит окружить крестраж защитными чарами, чтобы не допустить распространения его магии. Затем, думаю, мне придется разрубить его мечом, — она слегка улыбнулась. — Мне еще не доводилось атаковать кубки. — Я сделаю это. Драко протянул руку, чтобы забрать у нее меч. Гермиона покачала головой и отступила назад, прижимая оружие к себе: — Нет. Это должна сделать я. У нас слишком мало информации о крестражах. Мне нужно осмотреть и проанализировать то, что от него останется, когда он будет уничтожен. Лицо Драко ожесточилось, и он шагнул к ней. От его взгляда повеяло холодом. — Нет, ты не сделаешь этого. Ты упоминала, что Дамблдор был проклят, когда попытался разрушить кольцо Мраксов. Отдай мне меч, Грейнджер. Она крепче сжала рукоятку в ладонях и вздернула подбородок, когда Драко подошел к ней вплотную. — Дамблдор был проклят потому, что по какой-то причине решил надеть на руку кольцо Мраксов. Я не собираюсь примерять крестраж. Я исследую его магию и разрублю чашу мечом. У Гарри получилось без проблем уничтожить дневник клыком Василиска. Ладонь Драко легла на ее руки с зажатым в них оружием: — Ты целительница. Если я пострадаю от крестража, у тебя будет больше шансов спасти меня, чем наоборот. Гермиона не ослабила хватку на мече. Посмотрев прямо в глаза Драко, она сказала: — Также моей специализацией является анализ и разрушение темномагических проклятий. Он взглянул на нее сверху вниз. Его лицо сохраняло каменное выражение. Сердцебиение Гермионы участилось, и она еще крепче сжала пальцы на рукоятке меча, ожидая, что Драко может в любую секунду попытаться вырвать его из ее рук. — Драко, позволь мне сделать мою работу. На его лице отразилась смесь непонятных эмоций, и он отпустил ее руки. — Скажи, что я должен буду сделать, если что-то пойдет не так. Гермиона расстегнула браслет на запястье и протянула его Драко. — Эта часть браслета зачарована. — Девушка указала на выгравированный на украшении маленький котел. — Если ты активируешь чары, у Северуса появится информация о моем местоположении. Его лицо исказила презрительная гримаса: — Снейп — двойной агент. Я думал, что Орден перестал доверять ему еще много лет назад. — На самом деле он тройной агент. Официально Орден отстранил Северуса от всех важных дел, но в действительности это уловка. У него тот же доступ к секретной информации, что и у меня. Северус с самого начала знал, что ты шпионишь для нас. Это он убедил Грюма и Кингсли серьезно рассмотреть твое предложение о сотрудничестве. Драко смотрел на нее с недоверием. Гермиона тихо вздохнула. — Ты можешь не верить ему. Но если я буду ранена и без сознания, возможно, Северус — единственный человек, который сможет сделать хоть что-то. Он был тем, кто приостановил действие проклятья Дамблдора. Лицо Драко выражало несогласие. Он так и не прикоснулся к протянутому ему зачарованному браслету. Уголок ее губ дрогнул, и Гермиона опустила руку с зажатым в ней украшением. — Ты спросил меня, что тебе делать, если со мной что-то случится. И я предложила тебе решение. Если что-то пойдет не так, Северус единственный, кто сможет помочь. Тебе выбирать, воспользоваться этим решением или нет. На лице Драко заходили желваки, и он вырвал браслет из ее пальцев. Гермиона окружила себя защитными чарами и наложила на чашу сеть анализирующих заклинаний. Крестражи являлись частью настолько темной магии, что, если когда-то и проводились какие-то исследования их чар, никаких записей об этом не сохранилось. Гермиона знала только общую информацию, которую успела почерпнуть из книг, но ей никогда еще не приходилось сталкиваться с чем-то подобным вживую. Приступив к анализу крестража, она сосредоточилась только на окружавшей его темной магии, проигнорировав чары, которые использовала Пенелопа Пуффендуй, создавая чашу. На удивление, крестраж оказался довольно слабо защищен. Видимо, Волдеморт решил, что хранение артефакта в сейфе Лестрейнджей являлось достаточной мерой по его охране. Магия чаши была тесно сплетена с заключенной в ней частицей души. Когда Гермиона приступила к работе с крестражем, окружавшие его темные и опасные чары словно почувствовали чужое присутствие. Девушка старалась работать быстро: если бы ей удалось получить информацию о магическом отпечатке Волдеморта, они смогли бы использовать ее для поиска остальных крестражей. Гермиона подняла глаза на Драко. Тот наблюдал за ней, неподвижный, словно статуя. Ей даже казалось, что он и вовсе не дышал. Девушка записала свои наблюдения на свитке пергамента и взяла в руки меч Гриффиндора. Клинок был хорошо сбалансирован, но даже так он ощущался громоздким в руках привыкшей к ножам Гермионы. Она сделала глубокий вдох и с размаху опустила меч на Чашу, разрубая ту пополам. Несколько секунд ничего не происходило. В напряженной тишине Гермиона выхватила из кармана палочку. Затем воздух вокруг нее сгустился. Послышался громкий протяжный крик, и над разрубленной чашей поднялась темная призрачная фигура. Ее глаза горели красным. На мгновение Гермиона подумала, что призрак набросится на нее: он явно заметил девушку и резко двинулся в ее сторону. Но уже через секунду белесый силуэт задрожал и растворился в воздухе. Больше ничего не произошло. Гермиона жадно хватала ртом воздух, продолжая сжимать в руке волшебную палочку. Она проверила комнату заклинанием, убеждаясь, что фрагмент души действительно исчез. — Он уничтожен, — наконец сказала Гермиона, убирая защитный барьер вокруг себя. — Все оказалось… не так уж плохо. Я ожидала худшего. Она подняла взгляд и увидела, что Драко успел подойти совсем близко к ней. Он резко притянул ее к себе и сжал в объятиях. — Никогда… Пожалуйста, больше никогда так не делай. Гермиона хотела возразить, но остановилась, заметив, что Драко едва не дрожал. Она медленно кивнула и пообещала: — Хорошо. Не буду.

***

Гарри бродил по Площади Гриммо словно призрак. Рона отстранили от сражений, и он отправился в родительский дом, чтобы прийти в себя после смерти Лаванды и справиться с чувством вины из-за смерти Кингсли. Она все чаще видела Гарри у двери Джинни. Покидая ее палату после очередного осмотра, Гермиона снова наткнулась на стоящего в коридоре Гарри. Он смотрел на дверь палаты пустым взглядом. Его губа была разбита, а под глазом виднелся синяк. Костяшки оказались стёрты настолько сильно, что кровь продолжала стекать по пальцам, капая на пол. Когда Гарри увидел Гермиону, его глаза заблестели, и он, казалось, пришёл в себя. — Джинни в порядке? Ей стало лучше? Ты думаешь, она… Как считаешь, я смогу скоро с ней увидеться? Гермионе наконец-то представилась возможность хорошо рассмотреть Гарри, и в ее животе заворочалось тяжелое чувство. Ее друг был на грани. Гермиона несколько раз пыталась уговорить Джинни рассказать ему правду, но девушка была убеждена, что это только ухудшит ситуацию. К сожалению, того же мнения придерживался и Грюм. Гарри был слишком нестабилен, и признание в обмане могло разрушить его хрупкое доверие, а Орден не мог рисковать в такой непростой период. Гермиона проглотила привычное чувство вины и притворилась, что накладывает положенные очищающие заклинания после посещения Джинни. Живот Джинни становился все более заметным, и девушкам приходилось использовать маскирующие чары, чтобы об их секрете не узнал Добби, регулярно докладывающий обо всем Гарри. Джинни ждала мальчика. Она уже успела выбрать имя и называла его Джеймсом. — Ее состояние без изменений, Гарри. Мне жаль. Услышав это, Гарри поник. Он обреченно кивнул и повернулся, чтобы уйти. Он был бледен, как призрак, все его движения выглядели механическими. Гермиона придержала Гарри за руку и прикоснулась пальцами к его лицу. — Ты снова дерешься? Когда ты в последний раз нормально спал? Гарри встрепенулся: — Пару дней назад. Я… смог заснуть на несколько часов. Гермиона проверила его состояние диагностическим заклинанием. У него было несколько небольших трещин в кистях рук и костях глазницы, спина и живот были покрыты синяками. Взяв Гарри за руку, девушка повела его за собой к больничному крылу. — Тебе снова снятся кошмары? Я могу обучить тебя нескольким приемам окклюменции, возможно, они помогут. Давай я вылечу тебя и дам пару капель зелья Сна без сновидений. Гарри ответил коротким, нервным смешком: — Хотелось бы мне, чтобы дело было только в кошмарах. Гермиона остановилась и взглянула на него: — Что ты имеешь в виду? Гарри непроизвольно дернул плечом. — Мне не снятся кошмары, Гермиона. Уже много лет проблема не в них. Проблема в нем. Когда я засыпаю, я становлюсь им. Я пытаю и убиваю людей и испытываю то же самое, что и он. Это может произойти не только во сне, но когда мой мозг расслабляется, все становится в тысячу раз хуже. — Гарри дрожал от усталости. — Когда мне удалось уснуть в прошлый раз, я увидел, как он пробует новые проклятья, а затем выпивает кубок с кровью единорога. Проснувшись, я мог ощутить этот вкус на языке. После него я не… я не мог есть… — Ты не говорил мне, что все стало настолько плохо. Ты должен был рассказать мне об этом. Он поднял голову и посмотрел на нее: — А мы что, снова разговариваем? — На его лице читалась обида. Гермиона отпустила его руку и встретилась с ним взглядом. — Расскажи мне, что с тобой происходит. Гарри рассеянно кивнул. — Когда я сосредоточен на чем-то, видения не так ужасны. Когда я на задании… или провожу время с Роном и Джинни… когда я помню о том, почему продолжаю сражаться, у меня получается защищать свое сознание. Но в остальное время возникает ощущение, что мой разум — это комната с открытой дверью, и когда я не сосредоточен, то словно покидаю ее границы. Просыпаясь… я порой не сразу понимаю, кто я. Гермиона поспешно достала из шкафа несколько склянок с восстанавливающим зельем. — Выпей это. Мне все равно, насколько они ужасны на вкус, тебе необходимо выпить их все. Ты страдаешь от недоедания. Гарри заставил себя проглотить две порции зелья, и через несколько секунд его вырвало на пол. Взмахом палочки Гермиона очистила пол и, взяв с полки склянку с настойкой от расстройства желудка, уже осторожнее протянула ее Гарри. — Попробуй выпить это. Оно должно помочь, если ты ничего не ел несколько дней. Пей мелкими глотками. — Гермиона… — выдавил Гарри между глотками зелья, пока девушка накладывала заживляющую мазь на порезы и синяки на его лице. — Мне кажется, со мной что-то не так. Пальцы девушки, наносившие лекарство, дрогнули, и она резко покачала головой. — Гарри… я действительно считаю, что тебе могла бы помочь окклюменция. Мы можем вместе потренировать несколько приемов. Я успела прочитать довольно много книг на эту тему, так что думаю, что смогу справиться с обучением лучше, чем Северус. Возможно, после занятий тебе станет легче. Гермиона использовала расширенные диагностические чары. Кроме того, что Гарри страдал от дефицита веса, он также испытывал хроническую нехватку сна. Девушку волновало, что он был слишком истощен. Тело Гарри словно вибрировало от магии, а его магический отпечаток был размытым и неясным. Но в этом не было ничего необычного. Однажды она даже обсуждала это с Помфри, чтобы выяснить, что его магия была такой всегда. Гарри прижал руку к шраму на лбу и отвел взгляд: — Окклюменция не помогает. Гермиона раздраженно вздохнула: — Я знаю, что контролировать эмоции нелегко, особенно поначалу, но думаю, если ты будешь продолжать пробовать, она может помочь… — Окклюменция делает только хуже, — ответил Гарри жестко. — Каждый раз, когда я пытаюсь воспользоваться ей, все становится только хуже. Гермиона сглотнула и, сжав зубы, отвернулась, чтобы призвать еще несколько склянок с восстанавливающим зельем. Молча передав их Гарри, она наблюдала, как он медленно опустошил одну за другой. На этот раз ему удалось подавить тошноту. Достав с полки флакон с зельем Сна без сновидений, она протянула его другу. — Но ты согласишься, что крепкий сон может помочь. Гарри коротко кивнул и выпил зелье. Из-за принятых до этого восстанавливающих зелий, им пришлось ждать, пока подействует снотворное. Еще с минуту Гарри сидел на кушетке, а потом устало опустил голову Гермионе на плечо. Девушка на секунду замешкалась, но затем обвила руки вокруг его плеч и крепко обняла. — Уверена, тебе станет лучше, как только ты поспишь. — Я скучаю по Джинни. Ее горло сжалось, и Гермиона опустила голову на макушку Гарри: — Знаю. Мне жаль. Гарри едва слышно всхлипнул. — Когда я находился рядом с ней, мне казалось, что на какое-то время все становилось лучше. — Мне так жаль, Гарри, — прошептала она, чувствуя, как дрожат ее руки. Гермиона просидела рядом с Гарри, пока тот не заснул. Аккуратно уложив его на кушетку и накрыв одеялом, она вышла из больничного крыла, собираясь поговорить с Аластором. Когда девушка зашла в комнату для совещаний, она застала там Флер. — В последнее в’емя не получаю вести от Габ'иэль. Раньше она обязательно бы п’ислала мне записку с парой ф'аз или какой-то шуткой, чтобы я не волновалась за нее. Но уже несколько недель от нее ничего не слышно. У вас должен существовать какой-то способ связаться с ней. Габ’иэль — моя младшая сестра, я несу за нее ответственность. Рот Грюма скривился, а его волшебный глаз принялся резко вращаться. — Твоя сестра всегда работала с нами на своих условиях. Я посмотрю, что можно сделать. Флер сдержанно кивнула: — Мы с Биллом обновили защитные ча’ы на всех наших убежищах и установили новый магический купол вокруг пеще'ы. Но наши возможности очень ог’аничены. Мы используем слишком много магии для сок’ытия наших баз. Нам нужны новые ук’ытия, пока количество наложенных защитных чар не привлекло к себе внимание Пожи’ателей и не выдало наши убежища. Грюм тихо вздохнул и покачал головой, соглашаясь. Его волшебный глаз с подозрением посмотрел вниз. Казалось, за те две недели, что прошли со смерти Кингсли, он постарел на десяток лет. — Я соберу команду для поиска новых укрытий. Нам понадобятся люди, которые будут их охранять. Вы с Биллом займетесь обучением новобранцев. Флер кивнула и направилась к выходу. Гермиона бросила взгляд на лицо девушки, когда та проходила мимо. По сравнению с отчаянными и мрачными бойцами Сопротивления, Флер, казалось, оставалась все такой же красивой и неунывающей. Но даже на ней война оставила свой отпечаток, и это можно было заметить по взгляду девушки. Флер и Билл были похожи в том, как незаметно они несли на себе груз вины. Когда война добралась до Франции, родители Флер оказались одними из первых погибших от рук Пожирателей. Тогда Габриэль не пострадала, потому что находилась в школе, но вскоре нападение было совершено и на Шармбатон. Выжить удалось только нескольким членам французского Сопротивления. Гермиона подозревала, что Габриэль осталась в живых не в последнюю очередь благодаря своим чарам вейлы. Казалось, что тем, как она продолжала использовать свою красоту для шпионажа и убийства противников, девушка пыталась искупить вину. Габриэль становилась все более изощренной в своих методах. Кровожадные и жестокие, ее действия становились все менее осторожными. На грани беспечности. Гермионе приходилось принимать успокоительное, прежде чем отправляться к пещере в Корнуэлле для лечения очередного пленника. Гермиона не знала, как много о деятельности сестры было известно Флер, но предполагала, что та догадывалась о чем-то хотя бы по тому, с каким рвением Габриэль ждала каждой следующей миссии. Взгляд Габриэль был холоднее, чем у Драко. После того, как Флер вышла из комнаты, Гермиона молча смотрела на Грюма, пока тот не издал тяжелый вздох и не наложил заглушающие чары. — Я волнуюсь за Гарри, — сказала девушка, когда Аластор опустил палочку. — Мне кажется, он уже на грани. Нам нужно как можно скорее попасть в Хогвартс. — Мы пытаемся. Сейчас там находится Ремус со своей командой. — Я… — Гермиона запнулась и скрестила руки на груди. — Я провела некоторые исследования. Кажется, я нашла способ разрушить чары, окружающие замок. Думаю… у меня получится изготовить бомбу. Мы можем поместить ее под стазис, чтобы Северус или Драко смогли спрятать ее в нужном месте, не рискуя оказаться разоблаченными. Я могу установить таймер так, что у нас будет от одного до трех дней до того момента, как произойдет взрыв. Грюм посмотрел на нее в упор: — Ты уверена? От волнения у Гермионы свело горло, но она только вздернула подбородок и ответила: — Ну, мне до этого никогда не доводилось изготавливать бомбу. Когда я выдвинула эту идею на собрании несколько лет назад, мне заявили, что это неправильно, даже несмотря на то, что мы могли локализовать взрыв так, что потери понесли бы только Пожиратели Смерти. Орден принял решение использовать взрывчатые вещества только на пустующих зданиях. Однако отличие этой бомбы в том, что основная сила взрыва придется на чары, защищающие замок, а не на людей. Поэтому… если мы правильно преподнесем этот план Ордену, в текущем положении никто не посчитает его неэтичным. — Какие материалы тебе понадобятся? Гермиона видела, как Грюм уже принялся подсчитывать в уме бюджет, который ему было необходимо выделить на ее предложение. Она сглотнула: — У меня уже есть все необходимое. Грюм напрягся. Его волшебный глаз перестал вращаться и уставился на Гермиону. — Значит, это идея Малфоя. Он готов обеспечить тебя нужными ингредиентами? Девушка сжала челюсти. — Нет. Это полностью мой проект. Я собираюсь воспользоваться образцами, которые принесли наши бойцы после рейда на лаборатории Пожирателей. Многие из этих веществ… — она поджала губы. — Такие ингредиенты не используются в обычных зельях. Этих веществ более чем достаточно для изготовления бомбы. Грюм посмотрел на нее долгим взглядом: — Не припомню, чтобы ты докладывала об этом. Гермиона вскинула брови. — В то время я была занята другими вещами. Я успела лишь перенести ингредиенты в кладовую с зельями, чтобы разобраться с ними позже. Только в июле мне удалось понять, что именно смогло раздобыть Сопротивление. — Она пожала плечами. — Никто не давал мне приказа отчитываться по каждому зелью. Лицо Аластора дернулось от раздражения, но он, похоже, всерьез рассматривал предложение Гермионы. Он в задумчивости крутил пальцами древко палочки. — Если мы используем бомбу для проникновения в Хогвартс, нам не избежать серьезной битвы. — Я знаю. — На секунду Гермионе показалось, что она не может дышать: так сильно волнение сдавило грудную клетку. Ей пришлось заставить себя успокоиться. — Я подумала: что, если мы притворимся, что это спасательная операция? Тогда большая часть сил будет брошена на основную атаку, в то время как отдельная группа постарается проникнуть в замок. Магия Хогвартса, скорее всего, сможет распознать Минерву и позволит нам попасть на территорию школы. Грюм медленно кивнул, все еще находясь глубоко в своих мыслях. Не сказав больше ни слова, Гермиона покинула комнату. Оказавшись одна в своей кладовке, она склонилась над рабочей столешницей и устало опустила голову на деревянную поверхность. Ее руки дрожали от накопленного напряжения. Волдеморт был для них словно приближающееся цунами. Гавань, в которой Сопротивление нашло свое убежище, уже начала тонуть под давлением волн. Что бы Гермиона ни делала, ее усилий было недостаточно, чтобы они удержались на плаву. Уже неделю Драко находился за границей, проводя ревизию подчиняющихся Волдеморту марионеточных правительств. Особой необходимости в такой проверке не было, это задание было простой прихотью темного мага. Родольфус Лестрейндж выполнял схожее поручение, когда его схватила Габриэль. Драко оставил в хижине записку, в которой объяснял свое отсутствие. Задание стало такой неожиданностью, что пара строк оказались единственным, на что у него хватило времени. С того момента, как Гермиона прочла записку, ей снились кошмары. Иногда в этих снах она аппарировала на пляж в Корнуэлле и обнаруживала в комнате для допросов измученного Драко, привязанного к стулу. В другие ночи девушке снилось, что он не возвращался обратно, а Северус сообщал ей, что им удалось обнаружить расчлененное тело Драко где-то за границей. Ей даже не приходило в голову предупредить его о Габриэль. Когда через несколько дней кольцо на ее руке внезапно нагрелось, Гермиона тут же бросилась к выходу с Площади Гриммо. Аппарировав к хижине, она взбежала по ступенькам и резко открыла дверь. Драко уже ждал ее в комнате, все еще одетый в мантию Пожирателя Смерти. — Ты вернулся. — От облегчения Гермиона едва устояла на ногах. Он был здесь. Живой и невредимый. Подойдя к нему, она положила дрожащую руку ему на лицо. — Ты в порядке? — спросил Драко. Гермиона коротко кивнула, положив голову ему на грудь. — В чем дело? Несколько секунд она молча вслушивалась в стук его сердца, и в ее голове билась только одна мысль: «живой». — Все в порядке. Я просто очень устала. Кажется, что до этого момента я даже забыла, как дышать. Мгновение он оставался неподвижен, а затем тихо вздохнул. Руки Драко в нерешительности замерли у плеч девушки, прежде чем он заключил ее в объятия. От дурного предчувствия у Гермионы свело живот. Резко открыв глаза, она спросила: — Что случилось? Повисло молчание. Она почувствовала, как дрогнули пальцы Драко на ее спине. — Мой отец… Он возвращается в Англию. Сердце Гермионы пропустило удар, и она подняла взгляд на Драко. Выражение его лица было спокойным. Даже смирившимся. — Он ожидает, что я составлю ему компанию, когда мы оба будем свободны от заданий Лорда. — О. Гермиона не знала, что еще можно ответить на это. Посмотрев на Драко, она заметила, что тот избегает ее взгляда, хотя его руки все еще обнимали ее за плечи. Задумавшись в поиске нужных слов, девушка добавила: — Конечно, ты должен проводить время со своим отцом. Драко издал резкий смешок. — Ну, это вряд ли. Мой отец, он… — Драко засомневался и опустил взгляд в пол. Казалось, его голос стал звучать более юно. — Можно сказать, он всегда винил меня в слабом здоровье матери. — Его лицо сохраняло спокойное выражение, и только глаза опасно сверкнули. — Он всегда напоминал мне, что я должен быть безупречным наследником рода, чтобы как-то искупить то… что мама чуть не умерла из-за меня. — Драко… Он слегка вздрогнул и прочистил горло, возвращая тону привычную сдержанность: — Достаточно сказать, что мне будет непросто… выполнять задания… в ближайшем будущем. Возможно, у меня будет уходить на это больше времени. Надеюсь, что, когда ты расскажешь о ситуации Грюму, он учтет это. Он окажется недоступен для Ордена. И для нее. Гермиона едва стояла на ногах от усталости, но все же кивнула и заставила себя выпрямиться: — Конечно. Не переживай. Значит, тебе придется вернуться в поместье? Драко кивнул. Гермиона сжала его руки в своих и пробежалась пальцами по кистям, убеждаясь, что в них нет тремора. Она не была уверена, что им удастся встретиться в ближайшее время, так что ей нужно было удостовериться, что Драко не пострадал. — Когда он прибудет в Англию? — Завтра или послезавтра. Я узнал об этом, когда вернулся в страну с докладом о миссии, — его голос звучал безжизненно. Губы Гермионы дрогнули: — Мне жаль. Может быть… он не задержится надолго. — Возможно. Он не любит проводить здесь много времени. Какое-то время Драко наблюдал, как Гермиона массирует его руки, а затем вдруг резко втянул носом воздух. На его лице заходили желваки. — Кажется, что-то происходит. Передай Грюму. Мне сказали, что, пока меня не было, Волдеморт уже несколько раз лично посещал лаборатории в Сассексе. Что бы он ни затеял, он не делится этим ни с кем из своих приспешников, кроме разве что Долохова. Возможно, это как-то связано с возвращением в Англию моего отца. Гермиона кивнула: — Я скажу Грюму. Думаю… Орден планирует атаку на Хогвартс. — Надеюсь, что это действительно так. В последнее время от Ордена было подозрительно мало вестей, — в его глазах читался немой вопрос. Избегая взгляда Драко, она ответила: — Смерть Кингсли стала для всех слишком сильным ударом. Это повлияло на боевой дух армии. — Орден был подозрительно неактивен и по отношению ко мне. Может, имеются какие-то сомнения и в моем боевом настрое? — тон Драко казался легким, но в нем чувствовалась скрытая злость. Гермиона взглянула на него: — Нет. Я ничего не говорила Грюму о твоей угрозе, если это то, на что ты намекаешь. Глаза Драко сверкнули. Она видела, как он сомневается в ее словах. Поджав губы, Гермиона отпустила его руки и отступила назад. — После смерти Кингсли я разговаривала с Грюмом. Я сказала ему, что они слишком часто использовали тебя, заваливая заданиями, не имея при этом отработанной стратегии. И что я больше не собираюсь просто молча наблюдать за этим, — Гермиона пожала плечами. — Сейчас у меня больше власти. Грюму нужен кто-то, кто взял бы на себя часть ответственности за деятельность Ордена вместо Кингсли, — она одарила Драко легкой улыбкой. — Теперь я смогу тебя защитить. Губы Драко сжались в тонкую линию, а лицо превратилось в холодную маску. — Мне не нужно, чтобы ты использовала свою власть как способ защитить меня, Грейнджер, — его тон был ледяным. Гермиона застыла, чувствуя, как ранят его слова. — Почему нет? Разве защищать имеешь право только ты? Мне что, нужно отсиживаться в безопасных убежищах, пока ты выигрываешь для меня войну? — Она вздернула подбородок. — Я не участвую в сражениях. Я продолжаю сидеть в своей клетк… Она увидела, как вздрогнул Драко, прежде чем успела оборвать речь. Гермиона отвела взгляд и опустила голову, резко втянув носом воздух и сжав руки в кулаки: — Прости. Я… не это имела в виду. На самом деле я так не считаю. Это была ложь. — Я не покидаю убежищ. Теперь, когда часть обязанностей Кингсли лежит на мне, у меня появилась возможность использовать свое положение, чтобы влиять на принятие решений. Вот и все. Это не значит, что я… каким-то образом подвергаю себя опасности. Она подняла взгляд на Драко. По его лицу все еще сложно было понять, о чем он думает. Воздух в комнате сгустился, холодный и неживой, словно их окружали призраки тех, чьи смерти были на их совести. Война походила на бездну: она поглощала все вокруг. Но этого было мало. Ей всегда требовалось больше жертв. Еще чья-то жизнь. Еще больше крови. Будь сильнее. Хитрее. Безжалостнее и коварнее. Будь готовым принять еще одну порцию боли. Этого всегда будет недостаточно. Гермиона молилась Элеосе и Панацее. Возносила молитвы богине войны Афине. Строила башни из камней. Она пожертвовала всем, что имела, пока от нее самой почти ничего не осталось. Этого было недостаточно. Драко стоял у алтаря Ареса, готовый проливать кровь. Этого было недостаточно. Никогда не станет достаточно. Война всегда будет требовать большего. «Если долго всматриваться в бездну, то бездна начинает всматриваться в тебя». Что еще они готовы принести в жертву, чтобы выиграть войну? Гермиона сглотнула: — Драко… что, по-твоему, я должна делать? Он издал вздох, больше похожий на шипение. — Я не хочу, чтобы ты участвовала в этой гребаной войне! — его голос дрожал от ярости. — Все, о чем я могу думать, — это что случится с тобой, если я не смогу выполнить все требования Ордена. Сделав резкий вдох, она шагнула к Драко и потянулась к его ладони. — Орден не похож на Пожирателей смерти, Драко… Его лицо исказилось от злости. — Я осознаю разницу, — он жестко усмехнулся. — Думаешь, меня успокаивает мысль, что тебя не принуждают, а ты просто вызовешься добровольно? Гермиона отступила назад, прожигая его взглядом. — Я не твоя собственность, которую можно спрятать в укромном месте, Драко. Я потратила годы, чтобы обучиться навыкам, которые требуются Сопротивлению. Ты не сможешь заставить меня оставить все и сбежать, просто потому что хочешь. Ты согласился… нет, ты дал клятву, что не будешь мешать моей работе в Ордене. Ты не имеешь права заставлять меня отсиживаться без дела. Его глаза яростно сверкнули: — Ты даже не представляешь, что случится, если тебя поймают. Если… — Я отлично знаю, что случится, — огрызнулась Гермиона. От давящего чувства в горле ей было трудно дышать. — Чем, ты думаешь, я занимаюсь все время, Драко? Я лечу людей, которых вы, Пожиратели, не успели убить. Это все, что я делала все эти годы. Это я пыталась вылечить пострадавших, на которых ставили опыты в лабораториях. Ни один из них не выжил, — она постаралась сглотнуть ком в горле. — Они. Все. Умерли. Так что да, я хорошо осведомлена о последствиях. Порой мне кажется, что мысли об этом сведут меня с ума. Не смей… не смей обращаться со мной так, словно я ничего не понимаю. Мне известно не меньше твоего. Почему, ты думаешь, я так сильно стараюсь? Лицо Драко оставалось все таким же холодным. Гермиона отвернулась. Она чувствовала себя настолько опустошённой, что ей хотелось просто сесть на пол, только чтобы не продолжать стоять на ногах. Она так сильно переживала, пока Драко был за границей. Кажется, сегодняшний день стал последней каплей. Девушка чувствовала, как ослабились ее окклюменционные стены: от истощения эмоции готовы были хлынуть через край, словно вода сквозь прорвавшуюся плотину. Ты проиграешь. Проиграешь. Ты не сможешь никого спасти. Драко. Гарри. Рона. Джинни. Орден. Сопротивление. Ты хочешь слишком многого. Плечи Гермионы задрожали. Ей хотелось оказаться в своей кладовке с зельями и найти средство, которое бы заставило ее прекратить ощущать войну как медленную смерть от тысячи глубоких порезов. Она поджала губы, сдерживая дрожь. — Думаю, мне лучше уйти. Я слишком устала, чтобы спорить с тобой. Гермионе хотелось просто исчезнуть. Она так устала просить его не умирать. — Я предупрежу Грюма о возвращении твоего отца. Тебе нужно, чтобы я тебя исцелила? Драко протянул руку и схватил ее за запястье: — Не уходи. Я не знаю, когда у нас получится встретиться снова. Она засомневалась. — Драко… я так устала. Я не хочу ссориться с тобой… Он притянул ее ближе к себе. — Просто останься со мной. Просто останься. Гермиона нерешительно кивнула и опустила голову ему на грудь. Обняв ее за талию, Драко аппарировал. Они приземлились посреди его номера в Савое. Он уложил ее на кровать и стянул с нее туфли. Присев рядом, он водил пальцами по ее руке, пока Гермиона не погрузилась в полудрему. Драко встал: — Мне нужно принять душ. Я скоро вернусь. Гермиона схватила его за руку. — Я боялась, что тебя убьют за границей, и все, что останется от тебя, — это короткая записка. — Ее голос был сдавленным от эмоций. — Ты постоянно в опасности, а я даже не могу попросить тебя прекратить все это. Драко прочертил пальцами линию по тыльной стороне ее кисти. — Если бы мог, я бы остановился. Ты знаешь это. Я сбежал бы с тобой, не раздумывая. — Я знаю… — ее голос надломился. Гермиона пыталась не давать волю слезам, но не смогла сдержать тихого всхлипа. — Не умирай, Драко. Ты не можешь оставить меня здесь одну. Он лег рядом с ней и не уходил, пока она не перестала плакать и уснула. Гермиона проснулась, почувствовав, как прогнулся под чужим весом матрас, и увидела, что Драко сидит на другой стороне кровати. Его волосы были слегка влажными. Похоже, прошло много часов с тех пор, как они аппарировали в отель: ей уже давно не удавалось уснуть так надолго. Она двинулась через всю кровать к нему в объятия, прижимаясь лбом к его обнаженной груди. Гермиона провела пальцами по его торсу, пока Драко не поймал ее руку и резко уложил на кровать, нависнув сверху. Он смотрел ей в глаза и не шевелился, пока она не подняла голову и не поцеловала его. Его рука была на ее горле, большой палец скользнул вверх, чтобы прижаться к ее подбородку, пока он целовал ее в ответ. Медленно. Словно они пытались сохранить этот момент в своей памяти. Гермиона никогда не думала, что будет с кем-то в такой тесной близости. Она запустила пальцы в волосы Драко и закрыла глаза, сосредотачиваясь на ощущениях. Девушка знала, что он коснется губами точки на шее, где бился пульс, теснее прижимая ее к себе. Знала ощущение его ладоней на своих бедрах и то, как он будет прикусывать ее кожу зубами. Когда Драко вошел в нее, его ладони привычно сомкнулись на ее запястьях. Гермиона выгнулась, двигая бедрами ему навстречу. Она чувствовала его дыхание на своей коже. — Моя. Ты моя, — прошептал Драко, целуя ее вдоль подбородка. — Всегда.